Вот и сегодня, проверив укладку и получив инструктаж у диспетчера по эвакуации, я сел не в комнате отдыха бригад, а на улице во дворике. Конец августва, жара, какой не припомнят старожилы. Кто-то сказал, что старожилы - это люди, которые ничего не помнят…/даже старожилы НЕ ПРИПОМНЯТ… такого…/
Ладно, я отвлекся.
Я сижу и вдыхаю пока еще прохладный утренний воздух. Обычная рутина. Обычный будничный день. Обычная жара +45 в тени. Значит, будут СД, гипертонические кризы, пляж, где кто-то перебрал с алкоголем или не дай бог утонул. Я сегодня на «шоках», но зачастую мы подбираем вызовы у других бригад… Мы любимчики. Еще нас называют «зеленые». Так сложилось, что у всей нашей бригады зеленые пижамы летом, и только поздней зимой мы перелазим в эти долбанные фирменные комбезы 60 размера.
Опять я отвлёкся от сути! Обычный будний день. Обычная среда. Утро. Одесса, девятая станция Фонтана, первая подстанция скорой помощи. Вторая шоковая бригада. И я - совсем обычный фельдшер. Совсем обычный.
Мои размышления прерываются голосом диспетчера:
- Первый, второй – шоки! На вызов!
Не люблю эти спаренные выезды. Значит, что-то совсем нехорошо. «Групповуха» - так мы это называем. Обычно так происходит при эвакуации больше двух человек. А это значит, что придется попотеть и в прямом, и в переносном смысле.
Едем по городу.
Конечно, со стороны это покажется глупо. Но я получаю кайф, похожий на секс, от скорости, отблеска мигалок на проносящихся улицах в ночное время и ступора у прохожих на перекрестках. Визг тормозов и шепотом - мат нашего водителя!..
А еще я просто люблю свою непростую работу, когда именно на таких случаях ты выкладываешься на 102 процента и совершенно выматываешься. Опустошение... Но где-то ближе к утру за рюмкой коньяка в кафешечке возле подстанции, за своим столиком, со своей бригадой, можно сказать, немного рисуясь: «А вообще-то мы сегодня молодцы. Здорово я его сегодня зааминазинил!..»
Впереди уже видны проблесковые маяки гаишников. ДТП. Почему все гаишники толстомордые?! Вот и этот, не торопясь, с осознанием своего величия на дороге, разводит потоки машин. Наши машины приютились возле отбойника. Двое в новехонькой «АУДИ». О них в протоколе напишут дежурную фразу: «Смерть до приезда бригады СМП». Не спасли даже подушки безопасности. Особенно жаль парня-водителя. Блин, ну совсем пацан!!! На вид лет 18-20.
Наши сейчас – мужчина-водитель и две женщины. Старшая и младшая.
Мужчину мы, скорее всего, не довезем. Он в ТЕРМИНАЛЬНОМ /предагония/состоянии, давление 40/0. У старшей резаные раны лица - это от удара о лобовое стекло, перелом ключицы, переломы рук, ЗЧМТ (это по-нашему, а по-вашему - закрытая черепно-мозговая травма). Тупая травма живота. Шок. Младшая без сознания. Видимых повреждений, кроме раны, замотанной бинтами из валявшейся рядом аптечки, нет. Повязка промокла от крови. Скорее всего, артериальное кровотечение. Кровь алая. На быстрый осмотр и диагностику ушли считанные секунды. Мы заняты младшей. Женя осматривает девчонку. Лариса занята раной. Я подключаю систему с инфузией. Потеря крови большая - надо восполнять. За 4 года, что мы вместе катаемся, бригада сплотилась, и каждый знает свои действия. К сожалению, многие из них отработаны на страшной практике…
Подъезжает наша вторая бригада. Женя кивает головой на мужчину и делает знак рукой. Старшая женщина сидит на заднем сидении своей машины под опекой(?!) какого-то пацана. Пацан пытается наложить повязку на ногу младшей девчонки. Странный парнишка. Обычно люди проезжают мимо, а этот остановился и стал оказывать помощь.
