Гошка (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Ни в огороде, ни в сарае, ни под крыльцом, нигде они его не нашли.
Сашка, сразу став меньше ростом, тихонько сказал:
-Мамка драть будет, когда в дом вернусь.
Гошка представил, как тетка Мария будет драть ремнем Сашку, и ему стало так жалко друга, что он сказал:
-Пошли к нам, будешь у нас жить.
На что Сашка ответил, что мамка и у них его найдет, так что лучше сразу повиниться, и пошел в дом, понуро опустив голову.
Так, или иначе, но скандала удалось избежать.
Как оружие попало в огород, можно лишь догадываться.
Скорее всего, немцы, отступая, побросали военное имущество, а может, засыпало автомат землей при близком взрыве авиабомбы…
Как знать?
Много чего хранит до времени земля.
Нужно только места знать, где копать…

Дядя Федор, или Почти как в простоквашино

…В гости к бабушке ехал дядя Федор.
Встречать его приехали родители Гошки.
Накануне вечером он отпросился у мамы на пол часика покататься на велосипеде.
Сам он еще ездить не мог, а вот хозяйский Сашка лихо раскатывал на купленном недавно велике, вызывая зависть у уличных мальчишек.
Сашка, после долгих уговоров, согласился покатать Гошку, и он, боком, влез на раму.
Мальчишки покатили…
Сначала они съездили в парк и там прокатились по всем его дорожкам, затем поехали на ставок, и там посидели с рыбаками, обсуждая тонкости карасиного клева.
Затем….
Затем они забыли, что через пол часа должны быть дома, что Гошку ждут истосковавшиеся за лето родители, что…
Короче говоря, на небе высыпали первые звезды, когда мальчишки подрулили к дому.
Гошкина мама, к тому времени успевшая мысленно попрощаться со своим ребенком, погибшим под колесами грузовика, утонувшего в пруду, украденного цыганами или заблудившимся в бескрайних полях подсолнечника, при виде Гошки бросилась к нему обниматься.
Затем она схватила ивовый прут, и стала этим прутом воспитывать Гошку.
К счастью, экзекуция была недолгой.
На крыльцо вышел покурить его папа.
Видя отчаянное, коленопреклоненное положение Гошки, он вступился за него, дав маме честное слово, что Гошка больше не будет ее волновать.
Гошка был полностью согласен с папой, и, поэтому, - прощен.
…Утром, с вокзала, приехал дядя Федор.
Он был в светлых брюках и рубашке с короткими рукавами, чем сильно разочаровал Гошку.
Гошка думал, что дядя Федор приедет в офицерской форме и с золотыми погонами, а он приехал, одетый как все.
Дядя Федор был среднего роста, худощавый, с загоревшим на солнце лицом, а когда он улыбался, возле глаз у него собирались морщинки.
Лоб у дяди Федора был очень большой.
Он начинался от бровей и тянулся далеко на затылок.
Волосы, красиво зачесанные назад, росли у него только над ушами. Но это его не портило, так как вид он имел бравый.
Дядя Федор привез подарки.
Гошке досталась великолепная труба-калейдоскоп.
Не по возрасту, конечно, подарочек, но, во-первых, дядя Федор Гошку давно не видел, и успел забыть, сколько ему лет, а во-вторых, Гошка был очень рад такому подарку.
Когда Гошка поворачивал трубу, внутри ее разноцветные стеклышки складывались в причудливые картинки, каждый раз другие.
Сашка с завистью смотрел на подарок и даже предлагал поменять калейдоскоп на перочинный ножик, но Гошка с гордостью отверг его предложение, здраво рассудив, что ножиков много, а такая труба – одна.
Прожила труба у Гошки целый час.
Когда он в очередной раз собрался полюбоваться причудливыми картинками, труба шмякнулась о плиты дорожки.
Матовое стеклышко на широком конце трубы лопнуло и выскочило, а вслед за ним, изнутри, посыпалось разноцветные стеклышки и куски зеркал.
Гошкино горе было безмерно.
Взрослые, как могли, утешали Гошку, а дядя Федор пообещал ему привезти в следующий раз два таких калейдоскопа, а сегодня он был готов дать подержать свой фотоаппарат.
У дяди Федора был замечательный фотоаппарат.
В сложенном виде он был плоский, как портсигар, и свободно помещался в кармане брюк.
