милее семейных уз.
На списанной шхуне шторма прошли
и штиль, не меняя курс.
На рифах мы сиживали у Бруни
средь звёздных жемчужных бус,
и ливни тропического Бали
попробовали на вкус.
Скрипят шпангоуты, пляшет гик,
терзает корму волна.
Ворчит Атлантика, с визга - в крик,
ревнивая, как жена.
Проходим сгорбленный Гибралтар,
где - розовый бритвы блик,
дымится солнца закатный шар,
очерчивая материк.
Вот, в форт заходим, а все мечты -
- веселья, любви, вина.
С разлукой верной давно на «ты»,
ревнивая, как жена.
Очнёшься ночью – трюмо, постель,
ободранный секретер.
За дверью – драки, тарелок трель,
любезный призыв гетер.
Прищуришь очи на сей изьян,
и снова горит маяк.
Русалки с чудных заморских стран
вдыхают с тобой табак.
Целуешь девы упругий стан,
ласкаешь в рассветный час,
но чуешь, хмурится океан,
раскручивая компас.
Да, океан норовит достать,
послать в запредельный крен!
Нам ванты вверх суждено вязать,
ждать ветра и перемен.
Из плена – в плен. Нерушим союз.
Шептала же Гамаюн.
Груз сброшен и – взят по новой груз
в прожорливый ржавый трюм.
15.02.2008
С-Петербург