Мальчишка кричит нам что-то испуганно. Женщина заваливается на асфальт. Чего это она?! Она же была стабильная?! Тяжелая, но стабильная!!! Черт, неужели что-то проглядели?! Женя мчится к старшей. На меня брызгает фонтанчик крови. «Валентиныч, пережми» - это Лорик уже мне. Блин, открытый перелом! Жгут. Первичная обработка. Шина. Выводим из шока.
Трансфузия. Стабилизируем… Женя возвращается к нам. Как там?! Женя улыбается, показывает 3 пальца - тяжелая, но стабильная.
И уходит к мужику. Я по Женькиному лицу могу не только читать, но и диагнозы ставить. Знаю точно, какой у мужчины прогноз. В этом случае прогноза нет. У труповозки богатый урожай: 2 + 1.
Ну, мы ведь не Господь Бог и даже не ангелы. Девчонку перекладываем на носилки, фиксируем и укладываем в реамобиль. Надо выдвигаться. Женя что-то обговаривает с гаишниками. Хлопает передняя дверь, и мы срываемся с места.
Вторая машина выдвигается за нами.
Девчонка в сознании. Лариса нагибается над ней и что-то ей шепчет. Я пытаюсь на ходу оттереть кровь с пижамы…
Вот и 11 горбольница. Сдаем пострадавшую. Женя оформляет свои бумажки. Я заполняю талон сопровождения. Прощаемся и выходим на свежий воздух. Лорка тянется к Женькиным сигаретам. Я достаю бутылку своей любимой колы. Она уже горячая, но мне нужно сейчас не жажду утолить, а снять мандраж. А впрочем, что это я? Мы успели. Мы в очередной раз УСПЕЛИ. Теперь всё за хирургами-травматологами. В их руках будет биться и бороться за жизнь сердечко этой девчушки.
Черт!!!!!!!! Какой раз ловлю себя на том, что не могу отключиться…
Докуриваем. Садимся в машину. Возвращаемся на подстанцию. 10:05. Может, успеем еще позавтракать? А вдруг из неприятностей эта на сегодня была последняя? Вообще есть такой закон парности: жди пару. То есть вторую беду.
Ну что, сам себе накаркал? В нашей работе всегда найдётся место, куда могут послать.
Машина резко тормозит на перекрестке, разворачивается, включает мигалку и… завтрак остается где-то там. Там, там... Проносимся пару кварталов и заруливаем во двор. Останавливаемся у подъезда. Ненавижу пятиэтажки!
Хватаю два чемодана: укладка № 1 и второй, чуть полегче, - с дифрибилятором. Бегом наверх пешочком. Ору: «Надеюсь, у нас 5 этаж?!»
Да, этаж 4. Звоню в дверь. Потный (и это с утра!), злой, и просто: день классно начинается. Дверь открывает мальчишка лет 16. Впрочем, они все сейчас так выглядят, что можно ошибиться.
Женя (кстати, отличный кардиолог), отдуваясь и обливаясь потом, вопрошает:
- Где больной? Что произошло?
- Я больной – отвечает пацан.
– В каком месте? – Женя изумлён.
– У меня очень болит живот… и это самое... ну, понос… - мнётся пацан.
Вообще у Жени в такие моменты крыша просто сползает под ноги на глазах, особенно от таких заявлений.
- Живот я потом посмотрю. У кого СП? Тьфу ты!!! Вызывали на сердечный приступ! У кого?
– Живот у меня болит. А мама сказала, чтобы «Скорая» быстрее приехала, надо говорить, что с сердцем плохо, тогда приедут сразу… - мямлит пацан.
Впрочем, это очень распространенная теория. Дескать, на инфаркт скорая ОБЯЗАНА быстро ехать, а все остальное – так, не спеша и прогуливаясь. Молодец ребенок! «Плохо с сердцем» - контрольный выстрел!
