Итак, я предлагаю вам мои рассказы «Ивара Калныныша», которые я отнюдь не считаю всерьез большой литературой, но не более, чем экспромтами-пятиминутками, но к которым отношусь с полной симпатией как к милым и невинным шалостям.
ИСТОРИЯ 1.
КАЖДОЕ ВТОРОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ МЕСЯЦА
Я люблю две вещи, которые делаю при любой погоде на протяжении сорока лет: каждое третье воскресенье месяца в пять вечера я сижу в маленьком кафе за чашкой кофе с бальзамом. А что же второе? Забыл…
Но ведь что-то я любил не меньше и с тем же постоянством? Нет, вовсе не то, о чем вы подумали. Каждый второе воскресенье вечером я слушал орган в Домском соборе. Но вовсе не это составляет основу незыблемости моего бытия. А она, эта основа, как я уже сказал, складывается из двух вещей. И это второе – тайна, едва уловимая, но неизменно присутствующая в моей жизни. Дело в том, что в соборе я всегда сижу в седьмом ряду, место 14. И ни в коем случае ни тринадцатое, упаси Бог! Если слушать орган с тринадцатого места, звук искажается, в нем появляются лишние резонансные частоты, возникающие из-за отражения волны от расположенной рядом с ним опоры. Если же слушать орган с пятнадцатого места, звук улетает куда-то под потолок, и попробуй его оттуда вылови! Нет, только четырнадцатое и никакое другое! И только в седьмом ряду!
Она сидела, как правило, ближе: чаще это был пятый ряд, иногда шестой и левее.
Я не сразу ее заприметил. Но как-то – кажется, тогда звучал скрипичный концерт Баха ре минор – мой взгляд, блуждая и перескакивая с витражей на органные трубы, скользя по спинам слушателей и плавно переходя снова на витражи, наслаждаясь игрой солнечных бликов через эти цветные стекла, остановился на белокурой головке, да так и замер. О, как она слушала Баха! Когда темп ускорялся и переходил в стаккато, ее кудряшки мелко подрагивали в такт, но когда музыка замирала в истоме, облик моей незнакомки словно подергивался едва видимой дымкой – это мельчайшие волосики спускаясь по лбу и шее, кружили в ритме органа, создавая вокруг головки моей прелестницы белокурый ореол.
Я точно это знаю – я запоминал ее облик сорок лет!
Правда, надо вычесть три года, когда ее не было в соборе. До этого я наслаждался изменениями в ее фигуре, которая с каждым вторым воскресеньем месяца заметно округлялась. Затем незнакомка исчезла, и музыка изменила свой звукоряд. Нет-нет, ноты были прежние! Но не было самой малости, так необходимой, чтобы не испортить весь букет, или, если хотите, музыкальный привкус. Простите мне аналогию с вином, но другой мне просто не приходит в голову.
Через три года, как я уже сказал, она появилась вновь. С малышом, сидевшим в то воскресенье послушно рядом. Я видел ее то с малышом, то в одиночестве, а иногда с мужчиной опрятной, но очень скучной наружности. Малыш, разумеется, рос. Но дама моя казалось, и не старела вовсе. Затем стала опять приходить одна. А затем концерты прекратились – был перерыв на войну.
Это случилось в семьдесят шестом. Да-да, именно в семьдесят шестом, ровно через сорок лет с момента первой моей встречи с незнакомкой. Она не пришла на концерт во второе воскресенье октября! Я не поверил, и несколько раз с надеждой рассматривал все по очереди спины и профили сидевших в пятом и шестом ряду. Затем я перешел на первые четыре ряда. Затем, забыв о Бахе, повернулся спиной к органисту, чего до этого не только не мог себе позволить, но даже представить такое кощунство мне ранее было невозможно!
Ее не было!
Мне стало не по себе…
Бах был по-прежнему прекрасен, но давно знакомый концерт я не мог узнать – в нем появились посторонние нотки, словно реквием Моцарта попросил внутри него убежище, и, притаившись до поры до времени, вдруг выплескивал всю свою мощь и тоску.
Еще неделю я пытался представить, что могло произойти? Она разлюбила орган? Уехала в другой город? Ее заперли дома и запретили выходить на улицу? Мои мысли блуждали по кругу, не находя ответа.
