ЗАРИСОВКА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Романтика путешествий в наше время потеснена другими заботами, но она всегда была, есть и будет. И более всего тянется к романтике поколение шестнадцатилетних.
Почитайте о приключениях двух представительниц этого поколения в отрогах Восточного Саяна и, если вас еще не отяготили до безобразия заботы повседневности, немного позавидуйте им. Они видели природу, которой не коснулась еще беспощадная рука цивилизации.
Правда, не всегда было так легко, как кажется по повествованию, но как говаривали древние – иногда, чтобы выжить, нужно иметь чувство юмора.
Итак, Восточный Саян, Тофалария, поселок Алыгджер...
ГОРЫ
– Смотри, смотри, горы!
За окном вагона проплывали холмы города Нижнеудинска. Ну, где же девчонкам было узнать, что такое горы, если выросли и жили они среди зауральских полей и березовых лесов!
Ничего не зная о Саянах, не представляя себе вовсе их таежную экзотику, Иринка с Маринкой, тем не менее, ринулись к ним с неистребимой жаждой открытий. А их еще будет столько, что долго еще в снах им будет видеться, а может быть и грезиться эта дикая и прекрасная природа.
ТОФАЛАРИЯ
– Ну и где эти ваши тофы?
Маринка с Иринкой жили этой проблемой вплоть до Алыгджера. А они, тофы, вот они, у самолета. Но почему нет неописуемой радости на лицах? Скорее всего, потому, что и мы сами ненамного от них отличаемся, ни лицом, ни глазами из-за двухсуточного сна в поезде, а умом даже, вполне возможно, и отстаем.
– Алыгджер!
Самолет в этот раз не бросало в воздушные ямы, он летел плавно, и довольно урча, пропускал под собой перевал за перевалом. Но почему у одной из «таежниц» зеленое лицо. Еще бы! Пересесть с тряских зауральских телег на парящий самолет - событие.
Светловолосая Маринка и русоволосая Иринка идут по поселку, сосредоточено озирая окрестные скалы, а местные жители оттеняют их светлые лица чернотой своих лиц и волос. Из щелок их глаз стреляют по нашим красавицам быстрые добродушные взгляды. Похоже, все взаимно довольны.
ВОДА
Иринка: – А вода мне здесь определенно нравится!
Маринка: – А холодная какая!
И опять сравнение не в пользу равнинных рек. Стоя возле горной реки, с содроганием вспоминается зелено-вонючая жижа зауральских рек.
В этой же воде, которую «несчастные» тофы, не видевшие наших, называют серой, дно видно на любой глубине. И только солнце сверкнет по воде, как сразу же Иринка бежит к реке и в восторге начинает собирать разноцветно искрящиеся камешки.
Вымыть голову в такой воде довольно сложно и только потому, что невозможно смыть мыло, будто воду основательно прокипятили, а затем охладили, чтоб не испортилась.
Иринка как обладательница роскошных черных волос, возможно, впервые промыла их по-настоящему, а беловолосая Маринка после этой головомойки светилась, как ясноликая мадонна.
ВОЗДУХ
– А воздух какой! Его совсем нет, только аромат один!
Маринка этим выразила мысль, что здесь нет ощущения дыхания, настолько воздух легко входит в легкие. Настоянный на аромате хвойных лесов и альпийских лугов, он с лихвой дает возможность почувствовать себя человеком, а не дымопоглощающим аппаратом.
ПРОБУЖДЕНИЕ ТАЛАНТА
От всех этих красот у Маринки ожил дар живописания. По нескольку часов она водит карандашом по бумаге, и вдруг видишь, что в окружающем ландшафте есть восхищающее очарование!
А Иринка, тоже в томлении как-то выразить свое восхищение, с помощью знакомых букв увековечивает его в дневнике.
Саяны разбудили в каждой из них дар, незнаемый ранее.
ДОРОГА
– А по какой дороге пойдем?
Бедные девчонки! Знали б вы, какие здесь «дороги»!...
...Идем уже два часа.
– Девчонки, смотрите только на тропу! Не наступайте на камни и корни, на обрыве не смотрите вниз, не запинайтесь, падение с рюкзаком – сорванный поход!
Позади глухие удары сапог, треск сучьев и чавканье воды.
