I.
Эти путешествия в «воображаемое», с некоторых пор стали пугать его самого. Стоило прикрыть глаза и немного сосредоточиться, как чужие миры события и люди входили в него с мельчайшими подробностями. Он мог переместиться на улицы древней Бухары, или оказаться, вдруг, на борту загадочного межконтинентального корабля, бороздящего Вселенную. Когда все это началось? Наверное, еще в далеком детстве, когда слепленные из пластилина человечки, вдруг оживали и начинали жить самостоятельной жизнью. Окружавший его мир напоминал декорации в виде ширм, которые убирались с приближением ночи, чтобы утром вновь окружить его со всех сторон, сияя великолепием свежих красок.
Прошли, как говорится, годы, он вырос и построил жилище на берегу моря …Вот на мансарде этого дома в окружении, написанных им холстов и книг, к нему и стали являться сны, больше похожие на стремительные перемещения во времени и пространстве, где он переживал чужие судьбы и обстоятельства, как свои. Это уже позже появятся нанотехнологии, и люди начнут строить, так называемые, нанодома, расположенные в пяти или шести измерениях - вместо привычных трех, когда войдя в одну из комнат, вы попадаете в другое пространство… Да и сами люди поменяются со временем. Это будут уже совсем другие люди – «наносапиенс», как их принято теперь называть. Похоже, он просто стал первопроходцем в этом, ставшем впоследствии привычным явлении. Но тогда все еще только начиналось.
Итак, однажды, он решил разобраться с той старухой, что жила через улицу и выдавала себя за дочь царского генерала - княжну Лепешинскую. Люди, населяющие этот маленький азиатский город, смеялись над ней, хотя и побаивались втайне - считая колдуньей. Как бы то ни было, но коллекция траченных молью кринолинов и бархатных шляпок, а так же неимоверно заношенные, хотя и со следами былого изящества, туфли и кожаные ботики, с затейливой шнуровкой, наводили на определенные размышления. Говорили, что она появилась, однажды, в Н-ске, спустившись с подножки обшарпанного поезда, внезапно материализовавшегося на узкоколейке возле заброшенных угольных складов. Поезд, на боку которого красовались три шестерки рядом с полу-стертой надписью на латинице: « Рим- Палермо», звякнул на прощание треснувшим голосом невидимого колокола и растворился во внезапно образовавшемся тумане. Подхватив пару объемистых саквояжей из турецкой кожи, старуха уверенными шагами двинулась в сторону ближайшего глиняного строения, окруженного лохматыми шапками вековых чинар, где гостеприимная семья узбеков охотно предоставила ей кров в обмен на пару золотых червонцев еще царской чеканки.
С ней была дружна его бабушка. Во всяком случае, им было о чем побеседовать, у пересечения двух кривых улочек, ведущих к базару, наполненному говором пестрой толпы и терпкими ароматами щедрых даров Средней Азии. Ему всегда хотелось поймать ускользающий смысл их разговоров - казалось, что они общаются на каком-то другом языке, зашифрованном от посторонних междометиями и интонациями, искажающими обычные словосочетания.
И вот сегодня он захотел, наконец, разобраться с этим вопросом. Он решил погрузиться в загадочную жизнь, таинственной старухи, чтобы узнать, - что же в ее истории было на самом деле?
Это летнее утро в Риме для Натали Лепешинской выдалось довольно хлопотным и суетливым. Тетушка Амалия Петровна, проживавшая здесь с некоторых пор, вместе с мужем – российским дипломатом, еще загодя приобрела для дорогой гостьи билет на поезд до Палермо, отбывающий в необычный маршрут по вновь устроенному тоннелю через горный массив Альп. Там ее должен был встретить жених – поручик Дмитрий Лавров. Тетушка подарила им обоим поездку в Париж и далее - в Лондон, в честь их недавно состоявшейся помолвки.
Поезд Рим-Палермо должен был отправиться с минуты на минуту и Натали, в сопровождении тетушки, и одной из ее горничных,
2.
помогавшей с переноской вещей, слегка нервничала, озираясь на представительную публику вокруг: почетных горожан, и толстосумов с нарядными женами и детьми, пожелавших раскошелиться на дорогие билеты в эту первую поездку. Кроме всего, ее слегка беспокоили три сияющие никелем новенькие девятки, небрежно привинченные кем-то к черному боку паровоза - они как будто ухмылялись над окружающими, играя небрежными зайчиками, подаренными им солнцем – лишь недавно выглянувшим из-за туч. Казалось, эти солнечные блики специально ослепляли ее, вызывая раздражение слезных желез. Или слезы набегали от предстоящей разлуки с любимой тетушкой?
Пассажиры стояли на перроне в ожидании сигнала к посадке. Но организаторы не торопились. Произносились бесчисленные речи в честь Вечного Города и в честь его жителей и в честь акционеров Железнодорожной Компании, рискнувших своими капиталами ради благого дела, и в честь, конечно, Всевышнего и пр. и пр. Латинскому красноречию не было видно ни конца и ни края! Наконец, запасы шампанского кончились, а вместе с ним красноречие, и шелковая лента, преграждавшая путь, была благополучно разрезана. Брякнул станционный колокол, пассажирам было предложено - занять свои места. Натали, поцеловала тетушку, и, пропустив вперед горничную с вещами, поспешила в отведенную ей плацкарту.
Так вот - как оно все было! Значит, не врала старуха. Но, как же хороша она была в молодости! Просто чудо, как хороша! Теперь понятно- отчего на паровозе, появившемся в Н-ске в 47 году была эта латинская надпись. А три шестерки, оказывается просто – перевернувшиеся в пути девятки! Ведь, кто знает - в каких переделках пришлось побывать злополучному поезду? Возможно, это обстоятельство и определило его переход в иное / инфернальное?/ пространство.
Да, но как случился разрыв почти в 40 лет? И в каких неведомых мирах витал этот странный поезд?
