ПИСЬМА ИЗ САРАЯ
Подстрекаемый любопытством, я подошел к двери и постучал. Она оказалась
незапертой, - я слегка толкнул ее и вошел внутрь. На мой зов никто не
откликнулся; поиски не дали результата: в доме не было ни души. Казалось,
что из дома вынесли все ценное; на столах и в шкафах остались одни
ненужные безделицы. Только в углу на полу я увидел несколько исписанных
тетрадей. Перелистал их. Рукопись была испанская; хоть я очень слабо знал
этот язык, но все же понял, что нашел что-то интересное: рукопись
содержала повествование о каббалистах, разбойниках и оборотнях.
Чтение необычайных историй казалось мне прекрасным
средством рассеяния среди походных трудов.
Решив, что рукопись навсегда утратила законного владельца,
я без колебаний взял ее себе.
Ян ПОТОЦКИЙ «Рукопись найденная в Сарагосе»
Вечером 28 сентября 2… года в небольшом домике на хуторе в нескольких верстах от Псковских Печор я собирал свои пожитки – нужно было возвращаться домой в Петербург. Надеясь разыскать какой-нибудь шпагат или кусок бечевки, я отправился в громадный, покосившийся от старости и упрямых северных ветров дощатый сарай.
***
Домик, с разнообразным к нему прилагавшимся хозяйством – гигантских размеров сараем; полуразвалившимся каменным хлевом; основательной, сооруженной из красной лиственницы, закрещенной мелом от нечистой силы клетью; крохотной, державшейся на честном слове уборной будкой и на удивление крепкой, устроенной по-черному, банькой с примкнувшим к ее южной стене муравейником – я купил за гроши у древней, сухой и прозрачной, как прошлогодний осенний лист бабульки, Анны Сергеевны Мининой, звавшейся по здешнему обычаю просто бабой Нюшей. Сначала Анна Сергевна ни в какую не хотела продавать свое имение. Амманете, – говорила она, – почем мне знать, может вы жулики, – и отталкивала мою руку с паспортом. – Сначала поживите, посмотрю, что за люди. Через неделю Нюша сама привела предсельсовета и едва ли ни силком заставила меня подписать положенные бумаги. Потом засобиралась в Печоры, к сыну. У нее было трое давно оставивших родительский дом взрослых детей. Бабушка Нюша, Анна Сергеевна, – говорил я, – не беспокойтесь, будете жить здесь до скончания вашего века, – и прибавлял зачем-то, должно быть для убедительности, – Живите сто двадцать лет! Я здесь только на лето, воздухом напитаться. А все остальное время – живи, не хочу! Да и летом-то, что нам с вами, места не хватит? Я в горнице, вы в кухоньке – поместимся. Так и пошло. Я приезжал в мае. Месяца на три, на четыре. Писал этюды, заметки и небольшие, по причине загородной расслабленности, пьески. Из соображений полезности с отвращением пил парное молоко, брал творог и жидкую сметану у державшей стельную корову краснолицей эстонки с соседнего хутора. Пока нес домой, сметана становилась плотнее масла – ложку не воткнешь. Усиленно дышал лесным воздухом, собирал, солил, сушил грибы-ягоды. На зиму, отягощенный запасами, уезжал в Питер.
***
Нюша жила тихой мышиной жизнью. Умывалась, намочив в мисочке чистую тряпицу. Мелкие зубки свои чистила щепочкой и печной золой. Ела совсем чуть-чуть. Весной в лилипутскую грядку перед домом сажала редис, репу, морковь, капусту, еще какие-то овощные пустяки. Огород не поливала. Говорила, – Бог польё. Едва взошедшую капусту пожирала гусеница, остальное без орошения сохло и пропадало. Каким-то чудом спасалась тонкая, как мышиный хвостик, морковка. И то ладно, – кротко вздыхала Нюша. Еще, на задворках бабушка сеяла овес. Для нидведя, – доверительно сообщала она мне, – нидветь придё в овсы покатацца и меня старую не задерё – пожалея.
По воскресеньям ходила в сельскую церковь молиться. Однажды, слышу, кто-то кричит, тоненько так. Выглянул в окно – на желтой дороге в синих сумерках два белых платочка – Нюша с подружкой из соседнего хутора возвращаются со службы, голосят в два голоса не пойми что. Пришла, спрашиваю: Анна Сергеевна, чего кричали? А свиней лясных, кабанчиков пугали. Помилуйте, разве есть тут кабаны? А как жа, известно, что есь. И где же? Дык кричим – оне и бояться, разбежалися вси. Так она и жила, никому не делая худа. И ведь надо было тому случиться, что однажды среди зимы сбежал из Псковской психушки посланный туда для экспертизы свихнувшийся убивец. Санитары как-то там не доглядели. Сбежал и набрел на Нюшин хутор. Походя стукнул бабушку обухом ее же топора, да так, что душа из нее вон. Много ли ей, насекомышу, надо было. Денег не нашел, утащил старый, стоявший в горнице на подоконнике, сломанный приемник да битую молью овчинную безрукавку. С тем его, урода, и взяли на Печорской барахолке. Вот так и ушла из жизни Анна Сергеевна Минина, чистая душа, царствие ей небесное.
