Гуляя по Пушкинской (Эссе)

   Слава богу, отшумели все юбилеи должные: можно наконец спокойно, без какой-либо (хорошо спрятанной) прагматической цели, пройтись по Пушкинской улице - по той, что тянется от Невского до Кузнечного, по той, на которой "солнцу русской поэзии" воздвигнут памятник, если верить надписи на нём нерукотворный; можно спокойно почитать названия произведений классика школьной программы под номерами домов и со спокойным сердцем, не боясь быть обвинённым в кощунстве, не найти среди них... ни одного лирического стихотворения.
   О да, это как нельзя точно отражает взгляд современного человека на творчество данного деятеля искусств. Задайте смешной вопрос "что написал Пушкин?" первому встречному, и вам ответят: "Евгений Онегин" (спасибо П.И.Чайковскому и, в первую очередь, великому русскому тенору Н.Баскову), "Капитанская дочка" (спасибо В.Машкову), "Дубровский" (спасибо создателям сериала "ДДД"), "Медный всадник" (не знаю, кому спасибо, наверное, Фальконе и тому, кто догадался сделать памятник эмблемою "Ленфильма")... - и мало кто (если хотя бы мало, но кто-то) скажет: "Я помню чудное мгновенье..." Нет, стихи Пушкина (да и вообще стихи, и вообще Пушкина) нынче не читают. Нынче известен не поэт Пушкин, а Александр Сергеевич - личность во многих отношениях замечательная, человек с интереснейшей судьбой, многое в которой до сих пор покрыто завесой тайны, гигант-любовник, герой увлекательной истории со страстью, с ревностью и с блистательной гибелью на дуэли...
   Но что это? Смотрите (читаю таблички) - "Выстрел", "Барышня крестьянка", "Станционный смотритель"... может, где-то тут есть и "Метель" с "Гробовщиком". Штучки изумительные, но, позвольте (позвольте хоть чуть-чуть побыть снобом), где психологизм Достоевского, где вселенская ширь Толстого? Прекрасно написанные незатейливые сказочки, годные для превращения в лубочные картинки, в оперетки - в это они и превращаются усилиями творцов последней половины прошлого века. Используя с неумеренной помпой чудненькие сюжетцы, творцы даже не обращают внимания, например, на то, что эти повести по сути своей - на те самые сюжетцы пародии.
   Вот "Выстрел": история о мести, возмездии, приходящем в самый счастливый момент; но мститель не совершает своего чёрного дела, как это положено жанром, а лишь пугает своего обидчика. Или "Станционный смотритель" ("О! это о маленьком человеке!" - воскликнет учитель словесник, и будет прав, но всё же): рассказчик узнаёт щемящую историю о том, как проезжий офицер увозит у отца любимую дочь; случайно проезжая (ох, случайно ли?) вновь по этим краям, рассказчик мечтает услышать о возвращении и покаянии блудной дочери (есть такие истории), но разочарованно узнаёт, что отец умер, а дочь в браке с тем самым похитителем - счастлива. Нечто подобное можно сказать и об остальных повестях. Отсутствие явного шутливого тона не позволяет допустить кощунства - предположить в произведениях классика элемент пародии. Но не стоить забывать, что все эти повести некий "издатель" извлёк из архива покойного И.П.Белкина, где они сохранились, не будучи употреблёнными в числе других (смотри предисловие "От издателя") "ключницею на разные домашние потребы".
   Но кажется мне (крещусь!), что не только ради личности И.П.Белкина и не только из-за их пародийности объединил Пушкин эти пять повестей в единый цикл. Давайте (покощунствуем дальше) попробуем в двух-трёх словах выразить некую концепцию (хорошее слово) каждой из повестей.
   "Выстрел" - как уже было сказано, о мстителе, о носителе смерти, которая (или который) сознательно отпустила жертву. Скажем так: Смерть - зряча.
   "Метель" - о любви, обретённой случайно. Любовь - слепа.
   "Гробовщик" - о покойниках, явившихся в гости к своему последнему мастеру. Смерть кажет свой лик.
   "Станционный смотритель" - смерть отца, потерявшего дочь, - расплата за счастье дочери в любви. Любовь ценою смерти.
   "Барышня крестьянка" - завязка a la повести, которой "нет... печальнее на свете", но любовь смогла победить. И побеждает любовь.
   Давайте посмотрим, что же у нас получится, если мы попробуем прочитать "Повести Белкина" не как набор совершенно не связанных друг с другом текстов, а цельное законченное произведение:
   Смерть - зряча.
   Любовь - слепа.
   Смерть кажет свой лик.
   Любовь ценою смерти.
   И побеждает любовь.   
(Не надо думать, что я пытаюсь обвинить дорогого классика в банальщине, нет. Но какое художественное произведение ни копни - ничего кроме любви и смерти не найдёшь.)
   Есть определение прозы как поэзии с очень длинными строчками (Низкий поклон Б.Останину). Похоже, что пушкинские "Повести Белкина" вполне читаются как пятистишие (этакое танка!), где каждый стих - целая повесть.
   Ах, что за город Петербург, где простые таблички с номерами домов на такие интересные мысли наводят!
   Возразите: это, мол, не так однозначно, это, мол, только - ваше личное мнение. Что делать, - соглашусь, - моё; так ведь я на то и есть я, чтобы думать по-моему.