Женя, сдерживаясь, спускает пар и пока что молчит. Но сопит довольно сердито. Нет, не то слово. Сейчас прольется чья-то кровь. Хотя - ребенок в чем виноват? На нем-то с какой радости отрываться? А с другой стороны, именно сейчас нас могут ждать, считая не то что минуты, а даже секунды. Впрочем, это все говенная лирика и соплевизм, от которого я, к сожалению, не могу избавиться вот уже * лет.
- Мы же ШОКОВАЯ бригада, а ты нас на ПОНОС вызвал!!! – кричит Женя. - И уже в рацию: - «Трембита-02"! Ложный. Возвращаемся на базу.
«Трембита» понимающе хрюкнула и отключилась.
Женя остывает и потихоньку приходит в рабочее состояние: «Ладно, показывай свой живот». Ребенок покорно задирает майку прямо в коридоре. Женя хохочет и хлопает его по плечу:
- Ну, не в коридоре же. Как же я здесь тебя смотреть буду?
Мы с Ларисой проходим в комнату. Лариска по противной своей привычке несется к окну. Отбой тревоги, и можно заняться любимым делом. Кражей. Нет, не подумайте ничего плохого: просто Лора БОЛЬШАЯ любительница цветов. И редко когда уходит, не неся в кармане пижамы листочек или даже отросток. Ведь приживаются, как известно, лучше всего именно украденные цветы.
Итак, Лора на боевой позиции. Я за столом заполняю талон сопровождения.
Женя сосредоточенно мнет живот у ребенка. Бурчит что-то себе под нос, а ребенок что-то отвечает. По-моему, первый испуг и смущение у него прошли, и он теперь внутри гордится собой: дескать, к нему приехала не просто скорая, а какие-то ШОКИ. Да он и сам теперь в шоке.
Я смотрю на Женю. Что-то его беспокоит.
- Кто из взрослых дома? – спрашивает Женя у мальчишки.
- Мама в командировке в Киеве, а бабушка на работе, будет только в 7 вечера.
- Дело в том, что у тебя аппендицит. Он ждать до 7 вечера вряд ли захочет. Не надо было терпеть со вчерашнего дня.
- Я думал, что просто объелся арбузами… а бабушке было стыдно говорить. А сегодня я уже просто не могу терпеть эту боль.
- Звони бабушке и дай мне трубку.
- У меня денег на счету нет.
Женя достает свой телефон:
- Диктуй номер!
- У нее нет телефона, – пацан растерян.
- Понимаешь, ребенок, тебя надо срочно госпитализировать. И скорее всего, оперировать. Уже в ургентном порядке.
Как в старом советском фильме: «Резать!». Не дожидаясь перитонита.
- Впрочем, последнее слово будет за хирургом. Давай созваниваться с мамой, и пора собираться в больничку.
На удивление, ребенок практически спокоен. Сглотнул комок подступивших слез, глубоко вздохнул и сказал:
- Маму мы пока волновать не будем. Бабушке я оставлю записку, чтобы не волновалась. А что мне с собой брать?
Мы переглянулись. Силён парень. Молодца.
Женя поскреб своё пивное пузико, вздохнул и задумчиво сказал:
- Ну, кроме полотенца и зубной щетки, тебе, наверное, ничего не понадобится. А, ну еще деньги. Медицина у нас хоть и бесплатная, но даром лечиться - лечиться даром…
- Деньги у меня есть! Только кому их там давать надо? Они же ВСЕ в белом?.... Ой… ой ееее!!! - вдруг запищал ребенок и схватился за живот. – Ой, я не могу!!! - лоб его покрылся бисеринками пота.
- Валентинович! – это уже ко мне - Кубик димедрола и кубик анальгина по мышце! ЛАРИСА, ХОРОШ МАРОДЕРСТВОВАТЬ! Пулей в машину! Пусть Николаич поднимается с носилками – будем забирать. Валентинович, кто у нас сегодня ургентный по хирургии?