Через неделю я как всегда в третье воскресенье месяца пил кофе в маленьком кафе. Но и кофе изменил свой вкус – он стал горше обычного. Я решил прогуляться. Как-то само собой вышло так, что я забрел на местное кладбище, и обратил внимание на свежую могилу.
У изголовья была фотография моей незнакомки…
Я так никогда и не узнаю, отчего она погибла. Представить себе, что она умерла естественной смертью, я почему-то не могу.. .
А орган… он по-прежнему звучит для меня каждое второе воскресенье месяца. Но я стал забывать, что же я люблю, кроме кофе с бальзамом…
ИСТОРИЯ 2.
КАФЕ УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Каждое третье воскресенье месяца я имею обыкновение пить свой кофе с бальзамом в маленьком кафе.
Этот воскресенье ничем не отличалось от всех предыдущих. В кафе был точно такой же полумрак, как последние сорок лет, что я туда захожу. Через затемненные стекла окон вечерний свет едва пробивался в этот уютный подвальчик. Как всегда подрагивали свечи на столиках, а пламя камина определяло мой настрой относиться к превратностям судьбы философски.
Что-то однако было новое во всей обстановке.
Что-то, что тревожило и беспокоило меня. Разглядывая привычную обстановку, я внезапно понял, что создавало во мне эту тревогу. Никогда прежде на столиках не лежало меню. Обычно во всех кафе принято, что на столиках лежит меню, но это кафе было особенным. Заказ можно было сделать только устно и только лично официанту. В этом было особое таинство, как, впрочем, и в том, что все посетители кафе не менялись годами, и всех официант, такой же немолодой, как и я, знал давно и лично. И вдруг – меню.
Я неторопливо надел очки, и принялся читать.
Первая же запись озадачила меня не на шутку:
« МЕНЮ УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ»
Я открыл это меню в абсолютной уверенности, что сейчас там будет предложено пирожное «мгновение счастья», представляющее элементарное бизе, и какой-нибудь «напиток судьбы», под которым числится рядовой капучино.
Но то, что я увидел, поразило меня куда более, нежели сам заголовок.
МЕНЮ БЫЛО АБСОЛЮТНО ПУСТОЕ!
Чистые листы бумаги выглядели насмешкой. Я было подумал, что это просто глупая шутка, и хотел даже встать и уйти. Но едва привстал, как на чистых листах меню разглядел изображение.
Не подумайте ничего дурного, я никогда прежде не был склонен к галлюцинациям.
Изображение было не четким, и вовсе не походило на фотографию. Скорее – на мерцающее пламя в камине, в отблесках которого я узнал… себя! Сорок лет назад.
Я сидел в седьмом ряду Домского собора и слушал органный концерт. Затем на листке меню я увидел, как незнакомка, за которой я наблюдал все последовавшие сорок лет, и к которой так и не решился подойти, оглянулась и посмотрела на меня.
Замечу сразу, что в реальной жизни никогда она этого не делала.
Изображение померцало еще секунды две-три и погасло так, словно выключили экран телевизора.
Сколько я не вертел потом меню, листы оставались чистыми и белыми.
Но… не могло же это все просто так закончиться?
Может быть, для продолжения этого невероятного зрелища, от меня что-то требовалось, и я не понял, что?
Мысленно я вспомнил всю свою историю с этой дамой, вспомнил, как наблюдал за ней еще до войны, как она перестала ходить на концерты, а потом вдруг появилась с маленьким сыном и с мужем. Вспомнил, как видел ее последний раз перед самой войной. И как обрадовался, когда увидел снова после войны. Она была в черном, и я догадался, что она в трауре.
Вспомнил и тот день , неделю назад, когда она впервые за послевоенные годы не пришла на концерт. И как бродил неделю спустя по городу, и ноги будто сами привели меня на местное кладбище, где я увидел свежую могилу и ее фотографию на ней.
Что означал сей мистический знак, это изображение на меню?
Что-то в своей жизни я упустил, что-то сделал не так!
Я стал вспоминать свою первую встречу с ней, даже не встречу, поскольку встреча предполагает хоть какое-то общение, а тот день, когда я впервые заметил ее.
Память постепенно возвращала мне эти часы в деталях и подробностях.