Когда его раскрывали, появлялась маленькая кожаная гармошка с объективом на конце.
-Трофейный, - с гордостью сказал дядя Федор.
…Перед вечером, когда было еще светло, дядя Федор посадил всех во дворе на принесенные из дома стулья, напротив поставил маленькую треногу с фотоаппаратом, и немного повозившись с аппаратом, подбежал и стал рядом со всеми.
И все сфотографировались на память.
… Когда-то давно, уже будучи взрослым, Гошка, показал мне свой семейный альбом, и, в нем, - тот самый снимок.
На том снимке - все молодые, веселые и - живые.
Гошкины папа, мама и дядя Федор стоят во втором ряду, а бабушка с дедом, бабушкина сестра и сам Гошка – сидят впереди на стульях.
Гошкина бабушка повернула голову к сестре и улыбается…
Давно умерли все; остались только память о любимых людях да этот снимок…

Как Гошка смотрел телевизор

На высоком, правом берегу реки, делящей город на новую и старую часть, в центре, стали возводить что-то очень высокое.
Когда металлические конструкции показались из-за крыш домов, ранее закрывавших стройку, стало ясно, что строят вышку.
Сведущие люди говорили, что строят телецентр.
К этому событию Гошка отнесся без интереса.
В - первых, он смутно себе представлял, что такое телевизор.
Во - вторых, когда он впервые его увидел, и узнал, сколько это чудо техники стоит, то ему сразу стало понятно, что на папину зарплату им телевизор не купить.
Из развлечений, тогда самыми популярными, были - кино, вино и домино.
Но случилось так, что подружились Гошкины родители с одной соседской семьей.
Семья была большая: под одной крышей жили три поколения.
Дед Мартын, пожилой, хозяйственный, только что вышедший на пенсию машинист - паровозник, и его жена, Матрена Ивановна, - быстрая, еще не старая женщина, мастерица по кухонной части, кормящая и поящая всю семью.
Их единственная, горячо любимая дочь Мария, по-домашнему – Мура, провизор в аптеке железнодорожной больницы.
Их зять, Вячеслав Михайлович, мастер транспортного цеха одного из городских предприятий, страстный охотник, дружболюб, собаковод и авто-мото-фанат.
Их дочь Наташка, немногим моложе Гошки, капризная, избалованная, вредная девчонка и доносчица.
Жили они дружно.
Мужики все несли в дом, водкой и другими непотребностями не злоупотребляли.
Вот именно они, и стали, первыми в их доме, а может, и на всей улице, обладателями большого деревянного ящика с малюсеньким экраном, размером не более конверта.
Как и всех тех, кто имел что-то такое, чего небыло у других, их распирало от гордости, а желание щегольнуть переполнило души до того, что они придумали приглашать гостей «на телевизор».
Получила такое приглашение и Гошкина семья.
В день выхода «в люди» мама выкупала Гошку в большом тазу, подстригла ему ногти и выдала новый носовой платок.
Инструктаж на тему «как себя вести в гостях» тянулся, с небольшими перерывами, с обеда до ужина, во время которых мама вспоминала, что же такого она еще не сказала Гошке.
Наконец, наступил вечер.
…Они пришли за полчаса до начала передач, в обнимку со своими стульями.
Открывая двери, тетя Мура улыбалась так радостно, что были видны гланды в глубине ее золотозубого рта.
…В большой комнате, на тумбочке, стоял телевизор с надписью медными буквами - «КВН».
Перед ним уже стояло три ряда стульев, принесенных с собой другими соседями.
Всего собралось человек десять и собака, с которой дядя Вячик ходил на охоту.
Перед телевизором, в металлической рамке, стояло нечто, похожее на аквариум.
Внутри этого «нечто» было налито «что-то», очень сильно напоминающее воду.
Если смотреть через этот аквариум на экран, то он получался раза в три больше, чем он был на самом деле.
Гошка тогда еще подумал, что, если в этот аквариум запустить живых рыбок, то и телевизора ему не надо, и так было бы интересно.
Наташка, видя Гошкин интерес, сказала, важно надув щеки, что эта пузатая штука называется «линза».
Перед началом передач минут десять показывали настроечную таблицу: какие-то сетки, квадраты и четыре кружка по углам экрана.
Все это время гости дружно хвалили телевизор, качество изображения и хозяев дома.