Воображение вновь унесло его в тот далекий 1914 год на перрон римского вокзала. Он даже, с удивлением, обнаружил себя бедным студентом, свободно говорящим на итальянском - да он собственно и был итальянцем!
В его голове бурлила гремучая смесь из восторгов, холодных наблюдений и скучной мысли о последней монете, болтающейся в кармане куртки - ее он приготовил, чтобы отдать хозяйке своего жилища, за скромный кров на чердаке дома, смотрящего окнами на площадь Сан- Марко. Только великолепное зрелище, которое открывалось ему, каждое утро, сквозь амбразуру собственного убогого существования, и примиряло с тяготами жизни.
Все бы ничего, но, ощупывая эту ускользающую из пальцев серебряную лиру, он боролся с искушением купить букетик цветов для прекрасной русской, что усаживалась в ближайший от него, вагон. Поднимаясь на подножку, она зацепилась каблучком за перекладину ступени, и чуть было, не упала. Опрометью он бросился к девушке, чтобы помочь ей.
- Грация, сеньоре! - сказала она, и с благодарностью пожала ему руку. Для него - горячего итальянского парня- вопрос с той минуты был решен окончательно! Конечно, он тотчас же подарит букет этой – неземной красоты иностранке. А вечером будет пить красное вино в ее честь, с грустью слушая переборы гитары, и хриплые напевы заезжего менестреля - в ближайшей от дома таверне.
- Да и - черт с ней, - со старухой хозяйкой и ее скаредностью – Подождет, убогая! Стремительно метнувшись на привокзальную площадь, он едва успел передать девушке цветы. Та одарила его в ответ пронзительным взглядом синих глаз и воздушным поцелуем.
Между тем, поезд, увитый цветочными гирляндами, под звуки духового оркестра и, сопровождаемый восторженными криками толпы, словно нехотя двинулся в путь. Едва последний вагон скрылся в чреве тоннеля, как из его горловины появился странный, молочно-белый туман, имеющий явственный запах болотной серы.
Туман стремительно расползался по окрестностям и вскоре накрыл весь город.
Наутро все газеты Рима писали о странном явлении, но еще больше о пропавшем поезде. Дело в том, что, скрывшись из виду - в начале пути - он бесследно исчез, так и не появившись
3.
в конце тоннеля. Напрасно жандармы с собаками протопали пешком весь путь его следования. Состав, из шести вагонов и паровоза, вместе с пассажирами и бригадой машинистов
бесследно исчез в каменном мешке. Не случись, буквально через день, этого нелепого выстрела в Сараево, весть о пропавшем поезде возможно и достигла Рио- де- Жанейро. Но, как назло, пуля,
пущенная из револьвера сумасшедшего анархиста, носящего странное имя - Гаврила Принцип, достигла цели, убив беднягу - эрцгерцога Фердинанда. Главная новость о начавшейся мировой бойне, тут же взбудоражила Человечество, словно снежная лавина, поглотив все остальные слухи и известия.
А пассажиры злополучного поезда Рим- Палермо через какое-то время неожиданно объявились на набережной Боливара в столице Бразилии. Но было уже не до них - несмотря на единодушные, хоть и совершенно безумные объяснения, все они были помещены в психушку, где еще долгие годы изучались местными светилами психологии, как пример массового коллективного помешательства. Разумных объяснений, так же как документов, вещей и самого поезда, тогда найдено не было и все списали на издержки военного времени. Лишь по окончании войны, не без помощи вновь организованного Красного Креста, бедолаги, наконец-то, вернулись на родину.
С недавних пор на заброшенной узкоколейке Феодосия – Балаклава, местные жители стали замечать странного вида мужчину - при шляпе, в чесучовом весьма заношенном, хотя и опрятном костюме. Мужчина, сдвинув шляпу набок, начиная с раннего утра, задумчиво бродил, вдоль, заросших травой, ржавых рельс, уложенных пленными итальянцами, еще во времена первой мировой, и производил странные манипуляции с квадратной металлической рамкой. Бдительные граждане, не добившись внятных объяснений от заезжего кудесника, тотчас же стуканули - куда следует. Уже к следующему сеансу непонятной магии, мужчину в костюме, поджидал наряд милиции, приехавший из райцентра. На фоне румяной зари, между стражами порядка и незнакомцем состоялась короткая, но весьма выразительная - по пластике движений - беседа, больше похожая на театр теней. Все завершилось вручением сложенного вчетверо листка бумаги, который странный гражданин извлек из недр своего объемистого кожаного портфеля. Развернув его и внимательно прочитав текст, милиционеры взяли под козырек, и тот час, радостно убыли в направлении колхозного правления - пить самогон, и не спеша балакать за жизнь с председателем, раз вышла такая оказия - никого не нужно уже арестовывать и срочно тащить в кутузку!
Всю эту картинку, с удивлением наблюдал пастух дядя Митя, сховавшийся среди кустов чертополоха, неподалеку от происходящих событий. Увиденное настолько потрясло его, что, плюнув на колхозных коров, он стремглав бросился в село, чтобы тут же узнать, «что – почем»?
-Ученый из Москвы, по фамилии Севрюгин - живет у тети Клавы, и приехал изучать какие-то ненормальные явления!- сообщили ему свежую новость.
- Паранормальные - важно поправлял односельчан местный грамотей Федор.
«Паранормальное явление» объявилось однажды утром - в виде паровозика с шестью вагонами, неожиданно выплывшего из предрассветного тумана. Деловито пыхтя, он замер на подъеме, и пронзительно свистнув, медленно двинулся дальше.
Наблюдательный пастух, рассказывал потом селянам, как ученый из Москвы, сильно торопясь и спотыкаясь, все же успел запрыгнуть на подножку одного из вагонов, после чего поезд исчез, в образовавшемся невесть откуда золотисто-сером облаке.
- Ну, ты даешь, Митяй! – смеялись недоверчивые односельчане и крутили пальцами у виска или выразительно щелкали по горлу.
