Тур - 212: "Золочёные капли мёда" (конкурс завершен)

Апостолы, надев потертые постолы,
Наверно торопясь к вечернему столу,
Сложив в пустой кошель таланты и оболы,
Пошли купить хурму и пастилу.

На рынке, развязав привычною рукою
Шнурки на кошеле, а также языки,
С торговкою вином - владычицей мирскою -
Трепались и считали медяки.

Они дошли домой, когда завечерело,
И за чужим плетнем белёсый кур ослеп.
А на пустом столе созрела моцарелла,
И сам собою вырос черный хлеб.

Прикупленным вином расправились морщины,
И стала веселей и дружественней речь.
Но видно в эту ночь хватало чертовщины
Без действия пророков и предтеч.

Куржавилось вино на донышке бокала,
Трещала ткань завес на стыке двух эпох...
А утром, как всегда, предательство застало
Нелепого виновника врасплох.

Ник Туманов.

мне проще начинаться со стихов за утренним, слегка остывшим чаем, когда ещё наивен и нечаян по циферблату чутких стрелок ход, прослыть за своего среди лохов и заплатить остатком жизни дважды за право на салфеточке бумажной писать:я начинаюсь со стихов…

Трудно соревноваться с мастером, но и упустить случай выразить своё глубочайшее уважение невозможно.

Я б начинался со стихов – красивых, разных,
Чтоб про меня: „Смотри каков он есть…Проказник!!
Ты посмотри, как он с утра и в рифму чисто,
Его бы в классики пора уже зачислить,
Какой размах, какой полёт, конкретно – гений,
И всё про жисть, да про народ, причём без фени,
А мысли, чёрт его дери, так прямо строем,
Таких, пожалуй, и в Твери от силы трое,
Чтобы эпитеты, и слог, и складно даже,
А если к этому чаёк… что ж будет дальше?!!
Да, если хорошо поест, минут за двадцать
Он сможет за один присест поэму сбацать,
Он не один напишет том, хоть на салфетку,
И ведь на выходе притом всё сплошь конфетка,
А для кого и вовсе мёд или повидло –
Любой дурак и тот поймёт“… А мне обидно:
Я тоже быть хочу лохом, то бишь - поэтом,
Я весь внутри до потрохов набит куплетом,
Напичкан рифмой до мослов и в горле рези,
А вот наружу, как назло, пока не лезет,
Но что к весне вопрос решу – не исключаю,
Уже я занялся у-шу, сменил сорт чая,
Ещё варенья наварю, куплю посуду…
Ох! Я такого натворю!
Держитесь, люди!!!

Давай посидим в кафе,
На время дела отбросим.
Пирожные, горсть конфет.
Забудем, что завтра осень…

Забудем про шум дождей,
Про то, что наступит холод,
Об осени-госпоже,
Что спрячет в тумане город.

Ещё молочай цветёт,
В степи островки полыни.
Плоды алычи, как мёд
И пчёлы жужжат над дыней.

Ещё в сентябре тепло,
Не зря это бабье лето.
Не надо носить пальто
И быть, как зимой, одетой.

Ещё восхитит букет
Во время желанной встречи.
А может быть скажешь «нет»,
И будешь вязать весь вечер.

А после кафе – в наш парк
И будем гулять меж сосен.
Красив он и очень стар.
Забудем, что завтра осень…

Уходящий день, почти вчерашний,
Умирать собрался, наконец…
Заварили дети чай домашний -
Медуница, мята и чабрец.

Пейте чай, смешные и родные,
Огонёк трепещет, тьма кругом,
Тёплый этот свет во дни иные
Соберёт ли всех нас за столом?

Шоколадки, шутки и конфеты,
Веселящий всех пушистый кот,
Но судьбы незримые приметы
На огонь заявятся вот-вот.

Я её молю: «Не стань разлукой
И всех нас, кто прав и виноват,
Оближи вселасковою сукой,
Не топи в клоаке, как щенят!»

Обниму, никто вас не отнимет,
Душит сердце горьких слёз волна…
Дети спят, и чай цветочный стынет,
Полон дом, и жизнь моя полна.

Всё скрипел брусок на кровати…
Солнце словно на ветке зрело.
Захлебнувшись в его мускате
Разбросало веточки древо.