Наконец, телевизор ожил, и заиграла музыка.
Линза показала кусок Кремлевской стены со Спасской башней.
Появившийся затем дядька начал рассказывать о программе передач, причем он все время улыбался глазами, словно ему не разрешили это делать губами.
Потом стали показывать балет.
Тетеньки в перьях прыгали то на одной, то на другой ноге, потом выбежал дядька в плаще, как у путевого обходчика Мишки из пятой квартиры.
Он побегал по сцене, потом схватил одну тетеньку, поднял ее над головой, словно собираясь с размаху бросить на пол, сделал страшное лицо, и убежал.
На экране появилась надпись: «Антракт».
Надо сказать, что все это шло в прямом эфире, и во время двадцатиминутных перерывов ничего, кроме этой надписи, не показывали.
Как только объявляли очередной антракт, папы выходили во двор покурить, а мамы на хозяйской кухне обсуждали рецепт нового пирога.
Гошка оставался в эти минуты наедине с телевизором, стараясь понять - что там внутри, в линзе?
Во время последнего антракта, как только все вышли из комнаты, Гошка понял, что другого случая уже не будет, и приступил к исследованию.
Сначала он ковырнул ногтем пробку, закрывающую линзу сверху.
Пробка сидела, как впаянная.
Потом он потянул ее к себе, ухватившись за выступающий край.
Бесполезно.
Тогда в ход пошел ножик, извлеченный из кармана Гошкиных штанов.
Пробка, поддетая лезвием, немедленно выскочила из своей дырки.
Полдела было сделано.
Теперь Гошка хотел проверить, что это там, внутри?
В тот самый момент, когда тонкая струйка жидкости потекла в подставленную Гошкой ладонь, стеклянная линза предательски выскользнула из его рук.
Схватив падающую линзу обеими руками, Гошка брякнулся навзничь.
В этот момент в комнату вошла Наташка.
Склонив по-птичьи голову набок, она пыталась разглядеть, что Гошка делает на полу.
А картина была еще та!
В узком проходе между стульями, в луже воды, барахтался несчастный Гошка, пытаясь встать на ноги.
Наташка постояла, сказала «так», и, с видом, не предвещавшим ничего хорошего, выбежала из комнаты.
…Ползая с тряпкой по полу и собирая разлитую воду в таз, Гошка лихорадочно пытался придумать, как ему избежать «разбора полетов».
Наказания избежать не удалось.
За излишнее любопытство, Гошка был отстранен от просмотра телепередач.
Спустя какое-то время, в день покупки их первого телевизора, родители вспомнили тот случай с линзой, и, вдоволь посмеявшись, решили Гошку реабилитировать.

Что такое «не везет»,
или почему Гошка не стал киллером

Быстро пролетели годы.
В 1958 году в СССР запустили первый спутник, потом полетел в космос Юрий Гагарин. Потом поменяли старые советские деньги на новые, и Гошкин папа, однажды, принес новенькие железные рубли с дедушкой Лениным на одной стороне и большим гербом Союза ССР на обороте.
Потом, на речке, сломали деревянный мост и построили новый, из железобетона.
Поверх проезжей части моста проложили рельсы для трамвая, но трамвай так и не пустили.
На обезображенной дамбами реке, возле парка, построили пристань и сделали прокат лодок.
В это время, Гошка, стал тренироваться в стрелковом тире.
В итоге, он стал показывать неплохие результаты, и, был принят в команду общества «Локомотив».
Тренировки отнимали много времени, и надо было выбирать, - спорт, или учеба.
Он выбрал спорт, а родители – учебу.
Мотивировка у них была железная – винтовка не прокормит, ребенку необходимы знания и хорошая специальность.
Ах, знали бы тогда Гошкины родители, какие деньги зарабатывают сегодня бывшие мастера стрелкового спорта!
И низкий им поклон за то, что Гошка до сих пор живой и здоровый, ведь киллеры, говорят, долго не живут!

Декабрь.
Бесснежная зима выхолодила землю, и она покрылась сантиметровым слоем серовато-коричневой пыли.
В начале зимы, несколько раз, из степей Задонья прилетали пыльные бури.
После этих бурь песок висел в воздухе и скрипел на зубах почти неделю, и, даже, между заклеенными на зиму двойными оконными рамами появился налет из коричневатой пыли.
