Чем уж более лакомый вкус придают всей этой нашей новой жизни сдобные булочки весьма так комфортабельного бытия, до чего вот загодя выложенные на золотом подносе цветастого книжного прекраснодушия, тем только более и более тьмы породит собою чрево всеобъемлющего технического прогресса. Изречение автора.
Люди до чего вот неизменно любвеобильные, из сущей породы тех, кто всегда ведь имеют наиболее благие, буквально-таки радужные надежды на все это наше только лишь грядущее благоденствие…
Это ведь им порою бывает охота весьма вот явственно льнуть ко всему на свете прекрасному, радостному и ласковому, а также еще и излишне небесно чистому, безмерно во всем изящному и совершенному, ну а потом еще и сколь этак неестественно же удобному…
Как только проникновенно, празднично и беззаботно, они все время глядят, да глядят, и лишь о том до чего беспечно галдят…
Обо всем этом ими самими наскоро выдуманном мире, всецело так сотканном из весьма же добротных, бледно-розовых снов.
Да, вот ведь еще что, они же порою бывают буквально-то напрочь сражены вящими успехами, той самой со всех видимых сторон нас ласково обволакивающей второй природы, а оная сколь уж нередко свирепо и яростно вытесняет собой первую, ту, что и вправду вполне так жива и всецело целесообразна.
Ну а все то, что ее нам теперь совершенно же неизменно собой заменяет… оно вот и есть тот самый первостатейный враг всех истинных благ, которым некогда еще попросту должно будет последовать…
Речь тут идет о сколь уж и многих последующих веках только-то еще грядущего процветания рода людского!
Но все ведь еще может случиться и совершенно так в корне иначе!
И будут уж тогда переполнены ближайшие от наших сегодняшних дней столетия бесконечными страданиями нескольких десятков поколений, которым попросту доведется… не иначе как «посчастливится» появиться на белый свет вслед за так называемой эрой технической революции, то есть нас до чего же безгрешных и во всем этак (в исключительно нынешнем смысле) праведных…
И какую же несветлую им еще доведется влачить жалкую жизнь в течение всех тех последующих нескольких сотен лет.
А между тем все эти их пока сколь однозначно так только же грядущие мучения будут самым неразрывнейшим образом связаны именно с чересчур поспешными и до чего этак порой вполне осознанно (в связи с великой поспешностью) необдуманными действиями.
И произойдет же все - это от одного лишь явного неумения весьма вот существенно модернизировать, а вовсе не закабалять силы довольно пока еще мирной (вовсе так не воинственно) по отношению к нам доселе настроенной природы.
Из-за чего буквально-то все человечество еще вполне может ожидать очень уж даже быстрый и весьма же предопределенный процесс невероятно быстрого обратного возвращения в лоно до чего уж иногда совершенно безжалостной матушки природы.
А чего уж еще останется выжившим после ее сколь однозначно-то суровой порки?
Не то чтоб этого совершенно вот никто этак собственно не понимает или же попросту не воспринимают они всю нависшую над нами опасность вполне так всерьез, нет, понимают, они буквально-то все на свете…
Да вот уж как все - это действительно выглядит на наш сегодняшний день – вовсе так оно не иначе, а абсолютное большинство нынешних распорядителей общественных благ попросту живут себе по славному принципу, изобретенному еще Людовиком Пятнадцатым.
«После нас хоть потоп» то ведь и был именно его до чего уж бесславный эстетический постулат посреди самого между тем более чем обиходного, житейского существования.
Ну а теперь он попросту запросто перекочевал из политической сферы в быт всего вот нашего нынешнего поколения, того значит самого, что очень уж весело себе роет гигантскую яму, пока еще весьма этак при этом наслаждаясь всякими новыми бирюльками уводящими нас в свой собственный мир всевозможных новоявленных чудес.
И до чего уж вот превозносят все эти новоявленные чересчур надо сказать благополучные доброжелатели рода людского всю эту свою вторую искусственно созданную, явно так воздвигаемую (на грядущей могиле первой) подчас же совершено безжизненную суть вещей.
Именно они - эти сколь восторженные почитатели великих муз и сладостных открытий бытия, весьма так самодовольно почитают технический (а вместе с тем и оторванный от всяких истинных реалий) прогресс духовный за некий блаженный эликсир, видя в нем эталон своей до чего величественной значимости во всей же, как есть структуре общественного мироздания.
И вовсе-то им невдомек, что все - это явно было навеяно одним только нашим весьма однобоким разумом и может же статься, что представляет данное чрезвычайно поспешное развитие событий одну лишь в самую мелкую пыль, враз развеянную жизнь всех-то наших не столь уж отдаленных потомков…
Однако чего уж оно собственно главное на наш сегодняшний всецело так праздничный день?
Неужто весь окружающий нас мир попросту вот впрямь так обязан полностью соответствовать всей-то возложенной на него сколь архиважной задаче, а именно всегда же во всем кого-то такого до чего ведь беспечного беспрестанно-то убаюкивать и ублажать.
Всеми так сказать, имеющимися у него в наличии сколь уж и разнообразными средствами, ну а всесильный технический прогресс еще ведь запросто может же выступить роли большого и мощного рычага в деле бесцельного но волевого «управления люлькой величиной с Земной шар».
Искусственно созданному, и до чего же нежно нас обволакивающему мирку еще вот должно будет затем оказаться сколь этак истинно во всем полноценно согретым до чего, несомненно-то, ласковым и задушевным теплом, томных, возвышенных и величавых муз.
И если уж последнее не для всех вот и каждого, а только для неких избранных, то так ведь оно однозначно окажется, куда же значительно лучше.
И это поэтому всяким безгранично вознесенным над всем-то нашим общественным бытием натурам порою сколь уж отчетливо грезится…
Этот их окруженный неким ярким неземным ореолом весьма так изящный символ самого чудотворного воплощения человеком логически верного своего устремления стать же венцом всего сущего, во всей вот им воочию обозримой вселенной.
А между тем искусно возвысив себя до роли мифических атлантов небо его можно ненароком и уронить в самом доподлинном, а вовсе непереносном смысле.
Фактически же разрушив, все ведь на свете над чем мать природа до чего скрупулезно-то поработала очень уж многими и воистину бесконечно длительными миллионолетиями.
Искусственно приподнятая над всем же имеющемся бытием доброта души, как правило, безраздельно насильственным путем (еще во младенчестве) взятая в обмен за совершенно так неминуемый отказ от всякой доподлинной естественности, до истинного добра никого вот в конце концов нисколько не доведет.
Новый Рим будет запросто же сметен толпой новоявленных ненасытных варваров!
Да и сама по себе слепая и наивная вера в добро взятая из красивых задушевных сказок всерьез этак оборачивается своей же обратной стороной еще лишь значительно большей дикостью, нежели чем дикость естественная, когда все воистину объективно существующие обстоятельства уж всей силой своей кое-кого непременно так еще прижмут и раздавят.
Чистая душа, совершенно так не приемлющая никаких темных сторон жизни в прошлом уже довела либерально настроенную братию до тех бесконечно темных, освященных кровавой зарей горизонтов новоявленного, неизменно же «стремящегося в заоблачные дали средневековья».
Этакое определение вполне вот подходит эпохе, когда всякий вдох живительного кислорода здравого смысла мог сколь уж запросто стоить человеку его головы…
Ну а впитывать всеми фибрами своей души до чего же благодатный азон чистейших фантазий никому ведь тогда нисколько-то не возбранялось…
Дыши себе на здоровье, да только сопи вот в две дырочки - главное власть не ругай…
А ведь искусственно чистых людей было никак уж нисколько ведь не смутить одним только видом проникновенно пафосного излияния самых отвратительнейших помоев на души кристально совестливых граждан.
И уж они сразу так под чужую диктовку безрассудно и на ура воинственно примут, безусловно-то, любую принципиально новую концепцию бытия и непременно же во все что угодно сколь безответно поверят лишь бы им только дали вернуться в столь уж любимый ими мир прекраснейших грез…
У них светлая душа и добрый ум?
Да так оно и есть, но для истинного блага народа сего явно так еще нисколько же недостаточно!
Может их душа и чиста словно белый, искристый, нисколько нетронутый ничьими ногами снег, да только сколь уж она наивна в грубых вопросах житейской грязи, а это и может ее привести к одной новоявленной, однако по-прежнему безмерно же лютой дикости, поскольку всякая душевная простота она-то и есть ее наиболее любимое лакомство.
И надо уж впрямь вот заметить, что во всем тут явно же виновато одно лишь извечное чревоугодие безмерного потребления всего ведь и вся!
Причем вовсе так не обо всем честном народе тут собственно ведется речь, а как раз таки о том весьма вот добродушном клане до чего уж восторженно воспринимающих жизнь чрезмерно-то порой возвышенных интеллектуалов.
У Ефремова в «Часе Быка» он был прозван «Джи», ну а в российском некнижном варианте, он всенепременно так зовется весьма вот реальным именем «чрезмерно восторженная всем своим духом интеллигенция».
Мало того, что ее явные представители ни в чем «этаком» нисколько мараться не пожелают, так они и весь этот мир своими чистыми дланями всенепременно жаждут переменить при помощи одних своих кабинетных теорий, что совершенно беспочвенно выносят всему в этой жизни попросту неказистому свой до чего окончательно суровый приговор.
И ведь - это им детям возвышенной литературы и могло собственно прийти в голову, взять да полностью изничтожить, а не медленно и осторожно искоренить все где-либо существующее зло на всем так сказать белом свете.
А впрочем, надо б заметить, что в этих их крайне-то во всем необъективно суровых действиях, с точки зрения дичайшей дикости вовсе ведь не было ничего такого дурного, именно так и ведут себя многие живые организмы, уничтожающие чужое семя, дабы освободить место для своего собственного потомства.
И кстати, само ведь, как есть сущее перенесение в человеческое общество некоторых более чем доминантных для всех живых организмов законов природы - отчасти тоже весьма же непосредственно связано как раз таки с вящими успехами науки на поприще биологии, а также еще и с более чем конкретнейшей ее популяризацией.
Ну а кроме этаких вящих крайностей… уж само по себе возникло некое закрытое общество ценителей высокого искусства, которое, похоже, что вообще, несомненно, так отрицает буквально всякую свою исконную связь со всем честным народом, поскольку эти люди уж точно ведь небожители, обитающие посреди звездных сфер высокого творческого разума.
Правда, их отношение к нему исключительно же своеобразно потребительское, однако главной сути - это нисколько так не меняет.
Вот какое мнение об этих высоких душах автору довелось отыскать в книге большого писателя Сомерсета Моэма «Подводя итоги».
«Мне довелось много общаться с тонкими ценителями красоты. Я сейчас говорю не о художниках: есть большая разница между теми, кто создает искусство, и теми, кто им наслаждается; первые творят, потому что их понуждает к тому потребность воплотить в произведении искусства свою личность.
Если оно оказывается прекрасным, это случайность: они редко ставят себе такую цель. Их цель - освободить свою душу от давящего на нее груза, а средства - перо, краски или глину - они выбирают, смотря по своим природным склонностям. Сейчас я говорю о тех, кто считает главным делом своей жизни восприятие и оценку искусства.
Эти люди не вызывают во мне восхищения. Они тщеславны и самодовольны. Не приспособленные к практической жизни, они свысока взирают на того, кто скромно выполняет незаметную работу, выпавшую ему на долю. Оттого что они прочли много книг или пересмотрели много картин, им кажется, что они выше других людей. Они пользуются искусством, чтобы уйти от действительности, и в идиотском своем пренебрежении всем "обыкновенным" отрицают ценность самых необходимых видов человеческой деятельности. В сущности, они ничем не лучше наркоманов, даже хуже, потому что наркоман хотя бы не залезает на пьедестал, чтобы с высоты его поглядывать на своих ближних».
Вполне вот возможно, что знаменитый писатель Сомерсет Моэм в чем-то явно перегнул-таки палку - эти люди как отдельные индивидуумы, то есть не во всей же своей «золотоносной совокупности» отнюдь ведь вовсе не хуже наркоманов, а уж в особенности тех, что с немалым стажем и исколотыми венами.
Это хорошие, честные, и добропорядочные люди, прочитанные ими книги, всенепременно так придают их душевным качествам, куда только большую остроту восприятия всего этого мира, а к тому же еще и всецело оттачивают все их задушевные жизненные принципы.
Чужая добрая фантазия неизменно так делает их значительно выше и благостнее в их обращении со всеми теми, кто с ними пусть даже мельком соприкасается душой, а уж чего тогда говорить про всех тех, кто их попросту повседневно-то окружает.
Да вот уж беда так беда все это нисколько же не касается той великой общности разных людей, когда они всецело скооперировавшись в некое единое большое сообщество, вырабатывают одну на всех общую линию поведения, мораль, социальные взаимоотношения с окружающим их миром, как и свое сокровенное отношение ко всякой нынче существующей власти.
Все эти весьма же существенные параметры никак вот не связаны с какими-либо отдельными личностями, а только с их общим духом, а таковой, будучи исподволь заражен абстрактными идеями борьбы с грязью – никакой нечистоты духа и на дух-то вовсе ведь не приемлет.
А что в результате?
Почти же врожденная мягкотелость интеллигенции в конечном итоге явно так оборачивается безмерным буйством черни, которою попросту некому остановить, а кроме того горячие головы еще ведь и норовят ее сколь уж весьма этак спешным образом воинственно возглавить…
Вот что же пишет об этом генерал Деникин в его «Очерках русской смуты».
«Неизбежный исторический процесс, завершившийся февральской революцией, привел к крушению русской государственности. Но, если философы, историки, социологи, изучая течение русской жизни, могли предвидеть грядущие потрясения, никто не ожидал, что народная стихия с такой легкостью и быстротой сметет все те устои, на которых покоилась жизнь: верховную власть и правящие классы - без всякой борьбы ушедшие в сторону; интеллигенцию - одаренную, но слабую, беспочвенную, безвольную, вначале среди беспощадной борьбы сопротивлявшуюся одними словами, потом покорно подставившую шею под нож победителей; наконец - сильную, с огромным историческим прошлым, десятимиллионную армию, развалившуюся в течение 3 - 4 месяцев».
А вящей первопричиной ее столь уж стремительного развала стало как раз таки то удручающее обстоятельство, что российская интеллигенция попросту неизменно из года в год пела дифирамбы ненасилию, а также и явственному непротивлению злу!
И это при том, что обездоленный, заброшенный, предоставленный самому себе народ понимает одну только силу и ничего ведь кроме нее!
И кстати, всегда же фланирующая куда-то прямиком этак влево интеллигенция нисколько так не собиралась чего-либо действительно поменять, поскольку никто и не думал делать народ хоть сколько-то сознательным участником всех благих перемен в его до чего ведь неизбежно извечно нелегкой участи.
Попросту грубую силу полагалось заменить чем-то, куда более благонравным, вместо вот прежней нагайки жесткая, хотя и сладкоречивая агитация…
И должно ведь было всему этому самым надлежащим образом развиваться под сколь уж и чутким руководством вождя всемогущих масс, вкрадчиво и неприметно занявшего место прежнего божьего помазанника.
Недаром же люди все ведь прекрасно-то поняли, когда Керенский стал разъезжать в автомобилях и поезде ранее принадлежавших царской фамилии.
Конечно, к чему все идет, стало окончательно ясно только со временем и уж тогда тихое ворчание и перешло в совершенно открытый ропот.
Однако никак уж нельзя было сразу понять, куда именно ведут стопы Керенского, а они его явно вели к новоявленному царскому трону ни больше, ни меньше.
Вот чего можно найти на эту сколь уж животрепещущую тему в книге Владимира Федюка «Керенский».
«Все должно было вылиться в дорогостоящую и шумную церемонию. Не случайно совещание немедленно окрестили "коронацией" Керенского, памятуя, что и проходило оно в древней столице, где традиционно короновались русские цари».
России всегда нужен царь, она без него, как без рук.
Поскольку только он (если он конечно умен и не слабохарактерен) и может вот худо-бедно же справится с тем вот его самым непременным царевым занятием, чтоб уж значит и вправду направить ее стопы в наиболее правильную, всем и каждому нужную сторону.
А иначе держава начнет всенепременно разваливаться на множество мелких сатрапий, что в конечном итоге, в сущности, и произошло.
Без четкой, легализованной столетиями центральной власти буквально-то все ведь пришло в движение и тут же беспардонно полезло командовать парадом.
Еще вот царь освободитель до чего прекрасно, то понимал, а только поэтому и не был готов тотчас же поторопиться с дарованием патриархальной России какой-либо вообще государственной конституции… но убивали-то его отнюдь ведь не только одни вольнодумные господа народовольцы.
Леонид Ляшенко в его книге «Александр II, или История трех одиночеств» свидетельствует…
«В разговоре с предводителем звенигородского дворянства Голохвастовым император сказал: "Теперь вы, конечно, уверены, что я из мелкого тщеславия не хочу поступиться своими правами! Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно конституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня, и завтра Россия распадается на куски».
И было все - это именно так поскольку уж быть малодумающим, зато до чего ведь беспечно бестолково болтливым мозгом нации… российской интеллигенции было вовсе так оно не впервой…
И все - это было абсолютно же нечто иное, нежели чем собственно было то, что действительно требовалось во имя полноценного и истинного овладения всей-то за долгий век российской монархии вовсе так не однозначно сложившейся ситуацией.
Ну а овладеть ей вполне однозначно полагалось при помощи слов, а также и безусловной устойчивой к вранью и лести - нервной выдержки.
А это между тем и есть, именно то чего вовсе так и в помине не было у многих, из тех, кто весьма быстро срывался на истеричный визгливый фальцет.
Поначалу они вполне так естественно, что куда ведь поболее других восторгались заново вмиг обретенными неимоверными гражданскими правами…
На этот раз, приобретя их у себя родине, а не только вот путешествуя заграницей…
И вот нате вам власть господа либералы…!
Однако уж взяв ее в свои персты (о чем им сколь же долго мечталось) российская интеллигенция так и не смогла себе того даже представить той-то самой совершенно иной жизни без беспрестанных щелчков кнута, а также и ворчливого властного окрика.
Без него ей было как-то вот совсем неуютно.
Этим, кстати, и объясняется всякая мнимая растерянность, растрепанность чувств, а также еще и до чего этак гулкая тревожность.
Все ведь внезапно переменилось, и все прежние нравственные каноны бытия однозначно так мигом канули в лету.
Это же не то, что при старом режиме…
Против всех вот происков воинственно верховенствующей над всем общественным бытием царской власти у российской интеллигенции всегда этак отыскивались свои тайные козыри.
И надо бы отметить, что в тот предреволюционный исторический период российским интеллектуалам до чего уж был истинно свойственен свой особенный бунтарский дух, и то ведь был сладковатый дух восторженного нигилизма, он-то в них со всей же суровостью явно так воинственно преобладал над всяким-то обыденным здравым смыслом.
И так уж оно было только поскольку, они всю свою сознательную жизнь, если уж чего и делали, в широком общественном смысле, так это разве что ожесточенно боролись за некие абстрактные идеалы суровой социальной справедливости, многотрудно при этом обличали коррумпированность мелкопоместных наместников царской власти, да и самого-то как есть самодержавного монарха.
Уж, как только могли - они дискредитировали, как значит его самого, да, так и буквально ведь всю его свиту, а также и все же вообще на чем только собственно держалось в России самодержавие.
Однако же бесконтрольной разноголосице серой толпы, российские интеллигенты сдавались, как правило, почти что без боя.
Вот как описывает данные события Владимир Федюк в его книге «Керенский»
«Закон перестал быть законом. Все отныне решала сила. Впрочем, точнее сказать, не сила, а слабость Временного правительства и безапелляционная наглость его оппонентов. Достаточно было поднять в печати шум о попрании свободы и демократии, и власть уступала, убоявшись обвинений в реакционности. В революционной России правили бал классовый эгоизм и шкурничество, слегка прикрытое социальной демагогией».
Ну да серость, вполне же поняв, что у нее теперь как оказывается, появились свои во всем ведь особенные права, сколь уж и нагло полезет из кожи вон, дабы всенепременно так стать из пешки ферзем…
И до чего уж она при этом воинственно смело выпячивает грудь во всем однозначно, так налегая на свое исконно праведное пролетарское происхождение.
Хамство в такие времена всенепременно возносится на самый немыслимый пьедестал самых же запредельных общественных свобод, ну а всем миром обязательно еще будет править анархия и сущее право диктата сильнейшего.
В такой ситуации российский интеллигент попросту становится совершенно так сторонним наблюдателем всех же происходящих событий, он только-то зримо осязает все вокруг него искрометно происходящее, однако вот, чрезвычайно много думать о нем для него при таких условиях явно уж становиться, самой что ни на есть безнадежно смертельной мукой.
В таких условиях он лишь поболее, нежели чем некогда ранее истинно погрязает в сущих миражах только ведь на этот раз - это уже вовсе не миражи некого грядущего, а зачастую только того совсем в единый миг истлевшего прошлого – нынче уж явно так кажущегося неким сном и абсолютной же ирреальностью.
Сто раз должны были подумать царские министры, прежде чем вновь вот лезть на рожон суя свой нос в европейскую кашу, в которой маслицем сверху всегда ведь была российская кровь, проливаемая за совершенно же чуждые российской государственности общеевропейские интересы.
Они-то были дороги сердцу одних только тех, кто сколь, безусловно, явственно мыслил о весьма так насущном проникновении России в лигу культурных государств, а в результате она сколь уж обездолено прониклась сущую тьмой коварного философского духа.
«Российская идеалистическая провинция» в своих духовных самокопательных поисках фактически неизменно тщилась воздвигнуть сущий рай на земле, причем уж никак не иначе, а собиралась она его возвести как раз таки на костях до чего же проклятых угнетателей трудового народа.
Всякая европейская философия, была тут, безусловно-то, сразу заглатываема безо всяких же лишних колебаний, как и мучительно долгих раздумий.
Служение благой идее во имя одного лишь ее светлого лика, как и явное отсутствие хоть каких-либо существенных сомнений в правильности, выбранного пути вот он их основной жизненный постулат…
И уж для того, чтоб весьма правильно его отобразить деятели беспутного временного правительства вовсе так не пожалели красок в своих цветастых буквально-то переполненных беззаветной пустозвонной яростью речах.
Причем - это самым непосредственным образом собственно отражалось и на всех их делах повседневных…
Временное правительство, как правило, осуществляло все свои решения, всегда и во всем почти незамедлительно следуя стадному инстинкту правильной позы и жеста.
Именно поэтому оно так уж во всем расстаралось дискредитировать боевую гвардию, как источник всех вот имеющихся бед и сколь же неправого житья на всем белом свете.
Ведь та еще была способна буквально-то все на свете с ходу же разом силой вернуть на свое законное место, сурово и грубо повернув оглобли ко всему не иначе как прежнему, а сие было некому вот нисколько-то нынче уже непотребно, а также еще и совершенно недопустимо!
Временное правительство, спешно и почти безропотно выполняло все сколь (уж на тот момент) насущные потребности серой толпы, а той до чего не терпелось избавиться от всякой прямой угрозы возвращения былых, то есть старых порядков, а потому ей и надо было развратить политическими свободами где-то далеко на германском фронте… за бывшую царскую вотчину, героически сражающуюся армию.
Вот как оправдывал приказ №1 один из ярких представителей марионеточного правительства Керенского.
Владимир Федюк «Керенский».
«Кандидат в министры И. Г. Церетели пытался объяснить предыдущие шаги Совета:
"Вам, может быть, был бы понятен приказ №1, если бы вы знали обстановку, в которой он был издан. Перед нами была неорганизованная толпа, и ее надо было организовать"».
Однако куда уж точнее будет сказать, что именно эта слепая, ведомая низменными инстинктами толпа, и организовывала все, что ей самой было тогда ведь этак угодно для всевозможного своего совершенно несусветно сказочного разгула.
Существенного противовеса ей тогда ведь попросту не было…
А все, потому что бешеный бег времени для привыкшей к сытой неспешности интеллигенции был совершенно так, ну совершенно же непривычен…
Писатель Алданов в его исторической повести «Самоубийство» тоже во всем ведь вторит Деникину, так что приведенное несколько выше довольно суровое мнение последнего по данному предмету вовсе-то не является прискорбными словами удрученного своим поражением грозного даже и в своем упадническом духе действительно (как общеизвестно) бравого воина российской империи.
«Оба смутно чувствовали, что часть интеллигенции, довольно большая часть, сдалась новой власти уж очень легко и быстро. Служили на разных должностях теперь почти все, кому не удалось бежать за границу или на юг. "Иначе и быть не может: иначе голодная смерть или тюрьма с сыпным тифом", - говорил жене Ласточкин. Но должности были приличные и неприличные. К его неприятному изумлению, неприличные тоже пустовали недолго; на них люди, прежде имевшие почтенную репутацию, не только служили, но прислуживались и выслуживались. Каждый день сообщалось новое: такой-то общественный деятель публично признал свои ошибки и поступил в Комиссариат внутренних дел, такой-то писатель стал писать в "Известиях", такой-то профессор всячески превозносит Луначарского. Некоторые в частных разговорах объясняли: "Что-ж, как ни как, строится социалистическое общество, то есть, делается то, о чем русская интеллигенция мечтала со времени Герценов и Чернышевских, и мы обязаны принять участие в большом деле". Другие на Герценов и Чернышевских не ссылались, приняли циничный тон и даже этим хвастали. Были, разумеется, и люди безупречные. Они в большинстве голодали в настоящем смысле слова. С одним из них Ласточкин недавно встретился и едва его узнал. "Между тем ему легче: одинокий человек. Ведь большинство теперь идет на всякие сделки с совестью, чтобы не голодали жена и дети", - подумал Дмитрий Анатольевич...»
И дело тут было вовсе ведь не только в одной лишь сущей беспомощности людей всего-то безмерно прекраснодушных, и довольно-таки часто всецело оторванных от всеобщей канвы реальности.
Надо бы еще учесть и тот крайне прискорбный факт, что хватало ведь и других, тех, кто буквально вот прыгали от восторга, наконец-то дождавшись кровавой свары во имя смятения всех же основ навеки опостылевшего им бытия.
Алданов и в другой его повести «Бегство» тоже ведь пишет нечто довольно-таки схожее, с тем, что сколь ни однажды уже было процитированным выше.
«В марте люди, захлебываясь от искреннего или деланного восторга, повторяли, что жизнь стала сказочно прекрасной. Для Нещеретова же она с первых дней революции стала серой и неинтересной. Тонкий инстинкт подсказывал ему, что надо возможно скорее переводить капиталы за границу, - и он это делал. Имел он возможность уехать за границу и сам. Но Нещеретов кровной любовью любил Россию, не представлял себе жизни на чужой земле и в глубине души предполагал, что все поправится. Как все могло бы поправиться, об этом он не думал, и уж совсем не находил, что улучшение дел в какой бы то ни было мере могло зависеть от него самого. Наведение порядка было чужим делом. А так как люди, им занимавшиеся, явно его не выполняли, то Нещеретов с лета 1917 года усвоил весело безнадежный иронический тон, точно все происходившее доставляло ему большое удовольствие».
Кислая ухмылка деланного энтузиазма действительно сопровождала жизнь российской интеллигенции все революционные и послереволюционные годы, а люди, попросту не умевшие ее из себя хоть сколько-то пусть даже и полуискренне выдавить, зачастую умирали голодной смертью или тогда уж они успели на Соловецких нарах порою навечно же обосноваться.
В те годы - это было одним лишь еще суровым перевоспитанием, но и при нем люди гибли как мухи.
И это более чем истина - это просто же факт, поскольку именно так оно все и было.
В те дикие революционные годы, истинные не либеральничающие со своей совестью интеллигенты, попросту сами собой вымирали как класс, поскольку «сознательный пролетариат» став новой аристократией духа презирал всех, «кто думает, иначе, чем думаем мы», и зачастую жалел для них самой же малой краюхи общего хлеба.
А, кроме того, такие люди были попросту слишком наивны, весьма плохо ориентировались в окружающей их новой жизни, а потому и могли они «по старорежимному» кого-нибудь нового барина пролетария враз отчитать, а за такие контрреволюционные дела в те времена людей шлепали без всяких долгих и продолжительных дискуссий.
Однако вот «книжные черви» проблем с выживанием, как правило, вовсе-то не имели, они-то уж точно сразу сообразили чего надо говорить, чтобы побольше хлеба жевать, а чего не говорить, чтобы пулю в лоб разом не схлопотать.
А, кроме того, и затем уже после времен военного коммунизма, восторженные конформисты намного так реже попадали под топор буквально-то необъятных репрессий.
Другим от него доставалось, куда же почаще, да и пошире.
Ведь то во что эти люди действительно верили, было столь уж неразрывно связано именно вот с самой простой, а не сколь уж во многом иллюзорной действительностью…
А потому весьма яркое несоответствие реальности всевозможным же восторженным о ней заявлениям, до того сильно било им в нос своей совершенно-то ужасающей вонью, что они попросту не имели ни малейшей возможности, нисколько так не высказывать свои сомнения, буквально-то вслух.
Особо бойких в этом вопросе большевики прибрали к рукам задолго до 1937 года, ну а в этом тысячекратно проклятом году попросту уж добрались и до во всем ведь всегда же неизменно лояльной, восторженной интеллигенции, как и до уставших от зверств или наоборот вконец-то зарвавшихся палачей НКВД.
Ведь - это только поэтому в глазах всего просвещенного общества, именно этот год столь уж ярко он выделяется на общем фоне ни на единый миг не прекращающихся репрессий, кровавого буквально-то с головы до пят большевистко-сталинского режима.
И все ж таки - это Богом проклятое государство вовсе вот не до конца безмерно использовало все имевшиеся у него в руках возможности «всеблагого» уничтожения своих всякого-то своего ума отныне лишенных, как и приниженных фактически до уровня скота сограждан.
Худшему случиться совесть главного сатрапа нисколько так не дозволила!
Ну а других тормозов, по большому счету вовсе так не было и в помине, раз уж основная масса российской интеллигенции попросту зарылась в столь ведь любимые всем и каждому книги, а потому и знать не желала ни о какой насущной действительности.
Зато, уж когда, кто-нибудь явно так обнажит пред ними всю свою вражью сущность (по чьему-то яростному и бескомпромиссному наущению) как уж тогда они его разорвут и растопчут в кровавую жижу, да только ведь, несомненно, не своими руками и ногами.
Это их яростное желание, а еще и весьма ревностное осуществление сразу-то всем честным народом сколь уж и напрямую было увязано с их безгранично яростным отрицанием всякой обыденной правды, а признания самими собой разумеющимися одних же абстрактного рода высших, донельзя вычурных истин, во всем, как и понятно кристально прозрачных, чистых и благородных.
Вот впрямь-таки из сущего разряда тех, что буквально-то нависают дамокловым мечом над всякой же в этом мире крайне зловредной несправедливостью.
И главное сколь ведь ретиво с их-то безмерно благородной помощью некоторые поборники до чего же яростного добра запросто вот окажутся готовы отсечь на лихом скаку буквально-то любую голову, только уж пусть о том им пальцем потыкав сверху укажут.
Главное ведь - это победить несносное зло, а не всецело изжить его в людях!
В самой глубине подсознания – все мы конечно еще лютые звери, каких в природе нигде и не сыщешь, поскольку этак оно собственно вышло - человек вместе с зачатком разума получил и куда большую смекалку, как уж именно ему наилучшим образом окажется более всего удобнее порядком же досадить всякому ближнему своему.
Весь вопрос он, однако, только лишь в том, а пользуется ли кто-либо ей вполне же осознано или все-таки его к этому исподволь вот подталкивают многочисленные язвы духа, приобретенные им во тьме своего дикого полусуществования?
Причем - это на самом-то деле крайне ведь важно для осознания, поскольку разница между осознанным и неосознанным злом, гораздо более всего остального в целом и определяет, а помогут ли от него какие-либо душеспасительные разговоры.
Или вот сущее ярое насилие по безусловному сговору многочисленных сердешных граждан и является одним вот тем единственным выходом из положения, когда уж им всем чего-либо становится совершенно так невмоготу?
А то вот у некоторых вполне вроде бы благородных и честных друзей общества, уж изначально же где-то глубоко внутри сидит до чего этак праведный инстинкт, всецело-то нацеленный на смердящий запах отъявленного преступления.
Так что уж тот, кого эти люди недолго же думая захотят попросту извести, буквально-то сжив со света, еще ведь непременно окажется зловеще жутким вурдалаком, и главное тут то, что вся его демоническая суть будет полностью разъяснена, разным доверчивым слушателям, а потому все с ним действительно окажется более чем окончательно ясно…
У кого-то вот и кальция в костях, вовсе так не должно было оставаться, столь уж тщательно ему промыли все его злые косточки.
Вполне же возможно, что подобные вещи, будучи до чего подробно донесены до чьего-либо слуха уж и впрямь так они еще смогут же побудить кого-либо заглянуть на дно своей собственной «совершенно искрометно вычищенной» от всякого смрада и тьмы души.
А там между тем, посреди длинных и черных теней, как и вековой паутины замшелой глупости старых словно яблоко, некогда надкушенное Евой соблазнов, кое-кому и в самый наилучший же микроскоп вовсе вот будет не разглядеть, свое собственное ни в чем ведь так и незатронутое культурой, исключительно звериное начало.
И это ж оно не так чтоб без всякого ведома высшего сознания, еще сколь ведь непременно послужит ему в качестве наилучшего щита от всего дикого и извечно-то взбаламученного примитивными инстинктами мира буквально же всеобщего несовершенства.
