Мы ехали по прямой, как стрела, дороге через долину. Золотистые стены гор не спеша выдвигались навстречу, как плечи выходящих во широко поле-дол, во былинную долину, древних великанов, тела самых дальних гор светились невесомо прозрачной синевой, как облик юного Кришны-Леля.
Моя жена сказала об этом водителю. Тот озадаченно посмотрел на неё – «горы, как горы» - хмыкнул, но посмотрел в окно и по-детски радостно закричал «ВИЖУ!». Мы весело засмеялись: да, это как любовь с первого взгляда, когда созерцаешь юным оком красоту того, что замыленному каждодневным визированием глазу просто и серо видится. А ведь реальность намного прекраснее очевидной обыденности. И здорово, когда человеку удается помочь увидеть сквозь…
Вообще это было, если со стороны взглянуть, до колик смешно, наверное. Я в шляпе и с профессорской бородкой, моя супруга в элегантном артистическом шарфе поверх плаща, сидим в пифагорейских позах в фургоне старого УАЗика на каких-то ржавых ящиках и рассказываем основы классической этики. Всего за каких-то сто рублей в час. Потому что парень за разговорами сердечными не только нас отвез из Мульты в Верхний Уймон, но потом с нас и за дорогу не взял, только мостовые мы оплатили вскладчину – шлагбаум на мосту через Катунь открывался за деньги и тут уж мы настояли на своём малом вкладе.
Вышли мы возле музея Рериха. Да! – в глухом горном селе есть настоящий дом-музей Николая Рериха с подлинниками картин. Об этом нам однажды рассказал мальчик по имени Денис, увлеченный рериховец, участник Сибирского Рериховского общества. Настолько ярко живописал, что мы загорелись и, через все невозможности, пришли в эту точку входа в Беловодье. Что любопытно, потом, когда мы показывали Денису фотографии с места события, и начали говорить «а помнишь?», тогда только выяснилось, что сам мальчик здесь не был и, естественно, не помнит, чтоб рассказывал нам о том, чего не видал. Но это было потом. А сейчас и здесь мы смело вошли в музей, директор-экскурсовод Валентина была здесь, время было нерабочее, но мы ходили, смотрели, трогали, то, что можно трогать, фотографировали то, что можно фотографировать. Главный раритет, картина Рериха «Гонец», весьма потемнела от времени. Ее сила стала какой-то твердокаменной. Никакой профессиональный фотоаппарат не мог взять эту силу, но я всё-таки сделал пару снимков своей японской оптикой.
Мы вышли во двор. Поговорить нам было о чем. Как раз сегодня был день рождения Рериха. По не менее, чем сегодня, счастливой случайности мы год назад, в этот же день, побывали на Третьих международных Рериховских чтениях в Санкт-Петербуржском университете. Там слушали лекции и о Беловодье. О горе Белухе. Куда хотим мы… - и тут наш энтузиазм Валентина остудила реальностью – лошадь по этому маршруту стоила 100 долларов в сутки. И не сейчас, а в сезон, хотя бы месяцем ранее, ибо обычно в это время в долине уже лежит снег. «Наверное – мы какая-то аномалия», - пошутил я, но Валентина восприняла это серьёзно. Поскучнела, принесла нам из каморки за дверью несколько книжек, подаренных ей искателями аномалий. Явно нечитанных книжек, подписанных авторами. Сама она никаких НЛО и протчего не видала никогда. Обычный человек.
Может быть, может быть… Но потом мы побывали в ее собственном недостроенном доме на излучине Катуни. Это было чудо! Дом, с высокой крышей, с четырьмя мансардами, высокие окна которых выходили на четыре стороны света… У меня даже сердце сжалось – как это было похоже на дом Мастера и Маргариты, где как-то мне довелось единожды побывать. Мысленно, если можно так сказать, если можно сравнить песчинку записанного слова с молнией породившей его мысли. А здесь не песчинки - мириады круглых камней катила с космических высот вокруг этого дома Катунь. Силу ее движения, низвержения с высот перевала отметкой более 1200 метров - эту силу, эти вихри, кружащие поперек течения бирюзовые кольца, мы испытали на себе, вошли в осеннюю воду на несколько минут. Ноги от дна отрывать было, оказывается, нельзя, мигом уносит на перекат. И там я ухватился за большой камень, но от него отделился и остался у меня в руках кусок, размером и формой напоминающий литой белоснежный череп. Я нырнул и осторожно отпустил этот подарок обратно в реку, он зашуршал по гравию рыхлого переката - "Шива-У-Шшиии" – тогда, под водой я впервые услыхал это сочетание ведомых и неведомых мне имён.
вы в доме Маргариты, вокруг которого читала мантры круглолобая Катунь, нам заночевать не довелось. Хозяйка отказала ввиду ремонта, зато взамен нашла нам ночлег у одинокой бабушки Медведихи. Признаюсь, при всём уважении к уймонцам, но было немного досадно, проехать несколько тысяч километров и у порога Беловодья встретить стену прохладного, мягко говоря, отношения. Я не описываю два предыдущих отказа в ночлеге, которые мы успели получить от власти в лице сельсовета, несмотря на предъявление журналистских удостоверений, и от рериховцев из СибРО, которые там строили свой музей своего Рериха...
