Тур - 139: "Что в имени тебе моем" (конкурс завершен)

............................................«Но не хочу, о други, умирать...»
................................................................А.С. Пушкин

В инее вишни
За город вышли –
И предрассветная тишь...
Тройка крылата...
Жизнь – до заката...
Что ж ты, дорога, летишь?

Чёрная речка...
Белая свечка...
Женщина в белом – в углу...
Сникшие плечи,
Тихие речи –
Жизнь завершает игру.

Смерть – в изголовье...
Алою кровью
Простыни мокрые жгут...
- Друг мой, Мадонна,
Пропасть бездонна...
Строчки уже не поют...

- ...Сашенька, баю...
- Я умираю?
- Просто окончился путь...
Баюшки – баю,
Я приласкаю –
Сможешь теперь отдохнуть,

Сашенька, Саша,
Это не страшно –
Просто со мною пойдёшь,
Баюшки – баю...
- Я умираю?
- Ты никогда не умрёшь!

Будешь повенчан
С лучшей из женщин –
Вечность к венцу поведёшь...
- Пахнет полынью,
Ветром – и синью –
И поднимается рожь...

- Кажется, милый...
Снегом укрыли
Вьюги дороги и лес...
- Нет, дорогая,
Я ли не знаю –
Лето бушует окрест...

...В инее – вишни...
- Боже Всевышний,
Как это больно - в живот...
- Боже, помилуй!
Дай ему силы –
Пусть он ещё поживёт!

Смертное ложе...
- Господи, Боже,
Он же такой молодой...
- С м е р т ь - н е п о д в л а с т н а ...
- Я не согласна!
- Станет он в небе звездой...

В инее вишни...
Белые крыши...
Белой страницы печаль...

Сломана
Строчка...
Пуля –
Как
Точка...
- Сашенька, друг мой...
П Р О Щ А Й . . .

"Я Вас любил"
А.С.Пушкин

Спустя года, через эпохи помню
Строку далёкого письма от Вас:
«Включила умирающий приёмник,
А там такие танго, и наш вальс…»

«Наш вальс» - всего два слова…
Огромный симфонический оркестр,
Концерт Чайковского, и снова –
Лишь я и Вы, кружение планет…

Окутал сумрак старых писем быль,
Звучит оркестр октавами в полвека…
Быть может, потому, что не забыл –
Смог устоять, остаться человеком?

Я Вас любил.

2003

Он - светский лев и озорной повеса,
Родной России пламенный пиит.
И без него кто помнил бы Дантеса?
Но выстрел грянул, и Поэт убит.
Погиб Поэт, но не убито Слово
И "чудное мгновение" души.
И строчки по складам читают снова
В начальной школе наши малыши.
По всей земле, от края и до края,
Влюбляется "всяк сущий в ней язык"
В Татьяну Ларину, "Онегина" читая,
И узнаёт, что "друг степей - калмык".
Оденется земля и в зелень, и в багрянец,
И в белый снег, и в первые цветы.
Но помнят люди, русский африканец
Несёт им "гений чистой красоты".

Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут.
                                                                                        А.С.Пушкин

Властители земель чредою многосменной
Проходят парой строк по Летописи лет.
Но множеством томов  внушительной поэмы
Властитель дум живёт – певец, трибун, Поэт.
Он лиру посвятил в честь русского народа,
Он добрыми словами чувства пробуждал.
Взволнованных стихов гражданскую свободу
Пыталась усмирить державная узда.
Тиран ли, реформист – не в милости к Поэтам,
Надеясь приручить кормушкой и кнутом,
Рассаживают их на жёрдочки по клеткам,
Дозволив лишь мечтать о веке золотом.
Но Музе не страшны решётки и оковы.
Она верна тому, кто жизнь отдал за честь.
Погибельной судьбы свершён вердикт суровый.
Сменяются цари, но Пушкин был и есть.