Дыхание, слышимое на расстоянии, подсказывает, что пора падать в мох. Маринка, еле шевеля губами, показывает на фляжку. Иринка, еле шевеля руками, показывает, что там ничего нет. А тропа все так же уходит в тайгу, и по ней еще идти и идти.
ГНУС
– А где комары?
По примеру других Иринка и Маринка были твердо уверены, что в тайге жить нельзя и только из-за комаров. В поезде несметные их количества мерещились еженощно.
При непосредственном контакте с тайгой оказалось, что в Саянах довольно часто нелетная погода, так что бутыли с мазью не понадобились.
– Фу, как скучно! – высказались обе.
ТРУДНОЕ ЗНАКОМСТВО
– Девчонки, а это багульник.
– Где, где, где?
Рассмотрели, покивали головами и пошли дальше.
Спустя час:
– А который багульник?
– Да вот же он!
– А-а...
Спустя еще час:
– А какой из себя багульник?
– Стоишь на нем!
– Так это и есть багульник?!
– ...
И так о каждой травке. Знакомство осложняется обилием незнакомых растений.
На третий день стали отличать лиственницу от кедра, а пихту от елки.
ПЕРЕВАЛ
«Сломать горку» - так называется взятие перевала.
– Тяжело?
– Терпимо...
Бодрятся. А на самом деле - тяжело. Тропа серпантином уходит вверх, мы уже выше некоторых гор, в ушах щелкает от перепада высоты, жара заливает потом глаза. Воду всю выпили, во рту сухо.
Плечи болят, ноги гудят. Но две покорительницы Саян неустрашимо шагают вверх.
– Тяжело?
Молчание...
КРАСОТА
С перевала видны горы, виден главный хребет с ледяными вершинами.
Маринка взглядом художника оценивает перспективу, Иринка ищет метафоры для будущей книги.
Прохладный ветер с гор холодит слегка деформированные рюкзаками спины, а солнце весело блестит в бусинках пота на обгоревших носах.
– А горы имеют названия?
– А сколько их здесь?
– А почему снег не тает?
– А можно на них взобраться?
... Под пулеметным обстрелом вопросов начинаем спуск.
МЕДВЕДИ
Это особая тема разговора.
Замечено, что женщины чаще говорят о том, чего боятся.
Девчонки не исключение.
Маринка и Иринка просто чахнут на глазах от отсутствия медведя.
Зная их по зоопаркам и телевизору, они свято верят, что Миша приковыляет к ним и попросит конфетку. Даже не слушают о том, что после настоящей встречи с медведем что-то будет очень трудно отстирать.
В дальнейшем, после рассказов охотников, желание увидеть медведя отойдет само собой. Желание выйти из избушки ночью тоже.
Зачатки чувства опасности появляются очень медленно. А пока ничего не стоит уйти в тайгу в одном купальнике и на обратном пути, увидев побелевшие глаза руководителя, беспечно выпалить: – Никого не встретила!
СОН
... Ночь Постепенно Иринка с Маринкой утолщаются и округляются. Воздух заметно сыреет, но не от Саянской сырости. Натянуть четвертые брюки - четыре пота согнать!
Через полчаса под штормовкой что-то человеческое уже не определить.
И вот все это начинает влезать в спальник.
Судорожные извивания, наконец, приводят к промежуточному финишу - ноги в спальнике! Но все остальное пока на свежем воздухе.
Через 5-10 минут отдыха внедрение в спальник продолжается с удесятеренными усилиями.
Глубокая ночь. Два огромных кокона дрожат от холода, ибо воздушная прослойка отсутствует начисто!..
УТРО
Солнце простреливает тайгу насквозь и, попадая в палатку, выжигает в ней все живое.
... Но не Маринку с Иринкой! Ибо ночной холод, накопленный ими в своем коконе, прогреть невозможно.
А тайга такая чистая, свежая. Зеленая! Кедры нежатся в синеве неба, ручей играет камешками, мох искрится росой...
... А шарообразные спальники содрогаются от дрожащих тел.
ХАРИУС
Река Уда еще не слышала такого.
Клюнуло!
Визг стоит такой, что рушатся берега и вскипает река.
Две хищницы скачут по берегу, дико орут, пытаясь схватить несчастную жертву.