Как бы то ни было, но ученого Севрюгина больше не видели: не в районе села, не в Москве, и вообще не видели – нигде и никогда!
Странный паровозик с вагонами появлялся неоднократно, в разных местах планеты и везде это сопровождалось исчезновением людей, золотистым туманом и запахом серы, еще долгое время висящем в воздухе.
4.
Он медленно, словно из роскошного сна, выплывал из этой истории, все еще, явственно чувствуя плечами тяжесть студенческой куртки - грубого сукна и ароматы Рима … Перед глазами стояло нежное личико русской княжны, а рука помнила холодок серебряной лиры в кармане. Может быть, это и был сон? Но, пожалуй, его видения стали – в последнее время - слишком материальны, чтобы быть просто снами. Потом, многое из них сбывается - вот в чем вся штука! Словом, все - не так просто!
А, что если проверить? Разыскать старуху - и сравнить их истории? Вдруг, она еще жива? Вряд ли, конечно… Но, может быть, найдутся люди знавшие ее? Стоит рискнуть, пожалуй. Чем черт не шутит! Перед глазами, снова - будто лукавые чертики, запрыгали три перевернутые девятки, и он невольно перекрестился. С этого момента, Андрей и начал собираться в дорогу.
В этот раз, его поездка в Н-ск случилась на самом деле, а не в сновидениях, как обычно. Он добирался самолетом из Москвы до Кента и далее на арендованном автомобиле, мимо средневековья, которого не изменили ни семьдесят лет советской власти ни, тем более, времена новейшие.
И вот, с замиранием сердца, он идет по знакомой кривой улочке, под сенью карагачей и чинар, вдоль арыка с прохладной журчащей водой. По обеим сторонам тянутся глинобитные заборы - дувалы, скрывающие жизнь обитателей дворов от посторонних глаз. Только кое-где в них вставлены узкие деревянные калитки, словно связующее звено с внешним миром. Сквозь щели можно разглядеть фрагменты человеческой жизни: аккуратные, чисто выметенные дворики с очагом для приготовления пищи перед домом, навесы - айваны, укрытые от дождя и солнца листьями виноградной лозы. В ажурной фиолетовой тени, прячутся мелкие приметы быта: позеленевшие от времени кумганы, и медные тазы для варки варенья; клетки с поющими перепелами, и чугунные котлы, приготовленные для чистки их речным песком. Между деревьев - развешанные для просушки, пестрые покрывала – курпачи, и потертые туркменские кошмы, на которых так любят лежать - в кругу друзей - местные мужчины, попивая ароматный чай и рассказывая байки, которые передаются из поколения в поколение, вместе с укладом неторопливо-тягучей, словно восточная мелодия жизни.
А вот и заветная калитка - Андрей и не думал, что память так безошибочно приведет его к этому месту.
Немного робея, он взялся за массивное стальное кольцо и трижды постучал о дерево. Залаяла собака. Лай, поначалу далекий, приближался и вскоре зазвучал совсем рядом.
- Сейчас… Иду! - Послышался знакомый хриплый голос давно курящей женщины.
Калитку отворила сама Наталья Павловна. Собака неопределенной породы ткнулась в его штанину, словно проводя своеобразный фейс–контроль с поправкой на собачью специфику.
- Здравствуйте, Андрей! Проходите - просто сказала старуха, будто ждала его здесь все это время.
- Здравствуйте, Наталья Павловна - несколько обескуражено отозвался он. Как-то, по-другому ему представлялась эта сцена. Слишком все обыденно, что ли получилось?
- Ничего… Ничего – пробормотала старуха, будто читая его мысли, и повернувшись, твердой походкой направилась к дому.
- Как видишь, я теперь стала здесь хозяйкой – сказала она, неторопливо закуривая сигарету, когда они уселись за столиком на кухне.
– Ничего, что на - ты? Такой взрослый стал...- добавила она, разглядывая его словно некий редкий экспонат, внезапно появившийся в ее коллекции.
- А вы совсем не изменились!
- Да полноте! Льстишь - небось! Хотя, консервы, конечно, не портятся! Ха-ха-ха – она засмеялась басовитым смехом с характерными короткими придыханиями, выпуская клубы дыма, в один миг, укутавшие тесную кухоньку.
5.
-Рассмешил старуху! Или это я сама себя рассмешила? – она замолчала, утирая набежавшую слезу - кружевным платком, появившимся из рукава.
- Ну и что тебя привело в наши края? Как бабушка, кстати?
- Умерла три года назад.
- Да? А сколько же ей было?
- Девяносто годков - без малого!
- Как жаль - совсем молодая. Пожила бы еще!
Андрей удивленно вскинул брови. Впрочем, у этой странной старухи видимо свои представления о времени и возрасте с ним связанном!
- А я к вам приехал. Хочу узнать вашу историю…
Она молчала, глядя в окно.
- Смотри-ка, стервец, опять голубей гоняет! … Да, Адмирал - стервец эдакий, взял в моду божьих птиц задирать! – пояснила она.
Андрей невольно улыбнулся этому необычному, для вислоухой дворняги, имени.
- Я знала, что когда-нибудь появятся люди, которые поверят мне. Может быть, поэтому и живу так долго.- Она вновь повернулась к нему.
-Я ведь, Андрюшенька, до неприличия долго живу - вот в чем дело! Иногда думаю – может я Кощей Бессмертный - какой? Или сказочная принцесса Несмеяна? Заблудилась в русской сказке и попала сюда, в эту азиатчину, и живу тут в ожидании, когда же меня расколдуют, наконец! Может быть, настали эти времена, а Андрюша? – она посмотрела на него с веселой хитрецой.
- Настали, Наталья Павловна… Ох, как настали! – подыгрывая, ей ответил он.