             13.06.2014

Вы, Александр Сергеич, извините,
Конечно, гений, просто наше всё,
Надежда и опора, вождь, учитель
Наш… местный, не какой-нибудь Басё,
Вы светоч и кумир, не только профи –
Отец отцов, начало всех начал,
Любую строчку взять у Вас…, но профиль…,
Вот профиль, уж простите, подкачал.
И…Вы не обижайтесь только, право,
Не то, чтоб это лично мне претит,
Но резкость Ваших черт и кучерявость
Немного всё же портят внешний вид.
Теперь такие волосы не в моде
И, кстати, тут ещё такой вопрос –
Как ни крутись, но нонеча в народе
Не сильно-то в почёте крупный нос,
И возникают разные сомненья:
Наш люд, он выделяться не привык,
Намёки, типа на происхожденье –
Мол, явно не тунгус и не калмык.
Я сам в проблемах вида очень слаб, но
Скажу, ни в чём конкретно не виня:
Картёжник, забияка Вы и бабник,
А, значит, точно русским всем родня.

Куда ж запропастился ты, Сальери?
Тебя, мой друг, я жду уже давно,
Аккорды, трели свежие поспели,
Вдруг не успеешь яду влить в вино?

Душа моя нагою стать так хочет!
А «Реквием» так рвётся в клавесин.
И кружевной платок слезой замочит,
Мой брат Сальери, вмиг лишённый сил.

Ещё скрипач?! Мы сложим оба акта,
Сожмём в комок событий пластилин,
Он не обидится, курчавый, смуглый автор,
Вселенной русской Бог и властелин.

Играй, скрипач, играй «Вой че са пете»,
А ты, Сальери, от бессилья вой.
Да, много есть, мой друг, того на свете,
Что возмутит порядок жизни твой.

А я пропью дар Божий, как получку,
Буфетчице талант свой заложу.
Так напиши, Сальери, что получше,
Я поцелую руку и скажу:

«Ты новый Гайден, я стою и плачу
Перед твоим, Сальери, алтарём.
Я убегу, как пёс шальной, иначе
Я и мой слух от зависти умрём!»

...Ты всё нейдёшь, я бедолага горький
Рукой остатки трелей шевелю.
Аккорды на столе остылой горкой…  
Как сладок яд! Я сам его куплю…  

Осенью в усадьбе у церквушки
Ходят гуси белые – как снег.
Вспомнился душистой прозой Пушкин,
Весь его крестьянско-барский век.

Церковь восстановленная эта
Времени веселой Лизавет
Знала современников поэта,
Ехавших по тракту в Старый свет.

Рядом через каменную площадь
Вписывались с птичником в квадрат
Станция почтовая, извозчик,
Псарня, дом смотрителя и тракт.

В горнице смотрителева дочка,
Батюшкин накинув архалук,
Свечи жгла в окошке лунной ночью,
Письма сочиняя в Петербург.

"Вас не вижу пятую неделю...
Грязно – и проезжих никого...
Мне болтать с гусями надоело.
Скучен конюх батюшкин Егор".

Тот гусар уехал накануне.
Полк его отправили в Кюмень.
Гуси под окном галдят у Дуни.
Ссоры на пустом в ненастный день.

Бездонность небесного крана
Докажут июньские ливни.
И город прошепчет: "Приникни
К культуре пушкинианы".

Ты - город-поэтов предтеча.
Ты - невских извивов пучина.
Шампанским взрывались в гостиных
Поэтов свободные речи.

Ты их принимал бестолково.
Ты их отпускал в одиночку
В кровавые страшные ночи,
Под пули за дерзкое слово.

"Приникни", - рассеялось эхом.
Без подати вечного слова
Ты - город дождям на потеху,
Венеция без рулевого.
.
.

Гитары сладкогласной перебор,            
Негромкий голос ссыльного Поэта:          
"Роняет лес багряный свой убор…"
Ночей холодных верная примета.
Судьба и рок! Нещадная дубина                        
Достанет нас,  куда б ни занесло:                      
"Всё те же мы: нам целый мир чужбина…"
Отечество нам наше ремесло.                            
Рассыпаны волшебные цветы,                
Горят они, куда ни кинешь ока:            
"Служенье муз не терпит суеты…"

И виновато вдруг и одиноко.