Может быть это работал тот неучтенный нами фактор, по которому староверы после поган выбрасывают чашки и ложки... Тогда мы об этом не думали, огорчения те вправду были невелики, так как восторг от этого места и от ощущения приближающейся тайны был велик. По-детски рассуждая мы к одинокой бабушке Медведихе шли как благодетели, считали, какую сумму дадим за десять дней на пределе своих финансовых возможностей, чтоб и помочь по максимуму человеку, и чтоб хватило домой вернуться. И бабушка запросила с нас именно ту сумму, которую мы при обсуждении высчитали. Но за одну ночь. То есть отпуск у нас резко кончился, ибо торг накануне ночи был неуместен. Тем более с заходом солнца быстро похолодало, черные крылья четко очерченных теней горных хребтов сразу сомкнулись над чудной долиной. Открылись огромные звёзды, алмазы в бархатной тишине, близкие, нисходящие с небес сумасшедшей красоты алмазы...
Бабушка щедро напоила и накормила нас. Чай на травах, яичница на ярко-желтом масле, еда очень обильная и тяжелая. Назавтра она обещала нам баньку, мы не стали ее разочаровывать отсутствием средств на эти цели. Она успела рассказать нам всего о двух убитых лично медведях, пошла спать. Очень довольная. В это время года продолжать туристический бизнес - это был подарок судьбы. А для нас это был урок новой русской экономики. Взяла-то с нас бабушка, по норме, и, если в долларах, то не так уж много. Такова цена чистого экстрима, щедро оплачиваемая бесчисленными бельгийцами, американцами и другими братьями нашими старшими.
Около полуночи я вышел перекурить в огород. Холод уже ощутимо пронзил долину. В стоящем воздухе, то ли по небу, то ли по склонам гор, двигались отдаленные огоньки и, не менее удивительными причудами горного эха, - странные звуки. Будто кто-то прямо в середине черного горного склона колотил в жестяную баночку. И в колокольчики Дзен позванивал. И невидимый пробежал через огород. Это слышал не только я - вслед за ним по селу волной прокатился сердитый собачий лай. Ворота в сказочный мир были приоткрыты. Но не все могли войти в эту сказку. Здесь, в предгорьи, жили люди, которым осталось три дня пути до Беловодья. Туда Рерихи ходили почти ровно 60 лет тому назад, если верить упрямым староверам. Туда ушла Соколиха, потом письмо присылала, но к себе не звала. Это целый пласт легенд, до которых рукой подать, но не пускает нынче незримая стена. Или сам я боюсь. Как и эти люди. Дальше порога - ни шагу. Райская долина, это ведь последнее искушение на пути туда. Зачем идти на лёд и голые скалы, если здесь даже простая корова перламутровым светом сияет. Вот оно счастье. Здесь и теперь. Но отчего же так угрюмы стоящие при входе? Тоже, как и я, чувствуют, что грехи не пускают? Или - что дела земные не сделаны еще? Сильное беспокойство вливает в душу весомая эта тишина...
Утром мы побежали окунуться в Катунь, чем утренняя горная вода отличается от вечерней - это во-первых светом, во вторых... Да, в общем, в эту реку можно нырять до бесконечности и всегда это не дважды в одну воду! Радость огромная после того! Сила Белой Воды в душе и в теле!
Но пора и честь знать. Бабушка очень расстроилась, и видно было, что не столько из-за денег, сколь из-за того, что не успела рассказать про всех своих мужиков да медведей. И ещё про многое могла бы порассказать, ведь еще до войны ходила по этим горам до самого Китая, а то и туда, а когда и в Монголию - туда-то граница не была никогда особо строгой. Да и как ее охранишь на неприступной горе - границу-то? А зверя-то раненого зачем на чужую землю отпускать? В общем - прощание вышло немного со слезой, немного с торопливым дорассказом. И ещё в огороде ко мне подбежал большой белый пес. Вообще собаки здесь очень злые, у Медведихи на цепи сидела кавказская овчарка, даже на вид покрепче волка. Этот белый был другим. Я присел к нему навстречу, чтоб глаза были на уровне глаз. И поверх его головы четко увидел на вершине горы ту самую треугольную пирамидку на вершине горы, которая меня в своё время так притянула на старой фотографии рериховской экспедиции. В общем - находки продолжали сыпаться, как из рога изобилия. Жаль, что нам не по средствам было пожить в этих местах десять дней хотя бы...
Всё-таки повезло с отъездом. Местный автобус был в запое, образно говоря - наполовину. То есть один хозяин был дома и готов был бы оказать нам и односельчанам платную услугу до райцентра, но вот беда - партнер неделю уж пил. А у них действовал суровый договор - начинать движение только при решении обоих глав бизнеса. В общем, если бы не случайно заехавшие в село в поисках порыва связисты, нам пришлось бы идти пешком. Об этом, пожалуй, уже не стоит говорить, но вся поездка состояла из цепочки случайностей. Мы несколько раз съездили из Уймона в Мульту, туда и обратно, исколесили всю округу, даже увидели издали одно из знаменитых Мультинских озер, наконец порыв нашли, кабель заменили и вот снова мост, для служебной машины бесплатный, вот прямое как стрела шоссе через долину. Слава Богу, снова мы попали в убогий райцентр, который теперь казался нам вершиной цивилизации. Нас вместе со связистами пустили на ночлег в недостроенную гостиничку. И взяли по цене, как для местных, без перевода в валюту. И поужинали мы, чем бог послал, в сельской харчевне, и снова быстрая ночь сомкнула крылья над долиной. И сны были снова странными, беспокойными.