После пятнадцатого на сельских базарах появились елки, точнее, их только называли «елки», а на самом деле это были молодые сосенки – недомерки.
В школу тоже привезли большущую сосну и поставили ее в спортзале.
Ученики готовили концертную программу.
Учитель пения отобрал из несколько человек ребят «поголосистей» и они, оставаясь после уроков, стали разучивать песни.
Голос у Гошки был слабенький, но выручало то, что у него обнаружился музыкальный слух.

«С берез, неслышим, невесом, спадает желтый лист,
Старинный вальс, осенний сон, играет гармонист,
Вздыхают жалобно басы, и словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы, товарищи мои».

На импровизированной сцене, под елкой, сидела и картинно лежала массовка, изображая бойцов Красной Армии на привале.
«Жертвы вокала» сидели тут же, вокруг импровизированного «костра», собранного учителем физики из красной лампы и поставленных «шалашиком» березовых поленьев.
Они должны был задушевно спеть «В лесу прифронтовом».
Учитель пения, Николай Степанович, сидел в центре живописной группы, одеждой больше смахивающей на партизан Дениса Давыдова из войны 1812 года, чем на бойцов Красной Армии, а на голове у него был надет треух, одно ухо которого, почему-то, все время задиралось кверху.
В руках он держал свой аккордеон, который по сценарию должен был изображать гармошку.
Когда Николай Степанович начинал играть, его глаза сами собой закрывались, а на лице появлялось выражение нетерпеливого ожидания.
На эту, последнюю перед концертом репетицию, пожаловали лично товарищ директор, бывший полковник Варфоломеев, с завучем Ниной Николаевной по прозвищу Сова.
Товарищ бывший полковник был настроен серьезно и обычных своих армейских шуточек не отпускал.
Нина Николаевна страдала хроническим насморком, отчего ее тонкий нос был красен и мокр.
Под браслет ее золотых наручных часиков был продет розовый кружевной платочек, под мышкой она держала картонную папочку для бумаг, а слезящиеся глаза за стеклами очков выражали полную преданность товарищу Варфоломееву.
Когда все расселись по своим местам, Николай Степанович вопросительно взглянул на директора, и, получив «добро», взмахнул кудрями, выбивающимися из-под партизанского треуха.
Аккордеон издал протяжный стон и начал выводить мелодию.
Мальчишки стояли и зачаровано смотрели на товарища Варфоломеева, забыв, зачем сюда пришли.
Наверное, такое же чувство испытывает бедный кролик, когда на него глядит голодный удав.
Чувство страха парализовало певцов, и, только после того, как Николай Степанович, дважды проигравший вступление, громко топнул ногой, они, кто в лес, кто по дрова, затянули песню.
-Не, нет, так не пойдет! Соберитесь, ребята, и, давайте еще раз попробуем, - закричал Николай Степанович, косясь на директора.
Бывший полковник сидел с таким выражением на лице, будто ему очень хочется в туалет.
Вновь послышались звуки вальса, и, на этот раз дружно и очень громко мальчишки запели:
- «С берез неслышим, невесом, спадает желтый лист…».
Николай Степанович сделал страшное лицо и глазами пообещал всем годовую двойку по пению.
Между тем, ансамбль постепенно сбился с ритма, так что к концу номера вальс превратился в военный марш.
Когда стихли последние аккорды, наступила гробовая тишина, прерываемая лишь бульканьем в носу у Нины Николаевны.
Николай Степанович сидел бледный, не решаясь взглянуть на директора.
Товарищ Варфоломеев встал со своего места, подошел к певцам поближе и задушевным голосом произнес такую речь:
-Сынки!
-Представьте: закончился бой, вы сидите вечером у костра, политрук прочитал вам вашу любимую газету «Правда», и, вот, после принятых ста наркомовских граммов, вас потянуло спеть…
При последних словах Сова побледнела и стала обмахиваться своим платочком, нервно хихикая и глядя то на сцену, то на директора.
-Да, - продолжал директор, - вот вы сидите у костра, и вас так развезло с устатку, что вы запели тихо-тихо, задушевно-задушевно...
-Вы вспоминаете, - продолжал он, - как целовали своих девушек, а может, еще что делали, - при этих словах товарищ Варфоломеев сделал рукой движение, будто погладил кого-то в районе спины.
Тут Сова не выдержала и громко кашлянула.