Я так увлекся воспоминаниями, что не сразу заметил, как меню снова вспыхнуло как экран телевизора. На нем показывали то, что вспоминал и я. Незнакомка в тот день сидела прямо передо мной. Я слушал органный концерт Баха, и когда музыка ускорила темп, стал разглядывать, как едва заметно покачивается светловолосая головка моей прекрасной дамы. Одна прядь ее волос, заколотых шпильками, выбилась, и теперь волной спадала на плечи. Я смотрел как зачарованный. Не смея перевести дыхания, чтобы не спугнуть мою фею.
Мои воспоминания хотели было устремится далее, к той части концерта, когда музыка замедлит свой бег, и над волосами незнакомки появится подобие света
( возможно, это было мое больное воображение романтика?), но …
внезапно увидел, что изображение на меню не хочет подчиняться моей памяти! Там застыл один единственный стоп-кадр.
ПРОГРАММКА КОНЦЕРТА, СЛУЧАЙНО ВЫПУЩЕННАЯ ЕЙ ИЗ РУК И УПАВШАЯ МЕЖДУ НАШИМИ РЯДАМИ!
- Да! – вскричало мое сознание, и в тот же миг я оказался на месте происшествия сорок лет назад.
Я поднял программку, она улыбнулась мне…
Несколько лет спустя вместе с нашим сыном мы пришли на концерт, мы сидели в шестом ряду, и я заметил, что в седьмом сидит странный одинокий мужчина, не спускавший глаз с моей жены.
В сорок первом нашего сына призвали на войну, и он погиб в первые же дни.
Ольга ( я не сказал, что мою незнакомку звали Ольга?), получив похоронку, не выдержала. Ее смерть была мгновенной – больное сердце ( я еще долго винил себя за то, что не успел предупредить почтальона и получить похоронку сам!).
С того дня заболел и я…
Глубокая депрессия делала мою жизнь тягостной, и в один унылый ноябрьский день мне захотелось покончить со всем и разом.
С трудом я надел плащ, и вышел из дому, чтобы как следует обдумать это решение. Машинально я дошел до маленького кафе.
Сел за столик, заказал чашечку кофе и открыл МЕНЮ.
Напомню, что это был 41 год! Между тем, оно лежало на столике точно такое же, каким я увидел его в описываемые мной в начале рассказа дни.
В МЕНЮ снова не было ничего, но самое странное, что никаких видений, сколько я не крутил его, не возникло.
Ничего, кроме большого черного могильного креста!
С недоумением я подозвал официанта.
- В будущем вы выбрали изменение упущенной возможности, и мы выполнили вашу волю! - Ответил мне он.
- Но я не мог предвидеть такой печальный исход…
- Это – плата. Вы же платите, когда заказываете кофе!
- А можно отказаться от заказа….
- Пока еще – да. Это был пробный показ вашей будущей жизни. Так что вы выбираете?
Я поднялся и вышел из кафе. На улочке я увидел какую-то рекламу, в который был указан год. 1976.
Я пошел бродить и ноги сами привели меня к местному кладбищу. Я увидел ее свежую могилу:
Ольга К-те, 1905 – 1976.
Я так никогда и не подошел к моей прекрасной незнакомке.
ИСТОРИЯ 3.
КОНЦЕРТ ДЛЯ ОДНОЙ МЫШИ
Иногда я играю на скрипке. В городе, чтобы не мешать соседям, я этого не делаю. Для скрипки есть специальное место – мой старый домик на побережье. Дом очень стар, его построил еще мой дед. В отличие от деда, дом пережил войну, хотя после нее стал еще больше поскрипывать и кряхтеть, словно от старых ран.
Сказал ли я, что мой домик двухэтажный и деревянный? Ну да, вы догадались, ведь здесь почти все дома – такие. И почти во всех домах живут непредусмотренные при их создании обитатели. Они шуршат под полом, что-то грызут и стали почти местным колоритом.
Все бы ничего, но моя мышь стала мне досаждать.
Как-то я проснулся от того, что почувствовал что-то на своем лице: это что-то – как я потом догадался – был мышиный хвостик. Безобразница забралась ко мне в постель, ползала рядом с моим лицом и задела его хвостом. Я проснулся в холодном поту и успел разглядеть лишь ее мелькнувший в щели между стеной и полом хвост – негодница ускользнула!
