Итак, что мы имеем. Передо мной голые кирпичные стены, грязный потолок с тремя лампочками, три крохотных оконца с решетками. И дверь. Железная. Надежная. Запертая.
Из предметов здесь лишь матрац, на котором я проснулся, плед и подушка. Еще мой пиджак. Видимо, оставлен в качестве легкой насмешки. Носи на здоровье, мол. Его карманы пусты, как и карманы брюк, рубашки. Мобильник, бумажник, ключи, даже расческа... Где все это теперь? А главное - где, собственно, я? Что это, склад? Пожалуй, похоже. Если вывезти подчистую весь товар. А если оставить внутри человека и запереть дверь снаружи, то это уже больше смахивает на одиночную камеру. Света нет. Выключателя не вижу - видимо, он тоже вне моей досягаемости. Сквозь решетки пробивается тусклое свечение, по которому даже трудно понять - утро сейчас, день или вечер. Часы, между прочим, тоже исчезли. Меня явно не готовили к активной деятельности. Прямо краса в темнице. Это что же, я под арестом? В ожидании приговора? Но за что? А может быть, просто чья-то шутка?
Чутко прислушиваюсь. Мертвая тишина.
Подхожу к двери, прикладываю голову к ней. Ничего. В очередной раз нервно дергаю ручку. Внутренний голос лепечет что-то насчет того, что это бесполезно и что вообще лучше не шуметь, а попробовать еще раз осмотреться по сторонам. Может быть, и правда, не стоит пока себя обнаруживать? Оглядываюсь. Если меня втащили сюда, когда я был без сознания, то могли остаться какие-то следы. Надо взять себя в руки. Подышать. Сообразить. Присев на корточки, смотрю на пол. Прищуриваюсь. Да нет, ничего я здесь не отыщу. Следов, царапин полным-полно и установить, какие из них свежие можно разве что с увеличительным стеклом при нормальном освещении. У меня нет ни того, ни другого. Бросаю еще один торопливый взгляд на стены, на потолок. Стены как стены, потолок как потолок. Бред какой-то. Не понимаю. Обшариваю матрац, плед, подушку, пиджак. Я и сам не знаю, что ищу. Хоть что-то подозрительное. Ну же!
Нет, все впустую. В чем дело-то, черт побери?!
Грозно смотрю на дверь, будто приказываю ей открыться. Это не поможет. Делаю несколько решительных шагов и сжимаю кулаки. На этот раз внутренний голос озадаченно молчит. Да, что уж тут скажешь. Ситуация не из приятных. И не из понятных. Итак. Вдохнули...
Усаживаюсь прямо на каменный пол, прислоняюсь спиной к стене. Перекур. Надо отдышаться.
Барабанил в эту треклятую дверь не меньше двадцати минут, наверное. С каждой минутой злясь все больше и осыпая проклятьями неизвестно кого. Но ни стук, ни ругательные тирады, видимо, так никто не услышал. Либо они не произвели никакого впечатления ни на кого, кроме меня.
И все же мне как будто стало чуть легче. Это в какой-то мере даже кажется забавным - слышать свой надсадно орущий голос и молотящие по железу кулаки. Нечасто доводится. Подступившая паника улетучилась, появился некий кураж. Жаль, что мне не оставили хотя бы какую-нибудь табуретку - в таком состоянии я бы ее с удовольствием расколошматил о ту же дверь. Возможно, это лишь моя защитная реакция на страх, который, скорее всего, и не исчез никуда, а просто затаился внутри меня. Ждет новой возможности появиться позже. Сейчас мне скорее смешно. Хотя понятно, что нездоровый это смех, опасный.
Нужно отвлечься. Подумать. Наверняка есть причина, по которой я здесь. Ведь главное, что пугает - это непонимание.
Что я помню. Утро. Сегодняшнее? Допустим.
Ничего особенного. Проснулся. Побрился. Оделся. На кухню. Алена за столом с чашкой кофе. Смотрит на меня своим особенным тяжелым взглядом. Молчит. У нее опять с утра плохое настроение. Или я снова чем-то провинился. На этот раз не интересуюсь, чем именно. Позже узнаю. Выслушивать ее в таком состоянии - занятие довольно утомительное, а мне некогда. Я опаздываю на встречу...
На встречу?
О, Господи. Семаков.
Вскидываю к глазам руку, забыв, что часов на ней уже нет.
