Лёзер Нина / Полученные рецензии

Романс без музыки.)))
Спасибо за отзыв!

В том-то и дело, что я могла бы промурлыкать (поскольку голоса нет) как романс...)))

Спасибо, Татьяна!
Побольше бы таких читателей. )))

Спасибо за визит, Алена!
Всех благ!

Спасибо за то, что не прошли мимо!
С теплом,

Спасибо, Александр, за славные рифмы и внимание.
Всех благ!

И Вам всех благ.

Спасибо за добрый отзыв!
Всех благ Вам, Ольга!

Виктор!
Лера Мурашова  на  Стихи.ру ,  истерит  (или занимается склоками, она троль) уже три месяца,  затеяла кампанию против на неё не похожих. Чего она  добивается, не знаю? Этот стих не был на ГС, стих Любови Некрасивой был на ГС, и благодаря этому мой стих читали. Стих сейчас  на Семь Дней 1 ( её ссылка http://www.stihi.ru/2012/06/30/3062)  потому что там ещё не закрылся конкурс,  начавшийся в апреле.  Это всё ещё апрельские дебаты. Но Мурашова продолжает мутить воду.  Призывает : читайте и осуждайте!  Вам понравилось, как она в её эссе называет меня "сытой барыней"?  С какой стати,  говоря о моём стихе,  отвергающие стих,  переходят на личности и смеют оскорблять меня?  Вам это кажется нормой?
Возможно, Вы не углублялись в тему смерти Ирины так, как я, и не пропустили её так через себя, как я.  Я шла к этому стиху 9 лет. И если я этот стих и сотру со страниц, неужели Вы думаете, что он не появится на бумаге, как и почти всё то, что я пишу.

Виктория Швейцер. (биограф Цветаевой) Марина Цветаева. ЖЗЛ. М., 2002 "Смерть Ирины"