- Когда я устроилась на своем месте в плацкарте, то все еще была взволнована от неожиданной выходки этого сумасшедшего итальянца - по виду студента… - начала она свой рассказ, пролог, которого Андрею уже был известен. - Как-то запал он мне в душу. Право- сумасшедший! Он, кстати на тебя Андрюша поразительно похож - она внимательно вгляделась в его лицо. Сколько лет уж прошло, а помню все… Да - удивительное сходство! Так вот. Я как будто не в себе была тогда. Как-то немного сомлела что ли? Ну, знаешь, тогда и мода была - корсеты всякие и прочее… Бледность очень поощрялась – для этого изнуряли себя всячески. Вообщем, не хуже нынешних дурочек. Так вот я и не заметила даже, как поезд тронулся с места.
Я, как будто заснула слегка, или это обморок был? Словом, когда я очнулась - никого уже вокруг не было. Я одна и поезд стоит где-то посреди степи. Стоит и подрагивает так, словно конь норовистый! Я, конечно, в страхе пробежала от начала - в конец поезда. Кричала и - с перепугу, даже выскочила наружу. Звала людей. Но, никого не было поблизости!
А поезд постоял немного и поехал. Я, конечно назад! Так и путешествовала вместе с ним, как привязанная. Где только мы не побывали! Везде была: и Революцию видела, и с эмиром Бухарским, как с тобой беседовала, и на расстрел меня водили, и замуж звали, но всегда вовремя появлялся мой ангел спаситель, этот чернявый паровозик и увозил меня ото всех опасностей. Как будто оберегал по-своему. А ты, веришь ли, мне? Не насмехаешься? – вдруг нахмурив брови посреди своего рассказа, неожиданно спросила она.
- Верю. Верю, Наталья Павловна! Дело в том, что это я вам цветы дарил… Там на перроне римского вокзала. - И он поведал ей все, что должен был рассказать.
Так и слились воедино эти две странные истории.
А из этого получился мой рассказ, который может быть и выглядит как фантастика, но… Сказка-ложь, да в ней намек!
II.
Немец Эмиль Браун оказался в Бухаре по специальному заданию Центрально-Азиатской Концессии, учрежденной братом царя Великим Князем Константином, с целью строительства хлопкоочистительного завода- первого из задуманных десяти, призванных обеспечить поставки ценного масла в Россию.
Были уже построены три корпуса завода, заложены фундаменты будущих жилых кварталов, и подведена ветка железной дороги, для доставки оборудования. Так, что дело- с божьей помощью – продвигалось! Через несколько дней, должна была приехать его женушка Анна с сыном Владимиром, для которых был выстроен дом, окруженный чахлыми растениями, которым еще только предстоит стать садом. А назавтра ждали из Ташкента, самого Великого князя, назначенного не так давно – Наместником Российского государства в Срединных землях. Он прибывал для обсуждения с эмиром Бухарским назревших экономических и политических вопросов - в том числе, участившиеся, в последнее время визиты английских эммисаров. Там, где появлялись англичане, у России всегда возникали проблемы, и русские не желали уже, продолжения подобных историй.
Но прежде, чем встретиться с эмиром, князь предполагал инспекцию на строительство своего детища- завода по изготовлению растительного масла из хлопкового сырья, которое раньше выбрасывалось или сжигалось. Именно он уговорил своего брата Николая - российского царя - вложить немалые деньги в это предприятие, основанное, кстати, на изобретении русского инженера, хоть и немца по происхождению.
По этой причине, на территории строительства, с самого раннего утра наблюдалась лихорадка и усиление нужных и ненужных перемещений. В этой суете никто и не заметил, как в окончании железнодорожного пути остановился поезд, состоящий из паровоза с шестью вагонами.
Впрочем, немногочисленные свидетели его появления утверждали, впоследствии, что паровозик этот, вместе с вагонами, скорее выплыл из некоего туманного уплотнения атмосферы - подобно, проявлению изображения на фотографии в ванночке со специальным раствором.
Некоторое время поезд стоял так, словно в нем не было ни единой живой души, а затем, раздался надтреснутый звон колокола, и на ступеньках одного из вагонов образовалось прелестное существо в виде белокурой девицы в приталенном дорожном костюме из замши - бежевых тонов- с многочисленными карманами и пуговицами в два ряда. Подхватив багаж, она, осторожно щупая изящной ножкой, пространство перед собой, спустилась на землю, и огляделась с видом скорее довольным, нежели растерянным.
Быстро оценив обстановку, путешественница решительным шагом двинулась в сторону, единственного завершенного здания, где в ту пору, проводил почти все свое время, включая, и, часто бессонные ночи, инженер Браун.
Необычный же поезд исчез из видимости так же неожиданно, как и появился.
- Так вы утверждаете, что путешествуете во времени и пространстве?
- Называйте, как хотите, но все рассказанное мною - правда! – сквозь набежавшие слезы произнесла княжна Наталья, все еще продолжая переживать собственный рассказ!
- Да полноте, успокойтесь! Выпейте вот вина, и вам полегчает – инженер Браун вынул из шкапчика початую бутылку и разлил в простые стаканы тягучее, похожее на кровь гранатовое вино, присланное из погребов самого эмира.
- Кто–нибудь, может, и не поверил, а я, вероятно, единственный, верю! Дело в том, что я учился в Берлине у великого Карла Штюмлера – инженер задумался, словно припоминая былое.
Так вот профессор, в числе прочих своих увлечений, числил занятия в области магнитных полей.
Вы знакомы с основами физики, княжна?
- Ну, я прочитала пару книжек, которые мне рекомендовали… Скорее нет.
- Неважно. Не углубляясь в излишние подробности,- проффесор Штюмлер полагал, что железнодорожные пути, опоясывающие планету, являются, по-сути, магнитной катушкой способной влиять на ход времени.
- Что вы говорите? Так время может меняться?
7.
- Не знаю. Не берусь утверждать - я всего лишь практик и никогда не пытался копать так далеко, как профессор Штюмлер. Наверное, именно поэтому мне и удается что-то реализовать в практической плоскости. Но, чтобы поверить вам моих познаний хватает.
- Спасибо Эмиль! Можно я буду называть вас по имени? Вы даже не представляете, как помогли мне, объяснив то, что со мной происходит!