Всё. Уплыл контракт. По направлению к конкурентам. Серж без меня не справится, из него такой же переговорщик, как из меня скрипач. Позвонить! Но телефон... А-а-а, зараза! Всего один разговор, всего один звонок! В конце концов, если я под арестом, то у меня есть такое право! Эй!...
Это, конечно, должно было обязательно случиться сегодня, когда в нашу пользу мог решиться такой важный вопрос. Заказы. Деньги. Попробуй теперь объясни, почему это глава фирмы, по его же словам весь из себя такой ответственный и надежный, не смог явиться на переговоры в назначенное время. Да вот, знаете ли, решил отдохнуть, сидя под замком на каменном полу. И прислал зама, который ни одной крупной сделки без присмотра не может провернуть. Эх, Серж-Серж... Почему не ты здесь, а я. По-че-му.
Почему?
Да потому что меня тихонько убрали в сторону. Чем не причина этих моих внеплановых посиделок за закрытой дверью?
Поднимаюсь с пола. Еще один гневный удар в дверь. Еще. Еще. Ногами.
Неужели из-за контракта. Но кто? Величко? Ведь теперь Семаков обратится к нему?
Нет, не может быть. Это серьезный человек, с опытом, репутацией. Да и отношения у нас с ним всегда были нормальные. А запереть человека на складе, чтобы не дать ему действовать - это уже беспредел какой-то подростковый. Нет-нет. Кто-то другой. Но кто? Крылов? Шальных? Тимофеев? Да нет, не те это люди, чтобы опуститься до такого абсурда. Может, бандиты? Но тогда как-то уж слишком нежно они со мной обошлись. Да и с какой стати, собственно?
Не могу понять.
Помню, как, кивнув на прощание Алене, направился в прихожую. Как закрыл дверь в квартиру. Как спустился по лестнице. Вышел из подъезда. Пошел за дом, к машине. Достал ключи. Отключил сигналку. Отключил? Вроде. Или нет? Дальше не помню. Как отрубило. Или меня отрубили.
Да, следствие зашло в тупик. Это мог бы быть кто угодно, и одновременно нет человека, на которого я мог бы с уверенностью указать. Кроме того, версия космически глупой шутки по-прежнему не исключается. Может, в этот самый момент на меня откуда-то из угла нацелена мини-камера слежения, и кто-то покатывается со смеху, тыча в мое изображение на мониторе? Ну? Представляем новое отечественное реалити-шоу "Русский олдбой"? Или добро пожаловать на съемки кинокомедии ужасов "Пила-25"? Куда поклониться-то?
Снова пинаю дверь. Губы сами выплевывают слова, от которых мне самому еще утром стало бы неловко. Теперь все равно. Откройте дверь!!!
Между прочим, пора бы подкрепиться. Странно, что об этом никто, кроме меня, не вспоминает. Даже в самых заброшенных уголках планеты пленным полагается питание в той или иной мере съедобное. Но для того, чтобы покормить меня, кому-то придется-таки отворить дверь, так? Если только в этой заброшенной каморке не предусмотрен самовыдвигающийся тайник, что маловероятно. Еще есть оконца, но через них можно разве что пустить усыпляющий газ, чтобы затем беспрепятственно открыть дверь. А что, вполне рабочий вариант. Теоретически. Кстати, с окнами связан и мой пока единственный пришедший в голову шанс на спасение. Или, во всяком случае, на короткое свидание с внешним миром. Ремень все еще на мне. Забыли снять или посчитали необязательным. Толку от него и правда немного. Разве что зацепить решетку и либо сорвать ее, если она меня не выдержит, либо подтянуться на ремне ближе к свету. Кто знает, может быть, я хотя бы пойму, где нахожусь или смогу что-нибудь прокричать, и кто-то случайно меня услышит. Пустые надежды всё это, скорее всего, но... Нужен же какой-то план, пусть даже и безнадежный.
Да, наверное. Но сейчас я чувствую лишь усталость и тупое безразличие. Уже несколько часов я бесцельно меряю шагами это помещение. Видимо, замкнутое пространство и интерьер так действуют. Или эта гробовая тишина настолько околдовала меня, что совершенно парализовала волю? Не знаю. Не хочу я думать. Больше всего мне хочется, чтобы все это оказалось лишь чьей-то выдумкой. Странным сном под утро. Утро, когда я проснусь и вновь вернусь к своей обычной жизни на бегу.
Интересно, меня уже ищут? Надеюсь, у Сереги хватило ума начать поиски? Или все еще ждет, когда распахнется дверь в офис, и я влечу раскрасневшийся, кляня пробки и разрядившийся мобильник, и начну с ходу решать вопросы? А ему снова можно будет с облегчением уйти на второй план и наблюдать.
