Алексей был перспективным научным работником неперспективного московского НИИ. Родители Алексея хотели, чтобы он, как и его отец, стал финансистом. И, когда наперекор их мнению, он все-таки поступил на физ-фак, его лишили всякой финансовой поддержки. Стипендия была ничтожно малой (и даже менее того), и Алексею приходилось крутиться и вертеться, чтобы хоть как-нибудь обеспечить себе пропитание. Он решал контрольные, писал курсовые, репетиторствовал, подрабатывал ночным сторожем, продавцом на рынке, вышибалой в баре. С Ольгой он познакомился на дискотеке в университете, когда был на четвертом курсе. Она в то время училась на третьем курсе филфака. Когда Ольга забеременела, они, не ставя в известность никого из родителей, поженились. Свою свадьбу тихо и мирно, без криков «Горько» и драк, отметили вместе с двумя свидетелями в университетском кафе.
Вот, как раз, этого-то и не могла простить ему его теща. Более того, она всегда подозревала, что Алексей женился на ее дочери только лишь для того, чтобы получить московскую прописку. И никто и ничто не могло убедить ее в обратном. Зинаида Антоновна, очень худая, почти засушенная, невысокого роста женщина, привыкла командовать и на работе, и, особенно, в своей семье. Она не терпела, когда ей возражали. Всю свою жизнь она проработала главным бухгалтером в строительном тресте. И фактически на ее плечах всегда лежала ответственность за материальное обеспечение семьи. Ее мужа, добряка-подкаблучника, Петра Геннадьевича это очень даже устраивало. Он был высокого роста, любил поесть, и весил далеко за сотню килограмм. Как и жена, он всю жизнь проработал в том же самом строительном тресте, но только слесарем. Алексей был единственный человек в доме, который позволял себе иногда не соглашаться с мнением Зинаиды Антоновны. Поэтому для нее он был всегда врагом номер один. Их взаимоотношения пережили ряд этапов: от «артобстрелов» и «ковровых бомбежек» до периода «холодной войны». В настоящее время сложились зыбкие предпосылки для начала периода «разоружения».
Алексей на цыпочках вышел в коридор. Там его уже ждал огромный сенбернар – Джек. Он вилял хвостом и ждал, когда Алексей выйдет с ним погулять. Джек был громадных размеров. В-общем-то сенбернары и так достаточно крупные собаки. Но все родичи Джека на его фоне выглядели жалкими спаниелями. «Отстань, Джек» – сказал Алексей, «Выйдем попозже». Джек понял, что гулять не пойдет, и, обиженный, улегся в прихожей. Тем временем из кухни вышел Барсик, громадный полосатый кот. Он стал тереться об ноги Алексея и громко журчать. Алексей понял,что от него, в отличие от Джека, нельзя будет так легко отделаться. Пришлось ему пойти на кухню и насыпать сухого корма. Барсик тут же принялся за еду, издавая при этом какие-то непонятные звуки.
Алексей посмотрел на часы. Было уже 5.35. Надо поторопиться, в 7.00 ему надо обязательно выйти из дома. Если выйти позже, можно опоздать на работу. На дорогу до метро он тратил полчаса, так как всегда шел пешком. Он это делал, с одной стороны, в целях экономии на проезде в автобусе, а, с другой стороны, – для поддержания спортивной формы. Алексей совсем недавно увлекся йогой. Возможность позаниматься была у него только в коридоре и только утром, когда все еще спали.
Алексей снял майку, расстелил подстилку и стал выполнять асаны. Наконец он дошел до одной из самых трудных асан – стойке на голове. Алексей оторвал ноги и стал, раскачиваясь, искать точку равновесия. Тем временем Джек решил почесать задней лапой свое огромное ухо. Пол задрожал. Да, что там задрожал – он просто затрясся. Точка возврата была безвозвратно пройдена, и Алексей с грохотом повалился на Джека. Раздался звон разбитого стекла, со стены упала любимая картина Зинаида Антоновны. Обезумевший от страха Джек, забыв, что он – сенбернар, мгновенно превратился в борзую и на огромной скорости помчался на кухню. В это время оттуда, довольный жизнью и собой, выходил сытый Барсик. Момент их столкновения Алексей не видел. Зато он услышал истошный крик Барсика и почувствовал, как Барсик приземлился к нему на голую спину, пытаясь при помощи когтей сделать все возможное, чтобы на ней удержаться. Ощущение было, скажем, не из самых приятных! Джек, добежав до конца кухни, развернулся и, не снижая скорости, побежал в обратном направлении. Алексей, только что сумевший при помощи нечеловеческих усилий стать на четвереньки, был снесен вместе с Барсиком к входной двери. Джек опять развернулся и помчался на кухню. Там, пытаясь спрятаться под столом, он перевернул этот стол вместе со всей посудой, борщом и цветочной рассадой, которую Зинаида Антоновна, хотела вывезти в эти выходные на дачу.
Наступила тишина. Осторожно открылась межкомнатная дверь. В коридор ворвалась Зинаида Антоновна. Она была в ночной рубашке и больших, на все лицо, очках. Над ней возвышался Петр Геннадиевич. В гневе, срываясь на фальцет, она завопила:
– Да, что же это такое! Да, когда же кончится это хулиганство?!! Вон! Вон из моей квартиры!!!
Алексей вышел из травмпункта с перемотанной спиной и гипсом на левой руке. В правой руке он держал чемодан со своими вещами, заботливо собранный Ольгой. Она, как всегда, побоялась не согластся с мнением матери. Алексей посмотрел направо и увидел Мишу, водителя отца. Он взял у Алексея чемодан и понес его к машине. Отец уже давно простил Алексея и искал повода помириться. Узнав от жены о случившимся, он позвонил сыну и предложил ему заниматься йогой на третьем этаже их нового дома на Рублевке, в зале, специально оборудованном для спортивных занятий.
Несмотря на все происшедшее Алексей чувствовал какое-то облегчение. Ничего страшного. Через две недели снимут гипс. Еще через две недели можно будет заниматься йогой. А через два месяца приедет выписанный отцом из Индии гуру. Он-то и научит Алексея правильно делать стойку на голове.