- Пятая градская и областная, как всегда, но лучше в пятую, хотя там дороже. Зато шьют красиво – быстро отвечаю я.
- «Трембита-02», по вызову - острый живот, – скороговоркой сообщает Женя.
Трембита опять невразумительно хрюкнула.
- Ложись на живот и готовь попу! – приказываю я.
- А как её готовить? – с подозрением спрашивает пацан.
Мы с Женей заржали.
- Ну, просто опусти трусы.
Мне в таких случаях вспоминается, как делали укол Вицину в «Кавказкой пленнице». Золотой фонд.
…Люблю делать уколы внутривенно. Подспудно мне всегда кажется, что жизнь человека у тебя на игле. И от этого получаешь выброс адреналина, но уже в свою кровь. А здесь внутрижопочно. Да еще ребенка. Хлопаю его по попе: расслабься, а то будет больно. Колю легонечко. Что-то мелькнуло в башке. Дежавю какое-то, и все. Что?! Ладно, потом разберусь.
- Спасибо… - сказало чадо. - А сколько я должен за укол и за то, что вы меня повезете в больницу?
Дядя Женя рухнул и, по-моему, в третий раз.
- Ребятенок, мы же иногда ЕЩЕ Скорая помощь. Хотя был бы ты постарше, сбили бы по полной программе. А так… В машину, и быстренько!
В машине чадо вертело головой и рассматривало наше оборудование.
- А почему меня везут без сирены и мигалки?
- Угрозы твоей жизни нет, и поэтому перевозка - без понтов.
Пацан разочарован.
Возле Пересыпского моста, как всегда по утрам, стала образовываться пробка, и Николаич решил проехаться с ветерком. Включил мигалку и пошёл по реверсионной полосе.
- Ой, вот здорово, неужели это для меня??? – радостно завопил ребятёнок.
- Да нет, просто неохота торчать по такой жаре в пробке… - сбил его пыл водитель.
В приёмном шла на убыль первая утренняя волна: кто-то поступал, кого-то неудержимо рвало на пол, на медсестер и мимо услужливо подставленного таза. Басом орал маленький ребенок. В углу на каталке тихо доходил какой-то бомж. Толстая тетка пыталась «взять на горло» - устроить скандал – но не на тех напала и не туда попала. Здесь работают ТАКИЕ овчарки, что ого-го-го...
Дежурный врач, с утра уже за…банный, орал кому-то в телефонную трубку:
- У меня сейчас 3 политравмы, морг, ЧМТ и овидетельствование. Мне как - порваться?! Ладно, везите. - И тут же в трубку внутреннего телефона: - Разворачивайте операционную. – Затем, кивая в сторону нашего ребенка: – Общий крови, УЗИ, и готовьте - возьмем после ургентного, сам буду оперировать, и Борис Иванович пойдет. Там, по-моему, дело пахнет перитонитом.
Женя, передавая талон сопровождения медсестре, устало говорит:
- Идем покурим, Арий Александрович.
Ребенок был перепуган, но держался бодрячком. Я и сам не люблю приемное – конвейер по перевалке людей, этакое чистилище. Здесь мы люди или как? Здесь мы уже просто больные.
- Ну ладно, давай. Не бойся. Все будет хорошо.
Ребенок готов был заплакать.
- А мне что делать? А может, и не надо операции? Он уже не болит, ну честно, ну вот ни капельки не болит...
- Пойми, с этим не шутят и операция в любом случае необходима. Не трусь, она не сложная. Её даже под местной анестезий делают.
И тут я (сам от себя этого не ожидал), вдруг говорю парнишке:
- Хочешь, я позвоню тебе и узнаю, как прошла твоя операция?
- Звони. Я буду ждать… спасибо вам за все. Пока, ШОКИ!
И толстая санитарка покатила каталку куда-то вглубь, хлопнули одни двери, потом где-то в глубине другие и…
- Что расслабились? Поехали! – возвращает всё на свои места Женя.