Впрочем, проще всего наговаривать на человека. Да, Сергею порой недостает самостоятельности в принятии сложных решений, смелости, хитрости, напористости, без которых продержаться в бизнесе нелегко. Но это надежный, обязательный, способный человек с высшим образованием. А главное, это мой друг уже столько лет. Один из немногих людей, которым я доверяю. И который прекрасно меня дополняет. Особенно в те моменты, когда мне не хватает рассудительности и терпения. Сейчас он мне очень бы пригодился здесь. Но, может быть, в эту самую минуту ему в голову пришла какая-то светлая мысль, касающаяся моего местонахождения, и он уже мчится сюда. С Аленой. С моей любимой, несмотря на все разногласия, женой. Конечно, она тоже беспокоится. Хотя я за эти часы вспомнил о ней впервые только сейчас. Да, это вообще мне свойственно в последнее время - так мало думать о ее чувствах. Представляю, как намучилась она со мной. С моей зацикленностью на работе и постоянными разговорами на эту тему. С разъездами, переговорами, командировками и беспрерывно звонящим мобильником. С моими какими-то бабскими капризами, с моим непробиваемым упрямством в принятии решений, с моей ревностью. С моим желанием сделать из нее, живого человека, что-то искусственное, в полной мере соответствующее моим вкусам и желаниям. Притом что сначала все было совсем наоборот. Ведь именно я старался соответствовать ее надеждам и мечтам. И бизнес этот привлек меня именно возможностью обеспечить нашу молодую семью. Вселить уверенность в наше будущее, не дожидаясь помощи от обстоятельств, друзей и доброго начальства. Сделать счастливыми нас и нашего будущего ребенка... И что теперь, по прошествии нескольких лет? Мы счастливы? Не сказал бы. У нас есть ребенок? Разве что один. И этот ребенок - я. Пацан, заигравшийся и забывший о времени. О том, что рядом живой человек. Который по-прежнему ждет и надеется, что наступит время, когда я, наконец, вспомню о том, что имеет значение для нас обоих. А у меня даже нет возможности подумать об этом. Я слишком занят.
Ого, разошелся. Тогда, получается, я должен еще и быть благодарен своим похитителям? За предоставленное время и возможность в кои веки раскинуть мозгами? Ха. Вот и первые симптомы "стокгольмского синдрома". Рановато как-то. Тем более что я по-прежнему не знаю имени этого "благодетеля", который организовал мне сей чудный внеплановый выходной. Как и причину, по которой он это сделал. Очень слабо верится, что целью было склонить меня к сеансу самоанализа. Скорее здесь что-то более приближенное к земным реалиям. Тем более что, если уж откровенно, грош цена этим моим упражнениям в самокопании. Даже если они являют собой горькую правду о моей жизни. Ведь этот день сам по себе всего лишь мираж. Случайный выход в какую-то иную реальность. Внезапная встреча с моим другим "я", которое еще существует, но уже давно не играет определяющей роли. Стоит мне оказаться за пределами этого помещения и вернуться в свою среду, как все опять станет простым и понятным. Гораздо более понятным для меня, чем в этот невероятно медленно тянущийся день. В день, которому давно пора закончиться. Или который давно пора закончить. Лягу-ка я спать. И пусть Завтра начнется с появления какого-нибудь престарелого перегарного сторожа, крайне удивленного тем, что на вверенной ему территории обнаружился спящий субъект. Ну а если я снова проснусь за закрытой дверью - что ж, ремень в руки и к окошку! Или простукивать каждый кирпичик в стенах. Или что-то еще. Что-то делать. Искать выход. И никаких больше тягостных раздумий о смысле жизни!
Все не так просто. В любой другой день я был бы искренне рад хотя бы лишнему часу сна. Но сегодня, как я уже не раз убедился, все иначе. Мне не уснуть. Час, два, три... Сколько я проворочался на этом матраце, пытаясь призвать к себе любой, пусть самый кошмарный из всех ночных кошмаров, главное - убивающий время и избавляющий меня от бессмысленного глазения по сторонам. И от бесплодных тягучих мыслей, переполнивших мою голову в эти часы томительного ожидания.
Наконец, мое терпение иссякает. Тяжело вздыхая, встаю, надеваю туфли и снова отправляюсь в путешествие по моей одиночной камере.