 Ирина оказалась для матери скорее обузой, чем радостью. По-видимому, она родилась не совсем здоровым ребенком. А постоянное недоедание, холод, отсутствие надлежащего ухода не способствовали сколько-нибудь правильному развитию. Ирина росла болезненной, слабой, едва ходила и почти не умела говорить. В нее невозможно было ничего «вкачать», с нею не было интересно, как с Алей, а потом с Муром, ею нельзя было хвастаться. В воспоминаниях людей, встречавшихся тогда с Цветаевой, имя Ирины почти не упоминается. М. И. Гринева-Кузнецова, много рассказывая об Але, Ирине уделила пять строк: «Я заглядываю в первую (три шага от входа) комнату: там кроватка, в которой в полном одиночестве раскачивается младшая дочь Марины – двухлетняя Ирочка. Раскачивается – и напевает: без каких-нибудь слов – только голосом, но удивительно осмысленно и мелодично». Примечание М. И. Гриневой: «От рождения слабая и болезненная, Ирина Эфрон зимой 1920 года умерла от голода». И всё.  Вера Клавдиевна Звягинцева, подружившаяся с Цветаевой летом 1919 года, часто с ней встречавшаяся, об Ирине услышала, когда однажды осталась ночевать в Борисоглебском: «Всю ночь болтали, Марина читала стихи... Когда немного рассвело, я увидела кресло, все замотанное тряпками, и из тряпок болталась голова – туда-сюда. Это была младшая дочь Ирина, о существовании которой я до сих пор не знала. Марина куда-то ее отдала в приют, и она там умерла» . Звягинцева тоже помнила об изумительном голоске Ирины.  Цветаева была трудной матерью – не только Ирине, но всем троим своим детям. Или поэтический дар, внутренняя одержимость не оставляют места для терпеливого спокойствия и уравновешенности, так необходимых в повседневном общении с детьми?  Так было и с детьми: там, где дело касалось души, Цветаева готова была давать и «вкачивать», но в быту ее возможности были ниже возможностей самой средней матери. А Ирина, как каждый больной, особенно больной ребенок, требовала забот, внимания, привязывала к дому. С Алей можно было бывать всюду: в Студии, в гостях, на литературных вечерах – но так ли необходимо это семи – девятилетнему ребенку?.. Уходя, Марина и Аля часто привязывали Ирину к креслу, чтобы не упала. Вероятно, Цветаева любила и жалела свою младшую девочку, но временами Ирина раздражала мать и сестру, была им в тягость. Возможно, и это сыграло роль в том, что близкие начали уговаривать Цветаеву отдать дочерей в приют – на время, конечно.  Было страшно за Алю, страшно думать об Ирине. Среди близких шли разговоры, что надо забрать ее из приюта – но как и куда? Кто будет ухаживать за двумя больными детьми? В комнате Цветаевой по утрам было всего 4—5 градусов тепла по Цельсию, хотя она топила даже по ночам. Можно ли держать детей в таком холоде? [В приюте было не теплее. - А.Н.] Есть свидетельства, что сестры С. Я. Эфрона хотели забрать Ирину к себе с условием – навсегда. На это Цветаева не соглашалась, были какие-то трения между нею и сестрами мужа. Теперь уже трудно рассудить, кто был более прав, – да и стоит ли? Лиля Эфрон собиралась взять Ирину в деревню, где она работала в Народном доме.  Между тем время шло, подошел новый 1920 год, который Цветаева встретила вдвоем с А. С. Ерофеевым – мужем своей приятельницы, актрисы и поэтессы Веры Звягинцевой. Звягинцева ушла на встречу в свой театр, а мужа оставила с подругой и бутылочкой вина – в их кругу это было вполне принято. Как всегда под Новый год хотелось думать о хорошем и желать друг другу «нового счастья». Через три дня Цветаева подарила Ерофееву стихотворение, посвященное их новогодней встрече: Поцеловала в голову, Не догадалась – в губы! А все ж – по старой памяти — Ты хороша, Любовь! Немножко бы веселого Вина, – да скинуть шубу, — О как – по старой памяти — Ты б загудела, кровь! Можно представить себе молодых мужчину и женщину, встречающих Новый год в таком холодном доме, что не решаешься снять шубу, и весело иронизирующих над этим. В следующих строфах Цветаева рисует Венеру с топором в руках, «громящую» подвал на дрова, и Амура, который «свои два крылышка на валенки сменял». Она просит Амура, чтобы он не покидал ее навсегда – ведь «чумной да ледяной ад» пройдет и жизнь будет продолжаться! Прелестное создание! Сплети ко мне веревочку, Да сядь – по старой памяти — К девчонке на кровать. – До дальнего свидания! — Доколь опять научимся Получше, чем в головочку Мальчишек целовать. Легкость и грациозность этих стихов не соответствует ситуации, в которой живет Цветаева, но она может отрешиться от реальности и уйти в стихи. «Мой Авантюризм, легкое отношение к трудностям», – определяла она. По стихам может показаться, что девятнадцатый год и впрямь ушел. Но «самый чумный, самый черный, самый смертный из всех тех годов Москвы» еще тянулся и кончился трагически:  2 или 3 февраля (в двух местах Цветаева указала разные даты) 1920 года умерла Ирина. Цветаева неожиданно услышала об этом в Лиге спасения детей, и у нее не хватило душевных сил поехать проститься с умершей дочерью. Временами она страшилась возможности такого исхода, но все равно была оглушена и раздавлена и долго скрывала от Али смерть сестры. Цветаева понимала, что окружающие осуждают и винят ее. Отголоски этого я нашла в переписке Юлии Оболенской с Магдой Нахман, которая сообщала: «Умерла в приюте Сережина дочь – Ирина, слышала ты?.. Лиля хотела взять Ирину сюда и теперь винит себя в ее смерти. Ужасно жалко ребенка – за два года земной жизни ничего, кроме голода, холода и побоев». Страшно читать о побоях, но нет оснований обвинить Нахман в предвзятости. Из семьи, близкой в то время цветаевской, дошли до наших дней слухи, что Аля относилась к Ирине пренебрежительно. И не отзвуком ли этого звучат в Алиной записи слова: «Марина маленьких детей не любит»? Каких, кроме Ирины, маленьких детей видела Аля с Мариной? Среди знакомых не было секретом отношение Цветаевой к младшей дочери. Н. Я. Мандельштам говорила мне, как были потрясены они с Мандельштамом, когда Цветаева показала им, каким образом она привязывала Ирину «к ножке кровати в темной комнате». Оболенская откликнулась на письмо Нахман: «Я понимаю огорчение Лили по поводу Ирины, но ведь спасти от смерти еще не значит облагодетельствовать: к чему жить было этому несчастному ребенку? Ведь навсегда ее Лиле бы не отдали. Лиля затратила бы последние силы только на отсрочку ее страданий. Нет: так лучше. Но думая о Сереже, я так понимаю Лилю. Но она совсем не виновата» . Имя матери даже не упоминается в связи со смертью ребенка. В этом нарочитом умолчании («умерла Сережина дочь»), в жалости к отцу только, в мимоходом произнесенных словах о побоях и «зачем было жить», в сдержанности тона – жестокое осуждение Цветаевой. Она и сама винила себя в смерти дочери, теперь ей казалось, что она сделала не все, что могла бы, чтобы спасти Ирину. «Многое сейчас понимаю: во всем виноват мой Авантюризм, легкое отношение к трудностям, наконец – здоровье, чудовищная моя выносливость. Когда самому легко, не веришь, что другому трудно...»

