Так задумал Господь, ОН построил сии декорации.
Город спит, но не хочет Всевышнего крестница
Прислониться к подушке, застыла в полнейшей прострации.
Где слова, что становятся на ночь молитвою,
Прикрывая, как щит, от напастей, недугов и прочего?
Чуть жива, а рука потянулась за бритвою…
Как же сердце болит, что предательство вмиг раскурочило.
- Ты прости! Ты прости меня, глупую, Боженька!
От наброшенных пут, может, явится чувство смирения,
Но пути я другого не вижу, и ноженьки
В храм уже не идут: видно, нет мне в иконах спасения.
Я платок, чёрный-чёрный, с каймой васильковою,
Повяжу на ходу, раз душа – индевелое дерево.
Как ты мог?! Что ж ты бросил меня, бестолковую,
Словно в омут, в беду?! Я же так тебе, Господи, верила…