Правда, в очень уж сложных играх всей-то своей возвышенной духовной организации, такие люди, почти никогда не рассматривают толпу, словно бы представляла она из себя одно лишь только сущее стадо баранов…
Да вот уж, однако, на самом низменном уровне своих совершенно так беспечно воспоренных над всем этим миром обыденности сколь уж возвышенных чувств, они-то ее нисколько иначе собственно и не воспринимают.
И всегда ведь кому-то охота чего-нибудь этакое обязательно же переделать, подправить, переосмыслить существование чего-либо в свете новых, светлейших открытий.
Поскольку само же величие их высокого разума, еще сколь непременно потребует совершенно незамедлительного внесения весьма ярких изменений к самому наилучшему даже и в самое простое в человеческом бытии.
Да только, с какой стороны на все - это не глянь, а крутизна подъема на кудыкину гору, своего собственного восторженного существования, безусловно-то, неминуемо еще приведет к весьма явственному отрыву от всех тех, кто так и остался жить у всегда же низменного ее подножья.
Такие «горцы» дышащие разреженным воздухом высокой культуры, живут же себе и впрямь уж того нисколько не замечают, а чего - это вообще творится где-то вот там внизу.
И сколь уж истово они при этом обретаются, самим что ни не есть благостным ожиданием всяческих новых радостей, ну а про будущие горести им думать собственно так нисколько ведь недосуг.
А между тем погибель частый же спутник многих попыток безумных из-за всей их нравственной и этической необдуманности, скорых, словно тот еще бронепоезд весьма этак явно ведь «благих» перемен.
Хотя вот, как уж оно совершенно небезызвестно при их осуществлении неизменно стремились к одному лишь действительно самому наилучшему!
Дуракам, им и вправду иногда до чего вот везет, но, как правило, не слишком же долго, а посему всему ныне живущему человечеству никак уж негоже рассчитывать на какое-то крайне так переменчивое везение, целиком ведь зависящее от одного только слепого случая.
Жизнь она может быть славной и ласковой или сколь уж наоборот недоброй и скаредной на все вот, какие только чьей-либо душе еще же возжелается - всевозможные удобства и пряники.
Однако вот чем уж более сладкого достанется всем нам сегодня, тем лишь только горше в конце концов окажется чаша страданий всех тех, кто еще непременно-то придет нам вослед.
А между тем и об их судьбе тоже вот следует пусть хоть и изредка, а все же вполне этак всерьез уже сейчас призадуматься!
А уж в особенности - это в первую очередь касается всех же власть предержащих.
Ведь вовсе так не о крайне отдаленных потомках тут уж собственно ведется речь!
Однако ж нисколько-то нельзя при практически полном отсутствии всякого прежнего опыта сколь уж и запросто с чистого листа бумажно-абстрактных рассуждений, всенепременно так попытаться все вот исключительно наскоро надуманное… сразу-то его в более чем реальное дело пустить.
Не выйдет же из того совсем ничего собственно путного, если уж сгибая пальцы обеих рук, с их-то помощью и подытожить все вот те «однозначно разумные», да еще седым временем будто бы давно действительно выверенные «светлые принципы» искрометно иного бытия.
А между тем наша нынешняя эпоха совсем уж ничего кроме многих общемировых проблем будущему миру нисколько-то никак совершенно так не оставит.
Точечные прорывы в грядущее и медленно тянущейся из просветлевшего прошлого шлейф самовлюбленного умиленного самосозерцания вот они сколь этак неизменно насущные признаки нашей эпохи.
А природа, если и не сможет отомстить нам сегодняшним, то уж непременно так она еще отыграется на наших грядущих потомках.
Вот только не надо бы думать, что вся окружающая нас среда так ведь и будет совсем без конца и края терпеть все это наше бездумное и наплевательское к самой-то себе во всем же неправое отношение.
Так уж можно и впрямь до того ведь додуматься, что люди, мол, вовсе не есть самая неотъемлемая часть от всей ее необъятной и вездесущей всеобъемлемости… и только-то оттого, что они ее как оказывается значительно выше, а также еще и серьезнее во всех своих (надо же) далеко так идущих планах и намерениях.
А между тем человек современный он ведь зачастую, сам себе наихудший из всех возможных врагов, когда он столь уж старательно себя облагодетельствует всеми теми наилучшими благами, о которых он ранее и помыслить-то, собственно нисколько не смел.
Причем не столь уж редко люди вообще вот считают, что буквально все их существование само собой крепко-накрепко обеспечено тем наиболее главным и первостепенным фактором в их зачастую не слишком-то шоколадном житии-бытии, а именно их всегдашней готовностью урвать от этой жизни все, что только окажется для них хоть сколько-то с виду доступным.
То есть, в сущности, им всегда вот охота заполучить в свои руки все значиться то заветное и сладостное, до чего хоть сколько-то издали, но вполне так всерьез же наметилась перспектива добраться этак-то всеми мыслимыми, да заодно и самыми немыслимыми путями.
Причем - это вовсе не свойство каких-то донельзя озверелых мещан, а, пожалуй, что абсолютного же большинства всех вот жителей планеты Земля.
В принципе, и в наиболее древние времена можно сказать зари рода людского, когда руки у людей были еще довольно коротки (хотя до этого были гораздо длиннее) для больших и настоящих дел, они и тогда уже преуспели, полностью свести на нет, всю вот как есть популяцию мамонтов, самой активнейшей на них охотой.
Конечно, в те времена юности рода людского то еще явно была одна так обыденная, как впрочем, и сам этот мир живых существ… однозначно же исключительно простейшая конкуренция видов.
Однако вот человек уж тогда истреблял гигантских животных, которых не мог целиком употребить себе в пищу, а только же довольно небольшую часть от общего объема их крайне так жесткого и волокнистого мяса.
Да вот уж даже и самая незначительная, только лишь исключительно истинно изначальная разумность охотников вполне же всерьез приводила к значительно большему изничтожению, чем то бы потребовало более чем обычное плотоядное желание всякого хищника.
Поскольку уж самый малый разум еще сколь непременно захочет же доказать всю свою великую значимость за счет одного лишь того, что берет он до чего этак смело вверх над кем-то во много раз большим чем он.
Недаром же племена южноамериканских индейцев сначала убивают анаконду, ну а затем сколь унижено поклоняются ее великому духу.
Причем не одна ведь на свете змея саму себя в хвост никогда не укусит - это ведь почти что исключительное свойство всякой же общечеловеческой мудрости.
Подобное поведение в просто живой природе в принципе несвойственно даже бактериям.
Да и вообще цельным, воистину живым микроорганизмам вовсе не свойственны некоторые столь уж и явственные человеческие черты!
Наш вид ведет себя в точности, как тот же вирус, клеточный паразит, выпивающий все соки из той среды, в которой он обитает, как и отравляющий ее, отходами своей вот собственной обильной жизнедеятельности.
Код всеобщего разрушения заложен в саму человеческую природу, поскольку самая начальная разумность подразумевает весьма ведь насущную возможность свершения всевозможных идиотских глупостей, а вовсе не некий высший разум, царствующий над всем вот имеющимся бытием.
И наш технический прогресс очень уж он всеми своими отходами напоминает загаженные пеленки малыша, этак пока еще вовсе ведь не приучившегося самостоятельно ходить на горшок.
Вот когда уж человечество сумеет по большей части утилизировать весь создаваемый им мусор, то это только тогда и можно будет говорить об истинном прогрессе ума, поскольку оный всегда же воистину должен быть основан именно на искренней любви к природе, а вовсе так не на ее бездумном и извечно утилитарном употреблении.
В конце концов, пара другая столетий самого активного освоения только лишь с виду более чем неисчерпаемых богатств природы вполне еще может окончиться весьма так значительным освоением миллиардами скелетов тех-то совершенно же необъятных земельных площадей, что некогда ранее всегда так использовались под засев культурно выращиваемых растений.
Причем вполне же естественным началом данного временного промежутка, несомненно, так можно считать как раз таки адову середину минувшего 20 века.
Ведь до тех самых времен лошадь еще не совсем перестала быть более чем обыденным средством передвижения, а также и вспахивания сельских полей…
Новых технологий, что постепенно преобразили большие города в острова потихонечку все загаживающего смога до той поры, пока еще вовсе ведь не существовало.
Да и в производстве тогда использовалось гораздо меньше химии, а потому вся вот так или иначе окружающая нас среда хлебала гораздо же менее миазмов (отходов), чем этак-то оно стало происходить во все последующие «более прогрессивные в техническом плане» десятилетия.
Вот, проходили бы все те прочие процессы несколько более скоротечно, как - это имело место с фреоном, и уж тогда люди давно бы о том вполне ведь всерьез действительно призадумались, а чего бы это им собственно делать с другими не столь уж опасными для самого ближайшего будущего ядовитыми веществами.
А то уж сколь оно весьма несподручно выходит в этой нашей до чего самобытной повседневности…
Никак вот не выходит у кое-кого из головы ты самая шальная мысль, что раз уж вся основная опасность, находится где-то там далеко за самой линией горизонта, то дело же в принципе ясное, не будет ничего этак собственно целесообразнее, нежели чем загодя от нее сколь уж и, походя отмахнуться.
У нас мол, сегодня и без экологии и всех ее сколь же всегда так неразрешимых загадок-головоломок дел и так уж по самое горло - говорят сегодняшние политики.
Очевидно, они только того и ждут, пока все эти проблемы действительно станут воистину неотвратимыми и вполне этак во всем уж однозначно насущными?
Да только нет же – совсем ведь не в этом все дело, они-то попросту наскоро и совершенно бесцельно более чем искренно отрицают сами эти проблемы как вполне же назревшее к их разрешению вопросы нашей нынешней до чего этак принципиально суровой (и прежде всего в смысле общечеловеческого фактора) действительности.
И уж делают они это - по тому самому своему сколь же истинно беспринципно сиюминутному принципу…
Накладывая буквально так на все сомнения и тревоги сургучную печать абсолютного же анемичного своего безразличия к весьма еще далеким послезавтрашним реалиям.
И с них взятки гладки, поскольку они обо всем воистину рассуждают в рамках вполне же назревших и более чем насущных требований сегодняшнего дня.
Именно поэтому они и считают, что, все эти назойливые словно мухи экологи, попросту же хотят свои собственные проекты протиснуть на самый перед, причем явно так за счет всех других, куда вот значительно более злободневных на наш сегодняшний день КРАЙНЕ-ТО ВАЖНЫХ ВО ВСЕМ начинаний.
Однако что есть, то есть и вся наша охрана природы, несомненно, имеет практически тот же бюрократический механизм, что и все прочие какие-либо государственные структуры и организации.
И это поэтому не так уж и редко экологи по одному своему вполне официальному долгу службы - глухим говорком предрекают, что беда она как оказывается вовсе же не за высокими горами.
А между тем объятая пламенем человеческого гения природа обязательно еще выкинет какой-нибудь на редкость изощренный фортель, рядом с которым сегодняшний СПИД или разного рода гриппы, скорее всего, попросту ведь окажутся всего-то лишь детской игрушкой.
Причем свое наступление на человечество природа вполне еще может начать сколь, несомненно, сразу же с нескольких разных сторон, ну а тогда все высокие технологии весьма вот изящно покажут человеку свой оголенный зад.
А между тем, весьма истинно продуманным созданием сколь уж ведь мощных аккумуляторов, которых действительно хватит до чего вот и вправду надолго, никто до сих пор еще толком не занимался.
К примеру, та же японская атомная электростанция Фокусима, ну разве кому-нибудь оно в принципе может оказаться не ясно, что уж продержись она на автономных аккумуляторах до полного окончания свертывания станции и ничего ведь существенного тогда бы вовсе не произошло.
Но этим-то надо было вполне же всерьез заниматься, вкладывая «бешенные миллиарды» вовсе так не в одну лишь гонку атомных вооружений, но и в АБСОЛЮТНУЮ безопасность МИРНОГО АТОМА.
Да только вот этим заняться было кое-кому совершенно же недосуг.
Зато уж созданием адских бомб совершенно вот беспрецедентно способных сокрушить буквально-то все ведь живое люди, до чего уж охотно-то занимались, причем надо бы заметить, что с самой особой тщательностью, досконально же выверяя максимальную надежность их абсолютно безотказного применения.
Ну а обо всех только еще возможных бедах самым непосредственным образом связанных с ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДОЙ, а говоря же попроще с той землей, что у нас под ногами, как и воздухом, которым мы дышим нам-то, наверное, попросту еще не время действительно значит уже призадуматься.
Мол, когда уж истинно возникнут все эти глобальные неприятности, то лишь тогда и будем печься (жарясь в печи адской жары) об их самом незамедлительном предотвращении вот и весь сказ.
А, между прочим, еще китайский философ Конфуций очень уж, кстати, весьма ведь давно же поведал.
«Того, кто не задумывается о далеких трудностях, непременно поджидают самые близкие неприятности».
В случае, когда речь идет о некой одной, отдельной личности, что, скажем так, пускает все свои болячки буквально же на самотек…
…то это, как и понятно одно лишь чье-то личное дело и может оно действительно всерьез обеспокоить только вот чьих-то близких родственников.
Ведь жизнь человека, она только же своя личная, и каждый вполне вправе распоряжаться ей, как только ему самому оно будет угодно.
А вот судьба всего мира – это отнюдь не чье-то наше дело (Коза ностра по-итальянски) сильных мира сего!
Так что, уж отравив и искоренив живую природу, только за то, что она всегда ставила нам всевозможнейшие препоны, как к долголетию, да так и к всевозможным ласковым удобствам, попросту окажется довольно-таки поздновато к ней же затем нестись на крыльях всеобщего неуспеха, дабы она нам свою скорую помощь незамедлительно сумела-таки оказать!
Все что ей тогда вообще останется сделать, «как тому еще заправскому «доктору Айболиту» так - это разве что констатировать факт нашей всеобщей погибели.
А природа она в этом деле тот еще заправский костоправ!
И чтоб уж нечто подобное вполне своевременно предотвратить давно бы пора о том весьма так немаловажном действительно призадуматься…
Не иначе как, а все эти пока еще только-то возможные в грядущем совершенно так ужасающие трудности… могут ведь они сколь уж неприметно постепенно накапливаться и лишь, затем внезапно проявить себя сразу же всем значиться скопом…
…вот этак-то без всяких долгих прелюдий и пятидесяти китайских предупреждений.
Однако хоть как-то принять - это действительно к сведенью слишком уж оно затруднительно буквально так для всех, кто видит на своем носу очки, ну а осени жухнущей от его действий природы…
Нет, уж этого ему совершенно не разглядеть, поскольку само вот как есть насущное рассмотрение данной проблемы, кое-кто попросту посчитает делом нисколько нецелесообразным, а также еще и весьма же несвоевременным.
И все - это разве что, потому что на наш сегодняшний день все вот у нас до чего уж воистину хорошо, ну а завтра все будет, куда же несомненно еще лишь значительно лучше!
Поскольку мы уж сегодня имеем весь тот наш прежний, давно этак благодатно поднакопленный нами опыт по весьма же существенной переделке всего этого мира, и он-то пока еще вовсе ведь не привел нас буквально-то не к чему действительно же дурному.
Да вот уж когда все насущные проблемы истинно станут чересчур остро бить нам в нос вонью и гарью от зловонно разлагающегося трупа прежнего благоденствия, то это же неизбежно - наши ученые с них - это станется, еще только лишний раз внесут «вполне плодотворные» изменения и в без того безмерно поникшее тело дикой природы.
Однако она вполне вот способна не только же из под палки гнуть на нас свою спину, но и запросто может еще вмиг же столкнуть всех нас со слишком уж поспешно нами захваченной вершины эволюции.
Причем наиболее скорейшее ускорение люди придадут себе именно сами!
Им-то и вправду свойственно смотреть на весь этот мир глазами сколь уж беспечной радости, поскольку неизменно живут они одними скороспелыми розовыми мечтами когда уж - это так или иначе касается буквально-то всего, что даже и ненароком соприкасается с их до чего наивной любовью ко всякого рода новым игрушкам современности.
Однако сколь уж и явно они при этом клюют на них, словно та еще рыбка на дохлого червячка.
А жить-то всем нам до чего ведь охота!
Ну а когда уж большая беда действительно окажется совсем же неподалеку, она-то еще всенепременно заставит всех нас о чем-либо этаком вполне вот всерьез искрометно призадуматься, а к тому же еще именно она и потребует самых быстрых и более чем решительных мер.
И речь тут идет как раз ведь о действиях, что сколь однозначно вот могут нанести природе еще ведь один наиболее же сокрушительный удар, этак надолго отправив ее в самый безнадежный нокаут.
И уж тогда все мы как ее вполне естественная часть, непременно еще окажемся в точности том крайне же незавидном положении.
И все - это только лишь из-за тех буквально-то любыми путями к своей цели, идущих прорабов, мастеров максимально же скоропалительных решений по весьма этак насущному обустройству всего этого мира…
А между тем в связи с вполне этак донельзя назревшими проблемами с экологией людям и будет когда-нибудь попросту вот напрочь отказано в том, чтобы у их детей и внуков был ярко синий купол неба над их головами.
Но может еще ведь, однако случиться и так, что уж вылазить на свет божий окажется совершенно же некому, так что вот подземные обезьяны Герберта Уэллса из его повести «Машина Времени» это и есть наши-то с вами очень уж даже возможные - грядущие потомки.
Но все – это сколь, несомненно, один карточный блеф, ну а вся действительно насущная реальность, безусловно-то, заключена нами в некий гигантский трубопровод, несущий свои бурные, мутные воды к светлым дням более чем полноценного освоения всех же благ силой вырванных нами из лап дикой природы…
И уж достались они нам с помощью все более и более возрастающих мощностей только же кажущегося всемогущим всеславного технического прогресса.
И главное все - это только лишь потому, что на данный момент времени мы вот воистину всемогущи, словно бы те созданные древними людьми - каменные исполины!
Да вот же все эти языческие изваяния, несомненно, переживут своих создателей на миллионы и миллионы лет и то более чем вероятно, что уж сгореть им доведется именно тогда наше солнце и впрямь станет красным гигантом, сверхкорона которого, вполне еще может при этом достичь окрестностей орбиты Земли.
Так что уж вечности могут принадлежать только же наши самые долговечные творения и они отнюдь не из железа и стекла.
Ну а чтоб наше сегодняшнее человечество вполне вот действительно одолело им-то самим и создаваемые трудности совершенно же надо сказать более чем несовместимые с нормальной жизнью наших грядущих потомков и нужно бы сеять добро и свет, а не таранить ворота неизвестного своими слишком уж целенаправленными устремлениями…
И то, чего уж сегодня вполне пора бы понять, так это то, что слишком уж мы в принципе недолговечны, а кроме того и все наши открытия весьма скоротечны, а также еще и чреваты, явным грядущим своим истощением всякого их нынешнего пока еще во всем же воистину полезного для нас начала.
Да только кому-то оно этак вовсе ведь нисколько не кажется!
Многим уж попросту видится, что буквально-то любые стоящие реального обсуждения проблемы, так или иначе, напрямую связанные с экологией совсем вот они далеки от нашего сегодняшнего дня.
А человек, собственно говоря, вообще же нисколько так не умеет заглядывать хоть сколько-то не в свое ближайшее будущее, поскольку всегда он живет в густой тени своего славного или бесславного (у кого как) ничем непроницаемого былого, и это несмотря вот на то, что оно вроде как навсегда уже сгинуло в небытие.
Имеются в виду долгие и совершенно так самодовольно спокойные века всей вот доиндустриальной эпохи.
Как уж в целом оно оказывается, они-то и сформировали слишком же донельзя неповоротливое мышление.
Ну а в грядущем как минимум синего неба нашим потомкам еще вот долго-то будет вовсе же не видать, и только лишь оттого, что кому-то так уж по нраву все эта сегодняшняя мишура бестолково красочных новых вещей.
Причем автор тут имеет в виду именно то, что вовсе так не является первой и наиболее первостепенной необходимостью, как например - персональные автомобили в городской черте.
И дело тут вовсе не в том, что людям, как оказывается попросту нужно вновь же значится приучаться ездить на одних оседланных лошадях, а вовсе так не на целой ораве сотни условных.
Ничего вот этакого никто ведь никому нисколько собственно и не предлагает!
Нет, речь тут может идти только о том, чтоб уж всенепременно так посильно вложить самые максимальные средства, дабы изменить саму форму двигателя личного автомобиля, уж этаким значится образом, дабы впредь он попросту перестал отравлять воздух всеми своими воистину адскими выхлопами.
Серный ангидрид – вот он тихий ужас, медленно удушающий животный и растительный мир планеты, да только и всего другого во вполне так рукотворной природе разве его собственно уже недостаточно?
А между тем сущая загазованность воздуха целиком неизменно-то связана именно вот с явным отсутствием всякого реального желания, найти себе хоть какой-то иной альтернативный источник энергии вместо нефти и всех ее выхлопных газов в качестве «подарка» за ее весьма плодородное и до чего повсеместное всеблагостное использование.
А между тем вокруг полно вящих ей альтернатив и надо б только лишь научиться их довольно продуктивно задействовать и ничего этак более…
В подобном ключе, вполне может послужить энергия ветра или же солнца, а также, к примеру, океанского прибоя, и надо бы только вот приспособиться извлекать из всех этих природных сил электричество, а затем уж и переправлять его во все нужные места в довольно-таки емких аккумуляторах.
Конечно, кто-то вот скажет, что электромобили пока еще сколь же весьма тихоходны, а мы, мол, живем в век бешеной скорости.
Однако вот все на сегодняшний день имеющеюся технические трудности со временем можно вот будет еще утрясти, ну а пока, несомненно, так важно не нестись же вперед очертя голову.
Ведь ясно как Божий день, что тот кто хочет жить дольше и красивее, а главное точно того же желает всем своим детям и внукам вовсе не должен, он никуда столь уж беспечно торопиться.
Кстати, и то совершенно ведь однозначно, что эта «сколь уж и наболевшая проблема» давно бы нашла свое самое конкретнейшее разрешение, кабы не сжигалось понапрасну столько усилий творческой мысли, дабы создать грозное оружие наиболее максимального поражения.
А между тем речь тут идет о средстве тотального уничтожения всего вот на свете живого, а вовсе не о том «чудо оружии», при помощи которого вполне так окажется возможным принудить другой народ скорехонько сдаться, на милость снисходительного победителя.
И на все - это величайшее безумие неизменно так расходуются гигантские силы и средства, а вот перенаправили бы их в некое иное русло, и может тогда широчайшей рекой на нас сколь бы давно полились всевозможные всеблагостные открытия.
Авось давно бы уж создали некие емкие солнечные батареи, в которых сконцентрированное в миллионы ватт электричество передавалось бы из широчайших пустынь непосредственно так в большие города.
Энергии мы пока еще употребляем совсем с гулькин нос, но зато беспрестанно пачкаем все вокруг себя словно та еще свинья, валяющаяся на белой скатерти, которую она до этого до чего ведь смело, стряхнула с большого, кем-то явно так не для нее накрытого стола.
Автор абсолютно в том убежден, что лет через двести количество употребляемой людьми (разного рода) энергии совершенно неимоверно уже возрастет, однако вот добывать ее будут несколько иными методами или уж будет выродившиеся человечество сидеть где-то глубоко под Землей, да и останутся от него одни лишь только рожки да ножки.
Эти жители подземных городов тогда уже явно окажутся, словно те еще могикане почти что вот вымершим племенем, жалкими остатками до чего недалеких же недоумков.
Сейчас, конечно, в это никто еще не поверит, поскольку всякий обыватель неизменно видит перед собой один сияющий дивным мишурным светом завтрашний день, ему и в голову не придет, что опасное будущее - это вовсе-то не одни глупейшие пророчества, исходящие от недалекого ума непрофессионала, но и явственно выжидающая удобного часа большая беда.
Да только разве она совершенно же неизбежна?
Однако сама по себе, она уж точно нисколько так нас не минует, а посему и должно всему человечеству приложить, куда вот поболее усилий, дабы природа действительно была хоть сколько-то ограждена от всего этого нашего всеобъемлющего и всепожирающего варварства.
Правда есть и куда ведь поболее первостепенные задачи, а именно как можно же чаще спускать бы на воду начиненные неминуемой лютой смертью - атомные подводные лодки.
А между тем они, несомненно, так еще же отчасти уцелеют в случае действительно приключившейся (по всех нашу Богу душу) ядерной войны.
НУ а затем и начнут они весьма вот старательно прослушивать весь эфир, и уж коли доведется им внезапно расслышать сквозь треск атмосферных помех русскую или английскую речь (смотря вот кому) с просьбой о самой экстренной помощи…
Уж точно вот ее они тут же и окажут… как то вполне понятно, запросив предварительно чьи-то точные координаты.
Причем ясно зачем!
Только затем дабы действительно экстренно кому-то помочь, причем буквально так с космической скоростью.
И то более чем вероятно, что командиры этих подлодок имеют именно такие инструкции на данный счет.
И все, это именно так, причем только ведь оттого, что в наиболее главном своем смысле теория попросту напрочь отличается от практики, а имперские амбиции знамо дело кому-то сколь вот непременно дороже и значительно важнее любых доводов объективно мыслящего разума.
Вот и Деникин в своих «Очерках русской смуты» пишет о том же!
«Я верю, что каждый народ имеет право с оружием в руках защищать свое бытие; знаю, что долго еще война будет обычным средством разрешения спорных международных вопросов; что приемы борьбы будут и честные и, к сожалению, бесчестные. Но существует известная грань, за которою и низость перестает быть просто низостью, а переходит в безумие. До такой грани мы уже дошли. И если религия, наука, литература, философы, гуманисты, учители человечества не подымут широкого идейного движения против привитой нам готтентотской морали, то мир увидит закат своей культуры».
А теперь уж и всего своего существования вообще…
Марк Алданов куда прагматичнее и дальновиднее, чем Деникин…
Вот что он пишет в своей серии «Портреты Эрих Людендорф»
«Борьба так борьба, но зачем же непременно при помощи танков и пулеметов?
Для борьбы партий есть парламент и газеты, для борьбы государств третейские суды, гаагский трибунал. Правда нет ничего убедительнее танка и пулемета, но именно чрезмерная их убедительность способна вызвать некоторые сомнения. Если спор, который велся с 1914 по 1918 год при помощи танков и пулеметов стоил Европе 10 миллионов людей и 10 миллиардов денежных единиц, то весьма правдоподобно, что после следующего спора, который будет вестись, скажем в 1950 году при помощи каких-нибудь сверхтанков и сверхпулеметов вообще больше некому и не о чем будет спорить. Тогда последние пулеметчики, вероятно, вспомнят о существовании разума и морали».
Да нет, навряд ли что и при таких обстоятельствах, они о том хоть сколько-то действительно вспомнят, раз амбиции как о том уж не раз довольно пространно упоминалось выше до чего этак многим сколь ведь истинно гораздо дороже любых доводов здравого рассудка…
А все, потому что цивилизация вытесняет собой культуру, подталкивая вверх все самое низменное и ничтожное в совершенно так лишенном всякой истинной искры разума, мелкотравчатом человеке-потребителе.
Она-то в нем, куда лишь поболее укрепляет, то сколь же дикое его заблуждение, о некоем до чего ведь исключительно мнимом его величии и непотребной низости всех тех, кто данного величия вовсе-то нисколько же недостоин.
Именно из-за этаких крепко-накрепко засевших в голове мыслей и плодится затем, глубоко пуская свои корни, во все новое никому вот ранее доселе неведомое зло, запросто так объявляющее себя санитаром всей же имеющейся человеческой клоаки.
Причем, то уж вовсе так во всеобщей нашей суровой обыденности в дальнейшем окажется совершенно же неважным, а о чьем это именно уничтожении, оно еще сколь непременно воинственно похлопочет, захотев, значится от чего-нибудь этакого весь этот мир в одночасье очистить, изведя его буквально под самый корень.
Правда, тут уж как буквально же во всяком-то явлении неизменно ведь бывают малые и даже самые микроскопические проявления данных устремлений, а также и его истинно великое словно весь этот мир полный самых разных противоречий сущее же светопреставление.
А все ведь от одной лишь стихийной горячности нелепых выводов и совершенно непродуманных, спонтанных действий во имя укрощения чьего-то невероятно же злого и подлого недобра.
Еще раз и все ведь о том же подобные вещи всецело зомбируют личность не оставляя ей ни малейшего шанса на проявление своего собственного житейского УМа.
А потому неизбежно оставшись без всякого над собой командования и хоть сколько-то разумных приказов, военные моряки, скорее всего так ведь и не подумают, что уже стало совершенно-то нисколько неважно, где именно находится подлый враг, а надо бы просто тихо причалить к какому-то берегу, заняться поспешными поисками выживших, спасать науку.
Нет, не дадут эти люди всему человечеству его второго более чем последнего шанса, они-то его своим истым маразмом как раз и добьют уже после всякого-то окончания всех тех коротких, как и сам атомный конец света, сонм новоявленных кнопочных битв.
Да и вообще собственно нет никакого понимания у всевозможных политиков, о том сколь уж действительно наиглавнейшем аспекте нынешнего бытия…
Ядерное оружие - это ведь вовсе не хлыст, беспрестанно зовущий народы к всеобщему смирению, а было оно, куда же вернее сущей удавкой, на шее человечества этак-то долгими десятилетиями неизменно стоявшего на довольно же часто пошатывающемся табурете, совсем уж порою до чего непростых советско-американских отношений.
Может простым людям, и рано пока еще о чем-либо этаком вполне ведь всерьез действительно призадумываться, да и большим умникам собственно тоже оно зачастую совсем не с руки…
Но может и этак оно собственно статься, что некому станет затем, о чем-либо этаком и вправду же думать, как и вообще вот употреблять живительный кислород!
Увы, одна лишь Япония - эта страна воинственных самураев узнала на своей собственной шкуре, чего - это вообще же такое ядерная бомба, а для всех остальных народов - Хиросима - это не более чем грибок на тоненькой палочке или еще вот забавная японская страшилка.
Но все их мысли на этот счет вовсе не столь уж собственно и важны!
Раз уж есть все те, кто сколь во многом, несомненно так заранее предопределяет до чего ведь многие грядущие пути развития современного общества, и это они неизменно первыми смакуют самые последние достижения человеческого гения, поскольку - это им столь этак явственно дозволяют их большие финансовые возможности.
Но у них-то всегда на первом плане неизменно же стоят одни вот себялюбивые амбиции, ну а на втором всевозможные ласковые удобства.
Эти вершители судеб всей Земли и мысли такой о том или ином сценарии конца света вовсе ведь не допускают уже исходя из того, что им-то он кажется чересчур эфемерным, в свете побед своего собственного великого разума над всей чужой дикостью, за счет одного своего собственного брутального варварства.
И это притом, что ясное ясного, веб камеры на каждом углу – это же истинно грядущее достижение великого человеческого интеллекта в борьбе с его вполне так до сих пор еще однозначно-то неизменно звериным нутром!
Человек, он ведь так и не научился не только тому, что - это сколь уж действительно нехорошо небрежно плевать мимо урны, но даже вовсе же не начал он (в связи со всеми великими достижениями современной цивилизации) хоть сколько-то, более уважать чужое право на жизнь и личное имущество.
Всего-то навсего в тюрьме никому из простых обывателей, сидеть совершенно так неохота, а потому и вынуждены они придерживаться установленных законом жестких, но вовсе не так чтоб и вправду для всех и каждого, безусловно-то приемлемых правил.
И только лишь последний идиот, будет пытаться взывать к их доброте и совести, поскольку дело это, на данный момент пока еще порой совершенно же бессмысленное и безнадежное.
Однако, несомненно, уж в будущем станет возможным сделать именно так, дабы чьи-то противоправные действия, ничего же кроме горя совершившему их, вовсе бы далее нисколько-то не приносили.
А уж тогда и начнется перевоспитание человека в том самом несколько так ином, новом духе, без исключительно же продолжительных и до чего вот нелестных по отношению, к кому-то преступившему суровый закон обличающих и беспрестанно-то слепо бичующих словопрений.
Да вот еще что - пространными нравоучениями никому собственно плешь нисколько же не проешь.
Причем уж, в особенности все то довольно-таки вкратце вышеизложенное более всего сколь непременно касается как раз вот именно тех незрелых умов, что только еще лишь вступили на тяжкий преступный путь.
Нет, конечно, действительно хочется верить во все истинно хорошее, что не само по себе вдруг возьмет этак вверх над всем в этом мире бесконечно плохим.
Однако одним же кощунством над всяким здравым смыслом более чем стоило бы смело назвать всякие мысли о том, что, видите ли, любое зло можно уж запросто раздавить или вот «отогреть» чью-то душу необычайно красивыми чувствами.
Всегда ведь все то совершенно не понимаемое, в конце концов, более чем достижимо к его более чем полноценному уяснению в довольно-таки строгих рамках логических построений, если уж пойти путем весьма вот тщательного и всестороннего обдумывания, когда этак сразу ничего путного нисколько же не выходит.
Да только зачем о чем-либо этаком хоть сколько-то действительно призадумываться, раз уж имеется, тот воистину легкий и главное давно этак издревле проторенный путь…
А между тем снова хотелось бы то совсем уж не вскользь вполне однозначно-то повторить, что коль скоро все человечество несколько бы менее плодотворно тратило все свои неистощимые творческие силы именно во имя своего же тотального уничтожения…
Наверное, тогда уж действительно мог быть изыскан вполне вот действенный альтернативный источник столь уж и крайне необходимого всем нам электричества.
Причем, безусловно-то, более экологически чистый, да только вся ведь беда исключительно в том, что экономически крайне же трудоемок он к своему применению без весьма продолжительных многомиллиардных затрат.
Однако пока что уж знамо дело медленное, но верное разрушение совершенно так с виду необъятных ресурсов природы кому-то вот ныне кажется делом, непременно же благоприятствующим дальнейшему развитию всей нашей цивилизации, как и более чем, безусловно-то, бессрочно бесплатным.