Нина, Вы понимаете, что на основе пересудов Вы обвиняете Марину в злом умысле, в том, что она умышленно погубила дочь? Вы прочувствуйте степень ответственности, которую на себя берёте. Вы не задумывались, почему многочисленные исследователи биографии Марины Цветаевой, осведомленные куда больше Вас, обходят этот вопрос. А потому, что нет прямых доказательств для этого чудовищного обвинения - одни пересуды. Делать себе популярность на более чем сомнительном материале, который обливает грязью Цветаеву, мягко говоря, неэтично.
Я Вас ещё раз убедительно прошу: удалите своё стихотворение со всех страниц и снимите со всех конкурсов, не искушайте бога, если Вы в него верите.

Какие слова в моём стихе напрямую обвиняют М.Ц. в убийстве дочери? Какое предложение? Приведите пример. Обвинение это в глазах читающего.

За этот стих в марте на сайте Графоманов. нет
голосовали:

Т. Шкодина
К. Смирягина
Светлана -Братислава
Екатерина Ладных
Женя Маъхно
Ирина Мельник
Анастасия Гурман
Николай Даниш(редактор)
Джейн Терен
Николай Бацюк
Аэль Доро
Лия Брагина

Члены жюри:
Виктория Дворецкая, Андрей Злой и Владимир Плющиков
наградили стих баллами.

Неужто все такие слепцы, а Вы один зрячий? Прозорливый Вы наш.

И о каких пересудах речь? Материалом служат дневники поэтессы, а это часть русской литературы.

Это называется "включить дурочку". Этот номер, Нина, у Вас не пройдёт. И не прикрывайте свои грехи чужими фамилиями. Это тоже не прокатит.

Кудинов, замаливайте свои грехи, и не беспокойтесь о моих.

Виктор, здравствуйте! Выскажу тоже мнение, если не возражаете.
Мне кажется, Нина имеет право на свою точку зрения так же, как и вы имеете право на свою. Теоретически - вы можете, конечно, просить её об удалении, если считаете, что она не права, но не очень правильно что-то от нее требовать... А здесь, мне кажется, идёт уже давление на автора.
Выше - не документ, а художественное произведение. Автор может ошибаться, но имеет право высказать свое мнение, тем более, что существуют подтверждающие его исторические источники… А другие материалы на эту тему вы тоже будете просить авторов удалить из публичного доступа?