***
В сарае был свален всякий старый хлам – заржавленные серпы и ломаные косы, разобранный на части деревянный ткацкий став, рубели, ухваты, битые горшки и дырявые чугунки, увязанные в пучки подковы и печные круги, проволока, гнутые кочерги. В общем, все, что на протяжении жизни помогало кому-то косить, ткать, сеять, жать, а потом по ненадобности было сложено, свалено, засунуто в трещины меж досок, повешено на вбитые в стены гвозди. В поисках веревки я наткнулся на расписанный деревенским краснодеревщиком сундучок-укладку. Из любопытства открыл его и нашел Нюшино сокровище, семейный архив. Подколотые крупной ржавой скрепкой справки; сшитые в углу суровой ниткой розовые и голубые выцветшие квитанции; письма детей и внуков; треугольники погибшего на фронте, оставившего с тремя погодками на руках молодую жену, Нюшиного мужа; немногочисленные фотографии застывших от напряжения родственников. Между прочим, два занятных документа – судя по всему, эпистолы или фрагменты дневников внуков Анны Сергеевны. Привожу их без изменения стилистики и орфографии.
***
Здравствуй, Боря!
Почему от тебя ни слуха, ни духа? Почему не приезжал?
Если перездаёшь то когда здашь?
Мама волнуется за тебя. Когда здашь всё экзамены? Мама купила красный волейбольный мяч, но его взяли Юрий и Валерий в трудовой лагерь. Пришлось маме покупать для тебя и меня белый волейбольный мяч.
А как у тебя дела?
У кенора дня на два хватит корма, а как дальше не знаю посоветуй. Сейчас мама с папой кудато ушли, а я один. Кручу пластинки. Продлённый здал на 4. Перешел в 7 класс. Напиши какие надо учебники? К солдатикам зделал пушечку. Уже без десяти час. Погода сегодня плохая. Перевертываю пластинку. Ребята уехали в среду. Как видишь пишу маминой ручкой. Записался в городскую библиотеку. Играет калейдоскоп 2 серия и 2 сторона. Прошло 5 минут. Мама сшила себе новое платье. Хлебный павильен заканчивают. Валера почти кончил приемник. Костю и Леню не вижу. Час ночи. Солдаты зделали волейбольную площадку. Мама заперла меня. Расклеившийся футляр папа склеил. Кенор спит, не слышит музыки. Для солдатиков зделал каропку. Пять 2ого. Пятнадцать 2ого. Кругозор 2. Скажи спасибо что незнаю как писать по немецки до свидание. Числа первого поедем к бабушке. Скука. Играет 4 сторона. Пол 2ого. Мамы ещё нет. Сегодня я спал до 6 часов вечера. Передачи скучные по приемнику. Я читал книги: Дольчино, Когда молчат экраны, Батальен четверых, Великое делание, Малыш с Большой протоки, Фантастика 1965, Путь марсиан, В стране невыучиных уроков, Таинственный капитан, Рассказы о Фрунзе, Город на холме, Незнайка на луне, Путешествие в будущее и в прошлое, приключения Ш.Пиона. Без пятнадцати 2ва. Скучаю. Играет 5 сторона Кругозора. Валерка оставил свой приемник не кончиным. Мама не дала Селгу. Валерка взял фотоаппарат. Здавал продленный по английскому. Кстати и в четверти четвёрка, а в году ясно 3. Играет Кругозор 2ой 6 сторона. А сейчас 7 сторона. Без 5 два. Валера сплёл ремень но оставил его потомушто он не имеет пряшки. Мамы еще нет. Пока еще один. Два часа ночи. 8 сторона. Мячу 3 дня.
До свидание.
Dood bye.
Аифидерзейн.
Гена
3 часа 5 минут 18/VI 1966 год.
***
«…Сначала мне нада было написать что-то типа курсовой у меня пара проходит на конечной 37 там где куча грязи, но во сне её не было, все парты стоят одногрупники мои, что-то я там здал и пошол домой, покатался на велосипеде и тут хлоп я уже иду с инстетута домой с Анькой, что-то говорили, я ей говорю "ооо.. я сегодня здесь ездил на велосипеде” и видно следы даже, она ”ооо... ты ездил и мол не зашол”, она жывет не там где внатуре, а у нас в этих домах ближе к Вереса, мы с ней попрощались, она сказала что уезжает ну и я ушол, а у меня сумки такие две тежолые что пипец, я сажусь на лавку передохнуть бо уже не могу думаю нада перекурить, тут вижу сидят мои бывшые однокласницы они подходят спрашывают “что там, как там” я говорю нормально все только устал до пиздецов хочю сигаретку скурить только дайте спички, я достаю пачку а пачка вся мокрая и последняя сигарета тоже мокрая, я там матерюсь, а них нету, а там так много лавочек, и мы что-то сидели роззуты я случайно беру бросаю чей-то красовок о попадаю в тетеньку какую-то и говорю “извените” вслед, а она подрывается и мол “чей тапок” я говорю “извените это я случайно кинул и попал”. Она что-то там бурует я говорю “ах ты сучка я извенился, а тебе трудно даже мои извенения принять” она убежала потом прибегает и такая здоровая что пипец, я начинаю с ней пиздется, а она такая здоровая что я даже голову её не могу обхватить, и тут уже опа розгорается настоящая война, уже темно везде все горит и стоим мы с пацыками и еще какая-то банда на том же месте где лавочки и начинается драка, потом мы должны спасаться и убегаем на конях с повозкой и они тоже за нами, а бежым через Арсен потом там где садик не достроеный только его там совсем нету а пропасть мы как-то спускаемся вниз бежым к Лите и что-то кто первый к Лите пребижыт тот и выграл у нас что-то повозка оторвалась, за нами какие-то черты бежат, думаю ебать пизда нам и тут хлоп Вова кричит “Андрюха бежы только так ты нас спасеш”, я начитаю догонять ту повозку а там не конь упряжен, а жыраф такой страшный с большыми рогами и только кто-то подбегает он сразу рогами отбрасывает, я говорю своему коню давай через копыта его и мы пробегаем через копыта добегаем до Литы розворачиваемся и некого уже нету солнце светит и я проснулся!..»
***
Господи! Что же с нами дальше-то будет?
Дубаи, ноябрь 2007 г.