И это уж ясное ясного кажется чем-то донельзя непрактичным, вкладывать средства в некий вечный двигатель, когда у нас всегда же под рукой имеется нефть, а также и все ее замечательные продукты, пусть даже и отравляющие, буквально-то во всем вот загаживающие всю нашу «светлую жизнь» уже в процессе своей первоначальной переработки.
Да только ничего уж тут не попишешь, а такова вот в целом вся эта наша современность и с ней ведь попросту, нисколько так не поборешься!
Автор со всем этим, безусловно-то, безгранично согласен, да только уж можно ведь, в конце концов, вложить в развитие альтернативных источников энергии достаточно большие средства, хотя бы, к примеру ровно вот, столько, сколько их вкладывают, в один космический аппарат для вполне же насущных исследований солнечной системы?
Но вся ведь проблема в том-то и состоит, что при этом явно вот пострадают весьма же степенные люди, в свое время вложившие астрономические средства в, пожалуй, что несколько-то чрезмерно на наш сегодняшний день переразвитую - нефтяную индустрию.
А все-таки сколь вот непременно хотелось бы надеяться, что когда-нибудь на северные просторы уж перестанут ведь зариться, как только-то на тот грядущий нефтеносный регион, откуда в последующие десятилетия еще непременно же получиться выкачать из-под земли или вод океана еще и еще миллиарды баррелей пресловутого черного золота…
Вроде давно уж пора бы то наиболее главное сообразить, а именно что сущее таяние всех этих доселе извечных льдов, всенепременно еще собой означает вполне вот однозначное последующее подтаивание берегов суши…
Что в свою очередь вполне так подразумевает, то более чем неминуемое явление природы, этак-то неизменно твердящее нам в наглухо закрытые уши, что скоро уж обязательно к нам всенепременно нагрянет тот ведь великий и вовсе же не библейский потоп.
Может полоумный человеческий род уж вскоре ведь действительно опомнится да и найдет же себе более-менее подходящий способ добывать энергию, которой в природе однозначно так хоть отбавляй, не превращая ее при этом в донора, у которого, в конце концов, попросту не останется никакой же возможности в дальнейшем восстановить свое нормальное кровообращение?
Уж когда-нибудь надо бы вполне так продуктивно начать изыскивать несколько все же иной способ создавать электричество, топливо, как вот и прочее сырье для всех наших каждодневных нужд?
Экологически чистое: дабы затем грядущим историкам стало весьма так затруднительным - школьникам своего времени вполне ведь толково, то разъяснить, чего же это были за дребезжащие, испускающие черный дым повозки, на которых некогда разъезжали их до чего только дикие предки.
Конечно, со временем (очень хотелось бы на это надеяться) все ведь даст Бог само вот собой как-нибудь утрясется.
Опасность переходного периода в том и заключается, что слишком уж большой узелок старинного зла был пронесен (и вовсе не контрабандой, а в открытую) через границу, безусловно-то отделяющую прежний мир доиндустриальной эпохи, от этого нового, будто бы более просвещенного мира.
Образованность - это далеко не всегда одно только благо!
Оно как орудие, молотком им вот можно гвозди забивать, ну а можно и черепа им своим ближним крушить.
Бездумное возвеличивание всего нового доведет еще до старых как этот мир бед раз уж вымирание видов вещь более чем естественная, как вот собственно и сама-то наша жизнь вообще.
Причем под этим автор подразумевает и весь наш малоразумный род людской!
Немалое количество биологических видов уже ведь полностью прекратили всякое свое существование, по меньшей мере, в дикой природе только-то из-за одной человеческой «полуразумной, полубезумной деятельности»…
Они-то попросту превратились в сущие окаменелости индустриальной эпохи, однако о том, что и сам по себе человек однозначно ведь может попасть за всякую грань вымирания, его вот пока совсем уж запамятовали оповестить.
Дабы этого нам избежать - людям, надо бы научиться быть отнюдь вот не выше природы, а вполне однозначно же стать более чем естественной и, несомненно-то, разумной ее частью, а это совсем не так просто, как уж впустую куражиться над всеми ее большими причудами, а также еще и элементарным здравым смыслом.
Может все-таки мозгами следовало бы немного же пошевелить, а чего - это собственно просуществовало, куда вот значительно дольше мы или мать всего сущего природа?
И есть лишь один весьма существенный фактор, что неизменен в нас буквально-то в любую эпоху, и это, прежде всего, совершенно вот неизменные совесть и мораль, а их-то как раз у всех современных правителей до чего ведь как раз таки и не хватает!
А – это между тем и есть та архиважная первопричина в самой прямой связи, с которой атмосферу более всего вот засоряют именно беднейшие развивающиеся страны с очень даже порой богатыми правителями, а безбедно живущим государствам на это пока что вовсе же наплевать.
Хотя то вполне вот естественное дело, что запросто так могли бы они (если бы того действительно захотели) оказать более чем серьезное политическое давление, дабы уж как-нибудь принудить кое-кого вовсе не бедного целенаправленно перенаправить некоторую часть своих, как правило личных средств именно на посильное решение проблем с экологией.
Да и помочь безвозмездно им тоже вот нисколько бы не помешало.
Но вся загвоздка она вполне же естественно именно в том, что развитым державам на данный момент времени от всего этого вовсе ни горячо, же ни холодно, а посему вся проблема собственно и не считается ими хоть сколько-то действительно актуальной и первостепенной политической задачей.
А вот когда все дикое варварство по отношению ко всей «окружающей нас среде» уже действительно станет всем нам поперек горла, причем сразу на всех пяти континентах, то не поздновато ли будет спешно опоминаться и развивать весьма кипучую деятельность по всему скорейшему устранению нами самими почти что намеренно причиненного ей ущерба?
Ведь и в Антарктиде станет тогда настолько уже нестерпимо жарко, что даже и там будет нисколько не отсидеться, даже если дыру в озоне хоть сколько-то залатают другие беды, и там нас так или иначе, в конце концов, неизбежно настигнут.
Однако пускать все на полный самотек оно куда этак, по большому счету, дешевле, да и экономичнее.
Да вот ведь все - это хорошо однозначно лишь только так до поры до времени…
Ну а затем уж привлечь сколь немалые средства, дабы всему этому миру помочь из всех тех вполне же назревших неприятностей хоть как-то вот разом действительно выкарабкаться, откуда их будет собственно взять?
Развитой экономике богатых и до чего вот на наш сегодняшний день совершенно же безразлично сытых стран, будет тогда нанесен сколь уж всецело так непоправимый ущерб.
А, кроме того, и время тогда будет очень уж истинно поджимать…
Вот потому и придется придумывать чего-нибудь этакое прямо же на ходу, и это будет быстрое и искрометно глобальное решение.
Как уж только при этом ему можно будет еще обойтись без великого множества самых различных побочных эффектов?
Ведь иначе с человеческой полуразумной, полубезумной деятельностью и быть-то оно, собственно нисколько не может.
Но главное – это, конечно, сейчас до чего уж и срочно на скорую руку во всем разобраться, а там и с остальным как-нибудь непременно вот справимся!
А может все-таки и нечто подобное хоть сколько-то и вправду возможно?
Уж сегодня вполне вот начать довольно же интенсивное финансирование во имя того, дабы были построены всяческие очистительные сооружения для всех тех сколь уж и хило развивающихся стран, однако, давно этак явно же переживших свой бронзовый век?
Правда - это ни в чем уж никак не касается спинных мозгов их туповатых правителей!
И это самое что ни на есть, на сей момент важное и крайне необходимое дело, раз уж проблема грязной клоаки отходов человеческой цивилизации глобальна, а не сугубо личное дело каждого отдельного государства.
Конечно, все - это не столь уж важно, а главное вовсе оно не столь насущно на наш сегодняшний день, поскольку воистину большой беды на горизонте пока еще вовсе так нисколько не наблюдается.
А потому ее более чем легко можно будет рассматривать, как некую ленточку на финишной прямой, мол, порвем мы ее и даже того нисколько и не заметим.
И все же умные люди на все огрехи цивилизации стали обращать свое самое пристальное внимание задолго ведь до последних лет адской жары в тех регионах, где такого отродясь-то попросту не бывало.
Вот он самый конкретный тому пример:
Писатель Куприн писал в своей повести «Молох».
«- А известна ли вам, - продолжал с еще большей горячностью Бобров, известна ли вам другая статистическая таблица, по которой вы с чертовской точностью можете вычислить, во сколько человеческих жизней обойдется каждый шаг вперед вашей дьявольской колесницы, каждое изобретение какой-нибудь поганой веялки, сеялки или рельсопрокатки? Хороша, нечего сказать, ваша цивилизация, если ее плоды исчисляются цифрами, где в виде единиц стоит железная машина, а в виде нулей - целый ряд человеческих существований!
- Но, послушайте, голубчик вы мой, - возразил доктор, сбитый с толку пылкостью Боброва, -тогда, по-вашему, лучше будет возвратиться к первобытному труду, что ли?
Зачем же вы всё черные стороны берете? Ведь вот у нас, несмотря на вашу математику, и школа есть при заводе, и церковь, и больница хорошая, и общество дешевого кредита для рабочих...
Бобров совсем вскочил с постели и босой забегал по комнате.
- И больница ваша и школа - все это пустяки! Цаца детская для таких гуманистов, как вы, - уступка общественному мнению... Если хотите, я вам скажу, как мы на самом деле смотрим... Вы знаете, что такое финиш?
- Финиш? Это что-то лошадиное, кажется? Что-то такое на скачках?
- Да, на скачках. Финишем называются последние сто сажен перед верстовым столбом. Лошадь должна их проскакать с наибольшей скоростью, - за столбом она может хоть издохнуть. Финиш - это полнейшее, максимальное напряжение сил, и, чтобы выжать из лошади финиш, ее истязают хлыстом до крови... Так вот и мы. А когда финиш выжат и кляча упала с переломленной спиной и разбитыми ногами, - к черту ее, она больше никуда не годится! Вот тогда и извольте утешать павшую на финише клячу вашими школами да больницами...»
Нет, автор вовсе не против строительства школ и больниц!
Он попросту же полагает, что Александр Куприн вполне вот однозначно подпал под самое сильнейшее влияние бредовых идей, так или иначе отображенных Чеховым в его рассказе «Дом с Мезонином» о некоем собственно более чем «невообразимо гуманном» перераспределении всего же неизменно-то вдоволь имеющегося тяжкого физического труда.
Причем надо б еще вот заметить, что также вовсе так не менее губительные фантазии присутствуют и в других поздних сочинениях великого классика.
Он в них буквально же измывается над всякой житейской логикой и самым обыденным здравым смыслом.
В частности, он в них проявляет свое явное пренебрежение ко всем же истинно насущным нуждам народного образования…
Причем Лев Толстой во всем вторил ему, а потому они кровные братья по их личному полнейшему неприятию всех тех по-новому созданных реалий без абсолютного выворачивания всей имеющейся действительности совсем уж безбожно-то наизнанку.
Заноза эта в их великие души естественно, что перекочевала из всех тех псевдоинтеллектуальных издевательств над истиной запросто некогда осуществляемых в затхлых вертепах всевозможных бородатых теоретиков и вовсе не только же тех, что обосновали тезисы бесноватого большевизма.
В те агностические времена вполне так хватало и других «скотоложников» совокупляющихся с истиной, словно с мычащей чего-то свое несуразное до чего уж тупой без них совершенно безмозглой скотинкой.
Да только к самому по себе правому делу крайне так необходимого просвещения масс все - это вовсе не слишком всерьез же относится…
А потому если уж Чехов вместе со Львом Толстым порой несут вредный, чудовищный вздор и всевозможнейшие благоглупости, пускай – это уж непременно так остается на личной совести этих на весь божий свет прославленных авторов.
Ну а если уж после весьма затянувшейся паузы вновь постараться же вспомнить с чего собственно начинался разговор, а потому и вернутся назад к пророческим словам Куприна…
Тогда всенепременно бы надо заметить, что нисколько так оно не иначе, а с «клячей технической революции», у него буквально же все вот сугубо логично.
Он-то уж точно хорошо понимал и вполне так предвидел… весь только же выжидающий своего часа бесславный конец истинно величественного одной лишь своей широчайшей всеобъемлемостью - гигантского колеса технического прогресса.
Да только эти его слова, как оно и понятно некоторым явно покажутся бредом сивой кобылы сколь уж бессмысленного и бесцельного неприятия всего нового… того самого, что вполне «железобетонно» основано на куда более просвещенных взглядах на всю эту нашу сегодняшнюю… освещенную слепящим светом электричества очень уж даже истинно просвещено светлую жизнь.
А ведь действительно к чему - это нам сегодня призадумываться обо всех уносящих нас вдаль безвременья псевдоблагах цивилизации, коль скоро сама-то, как есть грядущая катастрофа, вовсе не сегодня и не завтра…
…ни к нам же она непременно так вскоре уж в гости нагрянет, так что о ее посильном предотвращении, надобно будет еще позаботиться только лишь в самом туманном и пока еще весьма неопределенном грядущем.
Да только насколько она от нас еще далека вся эта жуткая пора весьма вот существенных изменений в общемировом климате?
Науке того уж точно нисколько вот не предсказать, поскольку для этаких весьма насущных прогнозов всецело был нужен именно прежний опыт, а также обширные знания на нем-то несомненно же твердо основанные.
Известное дело, абсолютно точно чего-либо знать, как и когда, чего-то еще может и произойдет, безусловно вот нисколько нельзя без действительно досконально достоверных научных данных.
Однако вот фактор внезапности вполне этак он обоснован.
Раз уж промеж челюстей мамонтов действительно находили так и не пережеванную ими траву.
Будь то африканские слоны, захваченные метелью внезапно наступившего ледникового периода, и то ведь запросто можно было бы смело списать на внезапно так налетевшую метель…
То есть сам факт их внезапного замерзания был бы полностью обусловлен простым же внезапным падением температуры до минус 10 градусов по Цельсию.
Ну а коль скоро речь идет вовсе не о слонах, а о мамонтах то уж найденная промеж их челюстей, не пережеванная трава, безусловно, свидетельствует о том, что температура должна была упасть резко и за 70 градусов ниже нуля.
Мамонт был гигантским, сильным зверем, хорошо защищенным от ледяной стужи, а потому простой метелью его бы нисколько-то не подкосило и не замело!
Как - то вполне вот понятно подобные явления тогда носили чисто же локальный характер, да только все - это было 26 тысяч лет назад, а это совсем ведь не то, что со всеми нами запросто еще может случиться уже послезавтра.
Человек изменяет всю окружающую его окружающую среду, а тем и вызывает весьма же существенные сдвиги, как в биосфере, да так и во всех других всепланетных свойствах, неизменно-то складывавшихся миллионами лет.
И главное сама по себе возможность резких и внезапных перемен вовсе не исключена, в самом-то как есть процессе изменения климата.
Вот только как оно вполне ведь всерьез видится автору, сценарии похолодания или наоборот резкого потепления явно так слишком уж примитивны.
Человек чересчур ведь всецело разносторонен в своих трудах неправедных, чтобы на деле из всего им свершаемого вышло же значит чего-то одно!
Скорее уж все-таки стоило бы непременно так заговорить о некой совершенно смешенной тенденции, а это, кстати, и будет пострашнее всего, поскольку снегопады в июле и жара в январе напрочь нарушат извечный природный баланс и уж как следствие этого приведут в дальнейшем к великому голоду.
Кто-то, конечно же, скажет, что все - это абсолютная ерунда, так как годовые изменения температуры всецело зависят от наклона земной оси и это действительно так.
Однако при общем потеплении разница между зимой и жарким летом станет куда ведь размытее, а в том числе и из-за большей подвижности всей-то как есть земной атмосферы, а значит, арктический воздух, почти не согревшись запросто сможет достичь чуть ли не тропиков, ну а июльская жара сумеет навестить приполярные области в разгар никем же не припоминаемой лютой зимы.
Это и убьет миллиарды, ну а уцелевшим то единственное, что вот тогда уж останется так это ведь разве что носить защитные костюмы, и без них на улице будет никому уж нисколько не выжить.
Однако все - это ясное дело пока что еще только лишь байки сивого мерина и вовсе-то того нисколько не более.
В это вот ясное дело, никто же пока еще совершенно так не поверит, раз уж все - это более чем ирреально в сколь, несомненно, ярком свете нынешнего вроде бы более чем благополучного существования.
Основная проблема современного человека в том и состоит, что он явно так весьма напряженно вглядывается только лишь в то, что находится у него прямо под носом, ну а все на свете остальное ему попросту трын-трава.
Технический прогресс вовсю вот щекочет ноздри щедрым запахом сирени чрезмерно возвышенного богоборческого вдохновения, а не потому ли столь уж бесцельно он источает аромат кем-то явно так донельзя переоцененного своего величия…
Причем все - это вполне однозначно касаемо всякого того, кто мысленно пребывает на облаках до чего уж благих мечтаний, мня себя при этом в сущем ореоле совершенно непомерной собственной величественной значимости.
Вот будто бы он вправду истинный небожитель в этом пока еще слишком же более чем необъятно вовсе так непознанном нами мире.
А ведь попросту говоря, так называемый homo sapiens САМ ВЕДЬ ТОГО НЕ ОЧЕНЬ-ТО приметив, взял да и пересел с лошади питающейся сеном на этакого железного коня, пожирающего все, что когда-либо создавала мать всего сущего природа.
Навоз этой лошадки пони совершенно неудобоварим, а его посильное естественное рассасывание займет не менее нескольких тысячелетий, даже если люди вдруг и угомонятся и попросту враз перестанут сводить же на нет, все вот живое на этой Земле.
Да только как - это собственно человеку взять, да умерить свой неуемный пыл, раз уж ему на черепушку пока еще нигде не падают свыше градины величиной со спелый ананас, вместо обычного дождя и не сносит же его жилище ураганом в отличие от торнадо, вовсе так не являющегося локальным смерчем.
Да то действительно, правда, пока что все это одни только сказки про весьма ведь упитанного белого бычка, однако Господь Бог создал этот мир сколь уж надежным и твердым, впрямь-таки, словно гранитная скала…
Да только вода, из которой на 75 процентов состоит всякий человеческий мозг еще и не то она когда-нибудь явно так сточит.
Автору вообще уж собственно кажется, что как в большом, да так и в бесконечно малом люди попросту молча, плавают по жизни, словно те еще рыбешки в аквариуме, пока их совсем не возьмут же за жабры, навсегда этак вырвав из самой родной им стихии.
Автору думается, что матушка природа она-то со всеми нами непременно вот еще уж нечто подобное вскоре обязательно же сотворит.
И именно тогда человек и начнет трепыхаться, куда ведь поболее прежнего, а тем уж и совершит он свою наиболее страшную ошибку, пытаясь разом перерубить все гордиевы узлы поднакопившихся на тот момент времени тяжких проблем.
Да, только в свою родную стихию ему-то уж точно будет никак ведь не возвратиться, а только и будет он биться словно рыба об лед возле лунки, проделанной тем-то самым пресловутым техническим прогрессом.
Человек он отнюдь ведь не царь, а куда уж вернее сущая гроза всей природы!
Ему-то, наверное, попросту хочется подышать им-то самим и созданным озоном, и вполне так наверное всерьез ему думается, что – это его всенепременно взбодрит!
А между тем этот газ (не в виде легчайшей добавки) самый чистейший яд!
А впрочем, он нас от внешней угрозы пока еще всецело так защищает, да только в последнее время однозначно вот тает и истончается его и без того сколь уж и тонкий слой.
Слишком уж много разных веществ тому ведь во всем мало-помалу сколь безнадежно умело способствует…
Да еще и леса бездумно вырубаются под новые сельхозугодия, а ведь они легкие нашей планеты, и их постепенное уменьшение точно же еще приведет к всеобщему туберкулезу, да только кто - это кровью умоется, мы или наши самые отдаленные потомки?
Ну а с нас взятки гладки на наш сегодняшний век, кислорода вполне еще вволю-то хватит!
Да только вот совершенно бездушно срубив все деревья под самый их корень, затем уж одной переработанной в искусственной лаборатории фотосинтеза углекислотой дышать всем уцелевшим еще ведь непременно так доведется.
Автор уж в том глубоко убежден, что вот зарывшись в самые недра земли, медицина еще непременно сумеет в самом отдаленном грядущем полностью раз и навсегда совершенно же синтезировать фотосинтез.
Да только и человек тогда непременно станет несколько вот синтезированным, а вовсе не вполне же естественной частью пока еще неискусственного бытия живой природы.
Причем уж надо бы прямо заметить, что нарушение естественного природного баланса сегодня идет сразу по сколь этак многим самым разноплановым направлениям и параметрам…
И ясно же, что этак-то можно и корни, весьма вот конкретно нас связывающие с самой матерью природой уж навсегда невзначай обрубить, полностью переделав ее по облику и подобию всей этой нашей глиняной словно прах, из которого мы все созданы глупости.
Человек, он уж сколь неизбежно ведь нынче запятнан всей-то скверной своего гордого и вполне осознанного умения манипулировать кирпичиками, из которых состоит он сам и весь же, кстати, окружающий его мир.
Но играть в этакий «кубик-рубик» более чем однозначно стоило бы в одних-то самых микроскопических масштабах, вовсе ведь, не вынося их за пределы своей лаборатории до досконального изучения всех вот еще возможных посредством этого довольно долговременных последствий.
Причем уж они сколь ведь действительно более чем вероятны из-за сколь необдуманных и чересчур же поспешно внесенных нами сегодня глобальных изменений.
Современный генетик, он-то в некоторых вещах абсолютно тот же Афоня в звездном планетарии, а посему в практической области широкого применения произведенных им на генетическом уровне весьма уж явственно, что совершенно необратимых изменений еще ведь запросто может он оказаться впоследствии недотепой астрономом, случайно отвернувшим вовсе не тот, какой бы следовало крантик.
Как бы только вот многим людям наскоро не скушать собственноручно ими заваренную кашу!
И опять ведь снова бы надо заострить на этом свое самое пристальное внимание – сегодня у человечества уже явно так есть та нисколько не пресловутая, а воистину значимая возможность совершить ту или иную более чем непоправимую оплошность.
Внесение в нашу жизнь любых действительно существенных изменений, будучи сколь ведь наспех реализовано в самых различных областях практического применения теоритических выкладок науки… никак уж не сможет полностью гарантировать абсолютную нашу всеобщую безопасность от безмерно же адски злой человеческой воли.
Может уж какой-нибудь Бен-Ладан от биологии, точно также как и любой другой попросту с вящим толком воспользоваться с крайне недобрыми намерениями буквально-то всеобщими в этой науке весьма этак явственными наработками.
Конечно, есть же люди сколь отлично знакомые со всей биологической картиной мира во всем так сказать ее превеликом многообразии и им может еще показаться, что все эти рассуждения, они собственно на уровне сухопутного моряка, никогда вот попросту не выходившего в море познания далее, чем по колено.
Это, ж они, мол, старые морские волки буквально вот безбрежного моря тщательно выверенных знаний и их отнюдь не беспочвенные выводы неизменно так зиждутся на практическом опыте сколь уж и многих предыдущих исследований, а потому – это именно им все в нем практически известно, чего там почем.
Однако вот надо бы сколь уж осторожно заметить, что правильность логических построений вовсе ведь не измеряется километрами, оставленными за килем большой науки.
Одно дело совершить великое множество всевозможных промеров глубин и свойств различных течений, а также еще самым тщательнейшим образом изучить всевозможные практические свойства самых различных так или иначе связанных с самым необъятным же морем познания явлений…
И кстати, надо бы сколь уж не вскользь так отметить, что осуществляются, они пока на довольно во многом до чего еще примитивном уровне и очень уж даже на данный момент крайне-то неумелыми руками.
А именно поэтому нам вовсе-то еще не ко времени, чего-нибудь этакое смело менять в созданном вовсе не нами, а высшими силами живой природы.
Прочитав вызывающие и до чего уж невежественные высказывания насчет высших сил дикой природы и довольно-таки грубых полуграмотных, как и не вполне компетентных научных замерах, кто-то, конечно, вот может негромко саркастически хмыкнуть.
Ну что ж пущай он тогда в качестве до чего однозначно полезного научного новаторства испробует создать из всего непременно всегда так имеющегося под рукой строительного материала аминокислот, хотя бы один по-настоящему живой многоклеточный организм.
А автор с великим удовольствием на то поглядит, чего же именно путного у него из этого и вправду хоть сколько-то действительно выйдет.
Причем уж сделать нечто похожее на первоначальный бульон аминокислот или вот даже суметь сотворить искусственную бактерию (да хоть амебу) вовсе еще не означает совершить то самое главное…
В большем смысле сотворения всей жизни - это нечто до чего схожее с колыхающимися крылышками у кого-то за спиной… все вроде бы как оно и должно быть на самом деле, да только с башни с ними прыгать, никому этак собственно вовсе совершенно не следует…
А то может и кости его собирать станет совсем уже некому…
Надо бы заметить, что со скороспелым кое-чего незамедлительным применением можно было и несколько так явно еще обождать…
Причем вовсе-то не в смысле одной конкретной человеческой жизни, а прежде всего во всеобъемлющем смысле всего так сказать глобального развития науки…
Так что уж здесь вполне могут быть уместны и этак-то 300 лет, а то и все 700.
Может мы вообще живем в сущем средневековье, и лет через тысячу нашу эпоху именно этак и назовут – технически оснащенным средневековьем.
Да действительно сегодняшняя наука, стремительно движется куда-то неумолимо вперед, однако не прыгает ли она с высокой башни с куцыми крылышками за спиной?
А ведь даже создав довольно-таки длинную цепочку ДНК - ничего же существенно путного, пока еще нисколько вот не добьешься…
А ведь между созданием по настоящему живой жизни и сотворением отдельных цепочек ДНК как минимум тот же промежуток пути, что и между первым паровозом и сверхзвуковым лайнером.
И вся разница она в том, что в эпоху стратосферных лайнеров (в конце концов, признанных нерентабельными) мы все еще существуем вполне этак благополучно, ну а во времена хорошо же налаженного «конвейерного производства» живых организмов в лабораторных условиях (глубоко под землей) почти вся жизнь на поверхности может уж полностью сгинуть.
Скорее всего, то будут как раз таки водоросли способные совершать фотосинтез при искусственном люминесцентном освещении…
Интересно вот смогут ли только жители этих медленно углубляемых подземных обиталищ (не сами ученые) вполне ведь достойно же оценить данный прорыв в научном познании?
Конечно же, для человека действительно грамотного в области биологии или вообще любых точных наук все эти крайне нерадивые рассуждения, они-то фактически на уровне вящих мудрствований безграмотного чабана… уж
того самого, что только вчера поздно вечером спустился с гор и лишь сегодня на заре чего-то краем уха услыхал о революционном (в науке) клонировании бедной овечки Долли.
Что же может оно и так, да только слишком мала разница между знанием и незнанием, когда уж речь идет о том-то самом весьма поверхностном зазубривании всевозможных явлений природы без всякого твердого осознания всей их сути, изначального происхождения, как и крайне так медленных этапов постепенного развития и преобразования.
Но разве нельзя посмотреть на многие вещи с несколько же иной куда ведь более всесторонней и многообразной точки зрения?
Вполне уж возможно хоть сколько-то истинно осознать, что вся насущная мудрость истинного понимания всей бесценности и хрупкости жизни вовсе так не может она являться предметом хвастливого бравирования наукообразными терминами…
Можно подумать, что все мы сегодня достигли наивысшей стадии совершенства ума и надо же сотворили себе чего-то воистину великое, что в далеком будущем (наверное) будет вызвать у наших потомков одну лишь только неуемную черную зависть…
Однако вот автору думается, что коли все человечество само себя заживо не истребит и отчего-нибудь почти поголовно не вымрет, то уж тогда…
Любой современный «великий Дарвин», оказавшись в самом начале 23 века, выглядел бы в точности, что твой дикарь никогда ранее вовсе так не видевший паровоза, раз уж смотреть ему там явно доведется на ранее им совершенно невообразимые, говорящие приборы.
И поначалу он их вполне вот естественно может уж ненароком принять почти, что как наглядно пред ним демонстрируемую - всамделишную черную магию.
Но там ведь может и не быть уж совсем никого… одни лишь барханы необъятной пустыни на месте всей же ранее некогда цветущей жизни.
Поскольку действительно чего-то неизмеримо благостное и хорошее может случиться, только же если разум воистину победит всю сардоническую самоуверенную тупость.
И уж тогда наши ученые мужи по мере сил своих и преступят ко всему тому, что на данный момент, безусловно-то, является сколь однозначно же более чем действительно критически важным.
Ведь должно им нынче предпринять хоть какие-то вполне ведь зримые меры предосторожности, попросту говоря, учтя дальнейшее возможное использование их до чего порою чрезмерно доблестно благих начинаний.
Причем речь тут идет о самых обыденно мирных вещах, которые извращенный и изощренный разум вполне еще может использовать, в том числе и во всеобщую нашу последующую погибель.
Причем одной из наиболее важных первопричин самой вот подобной возможности неизменно так является в принципе одно лишь совершенно неумное желание буквально-таки беспардонного властвования над природой, а между тем с ней надо бы не воевать, а уж как-нибудь постараться ее, как можно получше и всесторонне понять.
А оттого и будет собственно толк, а то от сущей войны с природой наши косточки уж точно ведь от времени побелеют, которое нам все равно нисколько не пережить.
Однако вот наши потомки - надо же чтобы они после нас жили и не тужили!
И чтоб уж могли они в дальнейшем довольно-таки безбедно существовать, надобно бы прилагать все только еще возможные усилия к самому максимальному количеству всевозможных предосторожностей, а в том числе и в чисто гражданских проектах.
И уж тогда чего-то действительно путное из нынешнего человека еще, быть может, со временем уж как-нибудь непременно вот все-таки выйдет.
Причем вовсе ведь не в личностном, а, прежде всего, в общем, и однозначно-то социальном плане.
А то ведь все нынешнее общество устроено именно так, что оно фактически изничтожает белых ворон, ну а черных воронов проповедующих ненависть и войну слушает с самым запредельным вниманием.
Причем уж при этом вовсе вот оно нисколько неважно чему - это именно будет затем объявлена святая война.
Об этом до чего же славно написал в своей книге «Лезвие Бритвы» Иван Ефремов.
«В Древней Элладе люди хорошо понимали, что доброта и красота, не используемые для себя, справедливый ум и поиски правды, - попытки жить по-иному, чем другие, подчиняющиеся угнетению или обманутые, ведут к мучительной жизни, а все эти качества, соединенные вместе, - к неизбежной и скорой гибели. На разных полюсах ойкумены - населенной земли - у индусов и греков - сочли, что боги не любят совершенства, не поняв простой истины, противоречия плохого общественного строя и подлинно хороших людей – провозвестников будущего человечества».
Да только одного тут явно же нет, а именно, как раз вот того, что полноценных со всех сторон чистоплотных праведников на этой планете совершенно так не существует.
Да и сама по себе безалаберная, буквально-то по самое горло увязнувшая в глине тупой беспросветно серой обыденности всецело вот несветлая жизнь вполне еще может более чем исковеркать абсолютно любому всю его душу и характер.
Но может уж этак статься, что некто, будучи живым казавшийся кое-кому сущим воплощением зла, будет затем без году неделя причислен к лику святых мучеников или для начала его еще поболее чем ранее ногами попинают, ну а затем, как следует, все разъяснив и более чем основательно обдумав, попросту же лишат его всего человеческого, оставив ему одни возвышенные идеалистические черты.
Можно подумать, что вязкая устойчивость ко всей исторгаемой из чужого и чуждого справедливости ума грязи есть вполне этак неотъемлемая часть сознания во всем уж совершенно так истинно далекого от всего земного…
Ну а на самом деле - это всего лишь обычное свойство буквально-то всякого порядочного человека во всем же стремящегося идти наперекор… тому значит самому бесконечно грязному, что в нем сколь уж запросто могло появиться именно из-за внешней физической, а вовсе не из-за некой неясной и непостижимой уму душевной патологии.
Ну а те «доблестные воители» буквально же всегда вот готовые повоевать буквально-то со всяким общественным злом…
Они-то способны действовать в сущее и истое благо ориентируясь во всем этом мире, как в чем-то ими самими и первосозданном, поскольку вовсе так не видят они никакой существенной разницы между делами во всем же действительно природными и своими значиться собственными.
Они ведь явно так могут рассуждать и в таком вот ключе, что, (как уж, оказывается) они вовсе не затем создавали прогрессивное общество, дабы всякие неудобные интеллигентной среде подонки на свободе преспокойно себе разгуливали.
И если уж кого-то попросту ну никак нисколько вот не удается посадить, то, как оно совершенно при этом естественно, его бы надо тогда прямиком на тот свет ненароком спровадить!
Причем уж как будто все - это и вправду имеет хоть какое-то косвенное или прямое отношение к какой-либо вот истинной высшей справедливости.
Очень уж точно обо всем этом высказался писатель Иван Ефремов в его великой книге «Час Быка».
«На нашей общей родине в старину почему-то никто никогда, повторяю - никогда не уничтожал истинных преступников, по чьей воле (и только по ней!) разрушали прекрасное, убивали доброе, грабили и разбрасывали полезное. Убийцы Добра и Красоты всегда оставались жить и продолжали свою мерзкую деятельность, а подобные вам мстители предавали смерти совсем не тех, кого следовало».
А все от одного только слепого эгоизма всех уж значиться тех, кто страдают по той или иной причине, образ их поведения во многом же в принципе схож с тем, что всегда вот имеется у дикого зверя, и только лишь выражается, он несколько по-иному во всем этак, пожалуй, что совершенно иначе.
