Игрался ветер мокрыми плащами,
Мы вышли на прибрежную косу,
С одной надеждой только - на пищали.
Пришла пора тюленям улетать,
Опять они больны чужою далью,
Чуть осень, дождь - торопятся. Как знать,
В Египет ли, Тайланд? Или Италию?
Барсук, далекий предок пастухов,
На воду смотрит, глаз не отрывая,
Так, верно, кто-то ждет своих коров,
Пастись ушедших за ворота рая.
Барсук пролаял: Посмотри туда!
Там в глубине заволновались тени,
И забурлила черная вода,
И ввысь рванули белые тюлени.
Вода - аэродрома полоса,
И ласты, как распахнутые крылья,
Тюленьи (точно детские) глаза,
А в них - тоска, тоска с дорожной пылью.
Нельзя промедлить - выручай, пищаль!
И запищала - жалобно, негромко,
И вслед тюленям понеслась печаль
Далекого тюленьего потомка.
И я поверить до конца не мог,
Но вот летят... Назад!.. Мелькают ласты...
А значит, я не буду одинок
До следующей осени ненастной...
* * *
Тогда тюлени еще летали.
И уносились (чуть осень) к югу.
И я грустил... Но они, летели
Весной обратно, и так по кругу.
Тогда с друзьями мы пели, пили,
Не прерывали себя ночами.
Клыки, представьте, не затупили,
Клыки прекрасно тогда торчали.
Когда смешные случались рифмы
(Такие рифмы! Но здесь не стоит...),
Хмельные окна во двор открыв мы,
Орали рифмы, как мат со строек.
Тогда хотелось плевать в закаты -
Теперь в закаты упасть охота,
А вместо крика: Айда, ребята! -
Спокойный голос: Пошли - работа.
Пошли - работа... Жена, две дочки,
Коты, квартира. Уютно, ладно.
А вот, поди ж ты, тюленьи строчки
Не отпускают, зовут обратно.