Но спать спокойно после этого я не мог. Днем, при свете солнца, почему-то мне не было так страшно, мне казалось, что если я засну днем, моя мышь меня не побеспокоит. А вот ночью…
Я перестал спать ночами, но чем занять эти бессонные и длинные ночи?
Когда на даче я был один, без жены, я стал играть на скрипке. Благо, играю я не громко и в соседних дачах никого побеспокоить не могу.
Но через месяц после того, как мышь испугала меня своим визитом в мою постель, отпуск заканчивался, и я должен был отправляться на работу. Ночевать я приезжал на дачу, а не в город, потому что в городе в то лето стояла немыслимая жара, переносить которую легче было на побережье.
Теперь вопрос о том, как уснуть ночью, то есть по сути, как избавится от моей сожительницы, стоял как нельзя остро.
Кота у меня не было, да и не люблю я кошек. Ставить мышеловку? Но я представил, как несчастное животное будет страдать и решительно отмел эту перспективу как проявление вандализма. И все-таки делать было что-то надо. И я поставил мышеловку у той самой дыры, куда она скрылась после того, как испугала меня до смерти своим визитом, проведя хвостом по лицу. Моя зверушка оказалась на редкость сообразительной: шуршание продолжалось каждую ночь, и уж не знаю, как она раскрыла мой замысел, но она даже не сунулась в комнату, единственный проход в которую из ее тайного убежища пролегал мимо мышеловки.
Казалось бы, теперь можно было спокойно спать – умная мышка не пройдет в мою комнату!
Не тут-то было!
Не знаю, что она предприняла, то ли прогрызла другой ход, то ли… я даже не могу себе представить, как она это сделала ( ведь я облазил все углы , просмотрел все щели в стенах!), но на следующую после установки мышеловки ночь, когда я уверенный в своей безопасности, заснул сном младенца, она вновь залезла ко мне в кровать! На этот раз она не задела моего лица, но я почувствовал, как кто-то шуршит по моему одеялу!
Трудно передать тот ужас, который я испытал, выскочив как ошпаренный, из своей постели! Все! – решил я и объявил плутовке войну!
Я наставил мышеловок во всех подозрительных местах, купил крысиного яда и даже сходил к соседям на ближайшую дачу договорить о прокате кота. Кота мне пообещали через день, когда должны были уехать в город дети хозяев, любившие поиграть с киской.
Надо было продержаться еще одну ночь, а там котик сделает свое кровавое дело!
Я старался не представлять мысленно, как погибнет моя проказница в пасти этого хищника, в глубине души мне ее было очень жаль.
Надо ли говорить, что спать в ту ночь я не лег?
Вы уже догадались, что я взял в руки скрипку и заиграл…
Ах да, забыл сказать, что за все предыдущие бессонные по вине моей мышки ночи я переиграл весь свой репертуар. Весь, кроме …Вивальди.
Не знаю, почему я вдруг вспомнил Вивальди, но его пронзительно грустные мелодии были сейчас как раз в резонанс моему состоянию.
Я не заметил, когда она появилась.
Она села напротив и …слушала! Она слушала музыку, не шелохнувшись. Но я забыл про нее, я играл и играл. А она не уползала.
Закончив и увидев эту невероятную картину как бы со стороны: немолодой человек глубокой ночью со скрипкой в руке и зачарованно замерший в трансе мышонок, я не удержался, ноги у меня подкосились и я сел, а точнее просто упал на кровать. Что-то подо мной хрустнуло! Я пошарил рукой под матрасом и обнаружил покрытые плесенью сухари!
Не сразу я догадался, что эти сухари остались там, под матрасом в кровати на старенькой даче, еще со времен войны. Как они туда попали, почему их спрятали под матрас? Не знаю. Я вспомнил отца, вспомнил, как он прятался в лесах сначала от немцев, а потом – от … ну сами понимаете… Кто его знает, может быть, приготовил сухарики, чтобы взять с собой в лес, но кто-то или что-то заставили его бежать. А запас так и остался на долгие годы под матрасом.