Фактически на том же уровне мыслят и люди денно и нощно изыскивающие способы благополучно отнять, а вовсе-то не принять в дар от природы все ее немыслимо великие тайны.
Их чувственно-амбициозное восприятие всей окружающей нас действительности еще уж сколь вероятно, всех нас непременно так, в конце концов укокошит в искусственно созданном сумраке дикой ядерной вакханалии.
Причем уж произойдет все - это только ведь потому, что наши правители явно так не умеют - мыслить, хоть сколько-то разносторонне и всецело обдуманнее, дабы увидеть им все в этом мире действительно происходящее несколько далее своего собственного носа.
То, что задиристо пишет про врачей писатель Ефремов в своей книге «Час быка» вполне ведь можно экстраполировать и в сугубо военную сферу.
Вот они его слова.
«Если не дойти до нужной грани, тогда из врачей получаются прожектеры или неграмотные чинуши. Но всех опаснее фанатики, готовые располосовать человека, не говоря уже о животных, чтобы осуществить небывалую операцию, заменить незаменимое, не понимая, что человек не механизм, собранный из стандартных запасных частей, что сердце не только насос, а мозг не весь человек».
Сам же писатель вполне ведь однозначно переводит все стрелки и в область весьма ведь явственного применения (по самому прямому назначению) могучего ядерного потенциала.
Вот они его слова ранее сколь нещадно вымаранные советской цензурой.
«Однажды ей попался обрывок фильма о войне. Гриб воды и пара от ядерного взрыва стоял над океаном на заоблачной высоте, над холмами и пальмовыми рощами крутого берега. Несколько кораблей были опрокинуты и разметаны. Из берегового укрепления двое людей наблюдали за происходящим. Пожилые и грузноватые, они были в одинаковых фуражках с золотыми символами - очевидно, командиры. Их лица, освещенные заревом морского пожара, изборожденные морщинами, с припухшими веками усталых глаз, не выражали испуга, а лишь сосредоточенное внимание. У обоих были крупные черты, массивные челюсти и одинаковая уверенность в благополучном исходе титанической битвы…»
Конечно же, тут вовсе так не указаны политические первопричины подобных сладострастно адовых пристрастий, но их-то сполна наполнив свой стакан горечью вынужденной эмиграции, более чем толково разъясняет писатель Алданов в его историческом романе «Истоки»
«Только идиоту в Петербурге может быть нужна германская Польша и восточная Пруссия, Но чем глупее мысль, тем больше оснований думать, что она осуществится».
Что правда, то правда посильное расширение границ (а в том числе и геополитического влияния) вполне еще может, в конце концов, привести к всеобщему нашему безвременному упокоению во мраке грядущих времен и все это только из-за одного же яростного столкновения взаимовражеских интересов.
Но главное - это сейчас всецело добиться всевозможных громких успехов, а уж чего затем со всем этим станется, про то мы будем думать, когда дел других у нас попросту знамо дело нисколько так не останется.
И пусть уж даже самое несуразное-разное можно ведь еще понаплести, как про медицину, да так и про твердолобый генеральский менталитет…
Однако тем же свершившимся фактом так и останется существование совершенно так единого ментального поля, в котором две параллельные прямые утилитарного мышления пересекаются не только в бесконечности, но и в виде всеобщей доминанты, как у тех, кто людей лечит, да так и у тех, кто их по чьему-либо приказу неистово калечит.
И кстати вот еще что разбирать и собирать людей на отдельные запчасти мечтают именно те, кто мыслят о некоем продлении жизни путем весьма же действенного ее препарирования, ну а в дальнейшем придания ей, безусловно-то наиболее большей, будто бы и впрямь вполне ведь всецело усовершенствующей ее искусственности.
К примеру, сохранив только лишь то, что действительно ценно и важно…
…а именно большой и светлый интеллект…
Вот как описывает данные устремления большой и ДОБРОЙ НАУКИ великий писатель Ефремов в его романе «Час Быка».
«— Вы ошибаетесь! «Джи»— самая ценная часть населения. Наш долг — исцелять их всеми способами, отвоевывая от смерти. Идеально, конечно, было бы, если бы мы могли сохранить один лишь мозг, отделив его от обветшалого тела».
Пока что все эти доморощенные мыслители еще не слишком же поднаторели в делах подобного рода, но то уж дело явно так еще наживное.
Поскольку сегодня уж стало вполне вот окончательно ясно, что само же, как есть достижение каких-либо великих успехов в области генной инженерии и нейрохирургии – это один же пока еще не совсем этак ясный вопрос не столь уж и продолжительного времени…
И разве есть в том сомнения, что именно - это направление в науке еще уж сколь широко может быть использовано в самых благовидных целях, всецело так «улучшить нашу природу».
Однако полезным все - это будет только так на глазок, а уж в особенности безо всяких твердо впечатанных в гранит биологии знаний, несомненно-то, касающихся всего того, а до чего - это можно, в конце концов, совершенно вот недальновидно еще сколь же наскоро доиграться.
Да только зачем уж - это без всякой меры пыхтеть и подводить под все твердую теоретическую базу и много раз чего-то еще весьма же основательно и последовательно апробировать в каких-то довольно-таки малых масштабах, раз уж и вправду сколь неизменно так хочется…
Чего-нибудь этакое взять, да на скорую руку его разом сварганить, а затем и внедрить его совершенно безотлагательно в дело, всецело так его положительные свойства испробовав и испытав, причем, вовсе ведь не ожидая пока на какого-нибудь нового Ньютона яблоко сверху упадет.
Да, и к чему - это собственно вполне так всерьез напрягать свой недюжий ум, дабы уж обладая самым что ни на есть воспаленным воображением, хоть как-то же попытаться предсказать все только еще возможные последствия сущего бомбометания надеждами на авось всего того весьма ведь обширного полигона микромира?
А между тем то весьма так принципиально – попросту и невозможно же знать, а чего - это именно там еще может случиться и как - это нынешняя микрофлора станет вот самостоятельно развиваться, да и мутировать при всех-то наших дальнейших экспериментах с живой и неживой природой!
А ведь надо бы прямо сказать, что они как-то, безусловно, вот взаимосвязаны между собой, а уж в особенности на совершенно невидимом нашему глазу вирусном уровне.
И уж микромир он куда так сложнее и тоньше нашего макромира, в котором мы все сколь благополучно нынче обитаем, а следовательно его планомерное вспахивание «плугом» при помощи набора инструментов генетика может еще оказаться сущим выведением чудовища Франкенштейна, даже если оно и окажется величиной с микрон, а то и того только меньше.
Мери Шелли написала свой всемирно известный роман, сидя же взаперти из-за внезапно так привалившего снега в том-то самом 1816 году, что уж вслед затем был прозван «годом без лета».
Нынче извержения вулкана (послужившего причиной кратковременного изменения климата) вовсе так уже и не нужно.
Климат мы и сами теперь (и это вполне очевидно) до чего ведь только толково изменим и если не бесповоротно, то уж очень даже надолго…
И ведь вряд ли тогда краска зальет лица тех, кто сегодня нервно сморкается и чихает, полностью осознав, что, им эдак не было суждено счастливо разжиться на все то доброе и светлое, что им сколь однозначно же грезилось в сущих потемках полуприкрытых век, так и не реализовавших самих себя пустопорожних надежд.
Однако, скорее всего, они попросту веско скажут, что, то был просто-напросто неудачливый опыт, продолжавшийся целую историческую эпоху социальный эксперимент, а то, что миллионы и миллионы были зверски убиты и замучены, так, это, мол, вполне же естественная плата за всеобщий и всеблагой социальный и технический прогресс всего-то как есть общественного организма.
Поскольку выводы еще сколь, несомненно, будут уж собственно сделаны, ну а такие совершенно вот меркантильные факторы, как те ушедшие в небытие бесчисленные человеческие жизни… они-то нисколько ведь далее в счет никак не пойдут.
Раз, уж не все ли равно, а извечно так они обречены от рождения и до самой смерти, быть одними кирпичиками в великой стене весьма вот неспешного устроения буквально-то всеобщего однозначно же некогда, безусловно-то, последующего грядущего счастья…
А впрочем - это грядущее пока еще вовсе вот не несет в себе хоть сколько-то явных намеков на какие-либо весьма стоящие перемены в том до чего этак остро торчащем гвоздем вопросе… всенепременного восприятия человеческих масс словно того же скота ведомого к счастью, в точности как в древности клали жертвоприношения языческим богам.
Так и сейчас, по всей на то видимости, ведется до чего продолжительный эксперимент, явная задача которого как очевидно проверить, а выдержит ли природа все наши усилия по ее вполне однозначному нам же вот посильному закабалению.
Люди сколь ведь уже безмерно поднаторели в деле совершенно так бездумного удовлетворения всех-то своих до чего вот возросших повседневных, всепоглощающих индустриальных нужд.
Да только как бы все эти наши совершенно беспечные плевки в само лоно природы, в конце концов, не обернулись одним ведь ее весьма знатным ответным плевком… и надо же вмиг полчеловечества впрямь, словно враз корова слизала…
СПИД, атипичная пневмония, а также и разного рода гриппы это еще ведь только самое начало.
Причем разве кому - то до сих пор еще вовсе не ясно, что наибольший процент погибших сколь уж непременно придется именно на беднейшие страны, не имеющие ровным счетом-то никакой весьма существенной и хорошо развитой системы здравоохранения?
Однако раз уж они до чего мучительно умирают вовсе так не у нас на глазах, то дело-то в принципе совершенно же ясное их сколь вот скоропостижная смерть и яйца выеденного совершенно не стоит…
Запросто можно сколь уж насуплено, только же слегка поморщившись попросту взять да от всей большой правды весьма так удобный ломоть отрезать: изрекши как истину, что, мол, туда, им всем (как оказывается) примитивным значит и дорога.
И уж, какая кому собственно разница, что это все-таки люди, а вовсе не аморфная масса лишенная буквально же абсолютно всего кроме самых вот всеобъемлющих совершенно слепых инстинктов.
А между тем все дело, как правило, в одном же действительно полноценном развитии, а если уж оно сугубо односторонне, всегда этак в первую очередь, безусловно-то заботящееся только лишь о вытеснении всех объективных реалий, к тому же еще и осуществляемых при помощи всеблагих книжных фантазий…
То как уж тогда можно вообще говорить о воспитании человека истинным образцом общественно полезного разума…
Не иначе как, а при подобном подходе к действительности мир полный томной сладости, безусловно, же подминает под себя все трезвые расчеты, так и кричащие в напрочь-то заткнутые уши о том, что все минорные настроения по поводу великих приобретений культуры слишком уж пока еще воистину преждевременны.
Сначала бы надо научиться действительно, отрывать от канвы обыденности безликую и бескрайне серую толпу…
И это именно тогда, когда интеллигенция действительно станет истинным духовным поводырем своего народа, она и сама несколько вот более просветлеет и помудреет от всей той не только же внешней, но и всецело вот внутренней житейской премудрости.
Ну а так как - это вольно или невольно происходит со всеми нами сегодня… про то уж только и остается, что невзначай же беззлобно заметить - духовные и ментальные поводыри бесцельно жующей свой хлеб человеческой массы они-то ее более чем самая естественная часть.
И надо б заметить, что сколь зачастую во всем, что касается истинных общественных преобразований, российская интеллигенция попросту являет миру сущий образ совершенно так отстраненного от всех дел мирских донельзя праздного праведника.
И с какой же радостью некоторые горячие головы были готовы воинственно поддержать буквально-то любую даже и самую отъявленную демагогию лютого, как и безмерно восторженного варварства, всенепременно вот вознамерившегося в единый бравый миг преобразить реалии всего этого мира к чему-то необъятно и невероятно хорошему.
И поскольку их ум (в связи с его обремененностью донельзя иллюзорными достижениями) был сколь стабильно неповоротлив, все человечество имело возможность заплатить весьма немалую цену за то, что некоторым торопыгам явно так невтерпеж было найти близорукое практическое применение всем своим (а в том числе и философским) величайшим открытиям нашей сегодняшней современности.
И главная проблема, она естественно в полнейшем отсутствии истинной неспешности и размеренности, которая в принципе и должна быть свойственна людям, всецело опирающимся на действительно нами вполне уж надежно освоенное, а не только же наобум и наощупь крайне так поспешно достигнутое.
Никак уж нельзя в полноценной мере до чего доблестно опереться, на нечто свешивающееся с низко летящих над землей облаков, куда некоторые и впрямь вот возносятся на воздушном шаре своих мнимых побед над сколь (как оказывается) хлипкой всем разумом своим, слепой матерью природой.
А между тем буквально-то всякий, кто в прекрасном грядущем попросту души своей нисколько же не чает, а главное, еще и не ведает никаких идейно верных путей, весьма вот действенно ведущих к его сколь непременному истинному постепенному приближению…
Однако уж ради достижения прекрасных времен все средства вполне так одинаково действительно хороши!
Правда, в конечном итоге все ведь неизменно расплачиваются за свою излишнюю поспешность, она-то и при ловле блох не всегда действительно помогает.
Причем главное тут еще и в том, что все смелые устроители чего-то искрометно нового неизбежно так оказываются, куда вот большими невеждами, нежели чем были те сколь уж напыщенные и низколобые ретрограды.
Им-то ведь попросту нисколько так не терпится утвердить новый порядок вещей, не просто же сдав старый в архив истории, но и поставив на нем кладбищенский крест, что вполне вот однозначно чревато превращением общественной жизни в вечное славословие новому порядку наилучшему из всех когда-либо бывших на этой земле.
Однако, все - это на деле до чего уж действительно схоже с самой элементарной подделкой драгметаллов, когда вот вместо монеты из чистого золота…
Современный тоталитаризм, он ведь самый наилучший пример как раз ведь того как нечто пока еще сказочное сурово попросту воплощают в жизнь делая из нее яркую конфетку всецело-то состоящую из одного лишь броского фантика.
Причем уж внешняя форма еще нисколько так не подразумевает истинного внутреннего всеблагого содержания…
Его черты могут быть исключительно противоположными внешне заявленному и до чего ведь радостно приоткрытому вовсе-то нисколько непроницательному взору чисто же поверхностно мыслящих людей.
Им ведь слепо кажется, что сами намерения еще сколь непременно-то все обязательно очистят, а между тем они ведут самой прямой дорогой в ад и чем уж больше народа будут ими затронуты, тем только более ужасны будут все их последующие мучения.
Довольно-таки невзрачную сегодняшнюю действительность воистину к лучшему можно будет изменить вовсе-то, не смело играя и бравируя лексиконом пустопорожних восторженных фраз, а тяжким и интенсивным трудом во благо всего общества, и уж вовсе так не вопреки пресловутым привилегированным классам, которые всегда ведь есть и будут при любом общественном строе.
То же самое сколь уж, безусловно, касается и игр с природой в самом явственном смысле более чем поспешного разгадывания всех-то ее воистину сверхсложных головоломок.
Поскольку все - это, несомненно, так на уровне трюков, а не реальных достижений светлого разума.
Хотя вот и вправду уж для того чтобы смело залезть в музей и выкрасть оттуда выставленные в нем бесценные произведения искусства великих мастеров вовсе так не нужно самому быть истинным творцом и художником.
Это совсем же не то что уж сотворить нечто новое, будучи от рождения наделенным большим искрометным талантом, а также еще и весьма ярким воображением.
Конечно, нет никакой особой сложности на месте оригиналов, вывесить искусно выделанные копии, так чтоб затем их без самого тщательнейшего химического анализа было попросту же от подлинников, ну нисколько так вовсе не отличить.
Однако подобные вещи могут истинно дешево обойтись только же с творениями рук людских, ну а с матерью природой этакий обман, совершенно ведь не пройдет.
Она-то сама вовсе так не кромсала и резала клетки, чтобы пересадить их ядра и отдельные элементы с место на место!
Все вполне так однозначно было, куда же гораздо сложнее и бескрайне-то продолжительнее по времени.
При этом автор ни в коей мере вовсе так не является сталинским старовером, без тени сомнения попросту убежденным… попросту же заносчиво считающим, что вся генетика лженаука.
Генная инженерия очень уж действительно важная область знаний и от ее постепенного и крайне так всем нам необходимого развития во многом еще будет зависеть будущее лечение самых вот различных наследственных заболеваний.
А все-таки некоторых отдельных безнадежно больных людей лечить - это совсем уж не то, как попросту вот сколь бездумно изменять всю ведь нашу биологическую природу.
И уж надо бы сразу совершенно вот незамедлительно заметить, что даже и одной отдельной женщине вовсе бы не стоило сходу так приживать яичники обезьяны, чтобы значится, вслед затем она в один прекрасный день взяла, да и разрешилась от бремени, родив же какого-нибудь волосатого урода.
И кстати уж больно все - это действительно схоже с лысенковскими опытами только вот вместо откровенного очковтирательства, тут, понимаешь ли, до чего истинно смелое переосмысление всех наших новых возможностей в сколь же широкой и пока еще никем толком неизведанной области чрезмерно-то быстрого развития биотехнологий.
Да вот уж еще тому самый наглядный пример.
Скажем так, если в сверхсложном компьютере все время менять, да менять контакты, а также еще бесконечно переписывать всевозможные мелкие программы, то вот, в конце концов, его сколь непременно сломаешь, не оставив при этом не малейшей возможности хоть сколько-то еще возможной его починки.
По крайней мере, до получения более-менее подробных инструкций по исправлению всех же имеющихся неполадок, причем уж, собственно говоря, именно оттого, кто его еще изначально так собственно создавал.
И так уж оно обязательно само собой станется, если, конечно же, не иметь и понятия обо всех тонкостях его внутреннего устройства.
Причем автор вовсе так не имеет в виду сами компьютеры.
Поскольку насчет них у нас есть сколь же весьма весомое преимущество, люди сами их создавали, а собранное своими руками всецело легко и доступно для своего самого безукоризненного понимания, сколь уж ведь многими настоящими специалистами своего дела, что воистину грамотны в области чисто же технического сотворения новых вещей.
Ведь на любых этапах претворения в жизнь работали одни человеческие руки, ну а мать природа кисло улыбалась, сидя где-то в стороне.
Да вот уж чего автор нисколько не может себе даже и вообразить…
Так - это скабрезного и обильно слезного обращения ученых к Всевышнему мы тут, знаешь ли, напортачили совсем вот непонятно чего… снизойди Ты до нас сирых, будь уж так добр разъясни Ты нам, чего - это нам теперь сызнова переиначивать, дабы все ведь само к прежнему, то бишь нормальному состоянию как-нибудь, все же вернулось.
А между тем, для того чтоб в последующем бесславном грядущем вовсе так не возникла потребность, задавать непонятно к кому обращенные всецело же риторические вопросы, надо бы все как следует до чего вот подолгу поначалу обдумать, а лишь затем чего-то новое… до чего беспардонно внедрять.
А то вот на отчаянные призывы и мольбы к всевышнему о самой незамедлительной помощи и отвечать станет совсем уже некому, поскольку люди деланным своим высокомерием, убивают Бога в сердце своем…
Так что уж для начала несомненно так следует попросту не доводить же дело до того пагубного момента, когда и впрямь истинно возникнет нужда всерьез исправлять все до того часа нами всецело-то искореженное…
Природа, пожалуй, что нечто вот совершенно иное, нежели чем созданный нами виртуальный компьютерный мир, ну а посему до чего смело экспериментировать, над всем значиться тем, что она создавала в течение многих миллионов и миллионов лет можно лишь там, где действительно все понимаешь во всей так сказать его полноте и сложности.
Чего же именно?
А то, значит самое, как уж на деле шел весь процесс формирования всего того, что будет так или иначе затронуто в ходе действительно широкого эксперимента, причем сколь еще важно знать и обо всех пертурбациях, что некогда происходили в течение всех тех весьма существенных этапов развития жизни на этой Земле.
Причем, даже и тогда вполне еще стоило бы – быть уж всегда так во всем досконально предельно прагматичными и осторожными…
Потому как, наделав в реальной жизни всевозможнейших неисправимых ошибок, всех их буквально-то разом нисколько так не сотрешь, да и не изведешь все их последствия разовым поворотом переключателя!
От самой-то подобной попытки пользы же вовсе не жди!
Поскольку только еще ведь наоборот все тогда станет, куда этак весьма же значительно хуже.
Этого не понимать попросту-то нельзя, однако так уж устроен современный человек, он буквально вот горит синим пламенем энтузиазма сотворить себе новый мир, причем, по вполне однозначному образу и подобию рая, о котором ему столь уж мечталось, еще, ведь тогда когда он жил в холодных пещерах и грелся в них у костра.
Причем уж все мысли его с тех самых давнишних времен мало ведь в чем хоть сколько-то вот действительно переменились, все его тогдашние мечты так и остались, фактически на том же самом, всецело-то прежнем уровне.
Автор со всей основательностью полагает, что людям в те далекие времена, точно также как и людям сегодняшним неизменно того же самого всегда вот было истинно охота…
…всем-то сердцем своим они сколь неизменно вот жаждали где-нибудь да отыскать себе этакую травку, употребляя в пищу которую для них еще вполне ведь окажется принципиально возможным до самой глубокой старости заниматься любовью, да и вообще пожить же, как можно подольше и покрасивей.
Вот как описывает данное всегдашнее устремление всех людей великий писатель Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы».
«Издавна мечтой людей был напиток счастья, например в Ведах Индии, эта, как ее?
- Сома?
- Да, да! И помните у поэта: "Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой".
- Так вот хотите заняться изобретением напитка?
- Лекарства!
- Все равно! Лекарства "Сон золотой"?
- Вот именно! Подумайте только…
- Давно уже думано. И отброшено.
- Но почему же?
- Чтобы видеть сны золотые, надо иметь золотую душу. А в бедной душе откуда возьмется богатство грез? Люди лишь отупеют и одуреют, как от алкоголя. Некогда вино вдохновляло поэтов, а теперь обессмыслившиеся от него до скотского состояния мужчины избивают детей и женщин.
- Значит, дело не в лекарстве?
- Вы поняли меня. Надо дать человеку богатство психики - вот за что мы, врачи, должны бороться. А без этого, как бы хорош ни был ваш состав, он неминуемо обернется бедствием, расслабляя торможение и высвобождая дьявола первобытных инстинктов».
Ну а на самом-то деле и высвобождать же чего-либо мерзкое и отвратительное, вовсе так, в сущности, и не надо, а стоит лишь только ему дозволить выползти куда-то наружу, ну а далее так и все!
В человеке слишком уж еще много доподлинно звериного, и оно попросту всецело запрятано под замок культурой, а по большой части и вообще ведь зажато одним внешним каркасом общей цивилизованности, но стоит только этим показным оковам пасть, и все первобытное сразу так польется наружу весьма же обильной рекой.
При этом наши технические возможности все время растут и растут, а потому Братья Стругацкие в их повести «Хищные вещи века» отнюдь не разыгрывают совершенно невозможный к своему доподлинному осуществлению сценарий жизни в условиях засилья, безусловно-то, осоловевшей от совершенно тупой скукой безмерно же промаринованной праздности.
И они тоже пишут о том же, что и Ефремов и даже дают ему самое конкретнейшее название.
«Твой слег - та же ядерная бомба, только замедленного действия и для сытых».
Предупреждения, однако вовсе, не достигают ни разума, ни сердца действительно развитых людей, поскольку для этого они все еще недостаточно пронзительны, а кроме того и сама жизнь явно так не дошла до той однозначно-то нужной кондиции…
Да между тем и сами авторы гениально созданной ими антиутопии явно недооценивают весь полет своей собственной фантазии в плане сколь возможного еще ее реального воплощения в суровые будни нашей насущной действительности.
Ведь все что описано в книге вполне этак может же стать реалиями того-то самого до чего недалекого и несветлого будущего.
Да и вообще вся литература только же и выпячивает одни острые углы, а вовсе не создает цельной картины мира со всем его величайшим и совершенно-то вопиющим безумством.
Весьма этак явственная тому первопричина заключена же собственно в том, что всего-то в целом нисколько ведь не ухватишь, а значит и разбрасываться, попросту совершенно не стоит.
Ну а если взглянуть на всю нашу современную жизнь с самой общей точки зрения, то уж тогда вполне ведь определенно выходит, что все мы порой чересчур активно вызываем злых духов природы путем всевозможной ворожбы, а как же иначе все - это собственно назовешь?
К примеру: раздавать пилюли вечной молодости, которые уже сегодня вполне этак могут оказывать на весь организм более чем действительно омолаживающий эффект…
А между тем - это может еще оказаться до самой крайности донельзя преступным занятием, если уж в результате действия этих лекарств через каких-то три поколения у людей непременно разовьется совершенно неизлечимая даже в условиях светлого грядущего крайне-то тяжелая, как и до чего ведь затяжная генетическая болезнь.
Конечно, отрастят ли наши потомки через 25 тысяч лет себе длинные антенны за ушами, чтобы принимать радиосигналы или же сделают они свои уши (как это могут летучие мыши) попросту вот способными воспринимать ультразвук – то ведь вполне однозначно будет только лишь их сугубо же личным делом.
Автор вполне обосновано полагает, что на это у них явно хватит знаний, дабы все - это значит, как надо (без спешки) проделать, не навредив же при этом ни себе, ни природе.
Но все - это будет в одном лишь крайне отдаленном и непродленном грядущем, однако вот действия совершенно так в корне несовместимые с жизнью всех последующих поколений…
Разве не смогут они напрочь же отмести саму ведь возможность того, чтоб этот сказочно счастливый золотой век для всего человечества уж когда-нибудь вообще хоть сколько-то наступил?
Потому как любое наше исчисление времени может уж запросто оборваться вместе со всем-то нашим всеобщим существованием.
На данный момент времени, все мы еще крайне так далеки от всех тех необъятных и всеобъемлющих знаний, что будут в наличии только-то у наших самых отдаленных потомков.
Однако мы уж вполне вот воистину знакомы с методами превращения их существования в так и несбывшиеся мечтания наших-то сегодняшних писателей-фантастов.
Так и видится авторскому взору, как через пару миллионов лет новое разумное существо, расшифровав текст с завалявшегося в скалах ноутбука, (некогда разбившегося альпиниста) бесцеремонно вчитывается во все эти наши возвышенные мечты и мысленно улыбается, с легкой ехидцей подумывая, что как-никак, а нарисовать яблоко еще вовсе не значит, его собственно съесть.
А между тем наш сегодняшний человек всецело так готов к безмерно радостному поглощению всего же того, что может дать ему мать природа, однако вот явно так держит она про запас мешок с орехами, многие из которых ему будет вовсе-то нисколько, затем не разгрызть.
Сразу-то взять все в охапку, да и унести его разом в могилу, попросту надорвавшись, дело оно довольно нехитрое, да только вовсе так не почетное!
И весь вопрос он собственно в том, а понимают ли вообще полуослепшие от ослепительного света прожекторов технического прогресса недалекие прожектеры все же безумство явно так преждевременного освящения всех-то тех темных углов нашего более чем элементарного незнания.
Им-то вот кажется, что все, мол, в полном порядке и нет никакого смысла о чем-либо этаком вообще беспокоиться…
Это же тот самый до чего неистово мнимый успех во всевозможных технических делах он-то и кружит голову, а оттого и хочется получить от него, как можно ведь более всего вот действительно хорошего!
Однако же человек вовсе так не должен уподобляться той крысе в мозг которой вживлен электрод и она гребя своими лапками тем самым и создает для себя эффект ни с чем несравнимого наслаждения.
Чем уж больше ведется разговоров про ласковую и бесконечно так любящую нас вторую природу, тем только больше она собою напоминает удавку на шее во время удушения, которая, как известно, тоже вот создает некую иллюзию блаженства на определенном этапе нехватки кислорода.
Однако беспечный всем духом своим человек смотрит на этот мир глазами, переполненными беспечной радости по поводу всего своего новоявленного бытия, и главное-то еще, его вот безмерно переполняет гордость за все те воистину величайшие удовольствия, что удалось-таки ему себе отыскать и создать.
Это же касается и всего того, что способно обратить в прах все вот живое на всей этой нашей общей планете.
Вот уж оно то на все времена истинное и до чего ведь волшебное величие всего этак человеческого разума безраздельно же возвышающегося над всем примитивным житьем-бытием.
Автору думается, что нынче-то давно вот целую бездну времен покойные фараоны тоже, наверное, очень-то даже собою гордились, построив себе гигантские пирамиды из примитивного бетона.
Есть и такая версия.
Вот только сегодня погребальные усыпальницы создаются не для отдельных людей, ну а для большей части всего человечества в целом.
И автор берет на себя смелость утверждать, что оставшиеся в живых ученые сколь, безусловно, сгорят на кострах новоявленной инквизиции.
Ведь взлет античной культуры уже ведь некогда привел к тем самым темным векам всего-то только лишь последующего средневековья.
Именно так оно и было в том до чего ведь бесславном общеевропейском прошлом, в котором язычество тесно переплетясь с христианством вместо же животных шибко так начало приносить в жертву живых людей, то есть попросту вернулось к самым наидревнейшим истокам человеческого бытия.
Так уж оно и нынче, что куда большие шансы на выживание в случае общемировых катаклизмов, всенепременно будут именно у азиатов и вовсе не из-за одной их более чем определенной несомненно-то значительной численности, но прежде всего из-за явной так их неприхотливости и приспособляемости.
А это между тем само собой означает, что если уж новый Рим действительно падет, то вот тогда живущие с ним в одно время бывшие кочевники вновь же устроят свое ханство, захватив все те более слабые и значительно менее воинственные народы.
А на познание этого мира и все технические изощрения будет уж тогда вполне однозначно наложен строжайший запрет, раз уж не иначе, а в эпосе народов безусловно-то останутся весьма этак яркие и живые воспоминания о том до чего же оно всех нас некогда, в конце концов, довело.
Автор этот сценарий вовсе же не смакует, а только вот жаждет его в меру своих наискромнейших возможностей хоть сколько-то предотвратить.
Поскольку все вот, в сущности, начинается с каждого отдельного человека!
Вот как описывает его вполне ведь возможное посильное участие Антон Палыч Чехов в его пьесе «Дядя Ваня».
«Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топлива. (Елене Андреевне.)
Не правда ли, сударыня? Надо быть безрассудным варваром, чтобы жечь в своей печке эту красоту, разрушать то, чего мы не можем создать. Человек одарен разумом и творческою силой, чтобы преумножать то, что ему дано, но до сих пор он не творил, а разрушал. Лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится все беднее и безобразнее. (Войницкому.) Вот ты глядишь на меня с иронией, и все, что я говорю, тебе кажется не серьезным и… и, быть может, это в самом деле чудачество, но, когда я прохожу мимо крестьянских лесов, которые я спас от порубки, или когда я слышу, как шумит мой молодой лес, посаженный моими руками, я сознаю, что климат немножко и в моей власти, и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко буду виноват и я».
Причем эти его слова звучат весьма же гулким предупреждением всем вот нам ныне живущим!
Потому что в то время как люди все делят и делят, как последний кусок хлеба шкуру неубитого медведя своих «великих» грядущих достижений к ним сзади подкрадывается зверь, коего можно бы окрестить… искусно выпестованным тираннозавром безмерно-то варварского уничтожения всего этак вполне же естественного природного баланса.
Но ясное дело пока что лихо сидит себе тихо то на него сколь уж ведь трудно обратить хоть сколько-то пристальное свое внимание.
Оно ведь пока что еще разве что силу свою набирает, однако когда уж сумеет оно истинно и доподлинно себя проявить… наш современный человек вместе со всей его разнообразной техникой, несомненно, окажется только лишь мелкой букашкой, проткнутой длинной булавкой, причем им-то самим и созданной.
А впрочем, на данный момент времени, еще ведь нисколько не поздно изменить сам подход к природе, которая пока еще только лишь шлет нам свои сигналы бедствия, а не попросту топит прибрежные города в пучинах морей и океанов!
Завтра, когда уж действительно грянет гром, окажется несколько так затруднительным, хоть сколько-то приостановить, то, что вот нынче являет собой явную первопричину грядущего глобального потепления.
Может, конечно, кто-то себе нечто вот этакое вдруг уж удумает, да и на ус скорехонько намотает…
Мол, если уж действительно возникнут проблемы в общемировом масштабе, ну так мы еще чуток мозгами пошевелим и сходу вот разом выправим дефект.
А между тем грешно бы думать, что человек современный вовсе так еще не слишком разумный сколь своевременно внеся детальным образом нисколько им не обдуманные, но зато весьма продуктивные изменения в тот самый благодаря его бравым усилиям, несколько-то пошатнувшийся миропорядок… чего-то уж тем явно полезного еще непременно-то, безусловно, добьется.
А вот между тем ничего вот путного из сослепу и на скорую руку осуществляемых исправлений никогда этак, в сущности, совершенно же не выходило.
Может уж поздно затем станет обжигать кирпичи, когда с небес грянет ливень?
Хотя вполне вот возможно, что кто-то, читая данные строчки, может попросту мельком подумать, что если чего-нибудь этакое некогда и начнется, то всенепременно же вскоре род людской запросто сможет весьма споро разумно все этак враз восстановить, как оно, было задолго ведь до него, уж на тот момент навеки-то прежде?
Вполне так возможно, что у наших детей из этого и вправду чего-то же некогда, безусловно, получится.
То есть они всенепременно так смогут до чего вот споро и однозначно разумно буквально-то все враз же восстановить, как оно значиться, было до тех будто бы новых времен.
Причем вполне так возможно, что у них из этого и вправду чего-нибудь этакое более чем однозначно же действительно выйдет…
Да, только ведь выйдет оно скороспело, на один лишь короткий миг вполне же эффектно и до чего только всецело демонстративно.
Причем сколь уж то действительно однозначно, что все на тот момент безвременно ушедшее вернется же только на самое ничтожно короткое - непродолжительное время.
