2 марта 2008 года (Лирика / гражданская)

Сегодня выборы в России: под шум весеннего дождя, на должность нового мессии мы выбираем медведя. Поскольку выборы нечасто, их пропускать нельзя никак. На избирательный участок попёр я утром, как дурак. Там предъявил кому-то ксиву и расписался за себя. Мне дали бюллетень красивый, который, нервно теребя, понёс в кабинку я со шторкой поставить галочку в графе, а после бутерброд с икоркой съесть в ихнем, так сказать, кафе. По крайней мере, так когда-то я мог бы сделать, но сейчас, увидев лица кандидатов, я… разрыдался. Вот те раз! Нет-нет, совсем не нужно слякоть тут разводить, пугая краль! Сейчас уже не время плакать – сейчас ведь март, а не февраль. Прошёл день армии советской, а вслед за ним – Касьянов день, и я стою в кабинке мерзкой, разглядывая бюллетень:

Привет тебе, масон Богданов!
Теперь ты – первый демократ
От Нарвы и до Магадана,
Чему ты сам уже не рад.

Шалом, товарищ Жириновский!
Тебя мы любим всей страной!
Любые выборы чертовски
Скучны, коль без тебя, родной!

Здорово, дедушка Зюганов!
Ты тоже опытный боец!
Тебе не выиграть бега, но
Ты снова в форме. Молодец!

Ну, здравствуй, путинский наследыш,
Декоративный наш медведь.
Осознавать, что в Кремль въедешь
Весьма приятно, правда ведь?
  
Важнее вам набить карманы – какая, к бабушке, страна?! Вы, дорогие, так румяны, что денег, видно, до хрена, но выбор наш не из богатых – тут просто всё, как дважды два, у избирателей поддатых чтоб не болела голова. Вот раньше список был бы шире, и сразу не поймёшь, где твой. Теперь графы всего четыре. А что там с пятою графой? Нет-нет, не с той (там, слава богу, в порядке всё – есть даже гой), а с той, в которой люди могут сказать, что нужен им другой? Тут нет её. Да и нужна ли? Что так, что эдак – всё равно. Подумать можно, мы не знали, что результат готов давно.

Гляжу на кандидатов наших (почти по-доброму гляжу) и, взяв какой-то карандашик, четыре буквы вывожу, преодолев сомнений муки. Мотая на кулак слезу скупую, в клетках в столбик  С У К И  пишу, и радостно несу бумажку эту к урне прямо, галантно опуская в щель (а урна, между прочим, дама, пусть даже и не варит щей). Как говорится, выбор сделан. Всё, что хотел я, всё сказал. Моё возвышенное тело покинет этот бренный зал спустя минуту. Ну а вы тут потом «считайте голоса», как только остальные выйдут. Считайте, что я тоже «за».

А дома я уселся в кресло, забыв на время обо всём – уж в этот день, такой воскресный, мы вряд ли что-нибудь спасём. Но вспомнил кандитатов лица в том бюллетене поутру, и захотелось помолиться. Впервые в жизни. Я не вру. Но все слова остры, как бритва. Прости меня, о, мой народ, не получается молитва. Выходит всё наоборот: «Отец, открой ворота ада бездарным пасынкам твоим. Прощать не надо нас, не надо, поскольку знаем, что творим».