Так вот за чем приходил мой мышонок-меломан…
И все-таки он был моим лучшим слушателем!
Если вам интересно, что с ним стало потом, расскажу:
После того, как я выкинул сухари, он перестал посещать мою комнату, а его тихое шуршание в стене или под полом мне стало нравиться – оно теперь напоминает мне тот самый концерт для одного слушателя.
ИСТОРИЯ 4.
МОЯ ИРЭН
Она никогда меня ни к кому не ревнует. Терпит все мои платонические влюбленности. За это я отвечаю ей нежностью и преданностью. Я никогда ей не изменял. Возможно ли все это?
Я не представляю себе другого. А зачем, зачем мне искать красоту, когда я ее нашел?
Я нашел ее много лет назад, худенькую девочку, гуляющую под дождем. Девочку девятнадцати лет с двумя густыми русыми косами, в ситцевом простеньком платье, бредущую по берегу моря с зонтом.
Пять лет я добивался ее, прежде чем стал ее мужем. Это вам кажется странным? Но это было другое время. Впрочем, нет. Не бывает «других времен». Бывают другие люди. Мы были такими.
Она знала, что мне нравится другая женщина, белокурая незнакомка, которую я часто видел на концертах органной музыки, и к которой так и не решился подойти. Видел много лет и не познакомился. Она простила мне и это. Потому что это - мой внутренний мир, а он был ей дорог. И еще – потому, что вскоре мечта о белокурой незнакомке ушла куда-то в сторону, она не исчезла совсем, она посторонилась, уступая место большому, тому, чему и названия нет. Любовь? Безусловно! Но есть и еще. Кусок души, часть жизни. Да нет, не так. Сама жизнь, долгая и не простая.
За много лет мы поссорились один раз. И я хочу рассказать об этом.
У нас долго не было детей, а когда совсем крохотным, умер от воспаления легких наш ребенок, было нестерпимо больно. Больно так, что на второй день единственным спасением для меня стала скрипка. Помню, Ирэн стояла у окна и смотрела невидящим взглядом на улицу. Шел дождь. И казалось, что дождь идет во всем мире. Мир плакал вместе с нами. Он оплакивал неосуществившуюся, не свершившуюся в своих божьих замыслах маленькую жизнь. Но ведь они были, эти замыслы? Ирэн стояла у окна и смотрела невидящим взглядом на потоки воды, стекавшей с неба. Я взял скрипку и заиграл Вивальди. Бог мой, зачем я это сделал? Что угодно, но только не Вивальди! Моя тихая, всегда спокойная и немного печальная Ирэн вдруг стала задыхаться от плача. А потом выбежала из комнаты, бросив мне в лицо врезавшиеся в сознание навечно слова:
- Неужели ты не понимаешь?!....
Она уехала жить к матери, и впервые за много лет я остался один. Я понимал, что ей надо побыть в одиночестве, вернуться к себе, потеряв себя. Но что я мог поделать, когда мне было нестерпимо больно от сознания, что где-то на другом конце города моя Ирэн мучительно размышляет о судьбе? Больно от сознания, что я не могу ей ничем помочь. Я вытерпел неделю и несмотря на запреты, приехал к ее матери. Я ничего не говорил. Обнял обеих женщин, и молчал.
С тех пор мы с Иэрн ни разлучались ни разу.
Как я могу ей изменить? Как я могу изменить себе. Изменяя ей? НИКОГДА
А она все еще такая же худенькая и похожая на девочку под дождем, моя мудрая, молчаливая, моя маленькая седовласая Ирэн…
ИСТОРИЯ 5.
ДУША СКРИПКИ
Какой голос у молчащей, переживающей что-то внутри себя человеческой души?
Я думаю - это голос скрипки. Вы думаете, все скрипки на одно лицо?
Ничего подобного! Скрипки как женщины, у каждой есть своя маленькая тайна. Они не прощают измен, но как благодарны и признательны тем, кто их любит.
Я беру в руки мой инструмент.
И знаю, он - единственный в мире.
Не потому, что это скрипка Страдивари!
О, нет! Но назвать ее обыкновенной я не могу.
Когда мне было больно, больно так, что я не мог сказать ни слова, я брал в руки скрипку, и она лечила мои раны.