Зато затем уж все станет, еще, куда ведь значительно хуже и довольно многообразнее в своих ничего же хорошего вовсе так не предвещающих явлениях второй природы.
Уж слишком вот много весьма этак разнообразных факторов всецело же создают всю эту нашу в неком глобальном смысле вполне ведь однозначно более чем многопланово существующую реальность, а потому-то их всех нам и «в светлом техническом будущем», вовсе так не учесть.
Автору думается, что вся основная беда со всем вот честным ученым людом, который сколь браво и смело, творит для всех нас совершенно-то иную будущность в том вот и состоит, что мнят они обо всем этом мире, будто бы он все еще тот же, чем он был всегда прежде.
Совсем, уж он значится, нисколько-то не переменился, тем, чем он был, уж тем он поныне и остался до тех так сказать внесенных нами всесторонних и весьма ведь надо сказать во многом неконструктивных изменений.
Есть, же среди нас и те, кто сколь всенепременно живут все теми вот прежними давно этак в наш просвещенный век совершенно-то истлевшими идеалами.
Их разум так и зиждется на том самом, что сколь уж давно ведь свое, отжило, почило в лету, отмерло как прах в могилах наших далеких предков.
Их вящая любознательность в этом вопросе в чем-то довольно-таки напоминает некое вполне вот назревшее любопытство этакого взрослого дитяти, выросшего в диких джунглях…
И вот откуда ему было собственно знать, что коли довелось ему усесться ненароком за пульт управления, чем-то большим и сложным, то уж вовсе бы ему не следовало из праздного любопытства, начинать шлепать пальчиками по кнопкам, поскольку у кого-то от этих электрических сигналов неизбежно начнутся всевозможные грозящие лютой смертью неприятности.
Незамедлительного эффекта вовсе так никакого нет, да и дедушка с неба из мифов древней Греции вовсе так не одернет же за руку и не пригрозит грозно пальчиком.
И вся самая жуть как раз ведь тогда и начнется, когда изменить чего-либо станет совсем уже поздно или вот собственно нечего.
Что, правда, то, правда, чем больше самоуверенности, по отношению, к матери всего сущего природе испытывает человек, тем уж страшнее будет для него открытие насколько он, в сущности, жалок по сравнению с ее неумолимо и неминуемо карающей дланью.
Только ведь смотря прямо в глаза суровой опасности, и можно будет, хоть сколько-то понять все ее значение, а также еще и верно определить степень своей от всех ее в грядущем только же возможных прихотей самой вот доподлинной защищенности.
Поскольку вовсе не так уж собственно ужасен тот еще лишь только надвигающийся катаклизм, сколько, несомненно, вот опасна полнейшая к нему, а в том числе и чисто психологическая неподготовленность.
Ведь смерть вовсе так никого не ждет на лавке возле кабака, чтоб выпить-то пивка с любителем покататься подшофе, пускай он даже перед тем вполне этак стояще закусил.
Зачастую – это как раз таки чрезмерная расслабленность и абсолютный душевный покой, они-то еще и послужат той самой безусловной первопричиной для самого разного рода катастроф, причем как мелких, да так вот в доподлинной точности и воистину-то больших.
Так что затем ведь опоминаться, и вполне же всерьез браться за ум станет совсем уже наверное некому… или, по крайней мере, будет оно явно так чересчур запоздалым делом.
Костыли заднего ума они до чего же нередко, скорее всего, только-то усугубят уже вот действительно произошедшее, чем хоть сколько-то истинно спасут на за один-то день сложившееся весьма так плачевное положение.
Нет уж скорее наоборот, они-то и изымут последнее крохи из того вот последнего, что еще могло ведь оказаться хоть сколько-то разумно обдуманно, и учтено при помощи вполне этак естественного здравого смысла.
Существует же еще одно проявление человеческой натуры, издревле прозванное местью.
В принципе, когда какое-либо возмездие несет в себе весьма вот прагматичные черты, скажем так, весьма ведь явственного желания поучить уму разуму, и вовсе не ради удовлетворения злого чувства как такового… то уж тогда оно в принципе и будет делом вполне этак по сути лояльным по отношению к людям вообще.
Однако то уж будет вовсе не так в том самом случае, когда чье-либо «беззлобное Возмездие» проявляет себя явно так отнюдь не на двуногом, а куда ведь вернее на воистину «косолапом уровне».
«Ты мне на одну лапу наступил, аж до сих пор еще болит, ну ничего я тебе все четыре отдавлю, так что вот ты у меня своей напрасной и неправильной жизнью премного в долгу нисколько так не останешься»…
Такое однобокое восприятие суровой, а иногда и без всякого злого умысла всецело же фатальной действительности - ясное дело не более чем звериное начало, помноженное на неозвериный интеллект.
Как там - это было в фильме «Сказка Странствий»
«Мы поставлены над такими как ты и очень дорого стоит мой расквашенный нос».
А между тем нет ничего важнее, того вот совершенно обыденного фактора всей этой нашей общественной и личной жизни, нежели чем вполне вот осознанное понимание всего того, что любая же месть должна бы нести в себе, как можно более прагматичных и всесторонне положительных сторон.
Поскольку, в случае, когда – это происходит несколько (мягко говоря) иначе, все - это еще непременно окажется одной лишь подлой интригой, от которой станет куда темнее в этом и без того сумеречном мире, в котором живут полуразумные, полубезумные создания весьма плохо умеющие ему прощать все его весьма так неизящное самое явственное несовершенство.
А между тем буквально-то все доступное нашему взору есть одна лишь только видимая, лицевая его часть, а, сколько еще в ней скрытого, да так ведь нисколько-то и неизведанного.
Даже и в элементарных человеческих взаимоотношениях зачастую может присутствовать, чего-либо тайное, сложное, скрытое или не иначе как очень уж без тени сомненья простое, однако, совершенно так неправильно всеми нами обыденно воспринимаемое.
Сколь уж и часто оно этак случается, промеж людьми, что попросту никак не смогут понять, скрытые и затаенные мотивы, которые исподволь же толкают других из их числа к тем или иным их действиям и поступкам?
А кроме того человек вообще может попросту потеряться, как маленький ребенок в большущей толпе и почти все его дальнейшие действия - это не столько его сознательная и продуманная воля, а только лишь сила ураганного ветра его эпохи дующего в какую-либо определенную сторону.
И вот обвиняя кого-то конкретного, в том, что он такой-сякой не воспротивился той могучей стихии, что порою влечет толпу или даже кого-то одного к вполне осознанному или тем паче неосознанному злу надо бы помнить, что это собственно есть, та значит простейшая житейская мораль.
Она вовсе так не является неким всеобъемлющим фактором, а исключительно чем-то житейским в довольно же легко поддающихся элементарному логическому анализу во всем ведь довольно-таки простых ситуациях.
И даже тогда намного важнее простить кому-либо всякое причинное им зло, нежели чем за него отъявленно мстить, потому, как его надо бы укрощать, топча все его последствия в себе и других, ну а на его первоисточник замахиваться лишь во время его возникновения или в весьма так обозримом времени вслед затем.
Однако никак вот нельзя этим заняться через какое-то довольно продолжительное время, когда уж совсем ничего ведь на деле совершенно так не предотвратишь.
Правда, у животных месть заложена самим их инстинктом, ну а человек, а уж в особенности человек образованный должен же он оказаться превыше подобных низменных проявлений.
Ведь убить кровного врага в тот момент, когда он взял на мушку твоего родственника - это совсем уж нечто иное, нежели что уж вслед-то затем продолжить путь кровавой мести, которая еще ведь запросто при этом может перекинуться и на многие последующие поколения.
Отобрав у него всякое же нормальное и достойное будущее.
Да только вовсе ведь не все - это хоть сколько-то понимают, а это уж очень и очень жаль!
Вот как уж обо всем этом высказался знаменитый писатель Сергей Алексеев в его действительно достойном (не отдельными антисемитскими выпадами) романе «Крамола».
«Неужели нужно пройти дорогу длиною в целую жизнь, чтобы лишь к концу ее понять такую простую истину: зло тем и живо, что стремится к размножению, подобно чертополоху, занимающему каждый кусочек невозделанной земли.
А как заполонит он пустыри, наберет семенную силу - тут и пашне несдобровать. И рядится сорная трава под хлебный колос…»
Да только вовсе же не у всех оно так!
Некоторые люди, попросту вот до конца своих дней так и не смогут с тем ведь смириться, что им однозначно так и не светит отомстить за некогда нанесенное им оскорбление или обиду.
А между тем очень уж многое в этом мире происходит от одних явных недомолвок или скрытого подтекста, который будучи обнаружен, вывернул бы всю ситуацию фактически наизнанку, и попросту лишил бы ее всего того злого, что в ней было заложено одной двусмысленностью, а вовсе не чьей-то насквозь подлой сущностью.
Получается, что большинства конфликтов попросту не было бы вовсе, коли уж все бы мы разом овладели телепатией, и сходу так научились доподлинно и ясно вполне так отчетливо воспринимать мысли друг друга.
Вот бы культуре в последнее 200 лет, как следует над этим еще поработать!
Вполне ведь можно было бы попросту-то вполне так обдуманно изыскать явные же пути замены всей этой дикой мистики чем-то, куда вот более тривиальным!
Так нет же цивилизация, последовала принципам замазывания грязи глянцем красивых полунамеков, завуалированных угроз, и туманных фраз с двойным дном.
А между тем, в общем и целом, когда люди явно уж захотят поговорить о чем-либо в целом начистоту, у них это вроде бы очень так даже неплохо вот получается!
Ну а привычка повседневно изощренно лгать и до чего хитромудро от всего вот разом отпираться вовсе-то она не от сущих демонов зла берет свое истинное начало, а происходит она от явной же заразительности совершенно так нескончаемой лжи тех родителей, что друг другу беспрестанно лгут и нисколько при этом не краснеют.
Вот бы вместо привычки к изысканной, гладкой речи та же культура, прежде всего, прививала бы людям весьма этак явную манеру говорить правду и только правду, кроме конечно тех особых случаев, когда сама истина повернется к человеку своим острым углом, глубоко вот раня его в самое сердце.
Так мало того - культура буквально-то во всем постаралась создать некий показной, положительный и очень уж даже удобный для всякого внешнего восприятия весьма же действенный эффект.
А вот во внутреннюю ширь души человека, она всегда неизменно же опасалась воистину глубоко так заглядывать, поскольку для этого бы потребовалось, поднимать в нем всю ту грандиозную бурю эмоций, которая еще обязательно вздыбит в нем все же исподнее грязное, нисколько так дочиста неизгладимое звериное естество.
Лучше бы неизменно действовать как-то во всем иначе?
НО ТОЛЬКО КОГДА РЕЧЬ ИДЕТ ОБ ОДНИХ МЕЛоЧАХ!
Большие всегда так еще возможные беды весьма вот непосредственно связанные с неизменно же очевидной порочностью человеческой натуры… ласковым увещеванием их нисколько-то не предотвратишь.
Зато их довольно легко загнать как можно подалее в самую глубь исподнего естества, и они там попросту схоронятся до поры до времени, но уж когда-нибудь еще ведь непременно-то придет их час весьма этак активно же выбираться наружу, словно бы шило из мешка.
И произойдет же все это только лишь потому, что уж более чем однозначно одеть и обуть в красивые одежды вовсе еще не значит отмыть изнутри все вот лишаи изначального, исподнего зла.
Человек, он и вправду должен быть по своему собственному выбору чистым, высоким и добропорядочным, а к тому же еще аккуратным, причем как уж в речах, да так и в одежде.
Приучить его ко всему этому можно только вот при помощи личного примера, а книги в этом случае окажутся одной же твердой рамкой к его неизменному психологическому портрету.
А все-таки, как не крути, а этого никак вот не может произойти по чьей-либо откровенно навязанной извне прихоти… как по мановению некой волшебной палочки.
Поскольку буквально-то всегда и везде к этому за руку может привести одно лишь только наличие своей собственной воли, попросту учитывая сам уровень всей-то нынешней новейшей культуры.
Но некоторые почему-то думают, что с этой задачей каждому отдельному индивидууму, запросто еще всецело поможет справиться высокоидейная - художественная и философская литература.
А ведь на самом-то деле все это бред собачий!
Человек, он ведь попросту увидит в книге большую и очень даже неаппетитную на ее внешний вид фигу, если конечно его специально заранее не приучили срывать с дерева добра и зла «яблоки знаний» об истинно нравственной стороне всей окружающей его действительности.
Причем согласно еврейской, а не древнехристианской традиции Змей соблазнил Еву именно инжиром, что на старославянском, и было же фигой.
И даже вот если добрейшей души человек действительно внемлет книгам всей-то своей душой, а потому вот и принимает он все в них довольно наглядно изложенное буквально за чистую монету…
Однако не все ли равно, раз уж на всю эту жизнь он уж затем неизменно так будет поглядывать исключительно полузакрытыми глазами полными книжного самообмана, а потому и узрит он вокруг себя одни лишь картины полные радости и счастливого благоденствия.
Причем надо б при этом вполне однозначно заметить, что уж сделает он это совсем без того, чтобы к тому действительно вот имелись вполне вот реальные перспективы, а также еще и продуманное этическое обоснование.
Или наоборот уж до чего будет он опечален чьими-то мнимыми страданиями и смертью, а это и побудит его к неким самым решительным и активнейшим действиям во имя посильного видоизменения всей же окружающей его «несусветной» действительности.
И в этом же, как раз все и дело, мир книг попросту вот изымает из некоторых до чего недальновидных людей всякую их взаимосвязь с естественным миром вещей, заменяя ее целой вселенной цифр, планов, идей и все вот такое, в сущности, прочее...
Ну а затем все это выливается в сущую вакханалию неуемных бесовских страстей во имя создания чертогов вселенского рая явно так возводимого нас костях строивших, но так ведь и не построивших его поколений.
Вот более чем конкретный всему вышеизложенному самый что ни на есть наглядный пример:
Взято из Норильских рассказов Сергея Снегова.
«- Скачков, ребята, устроил блестящий спектакль. Собрал сотню доходяг и отправил вас на поправку, а нам растолковали, что вы ждете суда за саботаж и нам такой же суд грозит, если не выложимся. И две тысячи зеков вкалывали до опупения!
А что вас подкормили, а не расстреляли, хоть это было бы еще проще Скачкову, так причиной тому великие "преимущества" нашего социалистического строя.
Все у нас совершается по плану, имеется план и в тюрьме. В прошлом году в Соловки спустили контрольные цифры на отстрел - выполнили, получили благодарность и премию. В этом году надо направить на строительство столько-то голов – попробуй Скачков недосчитаться сотни, нагоняй за срыв плана! Мы теперь числимся в программе выдачи, он плановую цифру блюдет. А куда плановая выдача налево или в руки другого конвоя, ему безразлично. Им командует целесообразность, а не мораль. Знает,
знает за что сегодня получать премию!»
Подобное скотское отношение к живым людям, буквально как к бессловесным, попросту полезным в хозяйстве (а иногда и бесполезным, а как следствие этого и бесхозным) мелким тварям есть явная заслуга литературной пыли безмерно заполонившей как многие чистые души, да точно так и отдельные дьявольски хитрые мозги.
В современной литературе, стало слишком уж модно изыскивать общее, а вовсе не личное и частное.
Вот тому до чего этак явный пример из рассказа великого гения своей эпохи – Антона Чехова.
И кстати, их-то ведь было более чем предостаточно этаких жалостливых и сердобольных авторов, пером, словно лопатой более чем эффективно закапывавших старый патриархальный мир со всеми-то его врожденными, а потому вот совершенно неизбежными, вполне этак надо сказать обыденными недостатками.
Да только вот разве ему их было не вполне же во всем уже более чем предостаточно?
Вот он пример ИХ логики Чехов «Припадок».
«Неужели, неужели вы не понимаете, как это ужасно? Ваша медицина говорит, что каждая из этих женщин умирает преждевременно от чахотки или чего-нибудь другого; искусства говорят, что морально она умирает еще раньше. Каждая из них умирает оттого, что на своем веку принимает средним числом, допустим, пятьсот человек. Каждую убивает пятьсот человек.
В числе этих пятисот - вы! Теперь, если вы оба за всю жизнь побываете здесь и в других подобных местах по двести пятьдесят раз, то значит на обоих вас придется одна убитая женщина! Разве это не понятно?
Разве не ужасно? Убить вдвоем, втроем, впятером одну глупую, голодную женщину! Ах, да разве это не ужасно, боже мой»?
Какая жалость, что беспрестанно гибнут самые разные более чем разнесчастные люди?
Однако чего уж всего этого может быть только вот однозначно печальней?
Так это вот разве что гибель еще, куда большего числа людей, в связи с тем, что вместо восприятия конкретного человеческого горя, людей их словно товар в лавке начали делить на какие-то классы, группы относиться к ним совершенно вуцелом, а не как вот к вполне же конкретным (отдельно мыслящим) индивидуумам.
Заслуженная гордость возвышенного усреднения всего вот и вся отчасти-то имела место как раз таки из-за тех, кто буквально вот все до чего неизменно хотел округлить, а потому и пытался решать все имеющиеся проблемы не частным и ГРЯЗНЫМ образом действий, а попросту наотмашь целиком значит сразу и полностью…
При этом, вовсе не ориентируясь на вполне так однозначно естественную реальность, а воистину устремясь ее-то и подогнать под все громадье своих величественных духовных, а также и моралистических устремлений.
Наверное, кое-кому оно этак ведь попросту проще, несмотря же на всю отнюдь не сахарную гущу реальности, сколь неизменно сладостно впитывать в себя великую тьму иллюзий, чтоб уж затем на них сладко позевывая, оперившись и развести во всем обществе сущего киселя самых несбыточных заветных мечтаний о совершенно другой более светлой жизни.
Ну а все те, кто безоглядно осуществлял (в дореволюционные годы) ту ведь самую пресловутую социальную справедливость на ее вполне обыденном террористическом уровне, вовсе же не имели в детстве доброй няни, читавшей им на ночь сказки.
Так что вовсе так не было в их черно-бело праведных душах ни малейшего же представления обо всем в этом мире вечном, разумном и добром, а потому и творили они свое «правое дело» по сущему принципу вытравливания тараканов... и из мозгов, однако ведь тоже.
И буквально всякая добродетель, основанная на взаимных компромиссах и совести была им попросту совершенно не по карману, а потому они и пользовались одними медяками слез по поводу несчастливой судьбы маленьких чужих оборванцев…
Однако ж при этом разве им было дело до того гиблого омута, в котором благодаря Гражданской войне оказались их собственные малолетние соотечественники?
Нет, конечно, и для них тоже кое-что явно делалось, да только куда лучше было бы не убивать их отцов в гражданской резне и тогда б они сами о них надежнее всего позаботились.
И ведь ясное дело, что все смертоубийство началось именно со слов несущих в себе первородный грех сущего непослушания принципам веками народом выверенной совести, а также потворства принципам дележа незаконно нажитого всем привилегированным классом вот будто бы он весь как есть состоял из кровопийц и угнетателей всего трудового народа.
Причем вовсе так оно не иначе, а весьма существенной первоосновой для всех же этаких громогласных и грозных самоубеждений народа послужили именно те (издали до него донесшиеся) злые строчки авторов, что попросту возненавидели всякую рядом с ними серо существующую обыденность.
И это ведь именно в связи, с этим им до чего воинственно возжелалось всенепременно насильственно придать резкое ускорение буквально всяческому духовному прогрессу.
Их идеалом стали люмпены, не имеющие ровным счетом ничего за душой кроме как вполне вот однозначно некоего их счастливого завтра после ухода в небытие всего старого, выцветшего, пожелтевшего от времени, а потому и пропахшего старым тряпьем.
А. И Б. Стругацкие в их повести «Хищные вещи века» в почти одной только фразе вполне так отобразили всю канализационную суть всех этих их бессмысленно добреньких начинаний.
«Твой идеал - дерьмо, Римайер. Если во имя идеала человеку приходится делать подлости, то цена этому идеалу – дерьмо».
Сила добра в его тихой скромности, а вовсе не в бурной, рвущейся наружу огнем и мечом фантазии сытых литературных обывателей, вовсе так не познавших на своей-то плоти ни кнута, ни унижений простого народа.
Это, конечно, ведь легко тому, кто сам никогда не пробовал на своей спине нещадно хлещущих ее плетей до чего ж отстраненно-то разглагольствовать о неком злостном поругании этаких безмерно благостных блестяще светлых добродетелей.
Вот оно мнение Льва Толстого о телесных наказаниях, что сколь уж весьма явственно отображает всю его нравственную отстраненность от всех же на свете страданий простого народа, а вполне так серьезного отношения к одним лишь абстрактным высоким материям.
Лев Толстой том второй «Война и мир».
«- Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, все останутся такими же спинами и лбами».
Человека, его ведь попросту собственно нет, раз уж он такая скотина, у которой есть лоб, спина, душа, воспринимаемая несколько отвлеченно от всего остального его физического естества...
Люди винтики большого общественного механизма - это откуда-то явно отсюда!
Все на свете новое Чеховы и Львы Толстые всенепременно так были готовы возвести только-то за счет весьма явственного обращения к неким светлейшим идеалам и высшей правде, что однако вот оказались до чего отличным обоснованием для сколь непременного последующего закабаления непобедимой и непомерной кривдой во имя химеры светлого бытия в мире некоего абстрактного грядущего благоденствия.
А в нем уж сами собой непременно исчезнут, растворятся в небытие все эти вездесущие беды нашего сегодняшнего, пока еще неизменно неряшливого настоящего.
«Вишневый сад» Чехова - это ж и есть вполне так наглядный (и ненаглядный глазу вследствие своей гениальности) образец именно подобного безмерно радостного предвосхищения грядущего падения (со свистом) в тартарары всего же старого и обветшалого образа жизни с его помещичьим бытом и до чего суровой расчисткой на месте всех-то прежних его основ.
И все это вполне естественно, что только вот ради возникновения чего-то нового, чистого, свежего и ароматно благоухающего…
…а старые помещичьи усадьбы попросту должны быть начисто стерты с лица земли.
Это ж и есть почти нескрываемый подтекст чеховской пьесы.
Кроме того в ней есть и еще кое-что, а именно слепая вера в того, кто не смог получить законченное высшее образование, остепениться, обзавестись семьей и детьми.
Таких-то людей бывает, хлебом же не корми – дай им только чего-нибудь переиначить в этом сколь уж всегда для них однозначно разнесчастном мире!
Не всегда ведь в этом непременно заключено, какое-либо действительное конкретнейшее зло, поскольку со стороны оно может быть и виднее...!
Однако если уж такой человек корча из себя вестника высшей правды неистово зовет всех других изменить весь давнишний уклад свой вполне так устоявшейся жизни, а также вообще вот желает напрочь снести голову многовековой власти в своем государстве…
Кровавый омут грядущего сталинизма он ведь в немалой мере возник именно из небрежно так ребром поставленных вопросов Кто виноват и Что делать, а также и громогласных оргвыводов подобных возгласу Катона Стершего в римском сенате фраз «Так дальше жить нельзя».
Уж до чего ведь - это было похоже на общеизвестную из истории античности фразу.
«Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен».
Причем Антон Палыч Чехов, один из многих, кто, в сущности, медленно, но верно привел к сущей деморализации и демонизации общества, причем именно в тот момент, когда ему более всего была необходима максимальная консолидация сил, дабы, затем пожинать плоды военных успехов добытых кровавым потом и огромными людскими потерями.
Вот зачем же было всем тогдашним левым либералам столь уж хладнокровно и планомерно разваливать немецкий фронт Первой Мировой войны?
И кому собственно все это было на руку?
Так ли соответствовало - это всем истинным либеральным интересам российского общества?
Расшатывая ли дом во время бури его-то ли сделаешь, куда надежнее и краше?
Однако агрессивно настроенные радетели прав всего честного народа со всей очевидностью попросту вот узрели в этом некое единое на всех их великое благо по разрушению оков старого схоластического бытия и замены его новой жизнью в кандалах высшей социальной справедливости, доселе нигде ведь еще вовсе невиданной на всем белом свете.
А ведь это «новое никому доселе неведомое добро» между тем оказалось значительно бездушнее и агрессивнее простоватого старого зла, ну а первоначальные его заявления были одним лишь, в том числе и самообманом, многооко окрыленным тысячеголовой революционной химерой…
Однако вот чисто внешняя сторона медали, была при этом начищена до самого блеска, однако только ведь в целях совершенно неукоснительного соблюдения всех же ритуалов безмерно довлеющей над тогдашними невежественными умами идеологии…
Что же до чего вот весьма невзрачно внутренней ее стороны…
Ну так новые хозяева всех общественных благ как-то уж напрочь позабыли загодя поделиться всеми своими только ведь выжидающими подходящего часа планами со всем же кагалом своих до чего вот относительно мелких приспешников.
А ведь его действительная конечная цель, была всем им, как правило, совершенно неведома, скрыта за туманом большого жизненного этапа, который страна проползет исключительно уже на карачках, в преддверии сколь этак радостно ожидаемого грядущего великого счастья.
ОДНАКО вот предрекать, чего еще может собственно статься, из самой-то как есть попытки этак ведь сразу же на-гора полудетскую сказку переделать в самую истинную насущную быль…
Нет, никому бы не стоило того даже вот и пытаться, поскольку люди такого провидца попросту же растопчут и все равно отчаянно смело пойдут вслед за тем, кто их вдаль и вперед позовет - с песней боевой на устах…
Но их еще может кто-нибудь остановить, если конечно о том вот он действительно призадумается, куда ж это все еще воистину катиться…
Однако может случиться и так, что он-то как раз ведь и подтолкнет…
И уж до чего максимально сосредоточив буквально все же усилия своей большой и светлой, да только несколько подслеповатой души к тому же еще и слишком вот воинственно черствой для всякого доподлинного сострадания к ближнему своему…
Нет уж те гении - нещадные просветители бесплотных, но безоглядно переполненных надеждами народных масс сколь ведь еще неустанно сроют же они горы, обратив их в низменные равнины...
И кстати, на любые стройные логические построения толпе вторящих им прекраснодушных утопистов, совершенно ведь окажется вовсе так наплевать.
Вот уж как на это указывает Владимир Федюк в его книге «Керенский».
«В истории русской революции большевики одними из первых открыли для себя несложную формулу - громкий крик вполне компенсирует отсутствие аргументов».
А если уж после всех вышесказанных слов вновь же повернуться лицом к незабвенному чеховскому «Вишневому саду», то ведь не иначе, а получается вот оно что!
«Оставь, оставь... Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И всё, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах! Лопахин. Дойдешь? Трофимов. Дойду. Дойду или укажу другим путь, как дойти».
Вот оно как!
А это и есть самая истинная правда, уж куда ведь точнее всем нам пальцем-то ткнули, куда - это именно многим еще только лишь предстояло, затем вот отправиться в дальний путь, строго заложив себе руки за спину... прямо в Сибирь в лагеря, в холод и голод!
А от чего это собственно было так?
Только ли оттого, что ранее существовало дикое рабство и всяким занудным демагогам, безмерно того возжелалось его куда-то ведь спешно спровадить буквально же в самое небытие?
Однако чего вот, они принесли в этот мир акромя кровавой смуты и безликих и безмерно великих разрушений?
Чехов «Вишневый Сад».
«Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов... Владеть живыми душами - ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней... Мы отстали по крайней мере лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом».
Естественно, что труд есть единственный духовный стержень и нравственное мерило всякого раба, ведь то совсем не иначе как именно за этим его и кормят!
Но труд созидательный, хорошо ведь обдуманный, а также вот приносящий радостное удовлетворение от сделанного - это всегда один лишь продукт освобождения человека от хомута всякого рабства.
Да вот уж экая оказия Чехов, он ведь ничего такого толком не проповедует… …и по всей на то видимости, Антон Палыч действительно всерьез рассчитывает, этак-то затянуть на шее всевозможных ленивых бездельников тот ведь самый жесткий хомут, дабы ясное дело принудить их всех из-под палки, как уж оно должно трудиться.
Поскольку в призрачном светлом грядущем одинаково работать должны будут все до единого безо всяких на то поблажек и исключений.
Неужели же в этом и есть наилучшая доля для всего человечества?
Да нет ведь, конечно!
Само собой разумеется, что, то является более чем очевидным можно сказать совершенно бесспорным фактом - подобный подход к делу попросту вот экономически невыгоден.
Поскольку для самой вот, как есть пользы дела будет, куда только лучше, чтоб уж люди попросту неприспособленные к труду получали бы свое весьма жалкое пособие по безработице вполне этак предостаточное на самый минимальный прожиточный минимум, и не путались бы под ногами у людей, действительно же умеющих и любящих трудиться.
Кроме того, является абсолютным идиотизмом раз и навсегда покончить с прежним и прошлым, человек, как он ходил на двух ногах, так он доселе ходить и должен, а не опускаться вот на все четыре и не скакать же ему, играя в детскую игру классики, только-то на одной.
Точно также - это касается и всего остального в этой жизни - прошлое надо бы не приканчивать, а этак-то делать из него весьма вот существенные выводы во имя улучшения всей нашей жизни во всем вот последующем и дальнейшем.
Да, уж действительно бывает жаль всех тех людей, что слепо влачат свой хомут, однако неведомое лучшее не только враг всего действительно достойного и хорошего, но иногда и очень уж даже плохого.
Надо бы знать, что все познается в сравнении, и жизнь рабочих при сатрапе СССР, стала ведь отнюдь нисколько не лучше а, пожалуй, куда только значительно хуже, чем при трижды проклятом царизме.
Вот только вечные трудности внезапно так стали совсем уже временными, а значит, и решались они вполне так тому соответствующими темпами...
А, кроме того, при царе вовсе так не было одного на всех своевольного и донельзя скупого хозяина, а потому отдельные мерзавцы, что впрямь же держали своих рабочих в самом скотском-то состоянии вовсе так не являлись более чем наглядными образчиками всей вот фабричной и заводской жизни России.
Да только ведь доктору Чехову было сколь уж и «больно» глядеть вовсе не на все страдания фабричных рабочих, а куда так скорее на свой собственный явно же семимильными шагами приближающийся конец...
Может он попросту вознамерился забрать царский режим с собой в могилу, благо тогдашняя цензура ему, это вполне дозволяла?
Это вот потом при советской власти каждая реплика в театре стала самым внимательным образом изучаться на предмет ее явной лояльности к нынче существующей власти.
Как-никак, а театр место лицедейства и до чего уж он только нагляден в смысле своего более чем яркого влияния на всю общественную и культурную жизнь общества.
И вот она та свинья, что месье Чехов изволил подложить под царствующий трон дома Романовых, а куда так будет точнее сказать самая большая свинья из всех, что воистину имелись в его пьесе «Вишневый сад».
«Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят "ты", с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота»...
Конечно все вышесказанное, вполне может кому-то еще показаться простым наговором, а потому и элементарной фикцией, однако телевидения тогда еще не было и людское сознание формировалось театром, тем более что театр тогда имел все черты сегодняшних мыльных опер, в сочетании с выдающейся экспрессией - сегодня так может и не совсем уж понятной…
Вот что пишет об этом Владимир Федюк в его книге «Керенский».
«В случае с книгой читателю приходилось прилагать собственную фантазию, чтобы довершить облик и характер персонажа. Театр же предлагал готовый, законченный образ. Но до великой революции, совершенной К. С. Станиславским, русский театр находился в плену штампов и сценических условностей. В значительной мере они были неизбежны уже в силу несовершенства технологии. Публика на галерке с трудом могла различить мимику актеров. Отсюда и аффектированное поведение героев тогдашних пьес - любое чувство должно было быть подкреплено жестом, позой, движением. Если уж персонаж переживал горе, то он должен был плакать навзрыд».
Может о том, и надо было безапелляционно во всеуслышание заявлять, требовать немедленного исчезновения всего этого давнишнего дикого позора?
Однако от этих явлений нисколько ведь не избавишься, попросту встав на ноги и куда-то в дальнюю сторону от них до чего же спешно уйдя, поскольку только от этого они никуда ведь нисколько ведь не исчезнут.
И надо б сказать, что подобные благодушные начинания могли ведь они дать о только лишь тот эффект...
Именно они-то и привели к эре всеобщего озлобления, после того как переполнилась чаша всякого долготерпения, и в душе у каждого, кто имел хоть какие-то здравые убеждения и добрые намерения, вдруг этак и впрямь завелась черная язвочка от самого по себе рокового времени вездесущего насилия всех же над всеми.
Что вот вполне однозначно должно было кончиться истинным крахом добра, поскольку именно зло вечно, а душа человека, прежде всего, принадлежит плоти и только отдельные представители разума по-настоящему выше всех своих мелких страстишек и горестей.
Правда - это вовсе же не всегда оно так буквально во всех проявлениях человеческого бытия, однако во всех основных его параметрах именно так вот оно и есть.
И все-таки оно явно так окажется именно таковым, только пока нет той великой беды, что железным обручем скрепит народ, а тогда ведь он и проявит настоящие чудеса мужества, хотя в простой, обыденной жизни он и ведет себя подчас не слишком порою достойно, а даже иногда и довольно
по-скотски.
Другое дело, что очень уж он стаден, а потому и крайне зависим же оттого, кто именно сейчас стоит во главе страны или любого иного формирования имеющего иерархическую структуру.
Народная мудрость не зря говорит «Каков поп таков и приход».
Вот потому диктатура столь уж она тлетворна буквально для всего общественного организма.
А между тем число убитых из-за одних блажных идей некой совершенно несбыточной лучшей жизни могло б оказаться, куда вот значительно большим, да и система отбора лучших из лучших могла бы функционировать значительно продуктивнее…
…если бы только личные качества Иосифа Сталина оказались еще, куда ведь значительно худшими, чем они и так уже были в действительности.