«Октябрь уж наступил – уж роща отряхает...»
Настала милая для Пушкина пора:
Его перо как бабочка порхает,
Стихи и повести плывут из-под пера
Как корабли. Ветрами наполняет
Их паруса воображения игра...
Швыряет щедро золотые листья оземь
Златого века болдинская осень.

Октябрь уж наступил – Россия отряхает
Прах мира старого с многострадальных ног.
Аврора «холостым» по Зимнему стреляет,
Но старый мир не в шутку занемог,
Он уважать себя не заставляет,
И с заговорщиками справиться не смог...
Социализм крепчал, но вдруг... сошёл со сцены –
На нефть и коммунизм упали в мире цены.

Октябрь уж наступил – Россия отряхает
Лесных пожаров пепл с многострадальных ног.
Ленивый лишь чиновников не хает,
Режим в стране не в шутку занемог.
А в Питере Аврора отдыхает,
Пенсионер, музейный поплавок.
И безобиден вроде бы, но нужен глаз да глаз,
Чтоб он по старой памяти не выстрелил сейчас...

«Куда ж нам плыть?..»

2010

Уж как оно там приключилось..., но был приказ от Бога дан,
Точнее божеская милость - родился Пушкин Александр.
Он с детства метился в поэты, уже с младенчества творил.
Благословил его на это старик Державин Гавриил.
И в гроб спускаясь простодушно, екатериненский акын,
Успел воскликнуть: "Ай да Пушкин! Какой ты, Ай да сукин сын!"
Потом всё было, "как в аптеке", стихи, поэмы и т.д.

В суровом позапрошлом веке. В тяжёлом творческом труде.

Цари его не поддержали, и царедворцы заодно.
И всё подкалывал  Булгарин, обыгрывая в домино.
Враги потешились на славу, поэта славя на словах.
Но Пушкин написал "Полтаву", и "О семи богатырях".
А  царь сказал: "Ребята хватит, кончай базар, и ша (конец)."
И камер-юнкером назначив, позвал поэта во дворец.
Тут Пушкин выпил со старушкой, но вдруг его попутал бес, -
Он в шубе лёг на раскладушку, где ловко прятался Дантес.

И застреляли пистолеты, у Чёрной речки "над Невой".
Потом стихи "На смерть поэта".
Дантес же "вечный и живой".

В прекрасном здравии и теле
Он волочился и влачил...
Каким он был на самом деле?
Он Пушкин был.

Когда по правилам дуэли
К барьеру твёрдо подходил --
Зачем там был на самом деле?  --
Он Пушкин был.

Мелкие кудри венчает шальная лоза,
Лавром пьянит и безудержным солнечным хмелем.
«Вольность», «Руслан», эпиграммы, альбомы, ноэли.
На африканском лице голубые глаза.

Нежные барышни смотрят, прищурившись, вслед:
«Да, некрасив, но умен, гениален, прекрасен»...
Льется вино и летит, ослепительно ясен,
Наполеоновский путь девятнадцати лет.

Южная ссылка. Провинция – что за беда?
Пыль, кипарисы, Овидий, архивы, фонтаны,
От генеральши Амур улетает к цыганам,
Катит соленые волны живая вода.

Ссылка в именье. Преданья. Бойницы Кремля.
Долгие ночи и милые сердцу простушки.
А над столицей оскалились грозные пушки.
Няня гадает уверенно на короля.

Вспомнил король о поэте. Фельдъегерь в пути.
Снова столица. Забыта, как страшная сказка
Тень революции. Снова нарядные маски,
Апплодисменты, пиры, карнавал, конфетти...

Злобный мальчишка Амур не прощает обман,
В самое сердце нацелен закрученный локон.
Вьется листва золотая у болдинских окон.
Грозного гостя к полуночи ждет Дон Гуан.

Знал ли? Предвидел? Накликал? Пошел под венец.
Принял короткое счастье с последней любовью.
Ангел ненужную славу принес к изголовью.
Черная речка. Последняя ссылка. Конец.