Тишина. Мои шаги нарушают ее, но как только я останавливаюсь, кажется, она наваливается на меня с еще большей силой. Еще немного, и я начну разговаривать с самим собой вслух, только бы больше не ощущать этой непривычной, губительной немоты вокруг меня. Я всегда избегал одиночества. С детства. Постоянно находился в чьей-то компании, что-то делал, с кем-то разговаривал. Может быть, оттого мне в последнее время стало так трудно жить с Аленой, слушать ее многозначительное молчание, которое в разных ситуациях может означать все что угодно. Может быть, от него я и бегу к своим каждодневным заботам, которым сам же пытаюсь придать смысл. Она не была такой, когда мы познакомились, когда проводили вместе упоительные часы, дни, месяцы. Да и я не был таким. Мы находили поводы для радости. Даже не так - казалось, сами эти поводы находили нас, а мы просто раз за разом оказывались в нужном месте и получали хорошее настроение просто так, безвозмездно, за способность им насладиться, не требуя чего-то большего. А теперь даже самый светлый праздник не может соединить нас, потому что это всего лишь приходящее событие, которое неспособно изменить нас изнутри. Все, на что мы теперь способны - это периодически быть вместе, присутствовать рядом какое-то время, даже не понимая толком, хорошо это или нет...
Ну вот, опять я начинаю. Раздраженно мотаю головой, в очередной раз пытаясь привести себя в чувство.
И вдруг замечаю солнечный луч, тонкой мерцающей нитью тянущийся от решетки. Интересно, давно он здесь? Я сделал столько кругов по этой комнате, но обратил на него внимание только сейчас. Забавно. Уже и не надеялся, что этот день, упрямо не выпускавший меня из своих душных объятий, все же сподобится на один приятный момент в самом своем завершении. Ведь если солнце умудрилось заглянуть сюда, значит, вероятно, оно уже должно быть где-то совсем низко над горизонтом.
Подхожу, протягиваю руку, и небольшое яркое пятнышко оказывается у меня на ладони. Несколько секунд я с интересом рассматриваю его, затем, помедлив, делаю нерешительный шаг вперед. Теперь солнечный свет падает мне на лицо. И я зажмуриваю глаза.
Какое странное чувство. Странное, оттого что неожиданно, неправдоподобно хорошее. Парадоксальное маленькое скромное счастье, не поддающееся описанию. Будто что-то теплое, светлое, радостное, позабытое внезапно проснулось во мне. Пошевелилось. Осмотрелось. Осветило собой мрак, который царил внутри меня. И вот, к изумлению своему я обнаруживаю, что улыбаюсь. Не скалюсь, не ухмыляюсь. Это нормальная человеческая улыбка, которой так редко находится место в моей жизни, где каждое движение должно что-то означать и делаться ради чего-то. Но ведь это, оказывается, так просто. Вот так улыбнуться солнцу. Даже если ничего хорошего с тобой вроде бы давно не происходило и не планируется. Или это снова всего лишь игра воображения? То, чего не может происходить вне этих стен, где все жестче и безжизненнее? Но ведь именно я в заключении, а солнце и вообще весь мир во всем его многообразии как раз там, снаружи. Именно там, где и проходит моя обычная жизнь. Где цветение, где ветер, где вот-вот случится ошеломляюще красивый закат. Где впереди еще множество дней, каждый из которых наполнен десятками возможностей стать счастливым. Десятками радостных событий, от которых просто не нужно отворачиваться, а, напротив, которые нужно впустить внутрь, в свой мир. Позволить себе сделать такую малость. Неужели это настолько трудно? И неужели к таким открытиям можно прийти, лишь оказавшись в моем положении? Неужели свою жизнь я могу ценить только тогда, когда не имею возможности в ней участвовать?...
Звук.
Или мне мерещится? Да нет, точно! Какой-то отчетливый шум совсем близко от меня. Бешено вращаю головой, пока до меня не доходит, что в комнате становится светлее. Поднимаю глаза к потолку. Устало потрескивая, зажигаются две из трех грязных лампочек, озаряя тусклым светом стены. Бросаю взгляд на дверь. И почти тут же слышится скрежетание ключа в замке.
Чувствую, как холодею.
Железная дверь не сразу поддается, будто отказывается допускать ко мне кого-то еще после того, что я с ней делал. Рывок. Еще один. И вот раздается противный скрип, ранящий мой изнежившийся в безмолвии слух. Дверь приоткрывается на несколько сантиметров и замирает.
Вот он, шанс. Нужно метнуться и ударом ноги распахнуть ее, пока она снова не захлопнулась. Но я стою как вкопанный, зачарованно взирая на происходящее.