Хариус упал в камни и в панике скачет там, ища убежища.
Нечастный, оглушенный ультразвуком, мечтает о сковородке, как об единственном спасении от ужаса.
Наконец, помятый и подавленный умолкает.
Временная тишина робко выползает из-за валунов, чтобы при очередной поклевке в ужасе нырнуть обратно.
ГОЛОД
Безобеденное существование оказалось самым главным испытанием.
Утром каша с тушенкой, вечером уха, четыре сухаря и кружка чая - официальный рацион.
А между ними день!
Забыты все прежние «не хочу». Все съедается до последней крошки.
Клятвы в поезде типа: «Я сало вообще не ем, молоко терпеть не могу, соленую рыбу ненавижу и конфет с белой начинкой не предлагать!» - забыты.
Ревень съедобен? - В рот!
Пиканчики съедобны? - В рот!
Грибы, жимолость, ревень, черемша, дикий лук, смородина, чепыжка, заячья капуста - все съедается большими порциями.
МЫ РЫБАЧИМ
Степаныч положил в суму чай, сахар, соль, сухари, сало.
Девчонки взяли купальники, фотоаппарат, гитару.
Степаныч взял спиннинг и сумку для рыбы.
Маринка с Иринкой взяли котелок с остатками супа.
Степаныч одел сапоги.
Девчонки - кеды.
Иринка несла гитару, Иринка котелок.
Степаныч - все остальное.
Степаныч мечет спиннинг, карабкается на валуны, рушится в воду.
Маринка с Иринкой едят ревень, черпая им сахар из банки.
Не клюет!
Девчонки едят ревень с сахаром.
Ура! Хариус наш!
Девчонки его жарят на рожне.
Опять не клюет!
Девчонки едят хариуса.
Пошла рыба!
Девчонки пекут хариуса и съедают.
Степаныч в бессилии валится на камни.
Девчонки фотографируются.
Степаныч издает последний стон.
Девчонки пьют чай с конфетами.
Степаныч умолк.
Иринка с Маринкой прикидывают, а не съесть ли и его тоже?
БАНЯ
Баня, в представлении Иринки и Маринки, виделась основательным сооружением и громоздким мероприятием.
Но когда они услышали, что скоро будут париться в полиэтиленовой бане, хохотали до упаду.
Увидев хлипкое сооружение из палок и полиэтилена, отводили глаза и прыскали в ладонь.
Но что творилось потом, когда, брызнув на камни, они задохнулись жаром! А когда банщицы хлестнули пихтовым веником по плечам, то местные четвероногие и пернатые друзья враз покинули родные места, в диком ужасе оповещая тайгу о начале конца света.
К своему счастью они не слышали того, что творилось, когда распаренные девчонки сиганули в ледяную реку!
Да, баня в тайге - это праздник. Но если в ней парятся Маринка с Иринкой, то это экологическая катастрофа.
НИКОГДА!
Свежевание кабарги вызвало у девчонок шок.
– Как?! Козочку с голубыми глазами так безжалостно превратить в мясо?! И мы будем ее есть?! Ни-ко-гда!
... А потом обе, отползая от котелка с кусками вареного мяса в руках, отдуваясь и икая, увещевали себя: – Нет! Столько есть больше нельзя!
И тут же снова запускали руки в котелок.
МУСТАНГ
Маринке было труднее. Если Иринку подсаживали на лошадь вдвоем, то Маринка влезла сама.
А низкорослая тофаларская лошадка, раскорячив ноги, в ужасе думала, что везти по горам эту тяжесть совсем не сахар.
И заржала от радости, когда после фотографирования ковбойши бойко сползли на землю.
Торжество ковбоя, обуздавшего мустанга, осветило лица каждой из девчонок.
ГРУСТЬ
Ручьи все так же будут мчать по ущелью, прыгая с камня на камень. Туманы по-прежнему будут поднимать воду к облакам. Саян вряд ли заметил на себе двух девчонок, с горячей отвагой поехавших покорять его.
Пора домой.
Маринка и Иринка верят, что приняла их тайга, полюбила. А они уж ее и подавно!
Вернутся ли они сюда когда-нибудь?
Восточный Саян.
Тофалария.
Река Уда.