Вот, сейчас мурашечья стая
Алычу напитает мёдом,
И фиалкой свеча растает,
И запахнет морским прибоем.  

Фоном мелет посудный хоббит,
Измождённо падают капли,
То ли жизнь по стеклу уходит,            
То ли кран пропускает дали…

Но на взлёте вкусней шербета -                        
Одуванчиков запах, елей!
Может, сходим после обеда,
В парк, в котором спят карусели?

Раньше там отражалось солнце,
Было ярким и невозможным,
Над кварталом царил сам Моцарт,                        
Как же жизнь поменялась всё же…

Потускнела оградка парка.
Нет и очереди у кассы -
Мы и голуби сизой парой              
От ворот до конца террасы.

Проношу мимо тира грошик,
Хоть стреляю вполне прилично,
Знаешь деревом жить-то проще            
Прямо в поле, калиной – дичкой.

И давать по сто грамм нектара,
Всем букашкам, что есть на свете.
Растворяйся во мне почаще,
Видишь, как я грущу о лете…

Я хочу быть нектарной вишней,
Я хочу быть нектарным садом.  

Шок! О! И всё пошло на Лад!
Все просто обожают ШОК-О-ЛАД!

Особенно прекрасен чёрный,
В нём попадаются какао зёрна.
Он горький, терпкий и хрустит…
«Молочный» - пусть меня простит…

Когда подтает он во рту немного,
Из фляжки – бренди или грога…
Совсем-совсем чуть-чуть глотнуть,
И можно смело - в дальний путь.

Воскликнешь: тоже мне гурман!
Зачем же в сумочке твоей карман,
В который поместились шоколадка
И фляжка с Хеннесси? Загадка…

Шок! О! И всё пошло на Лад!
Все просто обожают ШОК-О-ЛАД!

Натёр морковки я на тёрке
Поел с капустой на обед,
А на глюкометре «семёрка»
Я побеждаю диабет!

Приятно грезить о бифштексе
С тарелкой полною лапши,
О шоколадном пышном кексе,
И это слопать от души!

Но может лишь во сне присниться
Съестная роскошь эта вот…
И ты считаешь единицы
И колешь инсулин в живот.

Как горек мир иллюзий сладкий
Рекомендаций умных ложь.
Вот, скажем, печень не в порядке,
Хоть водку уж давно не пьёшь.

Связать бы грех желаний в узел
И – на чердак,  на самый верх…
Как человек широк! Обузил
тебя б я, сволочь, человек!
  
Ты – жирный пИнгвин, ну а всётки…
Быть может жирный ты пингвИн?
Эх, взять сейчас бутылку водки
Да назюзюкаться, как свин!

Я – сокол, гордый буревестник,
Я над равниною летал!
Но можно мне лишь только двести
раз в месяц…лучше бы в квартал.

В реальность возвращаться жутко
В тот мир, мир жёванный, былой,
Там брокколи, курячья грудка
И шприц со сменною иглой.

Болезнь  – не фунт изюму, знаю…
(Изюм-то тоже запрещён)...
Но вот борюсь, а побеждаю?
Похоже, побеждает он…

Я читаю времена,  
Где эрозия сполна
Начертила письмена
На спина'х сутулых,
На глазах и скулах.

Беспощадный вестовой
По пятам идёт с сумой
Сединой, воздав с лихвой,
Память словно гро'ши,
Принимая в ношу.

А затем из закромов
Словно груду леденцов
Пёстрых сладких с холодцой
Сыплет на колени,
Тех мгновений тени.

Где-то  девушка  пишет  мелом,
может  розовым,  может  белым.
На  доске  двусторонней,  школьной:
на  одной  стороне  -  невольно,
крошит  мел  рука -  стебелёчек;
на  изнанке  множество  точек -
нарисует  зигзагом  дело,
может  розовым,  может  белым.

Где-то  пишут  судьбину  мелом,
что  задумано  -  совершится,
лишь  бы  мел  перестал  крошиться.
Лишь  бы  мир  перестал  крушиться.
И  осталось – увидеть принца!
Выйти  замуж! Нет, пожениться!
Нет… отведать  остаток  мела.
Вкусный!  С  детства  его  хотела.        

Какой вам к черту мед, какая пастила,
какой зефир, какая бастурма.