Когда мне было просто грустно, она напевала мне, что где-то вдали есть счастье, и если сегодня оно летает вдалеке, то скоро, очень скоро оно приземлится после своего небесного полета на моем подоконнике.
А однажды, это было так давно, давно настолько, что мне кажется, пошло два века. Так вот, однажды оно пело про любовь и только про любовь.
Я познакомился с девушкой, идущей без зонта в потоке дождя. Она была моложе меня на двадцать лет. И я не знал, как ей сказать про мою любовь.
Я частно ее видел гуляющей неподалеку - мы жили рядом. И я брал в руки мою скрипку - мою до этого единственную прекрасную даму - и играл музыку любви. О нет, моя скрипка вовсе не ревновала. Она немного грустила, что музыка посвящена не ей, а девушке.
Но она так любила меня, моя скрипка, так преданно и бескорыстно, что ни единой нотой не показала, что немного ревнует меня. Напротив - она играла как никогда вдохновенно...
С этой девушкой мы живем уже не один десток лет. С моей Иэрн. И с нами всегда - моя - нет, уже наша! - скрипка.
ИСТОРИЯ 6.
НИКОГДА
Мой друг поэт и бард прислал мне по мейлу приглашение на свой концерт. Я был чем-то занят, и поблагодарив его, решил, что приду в следующий раз. Месяца через три я вспомнил про него и решил позвонить. Мы дружили много лет, но не встречались уже лет пять - другие дела и заботы отвлекали нас от того, чтобы собраться и почитать друг другу написанное. Телефонную трубку сняла его жена Лайма.
- Вы не знаете? Его уже нет... инфаркт...
Бесполезно себя корить... но как больно понимать это НИКОГДА.
В магазинчике рядом с домом я купил последний диск с песнями друга. Я слушаю их чаще, чем когда-либо раньше, я прослушал их больше раз, чем за все предыдущие годы. Но...
Я не видел друга последние пять лет, я не пошел на его последний перед смертью концерт. НИКОГДА мне этого не исправить.
ИСТОРИЯ 7.
ТЫ ЧЬЯ?
Год назад у меня умер друг. И я так и не успел встретиться с ним перед смертью. Все откладывал и откладывал.
Несколько лет назад умерла женщина, с которой я так и не решился поговорить.
А месяц назад ко мне на подоконник каждое утро стал садиться голубь и будить меня своим воркованием. Я подхожу к нему близко-близко, заглядываю ему в глаза, он не отводит их. Мне хочется спросить:
- Душа, ты – чья?
Но в ответ я слышу тихое, словно из поднебесья, воркование…
Не отвечает…
ИСТОРИЯ 8.
СЛУШАЙТЕ МУЗЫКУ МОРЯ
Как расслышать музыку моря? Как понять его душу?
Мне кажется, что море – живое, и когда я прихожу в моменты грусти на его берег, иногда оно затихает, чтобы расслышать меня. Тихо так, словно собеседник, затаив дыхание, выслушивает вашу исповедь. И я долго сижу на берегу и молча рассказываю ему про мою жизнь. О, как оно умеет слушать! Кажется, что даже волны подбирает, оно просто не пускает их на берег, как кошки подбирают ногти внутрь мягких лапок, чтобы случайно не ранить любимого человека. Так и море собирает волны в кучу, не пуская их, тихо-тихо… Море слушает меня, затаив дыхание. А потом – легким ветерком, отзвуком этого ветерка в дюнах, шелестом камышей спрашивает:
- А ты, ты хочешь послушать меня?
-Да, - молча отвечаю я ему. И оно рассказывает мне обо всем: о рыбах, живущих в его глубине. О людях, многие столетия назад бороздивших его просторы.
А иногда оно непослушно, оно сердится, кипит волнами, ветер свистит так, словно гудит орган. Это море хочет поведать мне о том, как несправедливо устроен мир. И я слушаю его страстную речь, и киваю головой в такт ветру: да, не все правильно в этом мире. Да, войны – это страшно, они не нужны. А нужна любовь, и она вечна. Хотя люди, к несчастью, смертны.
Слушайте музыку моря…
Оно мудрое, мое море, оно знает то, что неведомо людям…
© Copyright: Виолетта Баша, 2006
Свидетельство о публикации №1606200024