И в крови озорство партизанит.
И копыта лосиного след
синевою раздвоенной залит.
И уже тяжелеют снега
на зелёных прогнувшихся лапах...
Скоро примется снова тайга
созывать своих верных, крылатых,
торопящихся к северу слуг:
не забыты родные гнездовья!
И начнёт разговаривать вслух
кровь дерев с человеческой кровью.
Клич любви духоту рассечёт
непроветренных судеб и комнат
и предъявит немыслимый счёт
бедолагам, что в зиму не помнят,
как, любой прорывая запрет,
сердце сладкая боль забивает!
...А зима повернула на свет,
и по капелькам день прибывает,
и снега над глубинным огнём
в крутолобых раздумьях застыли.
А сквозь тучи упрямым конём
солнце рыжее ломится в мыле.