Воспоминанья отзовутся эхом,
Туманом предрассветных горных зорь
В глазах застывших русского поэта.

От зябкой свежести спасаясь крепом
Из раненой груди, черпая боль,
Уснул навек в сердцах оставшись эхом.

Он кем воспета золотая эра,
Он яркий век чей был так скор,
Вознёсший знамя вечности поэта.

Он символ авантюр азартных света,
Державший лихо с вечностью свой спор,
В чьих строках истины осталось эхо.

Любовь изящно строфами согрета
Его. И там же подлым приговор,
Немой укор, застывших глаз поэта.

История забрала мэтра ветром,
Потомкам дав стихии русской хор,
И отозвалась в голосах тех эхом
Застывшей правды, воли быть поэтом.

Друг мой, Саша, такие вести:
Пуля – дура, а ты – поэт,
Забияка, невольник чести,
На которой свихнулся свет.

И твои налитые строки
Каждый выпьет да по глотку,
И в известные Богу сроки
Новый саван тебе соткут.

Друг мой, Саша, садись напротив,
Здесь свеча и бокал вина.
Ты у Бога в почётной роте,
Потому и ушёл от нас.

На дуэлях стрелять поэтов –
Словно рукопись жечь в костре.
Ну же! Выпьем за то и это,
Пусть закружится мир быстрей

Веретёнцем годин и буден…
Время свяжет другой узор.
Ты бокал поднимаешь: «Будем…»,
Но не будем мы с этих пор.

И держись ты хоть так, хоть этак,
Ввек не спрячешься от молвы.
Друг мой, Саша, ты напоследок
Плюнь на всё… и побудь живым.

                                   10 июня 2015 г.

.

Памяти Жеки, - рядового Е.Д. -  шутливо прозванного "Тощак" за полноту.
Родом с северного Урала, он плохо переносил жару Афгана и часто вспоминал о сибирской зиме.
Жека погиб под Кандахаром через шесть месяцев после своего 18-летия.

***

Зима!.. Крестьянин, торжествуя ...

                             А здесь - за сорок. И - в тени.

Его лошадка, снег почуя ...

                             А здесь - пески, пески одни.

Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая ...

                             А здесь - сожжённый БТР
                             и ненависть к СССР.

Шалун уж отморозил пальчик:
Ему и больно, и смешно ...

                             А здесь - в цинкарь упрятан мальчик.
                             Быть иль не быть - предрешено.

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась ...

                             А здесь - вся злоба Сатаны.
                             Прозрение, как Бога милость.
                             Самоубийственность войны.

                             Здесь наши души застрелились...

                         ... Алые маки.
                             Алое знамя.
                             Алая кровь.
                                                Родина - с нами?
                             Правы - неправы?
                                                           Птицы в ловушке ...

                             Сказки отставить, товарищ Пушкин.

                             1984

                             ------------------------------------------------------------------------
                             - БТР - бронетранспортёр БТР70.
                             - Цинкарь, цинк - цинковые гробы, в кот. тела погибших
                               отправлялись "за речку", домой.

. . .

В то утро ветер дул с востока,
Ломая рёбра волглых слег,
И так безжалостно жестоко
Швырял в лицо колючий снег.

Иссечен оспою картечи,
Крошился ломкий невский лёд,
И люди гибли в страшной сече,
В пучине леденящих вод.

Средь захлебнувшейся атаки
Чернели груды мёртвых тел.
И недостроенный Исаакий
Дрожал, скрипел, стонал… Скорбел…

А государь, насупив брови,
Взмахнул рукой: «Подите прочь!»
Сенат покрылся коркой крови,
И пьяным дворникам всю ночь

Пришлось смывать позор Отчизны –
Тереть, соскабливать, скрести…
В годину поминальной тризны
Сынов, Отечество, прости!

«Звезда пленительного счастья»
Не осияла их дорог.
Пусть в миг последнего причастья
От них не отвернётся Бог!

… Курился ладан из кадила
Во славу нового царя.
А над Россией восходила
Надежд несбывшихся заря.