Он спросил – Сколько лет? –
Я в ответ – Двадцать девять –
Глубоко затянувшись
сигаретным дымком,
помолчал капитан,
что-то взвесил, промерил,
и ко мне повернулся
бочком.
Капитан после ран
из Афгана вернулся!
Сорок восемь деньков –
- это целый сезон.
Капитан, спрятав шрам,
сквозь усы улыбнулся,
и рассказов рассыпал,
как мальчик пистон.
Я напрягшись сидел,
рот открыв в изумлении,
и вопросом давил
про священный ислам.
Навалившись всей грудью
на груды печенья
слушал правду войны
про Афган.
Слушал горькую правду:
про предателей наших,
про Ташкентских врачей,
про купи – да, продай
руки наши и ноги,
и головы наши,
и – про чековый
аэрорай.
Как живут, как воюют.
Капитан выпил стопку:
о плохом было много,
о хорошем – чуть-чуть.
Гости долго жевали,
вопросики робко
задавали с опаскою,
чушь не сболтнуть.
И от выпитой водки
совсем не хмелея
(он в разведке служил
батальонной одной),
капитан нам поведал,
как брали трофеи,
и с гонцом отправляли
домой.
Эх, кончай, капитан!
Не про то разговоры.
Надоело стрелять –
- прямо так и скажи.
Лучше нам помолчать,
пусть Афганские горы
через шторы проступят
в квартирной тиши.
январь 1988 г.
г.Ленинград