- Пожалуйста, дорогая княжна! Позвольте, в таком случае, выпить за наше знакомство!
- Охотно! - Инженер разлил по стаканам оставшееся вино.
- Так вы говорите, что знакомы с его превосходительством?
- Да мой папа служил с ним в одном полку. Князь, в молодые годы, был приписан ко 2 лейб-гвардейскому, и часто принимал участие в полковой жизни.
Он даже посещал наш дом, правда я тогда была совсем маленькой. А однажды мы танцевали с ним мазурку. Но это случилось гораздо позже на балу в императорском дворце. Императрица даже вручила нам приз в виде вышитой по шелку картинки. Хорошее это было время! Я была такой юной и совсем наивной.
- Ну, не наговаривайте на себя, княжна - вы еще достаточно молоды. Кстати, у вас будет возможность напомнить Великому князю тот случай. Он завтра прибывает в наши края с инспекцией.
- Что вы говорите? Как здорово! Я всегда восхищалась им. По-моему он просто какой-то богатырь из русской сказки.
- Да, наш князь выдающийся человек. Надеюсь, что он тоже будет рад встрече.
Для отдыха княжне были отведены комнаты, приготовленные инженером для своей семьи. Сам же, он просидел до утра в конторе, готовясь к предстоящей инспекции.
Шершавая, с большой головой и массивным телом, будто высеченная из камня, ящерица повисла на, изломанной ветрами, ветке саксаула, придавив ее почти к самой земле. Весь окружающий пейзаж, словно бросал вызов декоративным изыскам западного мира с его рафинированными представлениями о прекрасном. Красота пустыни находилась за иной чертой, создавая собственную, совершенно особенную – магическую систему ценностей. В круглых немигающих глазах реликтового ящера, отражалось высокое синее небо, и линия горизонта, от которой неслось вперед непонятное и страшное животное с черными, лоснящимися боками и крутолобой башкой, увенчанной сверху тупым, будто обрубленым гигантским мечом, рогом. Животное, глядя на окружающий мир единственным стеклянным глазом, с невероятной для здешних мест, скоростью, приближалось, пожирая пространство. При этом невиданный зверь энергично двигал своими железными суставами, издавая грохот и выбрасывая вверх, струи дыма и горячего огненного пара.
Население пустыни предпочло ретироваться с дороги. Первыми попрятались в свои норы трусливые суслики, змеи, недовольно шипя, скрылись в расселинах, еще хранящих утреннюю прохладу. Величавый орел, облетев по кругу, ближайшие окрестности, заложил крутой вираж и взмыл вверх - поближе к солнцу.
И только этот отважный потомок динозавров, наверное, еще помнящий, о временах былого величия, длившегося миллионы лет, держался до последнего, проявляя воистину самурайское упрямство и силу духа. Он напоминал таинственного хранителя древностей, назначенного еще Великим Моголом, - не желающим, после себя, никаких усовершенствований и перемен.
Но и его вскоре накрыла злая синяя тень от стремительно несущегося вперед новенького паровоза. За ним, словно едва поспевая, резво бежали нарядные вагоны, весело выстукивая по рельсам незнакомый мотив.
Это был состав, доставивший в окраинные земли Российской Империи, называемые еще Туркестаном, а ранее Маваранахром, посольство, возглавляемое Великим князем Константином- братом русского царя Николая II.
8.
Местный народ и правители, испокон века - всеми правдами и неправдами,- правящие здешними людьми, в целом неплохо относились к русскому царю и регулярно присягая, ему в верности, слали дары и грамоты. Взамен Россия, в случае нужды, заслоняла их своим крепким плечом, от злых османов или коварных китайских правителей, норовящих отщипнуть от здешних богатств и преимуществ. Однако в последнее время резко повысила свою активность - вечная соперница России, - Англия, предлагая эмиру свою помощь и покровительство. С этим нужно было что-то делать. Поэтому и были затеяны заводы, сулящие, кстати, немалую прибыль. Одновременно шло интенсивное строительство европейских кварталов, где спешно расселялись приезжающие из России специалисты, которым надлежало помочь освоению азиатских земель. В то время Азия стала для русских своеобразным Новым Светом, где люди с амбициями могли найти свою удачу и счастье. Здесь, в одночасье, составлялись миллионные капиталы. Фортуна, казалось, выглядывала тут из-за каждого угла. Естественно, это обстоятельство привлекло множество искателей приключений и авантюристов, имеющих особый нюх на подобные обстоятельства.
Нынешнее посольство, предполагало еще более укрепить дружбу и зависимость азиатских ханов от русского царя. Для этого имелось все: кнут и пряник и то, что давно и успешно применяли англичане: метод – «разделяй и властвуй!» Мешала извечная болезнь, преследующая Россию еще со времен Ивана Грозного – продажность русских чиновников! Даже ему - одному из самых жестоких русских царей - не удалось справиться с этим недугом. Хотя лечение, как известно, было -весьма радикальным.
Князь Константин не так давно назначенный, самим императором Николаем II - наместником во всем Туркестане,- начал свою деятельность с довольно значительных перемен. Он выгнал погрязших во взятках и разврате, прикормленных местной властью, русских сановников, поменяв их на более молодых и прогрессивно мыслящих. Перенес столицу из Самарканда в Ташкент, чем подорвал авторитет и влияние самаркандской знати, давно замеченной в двурушничестве и специфической восточной подлости, если не дать ей, во время, должного отпора…Словом, повел себя, как умный и заинтересованный в прогрессивных преобразованиях государственный деятель, действующий в интересах России. В Ташкенте он построил роскошный дворец, ставший резиденцией и заложил регулярный дворянский парк в самом центре города. Для этих целей был выписан из Петербурга, знаменитый архитектор и художник Бенуа, выполнивший главный заказ российской власти - привнести в этот край дух истинно русской красоты и державной роскоши. Он блестяще справился со своей задачей, разработав, кроме прочего, генеральный план центральной части города, где перпендикулярная сетка улиц, и развязки площадей – напоминали Петербург. Созданные им шедевры архитектуры, выполненные в стилистике русского барроко, до сих пор радуют глаз, служа невольным укором некоторым «шедеврам» современной архитектуры. Впоследствии весь центр новой столицы был застроен домами в так называемом «колониальном», европейском стиле, продемонстрировав всему миру решимость Империи закрепиться на этих рубежах - всерьез и надолго.
