[color=#825900]На вечере в олимовском клубе немолодые люди с упоением танцевали. К музыкантам подошла миниатюрная женщина и попросила:
-Цыганочку! С выходом!
Женщина накинула на себя приготовленную заранее широкую юбку и начала танцевать огненный цыганский танец. Ее движения были профессиональны, на лице сияла улыбка. Все с удовольствием наблюдали за ней, а когда танец закончился, присутствующие стали аплодировать и кричать «браво». Женщина не смутилась, улыбнулась, сняла юбку и отошла к окну, присела на стул. Чувствовалось, что она довольна успехом.
Я подошла к ней:
- А вы здорово танцуете, просто настоящая цыганка. Я восхищена. Меня зовут Александра, - представилась я, - пишу статьи, стихи, рассказы. Хочу о вас написать.
- А меня зовут Лея, но обо мне писать не интересно. Хотите, я расскажу, как еврейка стала цыганкой, слышали такое?
- Вы хотите рассказать о себе? Вы были цыганкой?
- Нет, не я, а моя родная тетя , сестра моей мамы.
- Никогда не слышала такого. Конечно, хочу.
- Придите ко мне завтра, Александра, и побеседуем. Тем более, я – большая любительница стряпать пирожки и беседовать за накрытым столом. Придете? Можете днем? В час?
В квартире Леи вкусно пахло пирогами.
- Это у меня с детства, мама всегда говорила, что в теплом доме всегда пахнет супом и стряпней.
Отведав пирогов, я включила диктофон и стала записывать рассказ моей новой знакомой.
…В нашем местечке семья дедушки и бабушки была уважаемой. Дед работал в кузнице, а бабушка растила восьмерых детей. Неожиданно в 47 лет она снова забеременела. Моей маме Рахили уже было 7 лет, родители думали, что детей у них больше не будет, и тут… в общем, детишек в доме и так хватало. Пришлось снова готовиться к появлению нового члена семьи. Родилась маленькая Фейгеле, которую вся семья встретила с радостью. Жили бедно и трудно, но куском черного хлеба дети были обеспечены.
Фейгеле росла смышленым ребенком, рано научилась читать. Все вечера проводила с книгой, участвовала в школьной самодеятельности. Мать радовалась успехам младшей дочери и мечтала, что ее девочка станет образованным человеком. А какая она была красавица! Стройная кудрявая брюнетка с черными глазами и тонкими чертами лица. И характер у девочки был упорный: если захочет чего-то – обязательно добьется. Трудолюбивая, быстрая. Фейгеле любили и родные, и соседи.
Шел 1935 год. Молодежь стремилась учиться, Фейгеле мечтала о медучилище, а потом и об учебе в институте. Она строила планы, которые казались ей выполнимыми и реальными. Впереди – седьмой класс, а затем учеба в райцентре, а потом….она мечтала учиться в большом городе на врача. Читала медицинские книги, пытаясь узнать больше о выбранной профессии.
На каникулах она отправилась к старшей сестре Рахили, моей будущей маме, та вышла замуж за моего отца и они проживали в райцентре. Родилась у них дочка Гита, Фейгеле помогала Рахили по хозяйству. Она вернулась домой лишь к сентябрю, и от подруги узнала, что рядом с их местечком расположился цыганский табор.
- Как интересно! Пойдем, Хана, поглядим, - попросила Фейгеле.
- Я уже была там, смотрела, какие цыгане-парни красивые! А один парнишка красивее всех, только худой очень, а так….просто картинка, жаль, художников в местечке нет, один Ёська-кривой, так тот пишет только кувшины да яблоки, нирирмоты, так он их называет.
- Натюрморты. Тебе бы только о мальчишках болтать, - рассмеялась Фейгеле, - я не их хочу видеть, а вот цыганок интересно увидать, они одеваются по-своему и гадать умеют. Я их видела в райцентре, они на наших , местечковых, вообще не похожи. А детей у них еще больше, чем у нас, Рахиль сказала.
- И это говорит девятый ребенок в семье! А мне уже цыганки гадали, сказали, замуж рано выйду. Как ты думаешь, это правда?
- Кто о чем, а у тебя одна тема. Влюбчивая ты, Хана, я – не такая, для меня на первом месте – получение профессии, а у тебя….
- Увидишь, сама влюбишься, - последнее слово было за Ханой.
Хана и Фейгеле решили, что пойдут к табору утром в выходной день. Так и сделали.
