Родился на этой земле и пил,
потому что – тоска беспросветная.
Сердце, ровно миндаль подрубил,
листва золотисто-медная.
«А, стрелять всех надо ко всем чертям!»
- ругался порой размашисто.
Помнил, помнил «лампочку Ильича»,
колхозное землепашество.
Как пустили аорты – первые ГЭС,
серебристое электричество.
Как ломили голодные кубики-лес
на качество и количество.
Помнил фрицев. Рваный германский фронт.
Точки, точки, тире – депеши.
Матушки-грязи – полный рот,
контужен, недоглядевши.
Все Брежне-Хрущёвские времена,
Горбачёвскую эру.
Велика же кирпичная в душе стена,
тяжела, для души – не в меру.
Эх, расхристалась душа по швам!
Пусть – нехристь, а всё же – тяжко!
Эх, звали его Иванов Иван,
по молодости – Ивашка.
Эх, выдал пенсию горсовет,
как нищему, жжёт бумажка.
Эх, где мои восемнадцать лет?
Сталинская отмашка.
«Эх, врезать бы надо всем чертям!
Где – ППШ-а заветный?»
Распилен миндаль по восьми частям,
лист золотисто-медный.
Дымила печь, щели – там и сям.
Коптились в углу иконы.
А с под икон – «... – ко всем чертям!»
Аж старцам цепил погоны.
Ивашка, Ивашка, в стране – бедлам.
Лишь веры - наш путь настоящий.
Да - пули свинцовой в девять грамм,
дырявящей, не щадящей.
2 августа 1992 г.
С-Петербург