Из центра часто звучали одергивания, а вовсе не понукания чрезмерно ретивых товарищей на местах.
Ну а все же начинается именно вот с того, что законы целесообразности неизбежно становятся значительно выше всякой духовной сути всего человеческого, и уж тогда каждый из нас он как оказывается вовсе не сам по себе, а есть он некий винтик крутящейся в большой машине, которой попросту наплевать на сохранность всех отдельных, быстро изнашивающихся ее частей.
Главное-то у нас как оказывается - это великий конечный результат!
Только, чего он собственно стоит, коли настоящих людей вовсе уж не останется... Как для всех нас спел великий голос постной советской эпохи Владимир Семенович Высоцкий «Бродят толпы людей на людей непохожих равнодушных, слепых».
Они ведь были уже вовсе так не живые существа, индивидуумы, а одни же фантомы, движимые биологические механизмы, почти сызнова переделанные в одну только угоду политической власти, а потому вот начисто были они лишены всяких своих собственных желаний во имя абстрактных грядущих свершений...
Может это конечно и некоторый перегиб, да только вся же история советского отечества времен вождя всех времен и народов так ведь кишмя кишит непоправимыми перегибами...
Да и в принципе все ведь едино - главное в пошаговом развитии сталинской экономики заключалось же собственно в удушении всяческой (хозяйственной) частной инициативы и централизации всей полноты власти в государстве в одних только чьих-то руках путем опутывания всего и вся ниточками всевозможных директив, за которые всегда этак можно было безостановочно дергать.
В том, кстати, и была заключена вся изначальная суть дрянной идеи, ну а могло ли оно быть хоть сколько-то иначе…?
Ну так ведь тот довольно широкий класс новоявленной пролетарской аристократии был вед он попросту исторически не готов к «одержанию народа» в рамках всего своего пламенного вероучения.
Потому-то на Руси и воскрес прежний царизм, поменявший только форму, но вовсе не внутреннее содержание. Прививка учением марксизма полагалась же вовсе так не России, а просвещенной и искушенной в делах цивилизованности и степенности старушке Европе.
Под немцев, к примеру, марксизм он буквально же скроен и сколь уж весьма так точно подогнан.
Сплошное единообразие мыслей, железный порядок, целомудрие общественных нравов, бездушная канцелярская целесообразность всех принимаемых решений... вот она программа большевиков...
Андрей Платонов в его повести «Ювенильное море» повествует об этом так.
«В вещах Босталоевой Вермо нашел "Вопросы ленинизма" и стал перечитывать эту прозрачную книгу, в которой дно истины ему показалось близким, тогда как оно на самом деле было глубоким, потому что стиль был составлен из одного мощного чувства целесообразности, без всяких примесей смешных украшений, и был ясен до самого горизонта, как освещенное простое пространство, уходящее в бесконечность времени и мира».
Однако марксизм есть не более чем одно наиболее жестокое ответвление общей для всего этого мира черствой идеологии, заменившей собой многие прежние, «твердокаменные убеждения».
Ранее, то был институт веры в загробную райскую жизнь, а теперь уж он, понимаешь ли, спустился с синих небес на эту сколь ведь грешную землю.
Однако посильное истребление скверны так и осталось в точности на том же уровне, даже еще в чем-то, усилившись, поскольку там за облаками вакуум, а не Бог, а стало быть, стеснятся нам уже теперича вовсе так некого, да и не к чему собственно ожидать наказания за все свои непоправимо неправые действия.
А потому вот и можно вовсю же изничтожать всяческую в этом мире скотскую грязь - это ж и есть та сколь уж святая обязанность всякого значит того, кто с ней хоть сколько-то соприкоснулся.
Разбирать, кто прав, а кто нет, вовсе нисколько не требуется, главное - это создать широкое общественное мнение, что всегда ведь не трудно тому, кто стоит у горнила какой-либо серьезной власти пусть, то будет даже и сила его мощнейшего научного авторитета.
Однако ведь люди, в конце концов, могут, с кого-то весьма строго спросить, а тогда вот и надо будет суметь исхитриться выкрутиться, объясняя все, например своим полнейшим незнанием, а также и полной своей непричастностью к чьему-либо физическому уничтожению.
Вот пример из книги Сергея Алексеева «Крамола».
«А мне - за что? - возмутился Кирюк. – Я не виноват в смерти этих людей. Но вынужден принимать меры!.. Судьба нам такая, Березин. Они, сволочи, из земли пирог с человечиной сделали, а жрать его нам!
- Нет, ты врешь! - приступил к нему Николай. - Ты уже впрягся, ты уже с ними заодно, если их следы прятал и кислотой жег. Ты ведь следы прятал?
- Что ты хочешь сказать? – Кирюк отшатнулся. - Что я с этой мразью Деревниным заодно?
- Деревнин простой забойщик, - отрезал Николай. - Ты же защищаешь тех, кто делал политику. Зачем тебе это? Зачем?
- Березин, прекратите немедленно! -оборвал его начальник УВД. - Хватит виноватых искать! И так вон уже поискали... Не знаем, что с ямами делать. Чужой грех на душу берем».
А ведь бывает оно и так, что кто-то берет на себя чужой грех, весьма так охотно сопутствуя устранению нехороших людей еще не убитых, но в обязательном же порядке попросту нуждающихся в спешном захоронении в связи с их глубочайшей порочностью во всех этак нравственных вопросах бытия.
Какое бы им не дали определение – это все равно всегда те же враги народа и их обязательно еще найдется, кому уничтожить, поскольку главное, это чтобы имелся социальный заказ, а остальное приложится, поскольку это уже одни лишь мелкие, вовсе-то несущественные по ходу пьесы - абсолютно
сами-то по себе ничего незначащие детали.
Если быть сильно хитромудрым такую комбинацию можно провернуть и сегодня!
Просто цели могут быть в предостаточной степени иными, ну а главное это как раз таки то, что все ведь это делается на зыбучем песке вящего самообмана, так сказать, чтоб уж всенепременно взнуздать кого-то ради выполнения этакой архиважной и кому-то лично до чего ведь однозначно нужной задачи.
Вокруг столько же явных бликов всеобщего банального преуспеяния…
А потому сев в свою собственную личную лужу, кто-то большой и сильный духом тут же может начать из нее во все стороны брызгать, неистово и отчаянно на кого-то злобно указывая, что, это он, мол, его в нее столь уж и впрямь разнесчастного посадил.
Причем нечаянно он это сделал или злонамеренно, то ведь явно останется совершенно за кадром, поскольку нисколько, то уже вовсе так на деле же несущественно.
А люди они столь уж и падки на всякие «этакие» пикантные подробности, а потому вот страстные россказни про чужую низменную грязь они будут этак-то поглощать, словно же манну небесную.
И уж в особенности явно окажется она им по вкусу, так сказать, всему свету их души и мыслей, коли находится она в той самой области до чего скользкой на всякие осознанные и неосознанные подлянки, а потому в ней у каждого из нас хоть в чем-то, да рыльце в чужом пушку.
И все ж таки межличностные отношения - это самая что ни на есть запутанная система взаимосвязей в сообществе из всех, какие только имеются в живой природе. Это ведь у животных все заранее обусловлено одними же врожденными инстинктами, а потому их поведение довольно-таки часто вполне предсказуемо.
Человек же имеет такое количество предрассудков, убеждений, представлений о самом себе, что вот логическим путем обосновать все социальные корни его поведения, никак ведь то не представляется хоть сколько-то и вправду на деле возможным к его четкому и более чем явственному определению.
Зато нет же нечего легче, чем предсказать реакцию общества на неудобные к его восприятию моменты жизни. Но стоит ли так, замусоривать сознание посторонних, не имевших никакого прямого отношения к делу людей?
Как правило, об этом и не думают, а полностью и целиком отдадутся во власть инстинкта требующего сурово покарать кого-то и впрямь нехорошего – всего же в пуху разоренного им курятника, того значит самого, кто этак осмелился топтать кому-то ноги и отравлять своим нечистым дыханием чьи-то прекрасные, как цветок ландыша и чистейшие как утренняя роса, светлые чувства.
И, есть ведь еще и такие, которым попросту никак не взять себе в толк, что буквально все из чего состоит их внутреннее содержание, не есть такая уж личная их в том заслуга, поскольку вся их духовная плоть вовсе не состоит из сплошной благости и вящей доброты.
Мало ведь кто действительно же рождается с готовыми достоинствами или самыми ужасными звериными качествами, как и дичайшими недостатками.
Очень уж многое приобретается с воспитанием, как и влиянием всего течения жизни вокруг.
То есть легкость и плавность или наоборот шершавость и резкость вовсе не связаны самой неразрывной же нитью с одними только вот нашими явными к тому запросами, но сколь ведь во многом и со всеми другими факторами, не так уж и редко от нас совершенно-то независящими. А уж в особенности оно так в пору юности и отрочества.
Поскольку бывает и так, что люди падают в грязь, будучи от нее в детстве во всем в достаточной мере же изолированными.
Помнится у Куприна в его повести «Впотьмах» обо всем этом весьма неплохо же сказано.
«- И вы суетесь с помощью! Да если бы вы даже вздумали продать себя, понимаете, продать себя, то ведь никакой идиот не дал бы вам и двадцатой части того, что я проиграл в одну ставку... Что? Поняли? В другой раз, я думаю, уж не станете великодушничать...»
Только вот если в человеке глубоко сидит подлый червь, он со спокойной душой примет от полностью постороннего ему человека буквально любую непомерную жертву!
Человеку, которому в свое время пришлось долго недоедать, может, затем оказаться весьма затруднительно этак из вежливости попросту отказаться от невольно предложенной ему еды, но он от нее действительно же откажется, раз уж до него дойдет, что она у человека последняя и, отдав ее, он останется голоден.
А есть ведь еще и такие, которым совершенно же нипочем принять любые жертвы ради их поруганной чести!
Причем, уж приняв подобную жертву, они вполне еще могут остаться (в глазах общества) все теми же, чем они были ранее, поскольку такие вещи вовсе не афишируют.
И уж тем более - это будет именно так, коли речь пойдет о самом доподлинном негодяе, уж он-то точно сможет еще остаться полностью прежним, погубив двух достойных людей.
Да еще отравив жизнь маленькой девочки, которая оставшись круглой сиротой без отца и без матери, вполне ведь затем может пойти по кривой дорожке, будучи, к примеру, обобрана до последней нитки своим будущим опекуном.
Причем учитывая ее пол, он мог чужими деньгами себя вовсе не ограничивать, а пойти куда дальше есть же такие сладострастные, дальние родственники.
Таким вот образом, можно ведь заодно и от финансовых претензий взрослой особы вполне так затем уж во всем отпереться.
А виновником всего этого был тот вот самый человек со спокойной душой принявший чужую жертву!
И если уж Аларин выглядел совсем не огурчиком, возвращаясь назад в Москву, то это лишь то означает, что вовсе так не был он закоренелым бездушным подлецом попросту же начисто лишенным всякой житейской совести.
«На одной из северных железных дорог в вагоне третьего класса ехал Аларин. Но это не был тот прежний веселый красавец с открытым лицом и заразительным смехом: щеки Александра Егоровича ввалились и пожелтели от забот и бессонных ночей, в волосах серебрились седые волосы».
Честный человек в положении Аларина не стал бы распространяться о своих бедовых делах с вполне так определенно совершенно же бедной девушкой, а уж тем более брать у нее неизвестно откуда появившиеся деньги.
А вот было бы этак совсем уж наоборот как говорится, с кем вот того не бывает, нашло что-то темное на душу!
Проигрался в пух и прах от одного только желания пофиглярничать и порисоваться на публике и вот тогда что?!
Пуля в лоб или позор.
А если все-таки взять, да предположить, что Аларин попросту не стал бы унижать женщину или вот выставил ее вместе со всеми ее неизвестно откуда взявшимися деньгами, ну а потом уж естественно застрелился, то это какой же образ он после себя бы оставил в людской долгой памяти?
Растратчик казенных денег не выдержавший позора и пустивший себе пулю в лоб - вот и весь сказ.
А вот был бы он тем самым законченным негодяем, у которого в жизни попросту нет ничего святого, то уж тогда ведь нечего собственно страшного в его жизни ровным счетом бы не случилось, в глазах общества, он так и остался бы вполне же положительным и всеми уважаемым человеком.
Кашперов вовсе не стал бы звонить во все колокола, раззванивая всему миру причину своих безутешных страданий.
А из всего этого следует, что вся эта история так и должна была остаться совершенно темной ни в чем вот, не затронув чести и достоинства господина Аларина.
А между тем человек он явно так из хорошей, образованной и очень ведь даже интеллигентной семьи, где его воспитывали в уважении к другим, и прежде всего к дамам.
И если уж такой человек, получив должное воспитание, скатывается к этакому безмерно алчущему спасения любой ценой самолюбию, до коего Аларин в конечном итоге вполне так дошел, а потому и оказался он им всецело запятнан... то ведь это только тем более однозначно указывает на его исконно не лучшие душевные качества.
Однако бывает и с точностью до наоборот, это когда кто вот истратив на это почти все душевные силы вылез из самой что ни на есть непролазной трясины, да только вот оказался он слабым после столь уж тяжких и до чего утомительных усилий.
А ведь поддержать подобного человека нужно бы не за руки, сразу так заключив его в свои жаркие объятия, а за одну только голову, да и то надо б еще поглядеть, а держит ли он ее сам хоть сколько-то выше всего того, что неизменно находилось у него вот вокруг.
ДА к тому ж еще и не требовать от него, всего того, что есть только у тех, кто получил все ведь несметные духовные сокровища вовсе не только посредством чтения книг, а прежде всего от весьма так близких его душе людей…
Безапелляционное требование от всех же кажущихся вполне так того достойными людей той-то самой истинной духовной полноценности - это ведь вещь сама по себе плоская как наковальня и молотом по ней бьет вовсе не чье-то великое бездушие, а чье-то кому-то столь уж родное извечное прекраснодушие.
Да, правда обманывать людей действительно нехорошо, и когда плохой человек, поначалу попросту собирает в кулак всю свою волю дабы, затем донести всю имеющуюся в нем низменную грязь до каких-то близких, а, уж тем паче интимных отношений…
Да уж, пожалуй - это действительно самая явная подлость, если вообще вот не отъявленное негодяйство.
Честь и совесть, говорят нам о том, что такой человек обязательно должен был назвать все свои беды по имени, а люди, к которым он обращается, вполне этак смогут уразуметь, что для данного индивида, это нечто такое, что и вправду является чем-то в действительности совершенно же непреодолимым.
Никто ведь вовсе так не должен зарекаться от чрезвычайной запутанности некоторых жизненных ситуаций.
И уж в особенности - это может коснуться именно тех, с кем не делились своим жизненным опытом родители, считающие своим долгом только вот накормить и обогреть.
Никто ни от кого не может потребовать, чтобы его повели по жизни за ручку…
Но должно, однако, дать человеку хоть какое-то время рядом с собой, и может тогда он действительно станет посредством этого во всем ведь дальнейшем вполне этак полноценным членом общества.
Правда некоторые думают примерно следующим образом; да кому-то может быть в детстве не слишком же повезло, однако вполне однозначно, что он-то все-таки вырос и что это теперь ему значит, мешает вполне вот достойно зажить?
А между тем великий педагог Януш Корчак на основе реального жизненного опыта делает совершенно закономерный вывод.
«Те, у кого не было безмятежного, настоящего детства, страдают всю жизнь».
Да, что, правда, то, правда, все эти самые злосчастные события жизни совершенно-то не могут заставить человека искусать ядом своей лютой ненависти всех вот его совершенно же повседневно окружающих людей!
Однако вот яркое несоответствие всех благих ожиданий конечному результату - это вполне ведь возможный летальный исход всех-то любых на этом свете сколь уж досадных (какие бы они не были скандальными) весьма этак явных недоразумений.
Все что касается внешних, повседневных проявлений человеческой души, однозначно является следствием прививания наслоений цивилизации и высокой культуры, а они могут уж быть во всем ведь совершенно неодинаковыми.
Внешне выраженную культуру через книги нисколько так не освоишь, поскольку с этим могут помочь одни только живые учителя.
Во многом – это еще зависит и от самого уклада жизни, причем вовсе ни в одной только отдельной семье.
Частенько более чем серьезное влияние оказывают несколько поколений, а не одно только то последнее его звено, что соединяет человека с длинной чередой его предков.
А потому рассматривать себя обладателями неких высших моральных устоев легче всего именно тем, у кого они попросту никогда этак не были намертво принайтованы, дабы при всем же дальнейшем им были уже не страшны никакие суровые бури (в стакане воды, они или нет).
А ведь почти что все жизненные невзгоды всенепременно так связаны с чьей-то явной нерасторопностью, а также и всевозможными людскими оплошностями, а все-таки обезьянья привычка искать блох или кого-нибудь крайнего вовсе не есть признак высокой разумности, скорее уж это может свидетельствовать как раз вот о чем-то совершенно обратном.
И коли уж кто виноват, то с ним бы надо разбираться на месте, причем на самой что ни на есть конкретной, разумной основе.
Это же только вот у раненого животного злоба никак ведь нисколько-то не проходит покуда внутри еще что-то болит, а уж тем более кровоточит.
И в принципе с тем разве поспоришь, что все вот инстинкты диких или же одомашненных зверей всенепременно служат простым и закономерным потребностям живых существ.
А человек, как развитое и с какого-то боку явно разумное создание должен же он ориентироваться вовсе не на одно только, то чего уж ему самому было бы непременно этак охота...
Пусть даже ему о том сколь исподволь же мечталось, а все-таки, куда вот вернее будет обратить свой затуманенный вожделением взор как раз ведь на то, что и вправду будет хорошо и более чем осознанно необходимо.
Причем к людям интеллигентным все это соотносится вполне так вдвойне.
А то, чего ж – это собственно братцы выходит, вся чья-то столь уж возвышенная духовная сущность являет собой одно лишь мучное тесто, сдобу, поднявшуюся над всем этим миром обыденности на одних-то отменных дрожжах царственного прекраснодушия.
Мало ведь будет всего-то изысканно и полюбовно пожелать, чтоб уж все в этом мире неизбежно так стало во всем вот хорошо и красиво…
Нет, надо б еще и суметь его, как можно поболее очистить от всякой дичайшей скверны сколь уж недавнего прошлого.
Идя же при этом тем наиболее простым логическим путем совсем этак не изощряясь в словах – а это в свою очередь крайне редко собой означает до чего вот в прямую жизненную необходимость в физическом уничтожении всяческих недостойных своего существования недочеловеков.
Однако саму вот как есть проблематику человеческой низости вовсе так невозможно разумно же разрешить, просто вот окропив снежок красненьким.
Физическое устранение людей, когда оно не обосновано критической опасностью для чьего-либо конкретного существования почти что всегда ведь под собою подразумевает предумышленное и грязное убийство, а уж в особенности, коли оно осуществляется чьими-то чужими руками.
Помнится на Камчатке имел место весьма так поучительный случай, когда мать убитой и изнасилованной юной девушки, принесла в зал суда ружье и слегка ранила того ублюдка в плечо.
До этого он вел себя крайне заносчиво и нагло, самым омерзительным образом, самоуверенно смаковал все подробности сотворенного им дикого зверства.
Хотя убивать то зачем уже насытив свою животную страсть?
Но это других некоторым убивать до чего ведь легко, а вот после того как того змееныша слегка ж ранила мать убитой и ему при этом сказали, что она будет присутствовать и на последующих заседаниях он чуть было под себя со страху не сходил.
А прокурор прямо так и заявил, что пока он здесь главный в вопросе кого сажать, а кого нет - эта женщина в тюрьму не сядет.
Вот как раз в этом конкретном случае всяческие сомнения о том, что речь тут идет о самой наивысшей же справедливости вполне этак следовало бы соотнести ко всякого рода сюсюкающим бредням о полной неприкосновенности буквально-то всякой человеческой жизни.
Хотя, вот конечно, такой ни в чем ведь этак и нераскаявшейся гниде - смертный приговор должен был вынести суд, а вовсе не убитая горем мать.
При этом он явно еще не является наихудшим из всех сексуальных маньяков.
Но ведь жалеют же цивилизованных, вовсе не столь уж и диких извращенцев, а потому их повсюду в отдельные камеры сажают!
Хотя на самом-то деле все ведь проще простого - ничего кроме жизни государство этакому выродку рода людского обещать ну нисколько ЖЕ не обязано. Раз уж смертную казнь почти что насовсем отменили.
Ведь - это более чем в действительности-то возможно попросту же ненадолго нанять двух хороших психологов, которые вовсе не наспех подберут этакому арестанту товарищей в камеру.
Таких, что не убьют, и, разумеется, что с ними надо будет еще и беседу соответствующую провести, дабы убедить их не брать себе лишнего греха на душу, который для них вот будет означать дополнительный, и подавно же совершенно-то ненужный срок.
Причем можно ведь для такого дела и добровольцев еще поискать!
И общество могло бы о чем-либо таком вполне ведь всерьез позаботиться, коли ему этак в целом – такие нелюди и вправду вот казались вполне же достойными самой наихудшей тюремной участи.
Однако - это зачастую вовсе не так, поскольку некоторые им вполне ведь всерьез более чем симпатизируют и даже завидуют, находясь при этом на очень даже высоких государственных постах.
Вот, к примеру, был у нас в Израиле несколько лет назад этакий случай; насильник, за которым числилось 36 доказанных эпизодов, вдруг сбежал из-под стражи.
Три недели он где-то прятался, а когда его все-таки изловили, то надо же тем полицейским, что на этого редкостного урода наручники надели, с чего-то вдруг дисциплинарный суд устроили.
А все, потому что они его, видите ли, самым оскорбительным образом держали!
Все ж таки человек как-никак не скотина от своего стада отбившаяся.
Интересно, а чего бы это было, кабы он свои жертвы еще и убивал?
Тогда уж совсем не иначе, а представителям власти еще бы надлежало перед ним назад в отдельную камеру красный коврик стелить и все время ему улыбаться, а то вот чего доброго и в ниц пред ним ежеминутно падать.
Однако все дело тут только ведь в том, что слишком уж всерьез сочувствуют половым агрессорам люди, имеющее большую власть и влияние!
А авария (кстати, являющееся вполне вот обычным делом) запросто она может разом под самый корень изничтожить целую семью, но даже в случае, когда человек грубо нарушил правила, будучи пьян как свинья, это ведь еще нисколько не повод, чтоб уж его тут же дружно казнили судом Линча.
Однако коли окажется он чьим-то любимым сыночком, то вот непременно так с него все обвинения разом же снимут, причем совсем не иначе как уж пятясь и заикаясь…
Ну а потом предъявят весьма так существенные претензии тем самым нерадивым свидетелям, что посмели оклеветать такого важного и всеми уважаемого человека, вполне так толково им, разъяснив, что за их наглое лжесвидетельство им могут еще задним числом впаять довольно немалый срок.
Но это еще что, а вот выполняя чей-то благой заказ кого-либо недостойного ликвидировать… как уж тут может обойтись без весьма этак скользкой возможности самой же неспециальной трагичной ошибки?
И это ведь запросто могло бы произойти еще и по той вот существенной причине…
…раз уж посланцы чьей-то морально убогой справедливости глазки-то свои, оттого чего там впереди неизменно так в сторону отводили, дабы свою поганую задницу затем вполне вот понадежней прикрыть.
Не видел, мол, я никого, а наехал, совершенно не разглядев человека и все тут, а таким макаром шансы лишить жизни или вот причинить серьезный ущерб здоровью кому попало, весьма этак резво ползут же вверх.
А между тем объявленные общественным злом люди могут быть простой несудебной ошибкой, ну а что же касается сексуальных маньяков, то их надо бы, по меньшей мере, кастрировать, дабы эти мерзавцы никогда уж более не смогли впредь сотворить, того самого, что им было инкриминировано в прошлом.
Оно к тому же еще и другим - подобным им вполне вот может послужить весьма грозным предостережением, но опять-таки речь тут может идти об одних же маньяках, а не о простых насильниках.
Поскольку и женщина тоже порой может вот оказаться в чем-то немало так виновата!
Но тут еще весь вопрос, а кто она такая!
Из чего само собой следует, что легкое ненасильственное принуждение может вдруг оказаться жестоким изнасилованием и с точностью до наоборот - жестокое групповое изнасилование может вдруг стать совершенно так добровольным сексом. Но речь о маньяках…
И это ведь именно им зачастую и создаются те самые особые (царские) условия!
А знают ли они об этом заранее?
Автор, вообще вот думает, что сколь уж оно жаль, что вся эта накрахмаленная судейская гуманность к маньякам до чего ведь зачастую идет именно за чей-то явно так чужой счет.
Вот если бы те до чего узко мыслящие законники, след в след за Европой, пришедшие к выводу об абсолютной неприменимости смертной казни, и впрямь ощущали бы на себе всю горечь утраты, тех людей, чьих родственников лишили жизни по одной чьей-то адски злой, как и вполне же осознанной воле…
Уж тогда бы они ни за что вот не стали отменять сей суровый, однако вполне этак, как правило, кем-то давно уж полноценно заслуженный приговор.
Да только вот надо бы его применять к одним преступникам с большим стажем, а не только-то и всего сколь уж безмерно тому сердечно же радуясь, что на ком-то, все улики буквально так в точности сходятся.
Голову ее, отрубив - никому уж назад нисколько ведь не приставишь!
Да и то это будет лишь тогда действительно справедливо, когда человек действовал вполне так осознано, неся смерть ближнему своему по заранее уже им намеченному плану…
А то вот дай только волю некоторым отнюдь некровожадным монстрам и почти всякая авария со смертельным исходом, приведет к суду Линча над виновным даже, если он весь в бинтах и лежит на больничной койке.
Между прочим, и безо всякой смерти из-за одних только достаточно крупных неприятностей не так уж и редко честные граждане на каком-то этапе своей жизни всенепременно готовы совершить до чего же гнусное злодеяние.
Единственное, что их от этого вполне вот удерживает так это одни же серьезные опасения будущей уголовной ответственности.
Но никакие укоры совести им, как правило, вовсе-то не грозят, раз уж все им полностью сошло с рук, буквально безо всяких на то последствий.
А между тем, когда человек идет по пути насилия, и главное к этому его нисколько не принудила сама же ситуация как таковая, а только вот накипело, видите ли у него на душе, в этом совсем нет ничего такого, что совесть и мораль вполне так могли бы хоть сколько-то оправдать.
Однако вот общие моральные постулаты у иных людей имеют насквозь же дырчатую структуру.
В них завсегда вот отыщется некая явная же лазейка для разносторонних оправданий своей собственной брутальной жестокости.
Зато вот таким гражданам бывает до чего затруднительно найти себе хоть какое-то воистину оправдательное объяснение для жестокого варварства оскорбительных слов со стороны других людей.
Хотя вот простое недомыслие, слепое раздражение на кого-то еще, озлобленность из-за некой сложной бытовой ситуации вполне еще могут же привести к случайно брошенным в чей-то адрес невежливым словам.
А человеку, между тем всенепременно так надлежит дать хотя бы минуту, чтоб он успел опомниться и очень вежливо, подчеркнутым речитативом весьма так учтиво за все извиниться… то есть за всю-то свою излишнюю грубость.
Существенная часть таких порой до чего неожиданных событий заканчиваются совершенно напрасно пролитой кровью!
Попросту далеко не во всех случаях люди (еще смотря вот какие) будут воистину в чем-то же разбираться, во что-то действительно мудро вникать, воистину пытаться выяснить все побудительные мотивы!
Нет, конечно, есть ситуации, когда все ведь до чего предельно просто и ясно, а потому человек, не выбравший себе профессию следователя вовсе не должен лезть к насильнику в его поганую душу случайно застигнув его на месте преступления.
Ведь по логике все, что ему в данном случае полагается сделать так это вот разве что внимательно заглянуть ему в глаза.
И если в них он увидит явную полнейшую муть и бессмыслие, а также вот на лице будет ясно читаться полнейшее отсутствие всяческого испуга, то уж руки ему распускать станет тогда вовсе так и не обязательно...
Да и вообще в этой жизни вполне ведь хватает таких ситуаций, когда вполне вот возможно однозначно придерживаться именно вот внутреннего кодекса справедливости.
Человек, добившийся чего-то в жизни имеет право на некоторую суровость в смысле требований вполне так к самому себе достойного отношения и уважения.
Однако не у кого, в сущности, нет никакого права спрашивать же с кого бы то ни было за некое явное несоответствие его духовного облика всему вот тому, что он был якобы обязан представлять из себя на самом-то деле.
Мир полон всевозможными мерзостями, и некому из чистых людей в них окунаться, вовсе бы нисколько не стоит?
Однако - это еще ведь не значит, что надо вот кого-то судить огульно и коллективно…
И если уж действительно того захотеть всегда можно ведь осознать, откуда именно кто-то сумел-таки выбраться и не относится при этом к нему как очаровательному ну впрямь же очаровывающему собой прокаженному...
И главное тут оно в том чтоб уж действительно сделать буквально-то все, чтобы разузнать о его до чего вот несветлом прошлом и попытаться же его от него хоть сколько-то защитить...
Во всем этом настоящей грязи вовсе так нет, грязь может быть в одной только явной утрате своего собственного духовного уровня, что невольно вот порой происходит от того более чем противоестественного желания непременно же к кому-то спуститься.
А это и есть тот порочный и до чего уж неверный путь - человеку всегда этак надо бы указать же дорогу, вкратце определить все те вещи в его поведении, которые ему следовало бы изменить, да только говорить об этом надо бы по возможности мягко и даже кротко…
Зачастую ведь человек сам себе жизненную канву вовсе не выбирает, а только идет по пути проторенным его предками.
А, кроме того, есть еще и жизненные передряги, хищнические инстинкты родственников, которые запросто могут себя вести, словно пауки в стеклянной банке.
Однако вот при этом повторять то же самое по многу раз совершенно же бесполезно… как в принципе и пространно реагировать на инфантильный вопрос, «а почему»…
Это вот если бы человек жил 2000 лет, тогда вот разве кому-то было бы жалко потратить очень короткий при таких делах промежуток времени, чтобы научить всем премудростям взрослой жизни, того кто не умеет сам делать выводы из сказанных слов.
Взрослый человек может даже слепо принять чужие слова на веру, но по-детски выспрашивать, заглядывая в глаза, отчего да почему он точно ведь вовсе не станет.
Да у многих людей все им непонятное вызывает отторжение, неприятие, а то и откровенную ненависть.
Да и вообще зло внутри чьей-то души может и до чего уж порядком поднакопиться, да только оно вовсе ведь не балласт у воздушного шара без которого попросту нельзя будет дальше порхать по ясному небу своих всеблагих эгоистических амбиций.
А они между тем вполне могут же оказаться, в том числе и следствием привитого извне лейтмотива всей вот дальнейшей-то жизни.
«Чтобы все дрожали, чтобы уважали» из мультфильма «Капитошка»
А человеческое сердце оно между тем вообще вот собственно во многом же заполняется одними только исключительно внешними факторами.
Поскольку изначально оно почти, что во всем этак полое изнутри.
То есть, конечно же, в нем, пожалуй, что есть, очень уж многие врожденные, и можно так сказать генетически заранее предопределенные черты, но человеку еще надо бы их реализовать, а иначе они попросту отомрут внутри его души, причем вовсе так не сами-то по себе.
Встретившись на жизненном пути с таким субъектом, у которого хорошее напрочь умерщвлено темной и злой обыденностью, ну а внешними факторами верховодит усвоенное из внешней среды плохое - надо бы дать ему шанс, только-то разъяснив, чего именно ему и вправду совершенно так не хватает и к чему ему еще следовало бы стремиться.
Но вовсе не самым конкретным, а только лишь наиболее общим образом, поскольку свою голову никому ведь надолго не переставишь, а если кому это все-таки и удастся, то, уж, скорее всего, это принесет один только безмерный неописуемый вред.
Да и вообще при любых разъяснениях чего именно человеку только еще вот следует осуществить для всего-то его грядущего форменного благоденствия, главный упор всегда должен быть сделан именно на том, чего б ему делать, вовсе не стоило.
Поскольку от всех тех весьма вот назойливых указаний чего ж именно кому-то непременно так следует предпринять у него в голове, как правило, останется один лишь розовый туман совершенно напрасного оптимизма или вот черная патока сущего нигилизма.
Еще раз надо бы то назойливо повторить.
Не надо бы забивать другим людям голову сплошными вопросами, что ж именно им надо бы сделать во имя улучшения своей жизни тут же вот приплюсовывая к ним совершенно готовые ответы.
Ничего же хорошего в этом попросту нет!
Им надо бы весьма аккуратно развенчивать в душе весь тяжкий груз прежних устоявшихся сомнений, вызывая их на откровенный разговор, чтобы поднять со дна души весь же накопившийся там ил тягостных переживаний, а вовсе не вбивать в них сваи моралистических бредней…
И, именно в это сущности, и нужно вкладывать все силы своей высокой и чистой души, при этом неизменно так следуя принципу вовсе не яростного навязывания своей воли, а только вот мягко и осторожно разъясняя последствия чьих-то неправильных действий.
В то время как вопрошающие к небесам возгласы, так и твердящие о том, что так жить далее совсем уж нельзя и нужно бы все к чертовой матери сразу переменить ни к чему же хорошему никогда вот не приведут, ни в малом, ни в большом масштабе.
Поскольку все так или иначе поставленные Чернышевским совершенно же задом наперед к их истинному реальному разрешению вопросы – это ведь вполне однозначно призывы к великому злу во имя чисто иллюзорного добра.
