Чайки обгадили ему и фуражку и погоны, птицы были пьяны в стельку, летали с визгливым криком, похожим на портовый мат, и гадили, и гадили...
Бассейн на верхней палубе был заполнен шампанским «Мадам Клико», чайки ныряли и плескались среди голых фотомоделей, стилистов, модельеров, продюсеров, и прочих геев и гнид.
Новый хозяин обмывал выигрыш.
Среди сотен голых девок и якобы мужчин одетыми были двое – капитан и новый хозяин.
Хозяин стеснялся ошибки раввина, слишком коротко обрезавшего маленького Борю в пьяный праздник «Пурим».
Капитан же не имел права раздеваться, да и некогда ему было – сотни буксиров вытаскивали судно на «большую воду».
Волны в испуге бились о кованый форштевень, пивная пена кипела по бортам.
Стая китов забыла пускать фонтаны, и обалдело пялилась на происходящее.
Между зеленовато – голубой водой и ультрамариновым, в розовых разводах небом, среди разрывов фейерверков плыл гигантский стальной айсберг с самолётом на носу.
Хозяин заказал маршрут вокруг Скандинавии, Европы, Африки в Хайфу!
Борис Абрамович плыл в Израиль к тёте Голде, которую не видел уже двадцать лет.....
Советские евреи всегда стремились на свою историческую родину – в США.
Израилю нужны были новобранцы, он звал их к себе, те стремились к нему, вырываясь из цепких рук злого КГБ.
Пролетая через Австрию, новобранцы мгновенно оформляли визы в Америку, и вскоре пополняли население Брайтон Бич. И чем громче еврей-антисионист Цезарь Солодарь со страниц «Огонька» пугал евреев эмиграцией, тем ярче разгоралась их тоска по сытой жизни.
Тётя Голда замешкалась в Вене, и случайно попала в Израиль.
Быть евреем в Израиле тяжело и обременительно – мелкое, но драчливое государство вечно с кем-то воевало, да к тому же требовало знать путаный язык «иврит».
Беглые советские евреи матерились, но приспосабливались, ели сало под одеялом, а свиной холодец с хреном – запершись на три замка.
В России они были евреями, в Израиле они стали русскими.
Со временем оказалось проще переделать Россию в Израиль, всё шло к этому.
Так и вошли в моду сауны и бани с девками – там было видно национальное естество, бани стали своеобразными отделами кадров, где оценивалась красота и точность обрезания, количество и суть тюремных наколок.
За кражу миллионов баксов суды через «не хочу» кое-как давали восемь лет условно, за оскорбление еврейской чести можно было сломать себе судьбу.
Требовались толерантность, политкорректность, проклинались ксенофобия и антисемитизм.
С телеэкранов для русскоговорящего населения как заклинание ежедневно звучала фраза: «Патриотизм – последнее убежище подонков».
Корабль плыл по Белому морю, громадные винты перелопачивали гигантские массы воды и глушили рыбу.
За судном десяток сейнеров собирал глушённую треску и сайру.
Всплыли вверх дном и две натовские субмарины.
Шли пятые сутки путешествия, корабль протискивался между Фарерскими и Оркнейскими островами на севере Британии.
Стояла мрачная великобританская ночь.
В трюме на уровне десятой палубы Приватизатор перепиливал медный кабель.
На корабле некуда было сдать краденый «цветмет», но врождённый талант требовал – укради!
Укради!
Сквозь шарканье ножовки гений услышал торопливый топот за спиной.
По гулкому коридору быстро семенила толпа странных серо-зелёных существ ростом не выше метра.
---....Привет, дядя!
Перед Вором стояли пятилетние ребятишки, одетые в брезентовые робы, на чумазых лицах светились золотозубые улыбки.
Ножовка упала из рук, глаза закатились под мгновенно вспотевший лоб, Вор сполз в обморок.
Детишки – электросварщики возвращались с ночной смены.