День был веселый, солнечный. В таборе шла своя шумная и непонятная девочкам жизнь. Слышались гортанные голоса цыганок, хриплые – мужчин. Всё было ярко, празднично. У Фейгеле закружилась голова от обилия красок.
- Хана, пойди сюда, - подозвала девочку старая полная цыганка в пестрой одежде.
- Здравствуй, тетя Катя, что у вас такой шум? – спросила Хана.
- Обычная жизнь, девочка. Как мое гадание сбылось?
- Думаю, сбудется, кое-что уже сбылось, мама купила мне новое платье, как ты говорила.
- Вот видишь, а замуж после школы сразу выйдешь. А тебя как зовут, девочка?- спросила она Фейгеле.
- Фейга.
- Дай руку. О, тебя ждет необычная жизнь, совсем не такая, как у твоих подружек, но ты будешь счастлива. Обязательно.
- Спасибо, тетя Катя, а я и так знала, что буду счастлива.
- Но для этого придется много пережить, милая, ох, как много, близких людей не будешь видеть…
- Тетя Катя, не говорите мне больше ничего, хорошо? Ничего. Я боюсь.
- Не надо, все будет отлично: любовь большая, счастье, детей много. Милая моя, еще раз повторяю: будешь счастлива!
Домой девушка летела, как на крыльях. Интересно, кто будет ее избранником? Она вспомнила лица одноклассников: Фимка, Хона, Юра…. Нет, ей не нравился ни один.
- Значит, я его пока не встретила, - подумала Фейгеле, - Интересно, какой он?
Озорница и не предполагала, что очень скоро встретит своего единственного, данного ей Богом. И главную роль в этом сыграет странный дед Дуфуня, смешной старичок – таборный цыган, добродушный и веселый. Он шамкал, потому что у него во рту не было ни одного зуба. Боялся их вставлять, привык без них обходиться.
Дед Дуфуня считался в таборе лучшим специалистом по лошадям. Он народными средствами мог излечить любую кобылку. Заходил он и к местечковому кузнецу, отцу Фейгеле, когда нужно было подковать лошадь. Там он увидел Фейгу, она принесла отцу обед.
- Красивая дочка у тебя, кузнец. Я положил на нее глаз.
- Старый цыган, тебе уже не стоит на девок заглядывать. На бабку свою гляди, а то переманят. Кончилось твое время.
- А вдруг? – дед Дуфуня весело рассмеялся, - старый конь…
- Иди, Дуфуня, иди своей дорогой, старый кобель ты, а не конь, - смеялся мой дедушка, отец Фейгеле, -Иш, что удумал! Даже если бы ты был молод и красив, ни за что бы не выдал дочь за цыгана. Живут не как люди, не работают, пляшут, поют, вот и дальше пусть веселятся без нас. А мы найдем для своей красавицы еврея, вон Эле на нее заглядывается, Голдин сын младшенький….Трудяга, после смерти отца пашет день и ночь, Голде помогает. А эти плясуны…
У Фейги и Ханы было заветное местечко, где они обсуждали свои проблемы, открывали друг другу девичьи секреты. Оно было у реки, там стоял небольшой сарайчик, в котором раньше рыбаки хранили рыбу. Теперь сарай пустовал, девчонки заходили туда, приносили хлеб и соль , и начинался разговор о том, о сем.
Вот и сегодня они пришли к сарайчику и увидели деда Дуфуню и молодого цыгана. Они вели коней на водопой.
- Привет, красавицы, - сказал Дуфуня, - Смотрите, какой парень, берете в женихи? Его Джури зовут, нравится?
Парень немного покраснел, а у Фейги заколотилось сердце. Так они познакомились.
Встречались в заветном сарайчике. Вскоре Фейгеле узнала, что Джури неграмотный. Она решила его научить читать и писать, он обрадовался. В сарайке стало холодно, и они встречались в лесном домике охотников, Джури знал, когда там никого нет. Парнишка оказался смышленым, азы освоил быстро. А потом…потом…они целовались, и было им так сладко от их поцелуев, молодости, прикосновения юных крепких тел. Больше ничего они себе не позволяли, но по местечку пошли разговоры, что Фейга с цыганом спуталась. Родители девочки были возмущены, пытались говорить с дочкой, но она сердилась и замыкалась в себе. Мать плакала, а отец ругал мать, что она плохо воспитала Фейгу.
