Тур - 417: "Здравствуй-здравствуй, Карачун..." (конкурс завершен)

Я однажды уже умирал
В сорок три. Безвозвратно. Фатально.
И останется, видимо, тайной -
Почему меня чёрт не забрал…

Почему, всем смертям вопреки,
Я воскрес в безнадёге больничной,
Побывав самозванно и лично
У Хароновой мёртвой реки.

Возвращалась по капельке жизнь
Покатетерно и подключично.
Потолок белизны необычной
Кинолентой крутил миражи.

Обновлённую плоть взволновал
Санитарки короткий халатик...
Я в постылой больничной палате
Вкус желаний былых познавал.

От уверенных рук медсестры
Исходило тепло. И реальность
Возвращалась, тесня инфернальность,
За предел, в забытьё, за костры...

Отогрелась бродяга-душа,
И под сердцем растаяли льдинки.
Был апрель. Залетали дождинки
В приоткрытые окна, шурша…

Мы киваем на время – оно-де болючие раны
Паутиной забвения может легко затянуть,
Оставляя лишь смутную память и нежные шрамы.
Да, порой, проступает слезами неясная грусть.

Но меня и тебя придавило, осанку калеча,
И, лишая покоя в преддверьи грядущей зимы,
Время тяжким узлом улеглось на согбенные плечи,
Разорвав на неравные части привычное «мы».

Многолетнее чувство сменилось постылой привычкой,
Многолетняя дружба врасплох перешла в неприязнь.
Горечь взглядов и слов, горечь снов стала вкусом обычным.
Мы бок о’ бок живём равнодушно, разлук не боясь.

Для чего же теперь, одолев переход невозврата,
Оглянулась, прощаясь, вгляделась в небесный кристалл
И увидела – ты, вновь такой, как любила когда-то,
На коленях у свежего холмика горько рыдал.

Ты помнишь, в сумерках густых
Так сладко пах миндаль,
Цвели деревья и кусты,
В кустах стоял рояль.

На инструменте пианист
Старинный вальс играл.
Рояль сиял как аметист,
Безбожно лабух врал,

При том, что слушать эту нудь
Никто не мог без слёз.
«Его застрелит кто-нибудь?» –
Повис немой вопрос...

Всё так же сумерки густы,
В них разлита печаль,
Цветут деревья и кусты,
Осиротел рояль...

Давно у всех он на устах,
Зря памятника нет
Роялю, что стоит в кустах,
Держа собой сюжет.

Кошмаров грезится ушат
В загробном мраке,
Меня же попросту смешат
Все эти враки.

Не пожелаю я врагу
Такого, так как
Отличненько смотрюсь в гробу
И в белых тапках.
В последнем ложе мне легко,
И, как награда,
Все, с кем я раньше был знаком,
Со мною рядом.
Процесс внушителен вполне -
Венки рядами,
Да и застёжка на спине
Совсем не давит,
Слышна мелодия едва
Сквозь пласт столетий,
(Шопен, Соната номер два,
Часть, вроде, третья).
Снуёт растерянно народ,
Поникли плечи,
Торжественный неся почёт,
Струятся речи,
Что вечный заслужил  покой
От жизни бучи
Не кто-то там такой-сякой,
А самый лучший,
И пусть остаток дней и жил
Тянул он серо,
Вдруг оказалось, что служил
Для всех примером.
По благородным шёл следам,
Ну, прям, как сыщик,
И, видно, людям всё отдал,
Раз умер нищим,…

Клонился в сумрачную клеть
Заката тазик…,
И так хотелось умереть...
Ещё хоть разик!!

                                                  Он сказал, что «Я есть путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6).
                                               О чем здесь идет речь, у всех еще есть время понять. А пока
                                  многим только кажется, что они живут. На самом деле медленно
                                                         умирают. Потому что живут пока только для себя.
                                            (с)Протоиерей Евгений Свидерский, клирик минского
                                                                         Свято-Духова кафедрального собора
                                      http://www.pravoslavie.ru/68526.html

Кладбища ширятся. Едешь – кресты, кресты…
Смерть собирает глупости урожай.
Храмов всё больше, да пастырей нет. Пустырь.
Некому скоро будет детей рожать.

Язвы неверия – всюду. В душе – черно.
Хлеб наш насущный, Господи, даждь нам днесь...
Редко, кто сеет веры Твоей зерно.
Рясы – от Gucci. Ряхам бы пить да есть.

Счёт не на дни, а на адские трудодни.
Вирусы множатся. Люди, как мухи, мрут.
Господи святый, мы все без Тебя одни.
Жизнь учит лучше, чем школа и институт.

Тюрьмы забиты. И дышлом юлит закон.
Слуги народом правят: слова – базальт.
Тати повсюду. И высится террикон
Жадности. Кровь и время течёт назад.

Ложь посчитала в осень своих цыплят.
Правда спилась давно, голосуя «за».
Каждому да по вере… Хохочет ляд,
Глядя вокруг… Молясь, подниму глаза

к небу… Тебя там нет. Лишаём – пустырь.
А на погосте снова растут кресты…

28/02/16 13:03
______________________________________________
экс на: кресты

         (легенда Кунгурской ледяной пещеры)

–  Венчаться будем под землёй, –
Он ей пообещал.
–  Скорее солнце дождь прольёт –
Не верила речам.
–  Не выйду замуж. Не хочу!
Зарок мой крепче льда.
Нет дела до твоих причуд,
Сказала ж: никогда!

