Каждое утро встречает одна, ванная, чайник, спешка, снова в метро — людей стена, снова в глазах — усмешка, снова — обед, разговор, такси, вечер, бокал сухого...Он ни о чем ее не спросил, лишь посмотрел сурово. Лишь сообщил, что всегда дела, это ведь вам — не шутки! Кругом от этого голова, в нежности — промежутки. И, получается, до любви времени нет и силы...Женщина Бога его слова ровно на восемь делила.
Ей-то известно, что жить — вот так — только всевышний может: сделать любой бедой пустяк, мелочи подытожить, вылепить рьяно новый рассвет и разорвать все в клочья, слать равнодушный сухой ответ на все вопросы ночью. Ей-то понятно давно, что он — сам бы сбежал отсюда, титрами кончилось это кино, вся перебита посуда; всем помогать, оступиться и — вниз, — рухнуть, прибрежным камнем...Женщине Бога любой каприз встанет страшнее псарни.
Вот и поэтому все слова делит — не умножает, снова домой идет одна, только луна провожает...Он уж лет сто как совсем один, трубка угрюмо тлеет. Он не выносит светлых картин и не о чем не жалеет, только, пожалуй, о том, что не смог — это такая нелепость! Женщине снова приснился Бог и подземельная крепость.