- Олег? - слышится после паузы осторожный мужской голос.
Я потрясенно молчу, мучительно пытаясь распознать автора первого за долгое время слова.
- Михалыч? - вновь слышу я. - Только спокойно, без резких движений. Это Сергей.
Снова молчание. Боюсь поверить.
Наконец, в дверном проеме появляется голова. Слегка вытянутое бледное лицо, аккуратная стрижка, элегантные очки. Застенчивая улыбка при виде меня.
Серж. Красавец. Все же нашел меня.
Пытаюсь взять себя в руки, хрипло кашляю в кулак. Нужно сохранять лицо, хотя бы казаться мужественным.
- Привет, Серж, - говорю я почти спокойно. - Заделался в спасатели?
Сергей облегченно выдыхает и распахивает дверь настежь. Входит.
- Живой? - немного нервно усмехается он. - Вот и молодец. Как самочувствие?
- Немного не по себе.
- Можно себе представить, - озабоченно бормочет Сергей, осматриваясь. - Видишь, как оно обернулось... Ну ничего. Теперь ты свободен. Не переживай, главное. Надо ведь во всем искать позитив, верно? Может, через время ты еще и...
- Если не возражаешь, я бы поскорее покинул это помещение. По дороге поговорим. Я думаю, у нас накопилось немало тем для обсуждения. Да и Алена начинает волноваться. Может быть.
Он снова усмехается и неловко отступает в сторону.
В тот же момент в дверях появляется Алена.
На ней плащ, брюки и туфли на коротком каблуке. Темные волосы по-домашнему просто уложены. Лицо без косметики не выражает никаких эмоций. Лишь серые глаза внимательно и прямо смотрят на меня.
Вроде бы ничего особенного, но в этот самый момент при неверном блеклом свете в пустой безликой комнате Алена кажется мне ослепительной. Необыкновенной.
- Оставь нас, пожалуйста, Сергей, - тихо произносит она, поворачивая голову к нему. - Мы недолго. И спасибо тебе еще раз за помощь. Ты настоящий друг.
- Я буду в машине, - с готовностью кивает Серж и, помявшись, добавляет чуть смущенно: - Ключ в двери, не забудьте прихватить. И свет погасите перед уходом.
Мы остаемся вдвоем и какое-то время лишь смотрим друг на друга. Наконец, я спохватываюсь:
- Нам нужно поскорее убираться отсюда, пока не прибыли мои похитители.
- Твои похитители уже здесь, - тут же отвечает Алена.
Чувствую, как мои брови от удивления ползут вверх.
- Странно, что ты до сих пор не догадался. К этой истории имеем отношение только ты и я. И Сергей, который согласился на мой план и доставил тебя сюда.
Ее голос звучит бесстрастно. И скорее от этого, чем от понимания сказанного ею меня бросает в дрожь.
- Что... Что?!
Алена выдерживает мой взгляд с достоинством, чем окончательно выводит меня из равновесия.
- Ты что несешь, соображаешь?! Хочешь сказать, что вы, мои самые близкие, упекли меня под арест? Но это же чушь! Бред! Серега что же, вырубил меня, привез в эту дыру на моей же машине и бросил одного?
- Да, - невозмутимо кивает она. - И он прекрасно справился, раз ты не догадался. Место это нашел тоже он. И в машине оказался за несколько минут до тебя, открыв ее моим ключом. И усыпил тебя хлороформом быстро и бесшумно. Сделал все, как я просила.
Бессмысленно качаю головой, на время лишившись дара речи. Не могу заставить себя поверить в то, что слышу. И в то, что это говорит она.
- Ты просто недооценивал его. Всегда. Да, ему нелегко было решиться на такую дерзость, но он сделал это ради нас. В частности, ради тебя. Недавно по моей просьбе мы с ним встретились и поговорили о тебе. История нашей с тобой жизни в моем изложении смогла его убедить.
- История нашей с тобой жизни? - переспрашиваю я раздраженно. - А она так печальна, что растрогала моего лучшего друга и заставила его принять участие в моем похищении? Очень мило! И все придумала и организовала ты? Моя жена, которую я всегда...
- Что "всегда"? Любил? Берёг? А может, считал своей собственностью?
Вновь спокойно, почти равнодушно. Но на этот раз ее слова звучат для меня особенно хлестко и отрезвляюще, будто пощечина. Мне нечего ответить, я лишь вопросительно смотрю на нее.