Согласен с Вами, Екатерина. Конечно, Нина, как автор имеет право на свою точку зрения. Но у неё нет права порочить имя Марины Цветаевой. А в данном случае произошло именно это. Не мне Вам объяснять, как некрасиво выглядит опускание ниже плинтуса мёртвого поэта. Есть много других - честных - путей завоевания престижа.

Не думаю, что произведение было написано ради завоевания престижа - по-моему, скорее под впечатлением от прочитанного. Нина поверила обвинению, но она не историк, не биограф Цветаевой, и её мнение в данном вопросе не является решающим. В этой ситуации читатель вправе сам пойти разобраться в первоисточниках и сделать собственный вывод.

В любом случае, никто, мне кажется, не может говорить автору, что и как ему писать... тем более - требовать что-то удалить с его страницы. Я думаю, если бы к вам кто-то пришел и в жесткой форме потребовал бы удалить со страницы какое-то ваше произведение, например, на гражданскую тему, с которым не согласен - вы возмутились бы, и были бы правы...

Согласен, Екатерина, Вы всё правильно пишите. Но как восприняла бы такой демарш Нины Марина Цветаева? Поставьте себя на её место. Цветаевой уже нет в живых, она не может дать отпор на грязь, которой её пытаются унизить. И каких целей ради, спрашивается, Нине писать об этом и так, как написала она?
P.S. Вообще-то удалить стихи порочащие Цветаеву и позорящие автора - в интересах самого автора. Жаль, что Нина никак не может этого понять.

Напишите, со своей стороны, произведение, защищающее Марину... статью, полемизирующую с произведением Нины, но не о личности Нины, конечно, а о ситуации с Мариной - это ваше право.
Но бороться с чем-то путем удаления (тем более, что такая точка зрения существует и в сети есть и другие материалы на эту тему), мне кажется - не выход…

У меня, кстати, тоже была как-то ситуация на стихире, когда ко мне пришли (практически незнакомый автор) и попросили удалить со страницы произведение, фактически не объясняя причин. Вы удивитесь, если спросите, какое - там абсолютно безобидная городская лирика:) Я спросила, почему... в итоге добилась только того, что это произведение меня не украшает, так как получилась малопонятная и нефункциональная конструкция, а не стихи.
Честно говоря, было тогда очень неприятно, поэтому хорошо понимаю Нину...

Екатерина, я же объяснил и неоднократно, и готов и дальше объяснять, почему я предлагаю Нине удалить стихи, порочащие Марину Цветаеву. Уверен, что Вы таких стихов не написали бы, и я не написал бы, и большинство разумных и честных авторов тоже. А у Нины, в этом отношении, есть какие-то особые привилегии? Я так не думаю.

Виктор, а вам не кажется, что это только ваша точка зрения - "уверен, что Вы таких стихов не написали бы, и я не написал бы, и большинство разумных и честных авторов тоже"?
Не только о Марине - о других известных и уже умерших авторах много пишут биографы, и не всегда хорошее. Другие личности, часто вызывающие споры - Блок, Есенин, Маяковский, Бунин... Я не считаю, что это неправильно - многие талантливые поэты и писатели в первую очередь все-таки были просто людьми со своими слабостями. Почему высказать свое мнение - неразумно и нечестно?
Да, я на такие темы редко пишу, но если бы что-то задело - возможно, написала бы.

Да, Екатерина, это моя точка зрения и не только моя. Высказывать своё мнение  - разумно и честно, если оно касается литературы. Копание в личной жизни, попытка представить личность Марины в неприглядном свете, чтобы заработать себе очки, - отвратительно и, как Вы понимаете, отношения к литературе не имеет.

А мне кажется, это вечная тема - "гений и злодейство"... тогда, получается, и драму "Моцарт и Сальери" Пушкина тоже нужно запретить?

Екатерина, я даже догадываюсь, кто в этой истории гений, а кто - злодей.)