Так бы, наверное, и было, не получи Россия подлый и неожиданный удар в спину от собственных, выросших на дрожжах гуманистических преобразований, - недообразованных интеллектуалов – культуртрегеров, - использовавших наивную доверчивость простых людей и исконно русскую веру в прекрасные сказки.
Несущийся во весь опор железный зверь, словно горячий конь, был осажен невидимой рукой у самого края узкоколейки - напротив специально приготовленной к этому случаю дощатой
платформы со смешными скамеечками, фонарями и оградой, имитирующими элементы далекой цивилизации.
Паровоз, дрожа всем своим стальным телом, замер, наконец, у последней черты. Гуднув что-то торжествующе-победительное, он лихо присвистнул, в завершении, и успокоился, уставившись в бесконечное пространство круглым глазом, словно удивляясь на невиданный доселе пейзаж. Первыми на перрон выскочили бравые кавалергарды в походных мундирах, нетерпеливо разминая
затекшие от долгого сидения мускулистые ноги, затянутые в лосины.
9.
Подавая руки очаровательным дамам, они помогли им ступить на твердую землю. За ними
последовали остальные члены делегации: ученые, сановники и дипломаты, похожие на строгих птиц в своих длинных, зауженных сюртуках и очках, украшающих , носы, лоснящиеся от пота. Несмотря на ранний час, солнце уже довольно значительно припекало, и румяные барышни, тотчас же накрылись пестрыми китайскими зонтами, превратившись в экзотическую клумбу, неожиданно распустившуюся в этой азиатской глуши.
В афронт оживленной, разношерстной компании выдвинулся рослый, подтянутый офицер в форме полковника лейб- гвардии, с благородным породистым лицом и бакенбардами, переходящими в усы. Довольно оглядев, видневшиеся неподалеку, строения будущего завода, он протянул вперед руки, в ожидании инженера Брауна, который спешил уже от фактории к долгожданным гостям. Обняв, его, как только тот приблизился, и по-восточному обычаю похлопав по спине, Великий князь обратился к свите:
-Господа, позвольте представить вам замечательного инженера, господина Брауна! То, что вы видите вокруг - его рук дело! Он все это задумал, сумел убедить правительство в целесообразности, и успешно осуществляет свой проект! Честь ему и хвала! Раздались аплодисменты и все сочли своим долгом приблизиться к инженеру Брауну, чтобы пожать руку.
- Господин Браун! Видит бог, как только над трубами завода появится первый дым, и масло из вашего хлопкоочистительного завода пойдет в Россию, вы будете награждены орденом и пожалованы в дворяне! Это я вам обещаю в присутствии всей нашей делегации! Ну, а затем мы построим подобные заводы по всему Туркестану! Верите ли, господа, но еще недавно это ценнейшее сырье, из которого, господин инженер, предполагает получить сотни тонн растительного масла, использовалось как топливо. Да, его и, попросту, выбрасывали порой!...
Он, казалось, хотел и дальше продолжить свой спич, но неожиданно передумал.
-Господа, - вы тут поскучайте немного, пока мы с инженером Брауном займемся рабочими вопросами. Как только завершим наши дела, сразу же двинемся в путь!
С этими словами, взяв инженера под локоть, Великий князь ступил на мощенную бревнами дорогу, ведущую к строениям.
По окончании беглого осмотра - к техническим деталям князь предложил вернуться несколько позже - прошли в здание фактории, имевшего вполне завершенный вид. Вместе с фундаментами домов, образующих силуэты будущих улиц, словно мираж проступающих из песчаных барханов, это двухэтажное строение давало представление о грядущих тут переменах.
Волею судеб, которые, как известно неисповедимы, в другую эпоху, когда уже пронесутся над городами и весями, вихри революций и советских пятилеток, и настанет другое время, здесь будет прогуливаться далекий потомок инженера Брауна, едва помнящий о своих корнях.
С фотоаппаратом на боку, бродил он по современным улицам, разросшейся вширь Бухары, словно изюм, из булки выковыривая из окружающего пространства приметы старины. Этого парня звали Андрей. Рассеяно блуждая взором по архитектурной панораме древнего города, он неминуемо наткнется на неприметный двухэтажный домик- в колониальном стиле - со скромной табличкой на фасаде, рассказывающей о том, что этот памятник архитектуры, был выстроен в начале 20 века - накануне Революции- и именно с него, началась недолгая, но достаточно продуктивная история первого промышленного бума в Бухаре. Возможно, что-то шевельнулось в душе Андрея, а, может быть, и нет – ведь позади так много событий, и настали иные времена, напрочь перечеркнувшие все, что было связано с былым величием России.
Он даже не особенно расстроился, когда пьяные немцы в баре местной гостиницы «Интурист» подняли его на смех, после заявления о том, что в жилах у него тоже течет германская кровь. Они ржали своим специфическим смехом, только, что, не тыкая в него пальцем. А может быть ему показалось, и они смеялись - совсем о другом? - Ну и хрен с вами, «гансы» недоделанные, – подумал он, залпом допив бокал коньяка, и в качестве моральной компенсации, увел из их компании
долговязую немку, которую скучно трахал у себя в номере, пока соотечественники сбились с ног, разыскивая ее по всем этажам гостиницы.
10.
-Так вы и есть та самая, Натали? Прелестное создание - с которой, мне довелось танцевать лучшую мазурку в моей жизни? – воскликнул князь Константин, когда Эмиль Браун представил Наталью, Великому князю
- Позвольте, но как вы очутились здесь - в этой дикой степи?
