И от чего не любы мне
блеск, туфли путинские узкие,
тяжёлые Кремлёвские люстры
и - звёзды острые в окне?
Милее мне берёзок хор,
луга за горкой заливные,
с ранеткой ветки наливные,
и – сломанный в овраг забор.
Как я иду в пичужный свист,
к малиновке, чей крик понятен.
Так, к КГБ мой взор отвратен,
и я – невольный здесь артист.
Навечно - гвоздики во мне:
пустая комната, два стула,
двух чёрных глазок острые дула,
да – мысль вертлявая в спине.
Как будто, в храме – атеист.
Насильно просят покаяния,
к великой власти изваянию,
перед женой – на чистый лист.
С тех пор, уйдя в леса, луга,
ценю их свет, люблю их взоры,
зарниц, пронзивших чёрные горы,
где – вечные белые снега.
Клубы туманов - наверху,
стянувшие глотку у вершины,
старинные русские былины,
сибирскую без дорог тайгу.
И, лишь вернувшись в карнавал,
в дым, в города, где всё - картинки,
я зрею шпильки вновь, ботинки,
и туфель лосковый овал.
28 января 2009 г.
С-Петербург