Ну а действуя во всем иначе, чем - то реально бы следовало в связи с требованиями истинной (не прянично-книжной) действительности можно еще ведь ненароком добавить к чьей-то изначальной весьма так порядочной внешней испорченности сколь уж однозначно существенный внутренний довесок.
Автор имеет в виду те качества, что выражаются во внешне ярко проявленных душевных недостатках в чисто социальном, а не в неком моральном плане.
Причем - это вовсе не одно и то же, если уж действительно явственно взглянуть в сам корень проблемы, а не только на его горькие плоды, безмерно вот возвышающиеся над всем земным и плотским.
Стремление ко всему самому наилучшему вполне может еще привести и к самому наихудшему, только вот оттого, что всех этих задушевных подъемов хватает на одни лишь бескрайнее распрекрасные чувства, а сами-то по себе они, в общем-то, многого же не стоят!
И это вовсе не злая ересь, а самая что ни на есть чистая правда, поскольку для их истинной полноценности всегда ведь еще должен найтись весьма так достойный отклик.
Но это еще совершенно не означает, что человек, к которому были столь уж беспечно обращены эти-то самые так и не нашедшие ни малейшего желанного отклика в его сердце светлые чувства так уж и плох во всем своем затхлом задушевном естестве!
Но раз уж в ком-то ничего такого попросту нет, то ведь его в нем вовсе не следует чересчур же долго изыскивать, как и ту черную кошку в темной комнате, а то так и до банды «Черная Кошка» будет совсем уж рукой подать.
И все дело тут только же в том, что уж чего-то решать надо бы явно так вовремя, а не занозиться до заражения крови – ядовитой ненавистью непонятно к кому и за что!
В конце-то концов, так уж оно иногда само ведь попросту выходит, раз уж неким людям попросту некуда изливать всю же свою чрезвычайную неприязнь и сущий яд всех своих явно так поднакопившихся в них отрицательных эмоций.
Ну а происходит все это оттого, что весьма так определенное культурное окружение с самого детства приучает всех членов единоутробного сообщества все свои переживания пережевывать только в себе, не вынося ничего из этого наружу, а это вот и приводит к тому, что светлая любовь в них порой оборачивается отравляющим душу ядом.
А что же затем?
Каждая попытка уничтожить подлого злодея снова как всегда пошедшая прахом будет вызывать один лишь еще более крутой виток, и дополнительные силы будут привлечены для решения данного весьма так насущного и всецело «праведного вопроса».
Хотя вот можно подумать, что образованное общество любой страны мира так уж действительно ревностно проявляет весьма насущную заботу о том, чтобы непременно так надолго засадить в тюрьму, а то и физически ликвидировать всякого разного рода сексуальных маньяков?
А между тем Сабина Дарденн явно бы вот не написала свою ужасающей правды книгу, если б конечно весьма послушного в смысле соблюдения тюремного режима, а также безмерно кающегося в своих прошлых грехах маньяка не отпустили бы на все четыре стороны на целых 10 лет ранее чем уж оно того следовало.
Хотя на самом-то деле он должен был выйти из тюрьмы либо кастрированным, либо седым старцем.
А ведь это проблема надо сказать совершенно же общемировая… и не только ведь в Бельгии педофилов выпускают из тюрем после довольно смешных сроков заключения.
И в то же самое время именно на косматого злодея, страшно терзавшего женские сердца, действительно могут всем миром же ополчиться…
Все впрямь как у Чехова в его «Палате номер 6» иногда некоторой частью общества вполне так может же овладеть волна массового психоза по поводу одного на всех их раздражающего фактора.
Вот слова Чехова.
«Да и не смешно ли помышлять о справедливости, когда всякое насилие встречается обществом, как разумная и целесообразная необходимость, и всякий акт милосердия, например оправдательный приговор, вызывает целый взрыв неудовлетворенного, мстительного чувства»?
Вот это в точку!
Чехов был гениальным мыслителем, да вот ведь однако только лишь человеком со всеми же вполне так свойственными всем ординарным личностям недостатками и предубеждениями, столь уж однозначно свойственными всем тем только лишь внешне облагороженным цивилизацией людям.
Вовсе незачем рядить его в сущие одежды святости...!
И надо бы еще учесть, что некоторые люди чертями-то оказались исключительно из-за внешней крайне неблагополучной, буквально же повседневно окружающей их обстановки.
Правда - это никого ведь, в сущности, не оправдывает, когда кто-то вот начинает зверски ломать чьи-то чужие судьбы... да только изобличать надо бы собственноручно, поскольку передавая заботу об этом другим людям, вовсе так не обязанным заниматься этим по «священному долгу их службы», однозначно же совершаешь грязный более того - откровенно подлый поступок.
«Кто из вас без греха пусть первый бросит в нее камень» может ведь прозвучать и полностью наоборот, кто из вас также грешен, пускай остается в стороне.
Подобные перевертыши очень уж хорошо умеет создавать извращенное сознание современного цивилизованного человека.
Конечно, можно сказать, а что же - это было тогда когда, кто-то сам ведь творил совершенно бесконтрольное зло, о чем это он тогда собственно думал?
Однако вот у того в пору его юности белоснежно чистого и праведного Чехова (не вышибленного еще из седла туберкулезом), есть прекрасная мысль по этому поводу. Он высказал ее в весьма так отменном его детективе «Драма на охоте» Вот она.
«Теперь, когда я могу глядеть беспристрастно на прошлое, я не объясняю свою жестокость состоянием души... Мне сдается, что, не давая ей ответа, я кокетничал, ломался. Трудно понять человеческую душу, но душу свою собственную понять еще трудней».
Вот уж оно как по временам-то бывает, кто-то ведь сам был ужасным преступником, да только отдуваться за него придется кому-то совершенно другому.
Да только всю эту схему можно и до того порядком усложнить, что вовсе не будет оно иначе, а отвечать за казнь грязного ублюдка никому вот собственно тогда уже нисколько-то не придется!
Ведь так же, не правда ли ревнители святой обезличенной мести?
Однако есть же способы обойтись с человеком вполне по культурному, вовремя указав ему не только пальцем на дверь, но и сказав при этом несколько довольно нелицеприятных слов относительно будущего, и если уж он их так и не понял и не принял их к сведенью - то это только его беда.
Но это как-то совсем не по-нашему!
Уж и в самом-то деле мы ведь настолько, благородно воспитаны и стоически сдержаны, что уж чего-то выпалить прямо в лицо мы этак попросту не в состоянии, зато за спиной же долдонить, рассекая кулаками, воздух – это уж мы, увы, очень даже большие мастера.
И зачем это нам вообще собственно действовать хоть как-либо иначе?
Своим им и так все будет вполне вот однозначно ясно!
Это лишь у чужих и понятия такого нет, чего - это собственно должно быть и как именно ему положено выглядеть.
Но это, как раз и есть, то самое чего надо бы вполне так осознавать!
А то чего же не делай, а все равно ведь природа, в конце концов, непременно возьмет свое, и люди, терпящие во множестве всякие большие или даже огромные неудобства, исключительно из-за своей собственной сдержанности, в какой-то момент взрываются «лавой» раскаленных добела эмоций.
Как и понятно, все это не иначе как произойдет за спиной у того, кто этак-то невзначай поспособствовал весьма вот явственному возникновению данных более чем противоречивых чувств.
А окружающие нас люди вообще ведь всегда до чего уж и падки на подобные проявления изощренного задушевного маразма.
Так что ясно как день, огромный камень, брошенный кем-то в кого-то, обязательно еще создаст непомерно мощный (по его эху) камнепад, от которого в той или иной степени непременно же пострадает, куда так поболее невиновных, чем воистину виноватых.
Поскольку науськиваемая кем-то злоба всегда ведь безоглядно слепа, а потому крайне плохо она управляема, из самого как он есть ее первоначального источника.
А кроме того до чего уж она ласкает душу всякого рода потенциальных палачей всегда так готовых грудью встать за правое дело обличения неизменно так чужого грязного уродства.
Поскольку буквально все в этой жизни хоть чем-то да вполне всерьез недовольны, а тут - это недовольство приобретает вполне так по-свойски конкретные очертания.
Человек, он ведь запросто посмотрит на кого-то того, кто причинил людям совершенно несоразмерные с его мелкой личностью неприятности, как на столь уж и долгожданную возможность поквитаться за все свои собственные личные беды и обиды в той или иной мере связанные с тем, кого может, и в живых давно уже нет.
А вот между тем самой первоначальной причиной обращения к кому-то вовсе так постороннему, не имеющему ровным счетом никакого касательства ко всему же делу, не иначе как явилось то самое явственное неудобство своего собственного недюжего ума - принимать весьма так нестандартные, да и собственно говоря, во всем ведь непростые решения.
Ну а затем уж, наглотавшись без всякой меры брому и слез, вовсе-то не оказалось совершенно ничего, что было бы проще, нежели чем все однозначно же интерпретировать как чью-то грязную, словно гнилая колода в глубоком омуте натуру.
И все это только лишь оттого, что прямой и давно так уже выверенный путь вовсе-то не привел он к некой во всем так заранее желаемой цели?
А разве можно по сторонам совсем уж этак-то не смотреть, находясь по дороге к тому вот самому заветному берегу счастья?!
Причем до чего настойчивые призывы (если они остаются почти без ответа) к чему-то незамедлительному, благостному и созидательному, обращенные к взрослым людям, совершенно неимоверная фатальная глупость всех тех, кто вовсе не понимает, что буквально все, что хоть как-то относится ко всяким задушевным качествам, закладывается в нас еще в детстве или отрочестве.
Задействовать то, что не было развито, и как следствие этого фактически отмерло, или как минимум заиндевело, а то ведь и попросту одеревенело никак вот не выйдет, всего-то навсего окунувшись в чьи-то такие и впрямь же высокие, светлые чувства.
В подобном случае было бы должно создать человеку некий переходник, а затем внимательно проследить, а готов ли он сам смести весь имеющейся в нем мусор в некую урну внутри самого себя, да и принять нечто для него пусть и не совсем уж совершенно новое…
Однако сколь уж хорошо ему знакомое, только-то одним лишь вящим же абстрактным путем.
При этом вовсе не обязательно избегать постельных отношений, но это тоже зависит от сколь уж многих не за один день сложившихся обстоятельств, а потому вот нельзя рубить с плеча, а то ведь так можно и на жуткие оскорбления невольно нарваться…
Но их же не будет, если к этому делу с умом подойти.
Все ведь исключительно просто только-то там, где к этому все ведь заранее уже подготовлено.
Люди выросшие в хороших семьях уходят в одиночное плавание жизни на великолепном паруснике, а кроме того у них есть хорошая навигационная карта, а потому вот они нигде же не пропадут.
Ну а люди, родившееся в довольно неблагополучных для всякой же жизни местах, они-то ведь покидают берега детства, в утлом суденышке беспрестанно вычерпывая воду из всех его многочисленных щелей.
Да и попросту надо бы вообще понимать, что уж само по себе сущее вполне так разумное упрощение жизни – это ведь явное свойство великой сложности заранее осуществленных для ее простоты приготовлений или же воинствующего и витийствующего эпикурейского примитивизма.
По уму-то разуму в случае действительно возникших серьезных проблем из-за чьих-то больших комплексов можно ведь и девушку кому-то совсем же не постеснятся-то заказать, еще и переплатив ей за расспросы о том все ли у кого-то в порядке в чисто физическом смысле.
Пересечение весьма так различных жизненных путей в нашем сегодняшнем мире делает эти слова кому-то вот очень уж нужными и полезными, да еще и крайне необходимыми, в случае той ведь вполне так определенной и непростой жизненной ситуации.
Автор имеет в виду тот самый случай, когда культурная и очень интеллигентная девушка полюбила парня из крайне неблагополучной семьи.
Они ведь запросто могут учиться на одном и том же курсе точно того вот университета, да только понять друг друга, им вполне может еще оказаться очень уж даже непросто.
А между тем для начала (по тому же уму) следовало бы создавать человеку максимально удобные условия, а лишь затем заняться вполне так насущной и совершенно неизбежной переделкой всей его души!
Этот путь, разумеется, вовсе не может быть таким уж длинным или окажется он совершенно вот праздным бессмысленным времяпровождением.
И попросту должно ему быть достаточно же активным, да, кстати, и ровно в той мере, в которой сам человек допускает к себе вовнутрь несколько все-таки агрессивным.
Вот ведь об этом и надо было для начала спросить, а уж только затем и лезть этак в самую душу одними глазами к почти что незнакомому человеку!
Причем поначалу контакт еще обязательно ведь должен быть, сугубо визуальным, чтобы не перепачкаться изнутри.
Ведь если уж сердце человека не заполнено положительным внешним содержанием оно ведь попросту не имеет внутри самого себя совсем вот ничего светлого, чему в нем действительно полагалось бы быть, акромя разве что, чего-то такого, что оно хоть как-то сумело в самом себе уберечь, да и сохранить.
А это может быть, в том числе и одна лишь ненависть, однако этот пережиток тяжелых дней еще непременно выйдет с болью и главное - это им совсем уж не отравиться…
И человеку надобно просто порой хотя бы на время поверить, если, конечно, в его совершенно невероятной истории нет же скрытой корысти, зазнайства, а также и явной тупости вполне ведь законченного эгоиста...
Причем для подлинного восстановления его весьма так потертой жизнью личности можно-то будет, попытаться же перенастроить его на некие более светлые дни только еще неизбежно грядущего, а это и будет, то самое главное в самом насущном деле истинного исправления чьей-то чужой души.
Причем вовсе не все возможно довольно легко попросту разъяснить вполне так доступными для чужого сознания словами.
Из чего собственно следует, что кто-то ведь так и не сможет весьма этак вкрадчиво разъяснить, кто он вообще такой и чем он собственно дышит, а значит, и будет он несколько преувеличивать все вот тягостное значение не очень-то существенных вещей...
И надо б суметь отличить является ли это признаком полновесно детского сознания (во взрослом-то человеке) или же неких иных попросту скрытых факторов, о которых так сразу во всей же их полноте вовсе так не расскажешь.
Но все это в любом случае вовсе так не имеет ровным счетом никакого собственно отношения ко всем же небезызвестному товарищу Шарикову, поскольку его голова - это всего навсего поросший волосами шар, ну а мозг в нем доподлинно испорченный звериный, а вовсе не человеческий.
«Собачье сердце» - это собственно говоря, вовсе не полная ярости книга, весьма так болезненно повествующая нам о том, как же это злой пес Шарик сумел-таки стать человеком, в силу чего он собственно и оказался способен весьма вот докучать людям с высшим образованием.
Нет уж куда вернее - это вполне так однозначно грустная повесть о том, как же это профессор вывел себе гомункулуса, весьма явственно уподобившись Господу Богу.
А результат он вовсе так не заставил себя долго ждать!
Попросту вот не в силах человеческих переплюнуть Всевышнего или же природу как уж кому - это будет угодно в создании разумного, вечного, доброго.
Писатель или поэт вполне так отчетливо может начертить его на бумаге, но то ведь всего-то лишь славный чертеж.
Книги, они вообще зачастую чистейшая задушевная абстракция, а потому, несмотря вот на то, что весьма так непременно еще послужат они сущей же сокровищницей знаний для всего просвещенного человечества…
Да, только ведь, в сущности, они-то не более чем оттиснутые свинцовым порошком на бумаге листки, затем уж весьма так изящно сшитые в некое единое целое.
Нет, уж и вправду вполне так они олицетворяли собой все вот интеллектуальное богатство человечества, да только этак оно было только лишь до возникновения интернета, электронных, как и аудиокниг.
Да только не все ли равно книга – это вообще, не более чем нужный для всякого праведного развития интеллекта инструмент, но вовсе так нисколько-то не более того.
Нельзя же, к примеру, безмерно и безоглядно восхвалять всякий садовый инвентарь, только за то, что с его-то помощью, становится вполне так возможным, выращивать розы и тюльпаны буквально потрясающей красоты.
И кстати самая основная, более того именно же первостепенная задача книг - это прежде всего научить кого-то быть истинным человеком, когда б этого от него не потребовали всевозможные злые жизненные обстоятельства!
Как, то, к примеру, способность прийти вот на помощь другому человеку, не иначе как, рискуя своей головой, то есть, по меньшей мере, отчасти жертвуя во имя кого-то другого своей-то собственной однозначно же единственной жизнью!
Однако порою бывает и с точностью до наоборот, это когда кто-то вот поначитавшись всевозможных слащавых романов, где зло всегда сколь уж неизменно вычурно и, в конце концов, ему ведь судьба быть этак непременно поверженным и побежденным...
И уж тогда неглупый в принципе человек вполне еще может экстраполировать все эти свои до чего далекие от всякой истинной жизни задушевные благоглупости в сложнейшую по всей своей необъятно разносторонней структуре обыденную реальность.
А в ней-то как раз все столь уж без всякого конца перепутано, что только одно лишь наглядное, более чем легко логически объяснимое злодейство имеющие самые простые корыстные цели, вполне так элементарно прослеживаемые…
…вот оно-то и подлежит суровому суду общественной совести в том единственном случае, когда человеку явно так удалось избежать строгого официального наказания.
Но именно в этаких случаях людям столь уж частенько свойственно говорить о благом всепрощении, как и всеобщей, в принципе грешности, поскольку они совершенно же не прощают ничего из того, что сами они неизменно считают самым-то смертным грехом для всякого воистину развитого сознания.
Иногда таковым может быть благо, которое попросту не сумели правильно разглядеть весьма так достойно же оценить, а затем и задействовать во всеобщей схеме вещей.
Да и вообще застрять костью в горле может ведь все, что угодно в нужное время из него нисколько не извлеченное...
И кстати, неужто же коли амбициозная великограмотность чего-то уж если и делает, так это ж всенепременно без всякого злого умысла и однозначно так с полным знанием дела!?
Хорошо коли б так оно все и было в этой-то нашей насущной действительности, и уж до чего бы тогда оно было бы мило!
Да только таковым оно вовсе не будет!
Ум житейский безостановочно вытесняется разумом общим попросту вполне вот однозначно желающим все ведь прочее и незначительное враз поделить на ноль, этим лишь умножая свою собственную в этом мире весьма так полноценную значимость.
И надо б заметить, что этак-то некоторые до чего ведь образованные и очень уж даже начитанные личности вполне так еще могут выпестовать в своем отпрыске, все те наиболее отрицательные свойства и качества, что испокон веков считались наихудшими из всех проявлений буквально всякой человеческой натуры.
А в то же самое время папа с мамой, будучи темными и неграмотными крестьянами, вполне так могли воспитать в своих детях все те высшие ценности, которыми, в сущности, и могут гордиться всякие уважающие себя люди.
Сама между тем и другим сколь однозначная разница явно проистекает из того главного, никак ведь не связанного с огромным миром литературы, а именно умения научиться, не подавлять в себе эгоизм, а всецело же приподнять его, уж таким значится образом, дабы он включал в себе необходимость в самоуважении, достоинстве и благородстве.
Подобное в принципе возможно одним лишь только путем весьма наглядного опыта, а, не как-то вот до чего уж и вскользь пробежав глазами по страницам великого множества различных книг.
Вполне так толковые, твердые, а не твердолобые объяснения, на что же именно при их прочтении действительно следует обращать свое самое пристальное внимание, тоже ведь есть весьма вот существенная часть более чем естественного воспитания личности, в правильном и, кстати, еще и разумном ключе.
Ну а кроме того ребенок должен же видеть, что его родители вовсе не лгут, не лакействуют перед начальством, и попросту не делают все те всевозможные мерзости и гадости, каковым в хороших книгах непременно объявлен тот ведь самый и вправду-то суровый и праведный бой.
Вот тогда уж чьей-то до чего ненаглядное чадо собственно и получит то ведь самое весьма полноценное подтверждение всему тому, чего ему действительно довелось же узреть в добрых книгах, так сказать посредством зрительного нерва.
Да и то далеко не всегда - это хоть сколько-то сможет помочь, коли уж все задушевные качества чьего-то ненаглядного отпрыска, вполне вот всерьез оставляют желать весьма и весьма много лучшего.
А из всего этого вполне доподлинно следует, что хотя автор и считает более чем явственной глупостью попросту в корне же отрицать всякое полезное влияние книг на развитие моральных устоев в людском еще только-то формирующемся естестве, да только все ведь едино...
Не будучи хоть как-то вполне этак должным образом, подкреплено в семейных рамках, чаще всего оно ведь попросту еще окажется фикцией, лишенным всякого истинного содержания яростным пустозвонством.
Хотя, в принципе, стоило бы подметить, что, это вовсе неважно, откуда именно человек еще получит весьма вот существенную подпитку к своему внутреннему я, раз уж действительно он стремится к добру, то ведь всенепременно станет он искать к нему наиболее ближайшие же подходы.
И уж попросту вот ошибиться-то невзначай, выйдя совсем не на тот путь, оно ведь ясное дело, куда этак проще простого…
И пусть ему обязательно встретятся на пути вполне же достойные люди, да и внутренний свет еще непременно укажет дорогу…
Но разве не все ведь едино не столько из книг, сколько по доброму чужому наущению он и окажется способен извлечь изнутри себя какие-либо весьма так положительные стороны своего характера, причем уж ясное дело, что именно это и будет ему всецело потребно для любого хоть сколько-то тонкого развития всей своей личности.
Ничто не приходит к нам само по себе от одного совершенно несоразмерного возможностям желания быть этак выше и лучше, так что все эти сентиментальные прения по поводу красоты духовных изысканий не более чем исключительно же утробное наслаждение…
Да, оно духовное, утонченное и правильное, но раз уж сколь прочно оно закупоривает от всякого взгляда подобного человека весь же мир страданий, а также, безусловно, ограждает его каменной стеной от всех вот страждущих…
То нет ведь тогда совсем ничего, что было б яснее, до чего беспрестанно несет оно в себе по отношению ко всему окружающему обществу одно вот полнейшее свое к нему безмерно же равнодушное пренебрежение...
Ну а все имеющееся положительные стороны этим в весьма значительной степени, вполне однозначно перечеркиваются в том-то самом смысле действительно полноценного понимания всех вот деталей кому-то давно уже опостылевшей серой обыденности.
Кому-то вот не иначе, а давно этак кажется, что ее давно бы пора приукрасить цветами неземной духовности произрастающих на альпийских лугах художественной литературы.
А отсюда и может явиться по наши души тот яростный фанатизм, приобретший себе принцип безотчетного искоренения всех, как есть злостных явлений быта без всякого же учета человеческого фактора, который столь неизменно увязан с чьем-либо вполне так конкретным существованием.
Что, между прочим, тоже ведь надобно брать в самое пристальное внимание, если конечно кому-то действительно важно вовсе не наскоро с ходу пригладить, нечто вот остро торчащее, а навсегда же извлечь из земли все его грязные социальные корни.
Конечно, сам ведь при этом как черт перемажешься, но надо бы думать вовсе не только о своей собственной сердешной чистоплотности, но и о том, чтобы не было на этой земле тысячелетнего Рейха, который этак-то браво воспользовавшись дичайшими трудностями с экологией, запросто может поставить себе на службу весь дальнейший технический прогресс.
О, да все эти довольно мрачные (но никому пока еще не свербящие по душе) возможности крайне неприглядного грядущего развития человечества вовсе не столь уж зависимы от каких-либо хороших книг.
Нет, дело тут по большей же части в одном лишь их весьма вот насущном восприятии в чьей-то начисто оторванной от всякого житейского разума духовности.
Хотя вот, конечно, о вполне беспристрастно житейском здравом смысле тут никто и ничего вовсе же не говорит.
Однако ж подобная оторванность совершенно же неизбежно самым отрицательным образом повлияет на воспитание нации в целом, в духе так сказать большей и светлой любви к абстрактным понятиям, не привязанным даже и самой тоненькой ленточкой к каким-либо суровым житейским реалиям.
Зато вот преступное восхваление народной массы как чего-то фольклорно могучего и всесильного и во всем этак однозначно же справедливого – это и есть та самая неотъемлемая часть мышления людей бесконечно далеких от всяких насущных вопросов бытия.
Вот он конкретный тому пример: Чехов «Свистуны»
«- Ты западник! Разве ты понимаешь? Вот то-то и жаль, что вы, ученые, чужое выучили, а своего знать не хотите! Вы презираете, чуждаетесь! А я читал и согласен: интеллигенция протухла, а ежели в ком еще можно искать идеалов, так только вот в них, вот в этих лодырях... Взять хоть бы Фильку...
Восьмеркин подошел к пастуху Фильке и потряс его за плечо. Филька ухмыльнулся и издал звук "гы-ы"... - Взять хоть бы этого Фильку... Ну, чего, дурак, смеешься? Я серьезно говорю, а ты смеешься... Взять хоть этого дурня... Погляди, магистр! В плечах – косая сажень! Грудища, словно у слона! С места, анафему, не сдвинешь!
А сколько в нём силы-то этой нравственной таится! Сколько таится!
Этой силы на десяток вас, интеллигентов, хватит... Дерзай, Филька!
Бди! Не отступай от своего! Крепко держись! Ежели кто будет говорить тебе что-нибудь, совращать, то плюй, не слушай... Ты сильнее, лучше! Мы тебе подражать должны»!
О этот дивный путь прямохождения в простой народ, сколько же бед РОССИИ ты с собою принес!!!!
А ведь между тем безмерно и беспримерно восторженно восхвалять часто слепую до всяких достойных величия разума духовных благ серость…
Нет уж дело это совершенно же непристойное, вовсе так неестественное, а еще вот до чего только гиблое и жестокое.
И буквально никакая грубая сила вовсе не может она оказаться предметом сущего преклонения кроме как, пожалуй, что, в цирке, а то ведь ее еще непременно запросто могут всенепременно так возжелать попросту повсюду использовать ради решения любых насущных вопросов.
Не у кого о том не спросясь, и далее никого уже более не опасаясь.
А ведь в России народ Бога боялся, словно Зевса, что может с неба молнией поразить, если уж его ослушаться, а тут, понимаешь ли, какой-то лохматый горлопан, так вот с ходу залез на трибуну и завопил, про то, что никакого Бога вовсе-то и нет.
И молнией с небес его за это в тот же миг разом не поразило!
А значит, его действительно нет, а стало быть, и боятся нам более вовсе так уже некого.
Как уж тут разом не распоясаться с себя не только цивилизованное, но и вообще все человеческое скинув.
Революция это обморок общественной совести.
Ну а для того чтоб действительно дождаться тех-то ведь самых долгожданных положительных перемен народ загодя надо было к культурным ценностям приучать, а не бродить же вокруг него, пичкая его прокламациями обо всех сколь уж великих его правах и достоинствах.
Как уж про то написал в своей книге «Крамола» писатель Алексеев:
«А вы считаете, что все в порядке? - спросил его человек, развязывающий руки. - И наше место в этом амбаре?
- Твое место в гробу! - прорычали из угла.
- Интеллигенция собралась, мать вашу...
Это вы народ довели! Вы ему мозги заквасили! Теперь - охо-хо-хо! аха-ха! Что происходит! Руки вяжут!.. Да вам надо было глотки всем перевязать! Еще в пятом году»!
А ведь это и есть весьма достойная всякого здравого смысла идея…
Приструнить же нужно было чересчур вольнодумную прессу, чтоб уж не нагнетала она такой промозглой сырости по поводу казематов нынешней (тогдашней) несвободы, да и не лила бы слезы безмерно обильного восторженного обожания по поводу всех-то грядущих благ долгожданного счастья нового однозначно куда более просвещенного бытия.
И было оно так поскольку свет души большинства левых российских интеллектуалов, впитывал в себя одну же только общеевропейскую кромешную тьму фантастических умозаключений высосанных из неважно чьего указательного пальца.
Ну а мораль и совесть, да и разум в придачу почти всех без исключения крепостников…
…все ж бирюльки жесткого и всевластного удержания в жестких рамках разве вот не были они тем самым хлыстом при помощи, которого народ держали в узде веками, не давая ему продохнуть от побоев, поборов и унижений.
Однако был ли метод раскрепощения народа при помощи вольностей ему сколь уж наскоро наобещанных вполне полноценно действительно эффективен?
Нет, конечно! Тут ведь нужен был совершенно иной подход.
А ведь яснее ясного, что горлопанам большевикам на пустом месте было б нисколько не развернуться, их и слушать тогда никто бы вовсе не стал!
Да только место то было сколь уж давно обсижено и обгажено язык вот не поворачивается сказать «облагорожено» всякого разного рода представителями интеллигенции, а главное, что до самых дыр в их до чего же потертых бурным временем штанах.
Вот они-то как раз ведь и были теми, кто до белых пятен в глазах начитался Радищева, Герцена и Белинского.
Вот тому пример из книги Вадима Александровича Прокофьева «Желябов»
«Желябов не был одинок в своих попытках до конца разобраться в идеях, которые вскоре стали называться "народническими". Тысячи таких же, как он, юношей и девушек на юге и севере, в Поволжье и Киеве штудировали "Исторические письма" Лаврова, статьи Бакунина, заграничные эмигрантские издания. А заодно и их вдохновителей - Прудона, Лассаля. Одни принимали на веру каждое слово, каждую мысль. Другие что-то отрицали, третьи, подобно Желябову, метались, запутавшись в противоречиях теории и опыта, взятого прямо из жизни. Но все были единодушны - так дальше жить нельзя, нужно бороться, бороться с царизмом, бороться с бюрократизмом, а будущее покажет. О нем не слишком задумывались, веря, что оно будет прекрасным».
Конечно ж прекрасным, да только вот для одной грядущей большевистской нечисти, а для всего народа то было время наихудшее за всю его тысячелетнюю историю...
Но дело тут было явно так отнюдь не в одних до чего суровых, отчаянно смело задравших бороды вверх мечтательных фанатиках-теоретиках...
Чехов с Львом Толстым совсем не на шутку-то расстарались тогдашней интеллигенции всю ж кровь сгустить и главное до самой оторопи, до совершенно невозможного к дальнейшему долготерпению озноба, и все это только из-за того, что «совсем не так как надо» творилось в том-то самом не столь уж и благополучном российском государстве.
Именно из-за этакой вящей расхалаженности чеховских и толстовских интеллигентов - та прежняя Россия и оказалась вся залита кровью своего народа.
И это ведь непросто слова вот уж тому весьма вот надежное свидетельство, взятое, кстати, из весьма так достойного первоисточника.
Рыбас «Сталин» серия ЖЗЛ.
«Безусловно, для террора требовались соответствующего склада люди, но главная его база была не в них, а в глубинных настроениях российского общества. Удовлетворение от убийства русских министров испытывали даже люди, вся жизнь и деятельность которых, казалось, кричала о недопустимости пролития человеческой крови. В. Короленко рассказывает об отношении к убийству министров и погрому дворянских имений Л. Толстого: "Чехов и Елпатьевский рассказывали мне, что когда ему передали о последнем покушении на Лауница, то он сделал нетерпеливое движение и сказал с досадой:
- И наверно, опять промахнулись...
Я привез ему много свежих известий. Я был в Петербурге во время убийства
Сипягина... Толстой лежал в постели с закрытыми глазами. Тут его глаза раскрылись, и он сказал:
- Да, это правда. Я вот... понимаю, что как будто и есть за что осуждать террор... Ну, вы мои взгляды знаете, и все-таки...
Потом глаза опять раскрылись, взгляд сверкнул острым огоньком из-под нависших бровей, и он сказал:
- И все-таки не могу не сказать: это целесообразно.
Я удивился этому полуодобрению террористических убийств, казалось бы, чуждых Толстому. Когда я перешел к рассказам о "грабежке", то Толстой сказал уже с видимым полным одобрением:
- Молодцы.
Я спросил:
- С какой точки зрения вы считаете это правильным, Лев Николаевич?
- Мужик берется прямо за то, что для него важнее всего. А вы разве думаете иначе"?
Власть и общество были враждебны друг другу».
А в результате всей этой всепоглощающей конфронтации собственно-то и возникла та самая бесновато-большевицкая новая власть, что была совершенно так одинаково враждебно настроена по отношению ко всему своему разноликому обществу.
Вот как уж оно весьма ведь прискорбно описывается несколько далее в той же книге Рыбас «Сталин» серия ЖЗЛ.
"Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском, Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
…После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро
ребенок замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась".
Всякая помощь отверженным - воспринималась большевиками как явное же двурушничество по отношению к самой ревнивой, беспардонной и безраздельной власти в истории всего человечества…
ЕЕ властители стремились вовсе не только к ее всемерному упрочнению, но и к укоренению в душах людей совершенно так иссушающего душу патологического страха их-то пусть даже и самого вот невольного ее ослушания.
А уж истоки всему тому насаждались всякой же властью, причем задолго до довольно-таки мнимого переворота, который только и всего перевернул пирамиду, немного ее покривил, но главное при этом оставил в подлинной целости, то есть в точности таковым, каким оно совершенно-то неизменно было всегда ранее.
Очень многое в российской истории неизменно предопределялось как раз таки сколь уж насущной ролью интеллигенции, поскольку буквально все идеалы и фетиши всенепременно-то впитываются российским обществом как раз же посредством ее восприятия мира, а также и насаждением именно ею всевозможных культурных, этических и, кстати, вполне этак при этом жизненных установок.
Так что если уж тянет ее на весьма вот бестолковое суетливое обсуждение великих завоеваний духовности, кучкование по принципам смакования абстрактных философских материй, возвеличивания до седьмых небес яркого, красочного художественного вымысла…
При этом им сколь непременно свойствен тот ведь самый только-то слегка прикрытый благим фарисейством вещевизм и империалистический гуманизм, весьма этак явственно выражающейся в осознании всей своей силы неизменно-то заключающейся в возможности сокрушить весь мир, если только на нас кто-то еще вот покусится…
А ведь этим людям надо было хоть иногда подумывать и о всенепременном благе страны, поскольку именно с них и начинает свой путь всякая машина реформ, ну а ретрограды как бы уж не вопили они о былом, на самом деле всего-то хотят сохранить в совершенно нетронутом виде все свое нынешнее настоящее.