Выслушав сбивчивый рассказ Натальи Павловны, князь Константин, не меняя любезной мины, внимательно оглядел ее с ног до головы. Уезжая в эту экспедицию, он имел приватную беседу с графом Головиным, возглавлявшим - на тот момент- Управление Внешней разведки. В, числе прочего, тот поведал ему и о планах англичан - сорвать нынешнюю российскую миссию в Бухаре.
Несмотря на очевидную симпатию к семейству Лепешинских, князь решил, что, пожалуй, не стоит выпускать из виду странную княжну и поручить поручику Курагину, осуществляющему при данном посольстве секретную миссию, безопасности и негласного контроля над его членами, присмотреть за ней с всею внимательностью.
- Княжна, у меня к вам деловое предложение, - завершил он выдержанную в правилах этикета беседу - не стоит ли вам присоединиться к нашему посольству? Думаю, вы с вашим умом и обаянием, способны принести пользу государству Российскому! Господин Браун, вы, надеюсь, не против?
- Что вы, Ваше Высочество – поклонился в ответ инженер Браун – Буду только рад за княжну!
- А вы, Натали, что скажете?
- Разумеется, я сочту это за честь - княжна присела в книксене, покорно опустив глаза.
Въезд в Бухару российского посольства был обставлен со всем восточным великолепием и пышностью.
Князя Константина усадили в резную беседку на спине боевого индийского слона, увитого атласными лентами, откуда он мог наблюдать малейшие детали церемонии. Огромный морщинистый лоб гиганта, похожий на лоб мудреца- отшельника, исповедующего Брахма-йогу, был украшен великолепной розеткой из живых цветов. Слон, дружелюбно помахивая хоботом, и словно улыбаясь, про себя, глупой суете людей, неторопливо и величественно, вышагивал по пыльной дороге, усыпанной цветами. А вслед за ним тянулась вереница открытых колесниц, на которых, словно древние греки, в накинутых на плечи шелковых хитонах, восседали россияне- члены делегации. Дам, сопровождающих Великого князя, поместили в роскошные, обитые гобеленами, кареты, выписанные из Англии. Вся эта вереница карет и колесниц, сопровождаемая конницей эмира, гарцующей на вороных скакунах знаменитой ахалтекинской породы, растянулась на добрый километр, сопровождаемая пестрой толпой жителей, бегущих следом. По спинам некоторых - самых отчаянных - время от времени гуляла нагайка суровых нукеров, следящих за порядком. Но это ненадолго отрезвляло толпу, и отдельные удальцы то и дело пробирались под самые колеса карет. Они что-то выкрикивали хриплыми голосами, отчаянно жестикулируя, и было непонятно – то ли это были угрозы и проклятия в адрес чужой цивилизации или, напротив, слова любви и признания. Возможно, то и другое - вперемешку, - как и сам Восток, во все времена, переполненный любовью и ненавистью одновременно.
Целью всей этой исторической реконструкции было, видимо, желание эмира показать, что Россия напоминает ему Древнюю Эладу- прародительницу европейской цивилизации. Ведь греческие войска, возглавляемые Александром Македонским, прозванным здесь – Двурогим Искандером, однажды так же величественно и победоносно входили в Бухару.
Российское посольство встретил и теперь сопровождал сын эмира – Баходыр –хан. Этот стройный черноволосый юноша, а скорее - молодой мужчина, получивший блестящее образование в Англии, имел прекрасную военную выучку, и теперь демонстрировал это, гарцуя впереди процессии на горячем вороном скакуне, подняв перед собой сияющий в лучах солнца, дамасский клинок. Время от времени, он, оставляя повод, бросал в толпу горсти монет и тогда в массе людей, словно в штормовом море образовывались воронки, затягивая в себя всех, кто стоял поблизости. Тысячи людей тянулись к нему.
11.
Эта толпа, словно многорукий и многоголовый зверь, - страшный, и лишь до поры прирученный, - молила его о внимании и любви! Ее смирение и покорность обеспечивали, вынутые из ножен, кривые мечи нескольких сотен африканских воинов-наемников, расставленных по периметру. Их обнаженные по пояс смуглые торсы, смазанные специальным маслом, матово блестели в лучах полуденного солнца. Это были настоящие живые машины, предназначенные для убийств, и слава об их свирепости гуляла далеко за пределами ханства.
С высоты своей позиции, они напомнили Великому князю Константину шахматные фигурки, выточенные из эбонитового дерева и щедро инкрустированные изумрудами - дар персидского посланника, приуроченного к одному из торжественных событий.
На дворцовой площади, перед высокой глиняной стеной, привлеченные вестью о грядущих торжествах, собрались странники: бродячие артисты, нищие и музыканты. По протянутым между высоких шестов канатам, бегали легконогие акробаты. Смуглолицые цыганки, одетые в разноцветные лохмотья, хватали за руки прохожих и предлагали предсказать судьбу. Истощенный вечным постом, весь заросший волосами дервиш с остроносым колпаком, венчающим голову, грозил, кому-то пальцем и бормотал проклятия на не понятном наречии.
Все это пестрое братство купалось в лучах щедрого солнца, под раскатистые крики карнаев и сурнаев, подпирающих небо. Издавая трубные звуки, похожие на рев брачующихся буйволов, они отпугивали злых демонов, денно и нощно, следящих за людьми из небесных сфер.
Среди толпы попадались и европейские лица. Это были служащие эмира бухарского: учителя и музыканты, выписанные из Европы; счетоводы; русские инженеры и механики, следящие за автомобильным парком эмира и его сановников.
Человечество вступало в 20 век и эта земля была назначена местом свидания средневековья с неумолимо и стремительно надвигающимся прогрессом.
Европейцы держались особняком и толпа, как будто, обтекала их в своем движении. Да и было чего опасаться - за малейшую провинность Эмир Бухарский рубил головы направо и налево. Обидеть иностранца - считалось здесь тяжким преступлением.