Товарищ Варфоломеев вздрогнул и посмотрел на Сову непонимающим взглядом.
Нина Николаевна, привстав на цыпочки и заслонив свой рот ладошкой, что-то прошептала на ухо директору.
Тот недоуменно посмотрел сначала на нас, потом на Сову, затем махнул рукой, и быстро пошел из зала.
Сова на минутку замешкалась, и в этот момент прорезался голос у Николая Степановича.
-Нина Николаевна, а как же с вальсом?
-Да нормально, пойдет, директору понравилось, - сморкаясь в платочек, прошелестела завуч.
Николай Степанович растянул меха аккордеона и заиграл туш.
Под звуки марша Нина Николаевна подхватила свою папочку и кинулась догонять товарища Варфоломеева.
Новогодний вечер в школе был назначен на двадцать шестое декабря.
Когда все расселись на скамейках в спортзале, на трибуне показался директор.
Он поздравил всех учеников с наступающим Новым Годом, немного поковырялся в международном положении, а после того, как он заверил Партию и Правительство в том, что школьники вверенной ему школы… и пошло, и поехало: трам-пара-рам-пам-пам!!!!
Пока директор вещал с трибуны, Гошка сидел не шевелясь и не сводил влюбленных глаз со своей одноклассницы Светки Великановой, сидящей чуть впереди и наискосок от Гошки, так, что ему был виден лишь ее профиль.
Уже несколько недель Гошка был влюблен в самую высокую девочку школы.
Светка была почти на голову выше Гошки, и он по этому поводу страшно переживал.
Но это было только пол беды; беда же была в другом: Светка не отвечала Гошке взаимностью.
Что только Гошка не делал, чтобы привлечь ее внимание: и записочки ей писал, - давай, мол, будем дружить, и бегал в раздевалку за ее вещами, и несколько раз увязывался после уроков за Светкой, – нес из школы ее портфель, – все было напрасно.
Светка знаки внимания принимала, но, дружить с Гошкой не хотела.
Светке нравился парень, на несколько лет старше Гошки, который уже закончил в прошлом году их школу, и, по слухам, с которым Светка «гуляла».
Так, или иначе, но Гошка влюбился.
Когда отзвучала речь директора, на сцену выползла Сова со стопкой грамот.
Под звуки туша и рукоплескание зала началась их раздача, а потом объявили концерт.
Как он прошел и как выступил их ансамбль, Гошка не помнил, - он ждал танцев.
В этом году им впервые разрешили устроить после концерта танцы; конечно, - под надзором преподавателей; конечно – не все подряд, а только идейно выдержанные танцы; конечно – тридцать минут, не более; и, главное, – свет не выключать!
Гошка мечтал о том, как он пригласит Светку, и, прижав ее к себе, поведет по залу в медленном танце…
Все случилось совсем не так, как об этом мечтал Гошка.
Сначала, как только Николай Степанович заиграл на аккордеоне вальс, Светку пригласил на танец учитель физвоспитания Леня.
Потанцевав с Леней, Светка оказалась в противоположном от Гошки конце спортзала, и, когда заиграли следующий танец, Гошка бросился туда, но опоздал.
Когда он пробрался через толпу топчущихся на месте старшеклассников, Светки на ее месте не оказалось, - она уже танцевала с парнем из десятого «А».
А потом объявили «белый танец», и, Гошку, неожиданно для него самого, пригласила Светкина лучшая подруга, Галка.
На Галке было светло-зеленое, скользкое платье, и Гошке казалось, что он вот-вот выронит Галку из рук.
Все время, когда они танцевали, Галка не сводила с Гошки своих черных, как у настоящего галчонка, глаз, и Гошка страшно стесняясь ее взгляда, еле дождался конца танца.
Когда он закончился, Гошка бросился искать Светку, но той и след уже простыл.
Напрасно Гошка бегал по пустым школьным коридорам, заглядывал в раздевалку, и, даже, немного подежурил у туалета, - Светка пропала.
Единственно, кого он нашел, так это рыдающую в коридоре Галку.
Когда Гошка подошел к ней и спросил, что случилось, Галка, отвернувшись, сказала с ненавистью:
-Уйди!
И тут Гошка понял, отчего плачет Галка, и ему стало отчего-то стыдно.
Все прояснилось после школьных каникул.
Светку тогда увел тот самый парень, с которым она встречалась.