В какой истории? Если вы о произведении Пушкина, то там все очень похоже на наш случай: не порядочнее ли слушать музыку обоих композиторов и не вникать в подробности их частной жизни, убийство Моцарта - только сплетня, а Сальери давно умер и не может себя защитить:) и драма Пушкина, получается, тоже отвратительна и отношения к литературе не имеет - так может, и её в топку?

Зачем так далеко ходить?) Я об истории Нины и Марины.

И я о ней же:) По-моему, очень похожий пример. Так как быть с поэмой Пушкина?

Вы знаете, Екатерина,
мне, как-то, с Пушкиным не довелось
встречаться у камина.
))

А с Ниной вы разве знакомы лично?:)

Ну, например, чтобы делать выводы, что она обратилась к этой теме ради пиара и с целью заработать что-то на имени умершей поэтессы, а не потому, что её действительно задела эта история...
Обратите внимание - в обоих случаях мы имеем дело с художественным произведением, написанным на основе неподвержденных фактов (хотя признайте, что в случае Нины документальных свидетельств все-таки больше:), порочащим имя известного человека, чья вина, по сути, не доказана, и который уже не в состоянии оправдаться...

Тем не менее никому не придет в голову, мне кажется, сказать, что Пушкин не имел права использовать этот сюжет...

Значит, если я завтра напишу произведение и обвиню в нём Нину во всех смертных грехах: зависти к Цветаевой, корыстной лжи в отношении Марины, получении низменного удовольствия от топтания в душевных муках матери, безосновательно корящей себя в смерти дочери, и выплеснувшей всё это в записные книжки, чтобы не сойти с ума. А потом сделаю то же самое, что сделала Нина в отношении Марины, то есть буду топтаться в Нининой душе, Вы Екатерина, тоже назовёте это художественным произведением и не будете возражать против его публикации?

Если Нина сделала это не для дешёвой популярности, объясните мне, за каким бесом она тычет мне в нос свои места на конкурсах вплоть до 5-го? Но могу повторить: нет таких регалий, которые давали бы право порочить имя Марины Цветаевой или любого другого поэта.

Виктор, Вы уже давно топчетесь в моей душе, но Вы даже этого не замечаете. Вы даже не замечаете, что занимаясь этим топтанием, можете обходиться без рифм.

Думаю, написать о своем видении ситуации с Мариной вы имеете полное право. Если у вас это получится талантливее, чем у Нины - возможно, ваша версия даже прозвучит убедительнее. Не знаю, насколько вы будете иметь право в этой ситуации писать о личности автора (Нины).

По поводу конкурсов - может, у нее просто не нашлось других аргументов, чтобы защитить произведение?

Виктор, Вы забыли, что мы с Вами как раз в тот момент переписывались, когда подходил к концу длинный конкур на площадке Семь Дней - 1, который начался ещё в апреле, и что там был стих про Ирину Эфрон. Я думала, что обрадую Вас известием о том, что стих, который Вы требовали снять с конкурса, первого места не занял, и второго не занял...
Вам бы порадоваться. )))

Екатерина в данном случае это вопрос совести автора.
Я полагаю, что мы достаточно обговорили эту тему. Заканчивая разговор, не могу отказать себе в удовольствии задать Нине пару риторических вопросов:

Нина, а клёво, не правда ли, с высоты сытого комфортного бытия предъявлять обвинения высокомерным, прокурорским тоном покойной поэтессе, испытавшей в жизни столько лишений и бед, сколько хватило бы на сотню таких, как Вы, Нина? А кто следующий? Кого ещё - из великих поэтов Вы готовы опустить, ради очередного 5-го места на очередном конкурсе? А ради 1-го?

То, что нам дано написать, рашается вне нас.

Согласна, и тоже хотела предложить заканчивать этот разговор...

Кстати, а я не увидела высокомерного тона... я увидела вопрос женщины - женщине... (что важнее - ребёнок или стихи?) ну, может, мы по-другому просто видим некоторые вещи...

Катя, Вы поняли меня, это радует.
Собеседникам приятного вечера.

Рада вашему отзыву!