Неподалеку от ворот, ведущих к дворцу эмира, стоял молодой человек в недорогом европейском костюме. Его голову венчала затейливо вышитая тюбетейка, изготовленная местными мастерами. Скрываясь в тени шатра, служащего пристанищем заезжего чародея, он жадно ловил глазами подробности происходящего, прижимая к груди большой цветастый платок, которым время от времени проводил по лицу, утирая - не то слезы, не то пот, выступающий на лбу от невыносимой жары.
Процессия уже почти целиком скрылась за воротами, приближаясь к специально выстроенному перед дворцом бельведеру, где посольство поджидал сам эмир Бухарский, окруженный многочисленной свитой.
Мимо молодого человека с платком - по виду скромного канцелярского служащего - проезжала уже последняя карета, когда из нее неожиданно выглянула белокурая барышня, похожая на ангела, она помахала ему рукой и не то случайно, а может быть и нарочно, обронила красивый веер -слоновой кости, с перламутровыми инкрустациями и искусстно выполненной серебряной рукоятью.
Резво подхватив его, молодой человек бросился вслед за каретой, но стражники подле ворот преградили ему путь. Уговоры и объяснения не помогали. Перед ним выросла живая стена из
бронзовых тел, играющих стальными мускулами. Высокие резные ворота за их спинами, между тем, медленно закрылись, лязгнув стальными засовами.
В растерянности он стоял, не зная, что же ему делать с этой неожиданной находкой. Рассмотрев веер, внимательней он увидел на ручке изящно выполненную золотую гравировку:
«Любимой Натали от Дмитрия Лаврова в день ангела». Вещица была явно не из дешевых.
Едва он спрятал находку во внутренний карман сюртука, как перед ним появился всадник, осадивший коня на полном скаку. Спрыгнув с лошади, он обратился к молодому человеку: -Я не знаю, владеете ли вы русским - если да, то позвольте обратиться с вопросом?
- Извольте!
12.
Получив утвердительный ответ, Эмиль Браун - а это был именно он, расспросил незнакомца о проследовавшей мимо него процессии. Выяснив, что делегация только въехала во дворец, поблагодарил, и, взяв коня за повод, отправился к восточному входу, где охрана знала его в лицо.
Наш же канцелярист, потоптавшись еще какое-то время возле ворот, и не сумев найти ни одной приличной щели, позволяющей заглянуть в чужую жизнь, отправился восвояси. Веер он все же решил, при случае, вернуть его хозяйке.
Ему было очень грустно, потому что мимо него стремительно пронеслось его недавнее прошлое.
Каких-то три года назад, он наблюдал подобные кавалькады почти ежедневно, прогуливаясь по Невскому или Литейному проспекту, когда из открывавшихся ажурных ворот Зимнего дворца в сторону Летнего сада, словно стая лебедей летели белоснежные кареты с золотыми императорскими гербами на боках. Их, обычно, сопровождали, бравые драгуны и это было - впечатляющее зрелище.
Жизнь поменялась, когда в четырнадцать лет он бросил гимназию, сбежав из дома в поисках приключений и романтики. Тем самым был поставлен жирный крест на карьере и наследстве, которое ждало его в перспективе от бездетного дядюшки, владеющего ресторанами на Крестовском острове, деревенькой под Рязанью, конезаводом, да и много еще чем по мелочи. Но он ничего не мог поделать с собой - жажда приключений, разбуженная романами Майн- Рида и господина Дюма, звала его вперед. А куда же еще бежать, как не в Америку или Срединную Азию, где по заверению газетчиков, нынче творятся просто чудеса! Добравшись на перекладных до Бухары, он попросился на службу к эмиру.
Никогда не жалея о содеянном, он ощущал, тем не менее, как непонятная тоска подступает иногда к самому горлу. Эта внезапно налетающая грусть, будет преследовать его всю жизнь и перейдет по наследству к его сыну и сыну его сына. Они научатся тщательно скрывать это непонятное свойство своего организма, порой убеждая самих себя, что его - и нет вовсе! Так - повод плеснуть в бокал немного красного вина и поразмыслить о Вечном.
Андрей никогда не придавал особого значения всем этим семейным преданиям и легендам, но когда, став постарше, сопоставил некоторые факты, - понял, что в тот жаркий солнечный день - на пыльной площади, перед дворцом эмира Бухарского, - вполне могли сойтись его предки по отцовской и материнской линиям. Во всяком случае, они находились очень близко друг от друга. Настолько близко, что все это просто обязано было стать явью. Хотя бы по законам жанра, который так любит выбирать затейница – Жизнь.
Он пытался найти какие-нибудь подтверждения к своим догадкам, но кроме, рассказов, - словно остов затонувшего корабля - заросших наслоениями из вымысла и искаженной памяти, ничего не обнаружил. Бабушки и дедушки- участники событий давно уже почили в бозе, - еще в те времена, когда его совершенно не интересовало ничего, кроме собственной молодой и задорной жизни. А, когда пришел его черед для раздумий - было уже поздно. Все покрылось густой патиной
времени, словно узоры из мелких трещин амальгамы, на дорогом зеркале - венецианского стекла,- похороненном в чулане, среди забытых старинных вещей. Найденное, однажды, оно еще сохранило волшебную способность отражать озерца реальности, но не желает уже предоставить вашему взору полноценную картину былой, или настоящей жизни. Может - было, а может быть, и нет, - словно говорит зеркало, играя с вами в игру, наполненную иллюзиями.
Рано или поздно вы понимаете, что игра эта - не по вашим правилам... Что это другая, - искаженная реальность, протекающая в ином – параллельном от нас - мире.
Только сны были его настоящим союзником в этой затейливой игре, больше напоминающей бесконечный пасьянс, раскладываемый Судьбой на потертом от времени сукне жизни.
Сны, впрочем, материя - ускользающая и не совсем подлинная, и до тех пор, пока он научился управлять ими в полной мере, должно было пройти время. Это Время ему нужно было еще прожить или перетерпеть - как вам будет угодно!