Но молодые были неразлучны и не скрывали своей любви. Джури обучил Фейгу цыганским песням и танцам, на вечере в школе она превосходно станцевала цыганский танец и получила первое место на школьном конкурсе самодеятельности. Костюм ей дал Джури, настоящий, цыганский.
Кузнец запирал Фейгу в доме, это не помогало. Тогда он не выдержал и отлупил взрослую девочку ремнем. Это стало последней каплей. Цыгане тоже не одобряли этой любви, но относились к ней более толерантно, что поделаешь? Только из табора Джури они не отпустят.
Однажды кузнец обнаружил, что его дочери нет дома. Понял: сбежала в табор. Но…табора на месте не было. Гадкий старик Дуфуня словно перечеркнул жизнь его дочери.
В нашем доме было запрещено говорить о Фейге, ушла и ушла, значит, не уважает мать и отца. Только перед смертью в эвакуации мать призналась Рахили, что все бы отдала, чтобы перед смертью увидеть Фейгеле. Однако, она так и умерла, поняв, что они с отцом совершили большую ошибку. И ничего вернуть нельзя. Раскаялся ли отец, Рахиль не узнала. Он пережил мать на пятнадцать лет и о младшей дочери не проронил ни слова.
Шли годы, родилась я и окончила десятилетку. Пора искать свой путь. А пока июнь, ласковый и теплый. Решено: еду в райцентр поступать в педучилище, к концу месяца буду подавать документы.
Но однажды…. Я учила математику и была дома одна. Постучали в ворота, и я открыла. Двое стояли у калитки: пожилая цыганка и девочка лет десяти. Я сразу догадалась, что это ее дочка.
- Проходите, - сказала я, - вы от Фейги?
- От нее, - ответила цыганка, я – Валя Алмазная, а это Аза, твоя сестренка.
- Где Фейга?
- В таборе, жива-здорова, живет с Джури, детишек народила семь штук, а эта…. Записочку я твоей маме привезла.
Я накормила их, и Валя предложила мне погадать. Карты у нее были старые, замызганные, но она, ловко ими перебирая, рассказывала мне о моей судьбе. Через годы могу сказать, Валя ни в чем не ошиблась. Не поступила я в педагогический, поехала в областной город, танцевала в ансамбле (прошла по конкурсу, даже не умея танцевать). Институт окончила заочно, замуж вышла за русского и поздно, но брак был удачным. Были в моей жизни большие взлеты и такие же падения, но рассказ этот не обо мне, о Фейге.
Мама пришла на обед и увидела цыганку Валю. Они проговорили всю ночь, а наутро Валя уехала, а Азу оставила нам. Девочка хотела учиться, а в таборе такой возможности не было. Мама взяла ее в нашу семью и растила, как свою дочь. А Фейгу она никогда больше не видела, только посылки получала регулярно и деньги по почте, но обратного адреса на почтовых отправлениях не было. Да и какие адреса, если табор переезжает с места на место.
Аза выросла в нашей семье, многого в жизни добилась. Она – профессор – математик, уважаемый человек. В ее документах написано: национальность – цыганка. Она не может восстановить национальность своей мамы, в таборе не нужны были документы.
Аза иногда приезжает ко мне в Израиль, чувствует себя тут, как дома. Муж Азы – ее коллега, двое детей. Дети пошли по родительским стопам, у обоих счастливые семьи. Только фотографии Фейги и Джури на стене у них нет, есть только фото моих родителей, которые вырастили Азу. Когда я пытаюсь поговорить с ней о Фейге, она молчит, говорит, что тема закрыта.С цыганской родней отношения не поддерживает, так сложилось.
В каждой семье свой скелет в шкафу. Только жаль, что никогда я уже не познакомлюсь с моей тетей Фейгеле, с ее необычной судьбой. Как мало я о ней знаю, и то из рассказов моих родственников и знакомых.
Лея проводила меня до остановки. Накрапывал мелкий дождь, воздух был свежим и ароматным. Мы говорили с ней о том, как часто мы небрежно относимся к прошлому. Вот и о Фейге сейчас узнать ничего не возможно. Ее дети живут в таборе, вряд ли читают газеты и смотрят телевизор, а то бы можно поискать через передачу. Подошел автобус, Лея махнула мне рукой, и мы расстались.
Встретимся ли мы когда-нибудь в этом большом людском море? Даже, если нет, я буду помнить этот, пахнущий пирогами , дом и его хозяйку, рассказавшую мне так много интересного.
30 янв 2009 Зинаида Маркина