Пришел домой. Жене:
- Налей мне всклень стакан.
Был в магазине.
До сих пор от цен в глазах туман.
Зарплату получил.
Давай решим,куда мы денем этот нал.
Оставим на еду?
-А может купим новенький диван?

Пишу и думаю: "Не в тот попал я мир.
Среди цветов я злаковый аир.
Все о высоком, о культуре, о душе.
Самсунг или айфон, что лучше брать?
А я о низменном, о плотском о еде."
-Куплю диван!
А что с тобою завтра будем жрать?!

Мечтала - "киндер, кирхе, кюхе"*,
но не подписан Богом план.
Не то чтоб вовсе невезуха,
но неконкретен наш роман -
все беспpeдметно и букетно,
и ты застрял на облаках,
у нас - кино, кафе, конфеты
(да, это тоже трижды "К").
К несчастью, ты поэт и гений.
Попала я опять впросак.
И этот пошлый куст сирени,
и соловьиная попса,
поход в кино в конце недели,
стихи про кровь, любовь и дождь -
мой милый, мне осточертели.
А ты всё замуж не зовешь.

*киндер, кирхе, кюхе - "Kinder, Kueche, Kirche" или 3 K - старый немецкий лозунг, определяющий роль идеальной  женщины ("дети, кухня, церковь")

Мне та столовка часто снится,
Там на столах хлеб был всегда:
Четыре ломтика с горчицей –
Поры студенческой еда.

Во многих странах для туристов
С утра готовят «шведский стол»,
Наш «Общепит», сработал быстро,
И в этом шведов превзошел.

Что делать бедному студенту?
Шаром в карманах покати,
В такие трудные моменты,
Ну, прямо, зверский аппетит.

Хлеб и горчица до отвала,
Копеек десять сладкий чай,
Студенты дружно пировали, -
Веселье било через край.

Немало ездил я по свету,
И повидал немало стран,
Всегда я посещал, при этом,
Известный местный ресторан.

Вкушая фирменные блюда,
Дивился вкусу и красе,
Была изысканной посуда,
А в ней: «Гратен»*, «Нуга гляссе»*.

«Грибной жульен»* и «Профитроли»*,
«Куинь аман»* к нему «Шартрез»*,
Не скрою, часто в этой роли
Себя я чувствовал, как Крез.

А на десерт – «Фондан»*, «Клафути»*,
«Кларет»*, рулеты «Нисуаз»*...
Тех лет прошедших жаль до жути, -
Весёлой нищеты, проказ.

Мне часто та столовка снится,
Там на столах хлеб был всегда,
Четыре ломтика с горчицей –
Поры студенческой еда.

* блюда французской кухни

День скрипит морозной осью –
И вращается каркас
Черных веток в снежных гроздьях.
Сверху вьется птичий пляс.

День за днем – весна все ближе.
Солнце борется со сном.
Март в морозный воздух брызжет
Сладким розовым вином.

Обдавая ветки паром,
Солнце ходит, как медведь –
По лесам, как по базарам –
Леденцами погреметь.

Снегирята, как на печку –
Лезут, свищут на ушко.
Всем – по алому сердечку
Карамельному в брюшко.

А в ветвях стоят подолгу
С огонечками внутри
Ледяные свечки, колбы –
Это отсветы зари.

Ночь – короче, день длиннее.
Вновь заводится мотор.
Скорость больше – на коне я!
Веселиться – уговор.

Мёд твоих поцелуев
И объятий удушье,
И твоё воркованье…
Как я смог всё разрушить?

Мёд твоих поцелуев,
Накопившись, стал ядом…
Ты другому воркуешь,
Кружишь голову взглядом.

Вкус твоих поцелуев
Позабуду не скоро.
Но возврата не будет.
Но не будет повтора…

Была зима, мела метель, и снег, как сахарная пудра,
Засыпал поле, лес, село. Но выходить из окружения
Всё ж было надо. Командир сказал тогда: «Зима-лахудра
Нам подфартила, и теперь у нас есть шансы на спасение».

С утра пошли. Мороз, пурга, и в двух шагах ни зги не видно.
Враги сидят по блиндажам, чтоб не пропасть в той круговерти,
А мы бредём, по пояс в снег проваливаясь. Так обидно,
Что снова надо отступать, но избежав нелепой смерти,

Мы сможем в бой опять пойти, собравшись с силами немного.
Вот только до своих дойдём — и будет отдых, пополнение.
Там снова — шашки наголо — лететь в атаку по дороге,
И канонада, как набат, что приведёт врагов в смятение.