- Ты здесь, потому что это была единственная возможность остановить тебя и заставить посмотреть со стороны на себя. На то, что происходит. В той жизни, которую когда-то мы собирались разделить на двоих. И в которой теперь нет нас обоих.
- Слишком образно, я не понимаю.
- Или делаешь вид, что не понимаешь. Но я знаю тебя. Я знаю человека, за которого выходила замуж, и который обещал сделать нашу жизнь счастливой. Я знаю его таким, каким он был еще совсем недавно и таким, каким он стал теперь. И я не могу мириться с тем, что все получается совсем не так, как нам хотелось.
- И поэтому ты решила заточить меня в эти глухие стены без еды и туалета? А теперь приехала, чтобы окончательно изгнать из меня беса? А если не выйдет, то оставишь меня здесь на пятидневку? Или на месяц?
Я распаляюсь, с каждой минутой все явственнее чувствуя свою слабость перед ней. В эти минуты я сам себе напоминаю наказанного сорванца, который, чуть не плача от досады, никак не хочет признавать себя виноватым.
Алена делает паузу, затем продолжает:
- А еще я знаю, что тот, кого я любила и продолжаю любить, все еще здесь, в этом теле. Просто владелец тела сбил дыхание и потерял направление, считая, что его новый имидж больше подходит для той суетной однообразной жизни, которую он вынужден вести и которая с каждым днем затягивает его все сильнее.
- Между прочим, я пришел в этот чертов бизнес ради тебя! - выкрикиваю я в ответ, но мой голос звучит почти жалобно. - Ради нас! Ради того, чтобы у нас всё...
- Но твоя услуга досталась нам обоим слишком высокой ценой, разве ты не видишь?! Ценой нашей разлуки! Ценой твоей разлуки с собой прежним! Ценой того, что день ото дня я все яснее вижу, что моя жизнь теряет смысл! Без тебя!
Не припомню, чтобы мне доводилось видеть ее в таком состоянии. Возбужденной, даже пылающей от прорвавшихся наружу страданий, незамеченных мной до сей поры. Она повышала голос очень редко. И теперь, когда это случилось, ее слова будто бы пронзили насквозь пространство и время. Весь этот мой странный день в одиночестве. Пронзили меня и мою жизнь, которая еще утром казалась мне безоблачной.
Алена отводит взгляд, неторопливо и немного рассеянно оглядывается по сторонам, словно пытаясь отвлечься и собраться с силами. Когда ее голос слышится снова, он как будто становится прежним, но уже не кажется мне спокойным. В этой негромкой отчетливой речи сила и страсть. Едва уловимая, но от этого еще более значимая.
- Мне трудно говорить на эту тему. Наверное, оттого, что с некоторых пор я считаю это самым главным. Тем главным, о котором мы привыкли молчать, предпочитая каждодневное обсуждение каких-то житейских пустяков. Мы привыкли не замечать его. Жить другими категориями и считать, что оно может существовать только в каком-то другом измерении, изредка мелькать глубоко внутри нас, в наших потайных мыслях. Не в обыденной жизни, которая должна казаться простой, лишенной ненужных терзаний. Но в эти секунды и в этом месте она не властна над нами. Это мой шанс. Наш шанс. Важно, чтобы ты услышал. И понял. Мы можем изменить нашу жизнь, если очень захотим этого. Оба. Я верю в то, что мы... мы еще можем быть счастливы вместе. И предлагаю... объединиться. Вспомнить друг о друге и о самих себе. О наших планах, мечтах... О чувствах, которыми мы когда-то так щедро делились друг с другом, а теперь загнали внутрь себя... Мы должны понять, что ближе и роднее у нас никого нет. И раз так, то еще не поздно. То еще ничего не потеряно. Если держаться друг за друга.
Сказав это, она поднимает руки и протягивает их мне.
Ее глаза смотрят как-то по-особому. Смело, с вызовом. И еще в них я замечаю нежный свет, который кажется мне знакомым. Хватает доли секунды, чтобы опознать в нем моего недавнего неосязаемого гостя. Тот солнечный луч, прорвавшийся сквозь решетку, чтобы встретиться со мной. Только на этот раз препятствия были гораздо более трудными, хоть и невидимыми. Потому что выстроил их я сам. И все же этот луч здесь. В ее взгляде. Он пришел, чтобы очистить меня. Чтобы вернуть забытое, но пока не утраченное. Чтобы вернуть мне самого себя. И то счастье, что все эти годы находилось рядом со мной. На расстоянии руки, которую мне осталось протянуть.
Март - апрель 2008