–  Венчаться будем под землёй…
Ах, если б знать могла,
Что драгоценности её
Окажутся из льда!
– Не выйду замуж. Не хочу!
Зарок мой на века.
Но усмехнулся Карачун:
– Пойдёшь за старика.

– Ты хвалишь молодость свою,
Какой же ты старик?
–  О чём сейчас я говорю,
Потом поговорим…
«Не выйду замуж. Не хочу!», –
Забыв свои слова,
В пещере к мужнину плечу
Склонилась голова…

Где драгоценные дары?
Лишь только груды льда!
Смеётся муж внутри горы –
Седая борода!
«Скорее солнце дождь прольёт» –
Воспоминаний жгут
Озёрным берегом пролёг,
А слёзы землю жгут…

Смерть - это радость встречи
С теми, кто не забыт.  
Вытереть слёзы нечем -
В прошлом и дом, и быт.
Примет в объятья вечность,
Нет больше дней и лет.
Смерть все болезни лечит.
Здесь ни обид, ни бед.
Здесь только Свет и Сила
Ангельских белых крыл,
Чтоб хорошо всё было
С теми, кого любил.

    

  ...Светлой памяти мужа моего, Солнечного моего Льва...

В ненастье не надеть плаща,
И не гулять вдвоём до моря…
Прощай, любовь моя, прощай…
Весь мир сегодня цветом чёрен.

Я вдох последний твой смогла
Ещё почувствовать щекою…
А дальше – тишь.
А дальше – мгла.
Не бьётся сердце дорогое.

И в миг – иное всё вокруг.
Ночь за окном – зловещий коршун.
Сомкнулся в точку тяжкий круг,
Что был на жизнь твою наброшен.

Но загорается свеча,
Плывёт Небесною рекою…
А врач сказал: «Ему сейчас
Так хорошо и так спокойно.

Не плачь. Не надо. Отпусти.
Дороги светлой пожелай лишь…»
Лети, любимый мой, лети,
Касаясь всех небесных клавиш…

Душа ещё НЕ  ТАМ, а здесь.
Но ты уже НЕ ЗДЕСЬ – далече…
Как долго будешь ты – везде:
В рассвете, в строчках, в птичьей речи…

…Портрет твой с траурной каймой.
Друзей и близких в доме столько…
И боли нет, любимый мой –
Твоей.
Моя осталась только…

Умоляю тебя Всемогущего,
Если правда, что в небе еси,
И в руках своих держишь всё сущее,
Умоляю, её воскреси.

Не нужны мне ни слава, ни почести,
Ни богатство, ни вечности рай,
Лишь её отведи ты от пропасти,
Умоляю тебя: - Не карай.

Видишь, замерли мы в ожидании,
Не решаемся правду принять,
Только мысль одна бьётся в сознании:
-Не дай, Боже, её потерять.

Без неё сиротинки мы бедные,
Как же нам без неё не пропасть?
Ты спаси её, - миру поведаем:
Велика твоя сила и власть.

Если же у тебя не получится,
В то не верую, Боже, прости,
К ней возьми мою душу в попутчицы,
Мне всегда было с ней по пути.

Но молчат небеса отдалённые,
И не шлют мне желанный ответ,
Может там, мысль гоню затаённую,
Никого, прости Господи, нет.

Когда час мой настанет, без жалости,
Мир покину, - он мне стал чужой,
Ты надежду оставь, эту малость мне,
Что душа её будет со мной.

И тогда там, в другом измерении,
Минет нас безысходности мрак,
Ты исполнишь тогда без сомнения
То, о чём я просил тебя так.

Он бредёт по весенней аллее в особенный день,
Одинокий старик, трость в ладони зажав, семенит.
Был он в юности очень богат, знаменит,
И, конечно, красив, но осталась от прошлого тень...

Повернулся с какой-то блаженной улыбкой и, вдруг,
Закружил свою трость в ритме лёгком фокстрота, квик-степа,
А потом отстучал на асфальте "рисунок" из вольного степа,
Всех зевак этот танец собрал поглазеть, все смеялись вокруг...

А безумный старик обнимал свою трость и рыдал.
Встретил в юности девушку в этом цветущем саду,
Но она умерла, без неё жизнь прожил как в аду,
Он с тех пор ничего не хотел, ни о чём не мечтал.

А сегодня, в весенний особенный день,
Он собрал свои силы на танец последний с любимой,
Девы юные те, что прошли просто рядом и мимо,
Оставляли, как шлейф за собой, этой девушки тень...

Он стоял и молился, он очень хотел умереть,
Из толпы появилась прекрасная женщина, в белом,
Не спеша начертила вокруг него линию мелом
И исчезла, была это званая смерть...

Так постоянна пустота,
Бездонна пропасть звезд погасших.
Умчит за облака мечта,
В ней ностальгия дней вчерашних.
Ее заполнить не спеши,
Минувших дней любовной страстью.
И нет тут места для души,
Все как один, единой масти.
Здесь не озвучишь, - ты и я,
Роман расписанный по главам.
Поглотит вечность бытия,
Все сокровенное, по праву.
По праву прожитому зря,
Жила чужих идей харизма.
Мы были дети Октября,
Вели нас к цели, чьи - то 'измы".
Наш коммунизм уже вдали,
Но, труд ослабил мои плечи,
И ждет наградою вдали,
Бездонных звезд пустая вечность.
Все, что живое носит мир,
Здесь нет истерики и злобы.
Пронизан вечностью эфир,
Пустой космической утробы.