Шестые сутки сквозь пургу бредём, сражаясь с колким снегом,
Но за оврагом — там свои. И нас встречают с удивлением.
Блиндаж. Тепло. Горячий чай. Мы только щуримся от света.
«Три дня на отдых, молодцы, а в понедельник — наступление!»

Открыл в себе английский ген
Я как-то невзначай,
Пробьёт лишь пять часов Big Ben –
Я пью английский чай.                            

Я знаю слов короткий ряд,  
Средь них есть «five-o’clock».
С худой овцы – как говорят –
Хотя бы шерсти клок.

Ещё два слова укажу.
Я не скажу: «бывай»,
А по-английски ухожу...
И говорю: «goodbye!».

В английском я ни бе ни ме
Ни кукареку – none*.
Дано мне что-нибудь взамен?
О, да... – я англоман.

* none –  [nΛn], никто, ничто

"Ну, отлюблю. Но ты же, в самом деле,
Не ароматная узбекская халва..."
А. Шведов "Ну, отлюблю"

Не очень задавайся, ведай меру,.
Приешься, как халва, считай – пропала.
Меню сменю на кофе и эклеры,
Бифштекс и рыбу, колбасу и сало…

Капризен я, придирчив к «половине»,
Гурман такой, не сыщешь в целом свете…
Вот отлюблю тебя в платочке синем
И полюблю в малиновом берете…

А как представлю без трусов, но в шляпе,
Зайдётся сердце, задрожат колени!…
Я в это миг сожру собачий «Чаппи»,
Ничуть не сожалея о пельменях…

Ты ж, выбирай сама кого захочешь,
Хоть кофе потчуй по - турецки, крепким.
Но это днём… А мне оставь все ночи
С халвой, шербетом … Так люблю их, детка!

У меня от сладкого – изжога.
К горлу подступает тошнота,
Если, как Лисица у Эзопа,
Лгут медоточивые уста.

От слащавых взглядов — зуд по коже.
В патоке навязчивых словес
Разум стынет, словно отморожен,
Полностью теряя интерес.

Как вчера.., тем более – как завтра,
В приторном сиропе трудно жить.
Если сладкая – пусть будет правда!
Я устала от изжоги лжи.

«Если душу вашу стрессы раздевают догола,
Не помогут вам компрессы, - принимайте шоколад:
Он гурманами  воспетый и указами цариц…»
Не приемлю способ этот для напудренных девиц!

От депрессии, что где-то дышит холодом внутри
Помогают три момента: водка, женщины, экстрим.
Да! Методика простая и у нации в чести,
Жаль здоровья не хватает курс леченья провести.
Этот способ не по лЕтам стал сегодня.
Под рукой есть (по воле интернета)
У меня рецепт другой: неопасный, незатратный,
Всем доступный и простой, словно нитка Ариадны
Увлекает за собой… Не в заоблачные дали
Неизведанных планет, а в ворота на портале
«Графоманам, точка, нет».
Боже мой! Какое счастье и сегодня, как вчера,
Многократно возвращаться к перечитанным не раз,
Узнаваемым с полстрочки, часто снящимся во сне,
Несомненно непорочным, как кристальный первый снег,
К удивительно понятным, но глубоким, как Байкал,
Многогранным, мудрым, мятным, про любовь и облака… ,
К гениальнейшим до дрожи, но естественно простым
(каждый день, что с ними прожит не забудешь скоро ты),
К тем стихам, что создал автор по велению души…
Если их прочтёшь «упав» ты, вновь взовьёшься до вершин,
Став весёлым и удАлым повелителем стихий,
Кстати, авторам портала всем: «Спасибо за стихи!»
Что бальзамом мне на сердце льются с авторских страниц,-
Их без меры, хоть залейся, без пределов и границ:
Кубометры, тонны, мили, дуги, ромбы и круги…
Не могу назвать фамилий, не обидеть чтоб других.

Добровольно попадаю в рифм заманчивую сеть,
Так как верный способ знаю дискомфорт преодолеть:
Не устал, не бит, не пьяный, но следа от стресса нет…

И приветствую Ивана: «С возвращеньем в интернет!»