Гошка переживал целый месяц, хотя виду старался не показывать.
Постепенно Гошкино чувство влюбленности куда-то ушло, и он, встречая Светку с ее парнем, ревности уже не испытал.
С Галкой он помирился, и, даже пару раз сводил ее в кино.
Галка неотступно следовала за Гошкой, ждала его после школы, в общем, не давала ему прохода.
Наверное, она сильно влюбилась в Гошку, так как однажды даже пришла к его маме, чтобы пожаловаться на Гошку: Галке казалось, что Гошка к ней охладел, потому что больше не приглашает в кино.
Но дело было в другом.
Гошка увлекся.
Не новой девочкой, и, даже не футболом.
Гошка увлекся кинематографом.
А случилось это так...
Однажды, после уроков, в школу пришел молодой мужчина, назвался Алексеем Меренковым и сказал, что он – телеоператор из областной телестудии.
А еще он спросил, не хотят ли ребята научиться снимать настоящее кино.
Ребята захотели, и, среди них первым поднял руку Гошка.
Набралось, в общем, человек восемь, все из старших классов, один Гошка был из восьмого.
Занятия проходили в клубе машиностроительного завода, а все это красиво называлось - «Народная киностудия».
Гошке стало не до встреч с Галкой, даже уроки он стал делать на переменках, в школе, и, каждый день, после уроков, бежал на занятия в студию.
Когда Алексей Иванович не был занят на работе, он приходил в студию и занимался с мальчишками, когда его небыло, занятия проводили старшие ребята, уже имеющие опыт фото и - киносъемки.
Дела у Гошки в студии пошли так успешно, что уже через три месяца ему доверили самому снять короткометражный фильм о школьных экзаменах.
Время не ждало, экзамены в школе начинались через две недели.
Быстро написали сценарий, договорились с директором и учителями.
Чтобы не отвлекать учеников от экзаменов по трудным предметам, решили снимать экзамен по украинскому языку и литературе в Гошкином классе.
Добрейшей души человек, преподаватель украинского, Анна Макаровна, вела себя на съемках, как настоящая актриса.
Она не выходила из кадра, не смотрела в камеру, была сама собой, а главное, в тот день она надела украинское вышитое платье и очень красивые, старинные бусы.
Гошка старался вовсю.
За час до съемки, он с ребятами со студии, установил в классе юпитеры, подключил их и проверил, замерил расстояние от камеры до точек съемки и сделал еще много всяких нужных дел.
Это был хороший день.
Во-первых, благодаря такому случаю, все сдали экзамен не ниже, чем на «четыре».
Во-вторых, съемка прошла без сучка и задоринки, даже не пришлось делать дубли, а в- третьих, сам Гошка, отложив кинокамеру на десять минут в сторону, тоже ухитрился сдать экзамен, и даже получил пятерку.
Но самое главное, - в тот день Гошка стал школьной знаменитостью, чем-то вроде местного Феллини.
Пленку срочно отослали в проявочный цех на киностудию, а уже через неделю, в теле новостях, показали Гошкин фильм.
Правда, все было не так, как хотелось бы Гошке: вместо двадцатиминутного фильма показали минутный сюжет.
Но Гошка не унывал.
Он уже кое-что знал о законах этого жанра, и принял это «обрезание», как должное.
Как и все в этой жизни, хорошее длилось недолго.
Через год, какой-то нехороший, завистливый человек, написал на Алексея Ивановича анонимку.
Так и не найдя в его работе ничего плохого, проверяющие товарищи, на всякий случай, студию закрыли.
Сделали они это, однако, очень элегантно.
Ребятам просто стало негде собираться, - заводской клуб забрал назад комнату, которую когда-то отдал им под народную студию.
И студия распалась.
Так Гошка не стал вторым Феллини.
А вот перед Галкой ему до сих пор стыдно.
Хорошая была девчонка.
Уже будучи студентом, однажды, Гошка пошел с компанией друзей в лучший тогда ресторан «Октябрьский», обмывать сдачу каких-то экзаменов.
Их столик обслуживала красивая темноглазая девушка, упрямо не замечающая Гошку.
Это была Галка!
Гордая, она так и не заговорила с Гошкой, хотя тот весь вечер пытался это сделать первым.
-Поздно! – это было первое и последнее, что услышал от нее Гошка, уже идя в гардероб.