Им совершенно нет никакого дела до всех благих перемен как таковых, им только и нужно, что наскоро упрочнить сегодняшнее и уж ради этого они всенепременно пойдут буквально так на любые, даже и самые грязные ухищрения.
В мутной воде им всегда же удобнее выловить рыбку своих личных выгод, а потому за сменой декораций вовсе так не всегда следует истинное изменение всех существующих реалий.
Да только-то, весь вопрос он еще и в том, а не скиснут ли благодетели реформаторы и не перейдут ли они к методам крайнего толка, а там уж вот дело ясное и законности далее, будет совсем вот нигде днем с огнем не сыскать.
Она-то ведь будет попросту же утоплена в зачастую так совершенно невинной крови.
Да среди ретроградов порой действительно попадаются люди не столь уж хорошие так что слова Виктора Гюго - это вполне полновесно отмеренная правда, поскольку никак уж оно не иначе а его представление о них взятое автором из его великого романа «Отверженные» им и в самом деле более всего же к лицу.
"Люди, которым удалось обзавестись этой превосходной философией, испытывают приятное чувство полнейшей безответственности и считают, что могут безмятежно пожирать все: должности, синекуры, высокие звания, власть, приобретенную как честным путем, так и нечестным.
Они могут разрешать себе все: нарушение слова, когда это выгодно, измену, если она полезна, сделки с совестью, если они обещают наслаждение, а потом, по окончании пищеварительного процесса, спокойно сойти в могилу".
Однако вот устраняя их противоправными методами ничего ведь существенного, нисколько не переменишь, поскольку им-то на смену придут точно такие же люди из простого народа.
Никому ведь иному бремя власти в государстве, пропитанном древней историей коррупции попросту вот окажется вынести ну нисколько же невмоготу.
Лев Николаевич Толстой считал иначе!
Ну так этот классик мировой литературы при всем уважении к его великому прозаическому таланту очень уж большой любитель праздной, доморощенной, плотской фантазии буквально вот ничего общего не имеющей с самой-то как она есть неизменно житейской действительностью.
Как только он переходит от ярких жизнеописаний к чему-то напрямую с ними нисколько несвязанному, как тут же из него непременно так выпирает недалекий отставной поручик всенепременно желающий, чтобы уж все у всех было значиться до чего ж хорошо…
Да и Антон Палыч Чехов тоже ведь был отнюдь немногим-то лучше.
К примеру, в своем рассказе «Шампанское» он фактически выразил всю же суть своего подхода к этой далеко не всегда такой уж и нежной, веселой и пряничной жизни.
Именно в этом его коротеньком повествовании весьма явственно и изложены все слащавые принципы, которые он на скорую руку и насаждал в умах своих до чего бесчисленных почитателей.
Рассказ гениален, однако, житейские истины, в нем довольно-таки гниловаты на вкус!
А ведь художник волшебного литературного слова должен же создавать жизнеутверждающие образы, а не только-то вот вытаскивать из-за пазухи на свет Божий вполне так, быть может, существующие в одну лишь вприглядку, но очень уж при этом зудящие ему душу общественные недостатки!
Но Чехову всегда было дело только до одного бескомпромиссно яростного обличения всех же тех большую частью им самим несколько чрезмерно подчеркнутых, а порою и начисто перекрашенных в черный цвет отрицательных черт народа и всего царского государства…
А ведь сколь многие эти черты были непосредственно связаны с одним же безмерным людским невежеством, угнетенным и скотским состоянием сколь уж долгими веками совершенно бесправных масс.
И уж непременно, что все только пуще-то станет тогда вот подтачиваться, загнивать, да и на корню же разваливаться!
Порою и смысла-то никакого нет строить нечто новое, отрицая буквально всякий же прежний фундамент...
Еще Петр Великий воздвигнув в России европейский город, тем самым создал предпосылку к грядущему антагонизму между ним и всей остальной империей.
Будет же совершенно так неразумно пробивать новое силой и принуждением оно ведь всенепременно должно было еще найти себе явный отклик в людских сердцах для того чтоб затем уже стать для них чем-то во всем милым и родным.
Но оно таковым никогда ведь не будет, пока вот не выведут его из рамок чисто принудительного действия. Стрелой пущенной в глаз старому выбивается всякое понимание нового!
Оно попросту принимается как всякая же неизбежность, но мыслью при этом отрицается буквально-то на корню.
Без сознательного участия, действуя как табунщик, набрасывающий на лошадей лассо страстная еще дореволюционная либеральная агитация, явно же подготовила будущую арену для всего того гигантского цирка под открытым небом величиною со всю вот шестую часть суши.
И в этом-то цирке главную роль играли дрессированные лошади, отныне уж ставшие политически подкованным человеческим материалом на великих (на костях возводимых) стройках новоявленного древнейшего Египта.
Нет, и не может быть в том совершенно так никакого смысла в бурлящем котле яростных самобичеваний и обличений выловить же себе хоть какую-то юшку будущего реального общественного процветания.
Так, что уж в этом смысле перестройка всего лишь явный пример, чего это вообще собственно вот выходит, при том-то самом в конечном итоге тупиковом исходе всех благих начинаний вместо чего-то кем-то изначально намеченного в его самых грандиозных планах.
Поскольку никак уж им в их изначальном виде вовсе не осуществиться в условиях совершенно так явно полуосмысленной попытки самого-то однобокого и однорукого управленческого поворота руля ради якобы вот полнейшего грядущего переустройства всего этак всенепременно же испещренного оспинами прошлых времен всегда ведь вполне однозначно прежнего общества.
Но всегда ведь в России найдутся все те, кто сломя голову окажутся готовы бросить же все силы на борьбу с косностью и замшелостью мышления, видя в его переустройстве главный козырь в том самом священнодействии, что неизменно еще вскоре уж приведет к улучшению всего вот сразу и вся.
Однако то ведь совершенно бесспорно, что точно также как и береденье старых ран вызывает опаснейшее кровотечение…
Ну так и чеховская борьба с ленью – это ведь совсем не иначе, а в сущности то же самое…
… …поскольку до чего оголтело и бесподобно пафосно кого-то обличать и топать ногами - это ж занятие для одного вот отъявленного демагога, а вовсе так не для истинного «святого правдолюбца».
Советский лозунг «Слава Труду» есть весьма явное перерождение в суровые последующие будни чеховских праздничных принципов более светлой и радостной жизни, в которой попросту как уж оказывается, вовсе так не могло быть места всякого рода разгильдяям, лентяям и тунеядцам.
А иначе и быть-то никак ведь не может - раз уж в любом обличении должны же присутствовать здравые, альтернативные пути.
Так что если интеллигенции предлагают явственную деградацию вместо тщательно взвешенных размышлений над всем тем, как уж именно приподнять до своего собственного уровня отдельных представителей народа, а кроме того несколько-то приподнять большинство остальных ее представителей над всем их убогим варварством, то это ведь не более чем попросту сущий же идиотизм!
Уж простите, но другого определения этому начинанию для здравомыслящего человека существовать никак уж нисколько не может!
Потому как ходить в народ нужно бы только вот по их работе этнографам и собирателям эпоса, а также отчасти артистам, но не всей же интеллигенции скопом.
И вроде бы нет же ничего проще, нежели чем войти с народом в самые конкретные, доверительные отношения, однако вот, от этих духовных устремлений Льва Николаевича Толстого и получилось в итоге, до чего ведь, в сущности, полностью-то обратное.
Так уж бесславно и обрело свой естественный и трагичный конец все - это их гулкое хождение в массы суровой простоты дикого народа.
Попросту чьи-то благожелательные хлопоты неизбежно так обернулись повсеместным половозрелым насаждением совершенно-то удрученной бессмысленной демагогии, а к тому ж еще и завершилась вся эта сколь уж горемычная толстовщина, пожалуй, еще только-то большей, нежели чем прежде сущей элитарностью российской интеллигенции.
Так что если уж, говоря о грядущем и выдавливать из себя лентяя и раба, то ведь исключительно под тем соусом дабы не возникло затем даже в зародыше в массе народа - черт, нашедших в нем отражение только из-за вынесенных наружу из глубины авторского нутра (страшных для общества) всевозможных его задушевных комплексов и недостатков.
А между тем именно это и произошло в России с ее извечной верой в человека как в Бога!
Да только вот объяви великие писатели Лев Толстой и Чехов весьма же победоносную (в их время) войну вовсе не всем донельзя режущим им глаз вящим остаткам крепостничества и рабства духа, а как раз таки тем явным и неизменным «лишаям» всякого человеческого общества взяточничеству, воровству и коррупции, и прежде всего вездесущему зловредному кумовству...
Вот именно в этом и заключалось бы все-то их сколь уж и однозначно благостное начинание, предначертанный светлой мыслью образ грядущих светлых времен.
Конечно, с одной стороны – то уж весьма повредило бы их общемировой славе, а все-таки ежели взглянуть с другого конца, авось и спасло бы жизни миллионов и миллионов их сограждан буквально вот при любом вызревшем горькой полынью политическом раскладе, так или иначе, еще ведь случившимся в самой родной им стране.
Писатель, он ведь попросту обязан высмеивать и издеваться над всеми, кто совершенно-то явственно потакает буквально всем «застарелым недугам» светского общества, как это делал к наилучшему примеру Николай Гоголь в его бессмертной комедии «Ревизор».
Причем уж в особенности резко он должен отзываться вовсе так не о конкретном человеке, а обо всех отрицательных социальных явлениях в целом.
При этом должно писателю создавать именно тот простой, не слишком изыскано восторженный позитив, а уж тем более ему вовсе не должен быть свойственен тот-то самый донельзя воинственный негатив, а то так и до междоусобной резни не очень-то окажется далеко.
Вот что пишет великий Александр Пушкин об вовсе-то не слишком же на деле сердобольном Александре Радищеве
«В Радищеве отразилась вся французская философия его века: скептицизм Вольтера, филантропия Руссо, политический цинизм Дидрота и Реналя; но все в нескладном, искаженном виде, как все предметы криво отражаются в кривом зеркале. Он есть истинный представитель полупросвещения. Невежественное презрение ко всему прошедшему; слабоумное изумление перед своим веком, слепое пристрастие к новизне; частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему, - вот что мы видим в Радищеве. Он как будто старается раздражить верховную власть своим горьким злоречием; не лучше ли было бы указать на благо, которое она в состоянии сотворить?»
Последняя фраза Александра Сергеича живи он сегодня всенепременно бы выглядела примерно же так.
«Он словно бы весь изгаляется, чтоб уж как можно сильнее пронять верховную власть своими горькими злободневными речами; не лучше ли было б ему указать на все то благо, которое она вполне этак нынче-то в состоянии совершить?
Вот уж чем всегда была горда и сметлива российская интеллигенция, пока ей рот кляпом не затыкали…
Хвалебно и восторженно восхвалять западноевропейские УМ ЧЕСТЬ И СОВЕСТЬ было одним из самых любимейших ее занятий.
Ну а все вот свое неизменно же находящееся в родных пенатах было ведь п этак попросту принято изысканнейше ругать и топорнейше порицать…
И ясное же дело для абсолютного большинства российских интеллектуалов не было б ничего собственно лучшего, нежели чем уж чего-нибудь этакое всенепременно так сотворить самим-то себе на потеху, а главное, чтоб под сколь ведь шумные фанфары и всеобщее одобрение всей мировой общественности.
Да только может и так оно быть, что это самое пресловутое мнение мировой общественности было сколь уж подогреваемо всеми теми, кто хотел расчленить Россию на множество мелких сатрапий, поскольку она представлялась кое-кому единственным местом, которое можно было еще занять под свои колонии, все ж остальное давным-давно было кем-то захвачено…
А то этак-то вдруг может она и сама еще выразит плотоядное намерение к своей-то дальнейшей экспансии и ненароком же потеснит всех вот своих довольно-таки мягкотелых западноевропейских соседей.
Причем сколь уж часто они до этого пользовались безвозмездной помощью России в решении любых-то своих политических задач, а потому и знали они о силе духа русского войска…
Пользовались они услугами российской армии с самым огромным же энтузиазмом и удовольствием, однако при этом считали Россию страной диких азиатов, от которых совсем еще неизвестно чего ожидать…
А к тому же вовсе не любят западные европейцы жертвенный идеализм, они в нем видят куда только более жуткое зло, нежели чем самое откровенное варварство.
Фактически он для них являлся сущим же святотатством, попросту обращенным против всех сколь уж тщательно ухоженных принципов всей вот нашей современной цивилизации, ну а потому нос к носу с ним совершенно невольно столкнувшись, они всенепременно-то сделают все, чтобы его раздавить и извести, словно самую жуткую зловонную заразу.
А почему?
Да потому только что для них праведных соискателей большой личной выгоды в этом и был ведь заложен принцип, восстающий против всех вот привычным им обиходных постулатов всякой-то, как есть общественной, да так между тем и сугубо вот личной жизни.
Они, видите ли, видят в этом образец воскресшего средневекового рыцарства, коему давно уже место на мусорной свалке среди всех-то тех раз и навсегда проржавевших алебард, мечей, стрел и копий.
Нынче, мол, у нас век совсем уж иных стимулов и устремлений.
А потому в это вот наше цивилизованное столетие так уж само собой принято во всем и всегда, прежде всего, вот стремиться поиметь свой личный здравый, эгоистический интерес и так оно будет, куда только лучше и правильнее...
Как всегда в случаях употребления в дело большой, однако, вот неизменно же куцей правды, в ней довольно вот неприметно присутствует маленькая, но до чего ведь подлая ложь.
Абсолютно вот, несомненно, личный интерес, он до чего неизменно-то важен и будет сколь уж во многом гораздо удачнее, коли он и окажется до чего ведь преобладающим над некими смутными, неясными большими и общими интересами, а все-таки он должен быть в них твердо вклинен со своей индивидуальной точки зрения.
А то ведь бывает и так, что уж попросту начинает он играть самую что ни на есть главнейшую, а то ведь и буквально все вот иное подавляющую роль, что неизбежно так пагубно повлияет на всякое же начатое дело.
А, кроме того, он-то людей еще до чего ведь невообразимо-то скривит, делая их до чего вот послушными марионетками, коих запросто можно будет затем уже дергать за все ниточки, играя на скрипке их самых различных комплексов и страстей.
В них-то ведь запросто еще можно будет создать те или иные чувства, а уж в особенности это так коли, они чисто негативного плана...
И все ведь ниточки естественно, что будут исходить из одного мозгового центра, а им-то вполне этак может оказаться человек в принципиальном смысле добрый и очень даже большой, да только вот чрезвычайно обиженный на несправедливость его собственных чувств...
К тому ж он (и все его окружение) неизбежно так слишком зациклены на всеобщих принципах всеблагостного существования, явно так страдая при этом стародавним абсолютно черно-белым мышлением.
И уж основным материалом для чьей-то такой ведь и впрямь исподней же ненависти еще вот непременно послужат одни лишь те огромные и неуемные амбиции во всем же несоразмерные с тем маленьким и злым эго, сидящем где-то внутри эго большого и до чего только исключительно доброго.
Да и вообще люди при случае себе кого-то же одного за всех их виноватого уж непременно-то сыщут и это именно на него все вот свои общие грехи разом-то и спихнут.
У многих идеалистов потребителей, что вовсе-то не готовы уложить своими белыми косточками долгий путь человечества к его, куда ведь значительно большему совершенству враг он всегда непременно так только один, ярко выраженный, как будто бы имя им не легион, и не сидят они буквально в каждом из нас глубоко вот внутри.
И ведь именно из-за наличия слишком большого числа людей, что до чего уж и страстно желают добиться, куда только большого своего внутреннего совершенства всецело ж сроднясь с тем-то целебным родником высокого искусства…
Разумеется, что не только вот из-за этого в весьма так катастрофически обведенных красной чертой странах попросту никакого житья же не было от всякого рода прохвостов, причем как уголовных, да так ведь и политических.
В странах, где слащавый потребительский идеализм был вовсе не в моде, как то всамделишно было в России или скажем еще вот во Франции, Робеспьеров или Лениных и слушать-то никто бы не стал.
В Венгрии и Баварии им быстро руки за спиной закрутили.
Просто потом вполне же по-варварски неизбежно сказалась исподволь-то навязанная немцам демократия, ее полный крах, а также еще и смертельный страх немецкой буржуазии перед багрово кровавым деспотом, занявшим собой всю вот шестую часть суши.
А этот сколь уж и бравый, хотя неизменно-то нищий монстр СССР еще и других на короткой цепи очень ведь долго затем продержал, и надо сказать, что силенок на это у него вполне так хватило.
Причина тому сущее раболепство пред светлыми идеями...
И дело тут вовсе не в неком мистическом русском характере, на который все хотел бы ненароком списать знаменитый писатель Алданов, а куда вот, вернее, в тех максималистах, которые из-за всякой же ерунды фантастическую бурю в стакане воды подымают, а великому неистовству страстей (и своих в том числе) сдаются практически совсем уж без боя.
Вот как это живописал сам же писатель Алданов в его книге «Бегство» только вот слишком уж сузил он рамки:
«Вот она, буржуазия! - сказал он. - Прибавят ей два процента к подоходному налогу, она вопит так, точно ее режут. А когда ее, в самом, деле режут, сидит, тихенькая, все ждет, не придет ли откуда избавитель... Нет, глупее наших революционеров только наши "правящие классы". Хороши правители!..»
А правители - это вся интеллектуальная элита страны, а не одни только власть и деньги загребущие.
Почему же имелась в истории 20 века этакая совершенно непонятная странность, что те вот всем небезызвестные чехи со словаками все-таки явно так попытались с себя сбросить ненавистное коммунистическое иго, и это сделал их вождь, а вовсе не простые невежественные крестьяне.
Причем речь шла о специально выпестованном ставленнике Москвы.
Причем и поляки тоже ведь в 80ых еще, как только попытались по-своему бучу устраивать.
Да, между тем и русский крестьянин не раз же пытался подняться, дабы сбросить с себя оковы проклятого большевизма-бандитизма, однако был он слишком уж слаб, и со всех сторон замордован всеми-то прежними
Заправителями заплечных общественных дел.
А кроме того его оказалось совсем уж не сложно попросту выселить и заморить-таки голодом под пламенные аплодисменты всей-то восторженной интеллигенции.
А между тем интеллигенция и вправду мозг любой нации, а потому без ее безоговорочной поддержки фактически любой пусть даже и самый жестокий правитель может тут же вот попросту заказывать по самому себе очень уж даже непременно-то скорые поминки.
Не у кого же ведь попросту-то не выйдет хоть сколько-то управиться с делами государственными без зрелых мужей интеллектуалов, они-то ведь самый костяк любой государственной машины.
Конечно вот, будет уж до чего легко-то сказать какие, мол, в 1937 году могли быть у интеллигенции возможности влияния на сталинскую власть?
Однако было ведь время несколько более спокойное и надо было только-то отдельных воистину совестливых людей на заклание не отдавать и яростно выступить в их защиту, а тогда вот и 1937 года в том виде, в котором он некогда был, вовсе бы не было на белом свете.
А та вот отважные люди, что как-никак находясь на расстоянии револьверного выстрела, все-таки как-то отваживались ставить палки в колеса террора, или чего доброго коробить народу слух всевозможными рассуждениями на уровне элементарного здравого смысла...
...уж тогда ведь они неизменно так оказались либо на Соловках или же с пулей в башке полегли, в безымянном рву высшей большевистской социальной защиты.
Причем никто не мог бороться с красным демоном большевизма только потому, что интеллигенция либо непосильную ношу хождения в простой народ на себя приняла, либо самоуверенно самоустранилась от него самого и всех его нужд, ну а результатом тому и стало буйство, разнузданная агрессивность и безмерно ослепительно волшебное ожидание самых благих перемен.
Никто ведь тогда попросту не мог возразить не только делом, но и словом той демагогически воюющей со всякой жизненной правдой власти еще вот и потому, что слишком уж слабо было то общество в смысле развития своего собственного логического восприятия... отдаленного четкой перегородкой от фаталистического вероисповедания и веры в истинное чудо.
Очень уж мало кому было тогда сколь близоруко-то свойственно брать в свои руки оружие и впрямь восставать против власти, когда уж была она всецело же признана полностью легитимной, а значит и являлась она отныне самым доподлинным-то оплотом всего вот того, что и впрямь так именуется светлым именем родина.
Это ведь только донские казаки из города Новочеркасска отменили по всей же стране, бесправный, беспаспортный режим советских крепостных колхозников.
Очень уж легко прослеживаться более чем прямая взаимосвязь между событиями 1, 2, 3, июня 1962 года единственное послевоенное антибольшевистское восстание, а 17 августа пленум ЦК постановил выдать всем крестьянам паспорта.
А ведь этого нисколько бы не добились все вот те, кто просто чего-то же втихомолку в тайне читал, собирался в кружки, чем-то этаким весьма осмотрительно и негромко-то возмущался...
А между тем сама вот как есть степень защемления неправой властью простого народа неизбежно так будет зависеть от посильного сопротивления всем ее козням и всевозможным казенным ухищрениям со стороны многообразно думающей интеллигенции.
Молодое советское государство не могло и в 1937 полностью запретить концерты классической музыки, поскольку – это неминуемо подорвало бы все основы ее власти над всем-то ее и сегодня (а уж тогда тем более) сколь же мало просвещенным народом.
Оно и понятно, сегодня можно громко и сколь уж во всеуслышание глаголить о том, что высоколобые люди попросту вот наивно поверили в то, что советская власть действительно даст стране все то, что исподволь крали у ее народа все те его прежние кровавые деспоты-правители.
А интеллигенция попросту вот не могла пойти против воли всего своего вконец изможденного тяжким царским гнетом малопросвещенного общества, каковое попросту совсем уж устало от бессмысленной войны и желало самых скорых и весьма так благих перемен.
Однако вот при несанкционированной смене власти новоявленные правители практически-то всегда для начала приоткрывают все свое истинное лицо - это уж затем, они могут напялить на него благодушную, так вот и отсвечивающую изящным глянцем добрую маску.
Румынская бархатная революция, при которой погиб один лишь только диктатор, ясно дала же понять какие именно люди пришли же в этом охвостье римской империи к новой политической власти.
Большевики, осуществляя свой октябрьский переворот, более чем наглядно себя показали, дискредитировав себя буквально во всем.
Но к величайшему сожалению российская интеллигенция всегда вот более-то всего однозначно так доверяла всевозможным воззваниям, воодушевленным в фанатическом порыве лицам, напечатанному слову.
Вглядываться же в грязные как свиные помои рыла новых хозяев жизни ей, было совсем уж оно не к лицу и вовсе так не по вкусу.
Ведь ее всегда вот более всего каждодневно-то интересовали одни лишь исключительно чистые и красивые вещи.
А сама вот как есть постановка вопроса о том, что массы нуждаются хоть в какой-то надежной защите от сущего произвола властей, и что эту роль волей-неволей должна брать на себя интеллигенция в дореволюционной России он ведь попросту так не стоял.
Зато как уж жгуче муссировалась одна вот на всех дореволюционных либералов принципиально «больная» тема, а зачем это нам вообще вот нужна такая-сякая сто раз треклятая царская власть?
Как будто вот механизмы хозяйствования и вправду всерьез же зависят только-то оттого, а кто ж это именно будет сидеть в Кремле, и вот уж... надо же стоймя стоять у того значит самого пресловутого руля власти.
В каждой отдельной стране от верховного правителя и его ближайших именитых сановников будет зависеть только вот то, а будет ли, они использовать, те или иные силовые рычаги воздействия на общество в целом, дабы изменить быт людей к чему-то действительно лучшему или наоборот, еще лишь в значительной мере только-то к худшему.
А все остальное - это традиции и преемственность, а они вовсе не лозунгами и декретами изменяются, а прежде всего истинной же готовностью интеллектуалов вести сознательную и созидательную (а вовсе не разрушительную) борьбу за права граждан, то, что почти никогда не подразумевает под собой уничтожение всего вот нынче-то существующего государства.
Во многом ведь именно искренняя готовность интеллигенции возглавить массы, идущие на баррикады, в самом-то корне всецело и определяет характер взаимоотношений народа и центральной власти, в условиях современного светского государства, построенного отнюдь не на прежних религиозных догмах.
Ну а в дореволюционной России всегда так имелся тот-то самый совершенно неизменный тягчайший кризис между интеллигенцией парящей лебедем в облаках, реакционным чиновничеством, что словно рак всегда ведь ползло же назад и щуками вековой коррупции, что до чего беспардонно разворовывали свою страну, видя в ней исключительно лишь свою личную вотчину...
То святое место, где всегда же имеется возможность реализовать все вот свои самые заветные притязания на совсем уж другую, куда только лучшую жизнь...
И опять же на пути жуликов грудью могла встать одна совестливая интеллигенция, но она вовсе не стала бы этого делать, поскольку ее всегда волновало одно лишь что-то безмерно высокое и возвышенное, ну а грязь под ногами ее вовсе не очень-то интересовала…
Однако вот как сказали Стругацкие в своем романе «Трудно быть Богом»
«Если Бог взялся вычищать нужник, пусть не думает, что у него будут чистые пальцы...».
И тут же незамедлительно доказали, что слова для них как оказывается это что-то вот в принципе-то одно, ну а реальное дело то уж совсем ведь оно нечто другое, а потому любое действие, требующее отказа от столь уж излюбленного интеллигенцией чистоплюйства для них попросту неприемлемо, невыносимо... и абсолютно немыслимо.
А главное, еще ведь всегда вот им надобно спрятаться за своим-то самым неполным же пониманием самых же наипростейших житейских истин.
А между тем жить в искусственно первосозданной чистоте буквально-то инстинктивно отстраняясь от всякой общественной грязи, то ведь и есть доподлинный эстетически утонченный, да только в точности тот же животный эгоизм во всей-то его красе и воистину лакированной лакействующей сути.
Именно поэтому он столь нижайше же стелется пред всяким тупым холуем- начальником, ну а в домашних условиях еще как только бьет в пол поклоны светлому разуму вездесущих, возвышенных и до чего только аристократических амбиций.
А ведь искусственно приподняв себя над всей же едва-едва взрыхленной разумом почвой невежества сколь уж воистину важно не отрывать от нее своих-то ступней...
Поскольку человек образованный за все, что вокруг него непременно несет явную долю ответственности перед создателем всего сущего.
Однако вот делать чего-либо во всеобщее благо он ведь естественно может только же там, где он хоть сколько-то, в сущности, понимает: все так сказать возможные последствия своих действий.
И вовсе неважно сколь уж будут они неспешны или наоборот расторопны, а только лишь то воистину важно, чтоб уж были они, им во всем этак взвешены и по-настоящему зрело обдуманы.
И вот уже полностью очистив от скверны свой собственный мир, совершенно же не обязательно идти, затем вычищать мир во всем ведь чужой и далекий, а в особенности, раз уж процесс развития в нем идет по вполне так естественному пути.
Вот же то чего никак нельзя нарушать во имя любых самых прекрасных и возвышенных идеалов.
Причем точно также - это и в межличностных отношениях.
Однако может же интеллигенция вполне всерьез потребовать от своего государства выделить всевозможные дополнительные ассигнования для того чтобы одаренные ученики из очень уж бедных семей сумели б занять вполне так достойное их интеллекта место исключительно в свете больших их индивидуальных способностей.
Вот это в действительности и могло бы еще привести к однозначно-то большой общественной пользе.
И ходить же за этим в народ вовсе-то не было в том хоть сколько-то серьезной нужды, поскольку для этого вполне бы хватило одного лишь умения попросту более чем искренне отстаивать все его истинные интересы.
Для чего в первую очередь и надо было для начала же приучиться понимать вовсе не только вот самих себя и свои собственные личные надобности, но и, то, что в целом нужно людям, рядом с которыми как-никак живешь и хлеб жуешь.
Вообще вот общее внимание интеллигенции, совершенно так бескорыстно проявленное к своей стране, непременно еще в конечном итоге повлияет на схожесть взглядов, вкусов, представлений о жизни, что и являет собой главную основу для всей же весьма так насущной целостности буквально всякого народа или тем более многонационального общества.
При общей цельности монолита государственного обустройства, даже если враги и найдут способ уничтожить все вот правительство в его полном составе, то ведь одним только этим скальп сплоченному государству никак же его вовсе не снимешь!
Поскольку низшие структуры без всяких-то лишних ссор и сущего же разлада изберут себе новое вполне так разумное руководство.
Автор упаси Господи, вовсе так не желает подобной судьбы своему государству Израиль, однако ж, он в том без всякого лишнего пафоса попросту убежден, что в данном случае никакого совершенно непоправимого несчастья вовсе-то не случится.
А вот, что в данном случае произойдет с Россией, один Бог про то ведает...
Демократия - это отнюдь не одна пустая говорильня отчаянно вот чего-то беспрестанно мямлящая о своей большой и непомерной любви ко всякому ближнему своему, нет, это еще и более чем действенное умение думать своей собственной светлой головой.
Причем вовсе не только же во имя наполнения своего личного безмерного кармана.
В истинном понимании власти всегда ведь заложен здравый прагматизм неизменно-то стремящийся приподнять все нынче существующее общество на некую новую ступень развития.
А также вот следование принципам государственно полезных преобразований неизменно собою ознаменовывает, самую что ни на есть неотъемлемую способность к принятию тяжких решений, затем уж обязательно еще чреватых всегдашним ощущением нечистой совести, коие, однако никак же нельзя перекладывать на покатые плечи тех, кому и реки крови окажутся вовсе так по колено.
Так что вот незыблемое в своей могучести советское прошлое вовсе так не повод для искренней гордости…
Власть алых от ярой ненависти знамен стало сущим знаменьем того, что для всей же России и впрямь наступили времена безвременья и всеобщей гемофилии.
Последний наследник престола был болен болезнью своего века и страны.
А сияющая всем своим ярким внутренним светом чистота переполненной прекрасных дум души запросто еще может быть оплачена слишком уж дорогой ценой, а именно суровой платой ей будет - самое явственное пренебрежение к горестной судьбе всей-то своей родной отчизны.
Если же говорить про старый жесткий контроль современных российских властей, то уж он-то ведь явно касается в основном только самых простых и чистых путей.
А уж коли удастся вывести толпы народа на уличную демонстрацию протеста, то, что кто-то вот весьма же непременно ради подобного события специальную детективу выдавать обязан?
Понятное дело, что власть сделает все, чтобы всякие (не в свою пользу организованные) демонстрации ПОЛНОСТЬЮ ЖЕ ЯСНОЕ ДЕЛО НАЧИСТО ВОТ ПРИСЕЧЬ...
Вот тут-то и надо бы проявить свой характер...
После подобных выступлений протеста их освящение в печати вещь ВЕДЬ практически совершенно же неизбежная…
И совершенно уж будет вовсе неважно - понравится это или вовсе так нет всем-то тем местным маститым бонзам - яростным укротителям подлинной демократии.
Они-то ей ясное дело предпочтут ту ведь самую вывешивающую все тем же красным знаменем язык болтливую братию отъявленных демагогов.
Ну а российские либералы, они ведь и сегодня ждут от всех местных властей, примерно того же самого чего они от них всегда вот совершенно неизменно ждали...
Им-то попросту должны были милостиво предоставить сколь уж насущную для всей их высокой души священную прерогативу, начать же высказываться в местной прессе как уж самим им значится, будет того охота.
И как раз, вот тогда во всем по-деловому воспользовавшись столь долгожданно, благополучно им дарованной свободой, местечковая российская интеллигенция, встав в позу вестника высшей правды, и вправду вот будет готова рубить же с плеча, требуя и требуя всех насущных и давно уж назревших перемен во благо всего остального премного-то исстрадавшегося общества.
Да только, куда ведь скорее, нежели чем к чему-либо иному, в принципе она сразу преступит именно вот к тому самому столь уж и сладостному для нее процессу «промывания косточек» только уже в местных, а вовсе не в бескрайне широких как их родная страна необъятных просторах.
Как уж при таких-то делах вполне ведь оно предсказуемо, результатом тому непременно так станет именно, то чем окончилась для всей же страны в целом пресловутая горбачевская перестройка.
Поскольку все ведь развенчивать и крушить - это вовсе не то же самое, как хоть что-либо действенное и прочное всем вот миром всамделишно переиначить.
Оно, конечно, этак-то будет всецело же проще и чище, однако уж, ясное дело по самую шею в крови, да только кто об этом думать-то станет, коли все ведь так до чего ужасно запущенно!
Вот уж она логика людей неторопливо ожидающих в очереди за всенепременным исполнением всего значит того, что им довелось где-то же углядеть в ими буквально до дыр зачитанных книгах.
Причем все вот наглядно и ненаглядно в них существующее показалось им до того уж беспричинно реальным, что им оно попросту стало казаться же существующим где-то совсем наяву.
И единственной альтернативой насильственному прививанию действительности идеалистических литературных черт, могло быть только ведь, что-то вполне так во всем на деле определенное.
Должен ведь был объявиться некий добрый дядя волшебник, который буквально все всенепременно же обустроит, дабы оно действительно вот оказалось именно так, как оно непременно-то есть в том ведь самом великолепном, словно хрустальный дворец, бумажном мире живой в одном лишь ярком воображении стране фантазии и вымысла.
Российской интеллигенции, ей вообще было свойственно неизменно таскать свой маленький, но до чего ведь уютный домик только-то всегда за собой.
Некоторые даже и на Калыму его с собою свозили, ну а потом через много, много лет они с великой радостью повезли его обратно на по-прежнему тогда заколюченную «большую землю».