В машине уже было жарко. Правда, наш реамобиль нафарширован - дай боже. И даже кондиционер летом, соответственно и зимой в салоне тепло. Да и работать удобно: все под руками, высокий потолок, салон широкий, есть, кстати, даже маленькая моечка (и даже с водой). Меня поймут те, кто недавно ездил на «Газелях» и будут завидовать те, кто до сих пор ездит на старых раздолбанных «Рафиках», хотя, конечно, мы немного завидуем ИНТО САНЕ. Но это не зависть, а так просто….мечтания.
На этот раз мы все же вернулись на подстанцию, и наш завтрак плавно перетек в обед. Женя понадеялся покемарить минут 20 после сытного обеда, но в громкоговорителе послышалось требовательное: «Вторые шоки, на выезд!». Ехать недалеко, а вызов ржачный. Картина маслом: в институте сухопутных войск курсант решил пойти в самоход, перелазил через забор и сел на пику, из которых сделан забор. Пацан был страшно перепуган. Боялся, что отцом уже не будет, и поэтому держался за забор - как влитой. Спасатели болгаркой срезали пику. Женька ржал рядом с солидным полканом. А какой-то прапорщик (ну, копия Шматко из «Солдатов»), вовсю разорялся на бедного курсанта. Спасатели передали нам испуганного пацана. Мы быстренько обработали рану и наложили повязку.
Пику будут доставать в травме госпиталя. Ехать было недалеко – на Пироговскую, В 411 госпиталь. Такие травмы случаются с периодичностью раз в полгода и почти всегда заканчиваются благополучно. Лишь как-то раз я слышал, что самоход закончился неудачно. Парень оставил на заборе свои достоинства... Впрочем, это совсем не наша история, и что там правда, а что придумки – кто знает? Ведь на каждой подстанции есть свои побасенки. У нас тоже есть в архиве история про Боречку. Но о ней я расскажу позже.
Возвращаемся на подстанцию. Мне надо зайти в материальную комнату и пополнить использованные медикaмeнты и материалы. Лариска почапала в комнату отдыха. Жара, жара. Хочется холодного пива. Я тоже решил покемарить, и тут меня дернуло заглянуть в мобильный. Обычно на дежурстве я отключаю звук, чтобы не мешал. Ставлю вибровызов. По-моему, телефон несколько раз что-то хотел от меня… надо проверить.
На дисплее 8 пропущенных вызовов с неизвестного номера. Перезваниваю. Голос ребенка:
- Ну, наконец-то, мне так плохо!!!!! Ты же обещал мне позвонить!
- Ой, прости, замотался, и мы тут все в работе. Ну что, как твой аппендикс?
- Не знаю.
- Как не знаешь? – слегка пугаюсь я.
- А он остался в операционной!!! А операционная сестра сказала, что я молодец!!! А я даже не орал!!! Было больно, но я честно терпел. И хирург, что меня оперировал, тоже меня похвалил. И они надеялись, что будет перитонит, а там просто спайки, – тараторил ребенок. – А что такое перитонит? А когда меня выпишут?! А что, швы во мне так и останутся навсегда? А можно вставать? Ой, а так курить охота, а в палате можно курить?
Я добросовестно ответил на все вопросы. Что-то крутилось в моей голове, о чем-то я хотел его спросить, какое-то чертово ДЕЖАВЮ….
Тут я по громкой услышал вызов нашей бригады и быстро закруглил разговор:
- Ребенок, я перезвоню тебе позже, мы на вызов.
- Только не обмани, позвони, я буду ждать – с надеждой ответил пацан.
Машина сорвалась, мы понеслись в сторону моря. Десятая станция Фонтана, пляж «Чайка», утопление.
Обеденное время, а машин куча. Меня всегда удивляет и злит отношение водителей к машине «скорой помощи». Почему-то перестало считаться хорошим тоном пропустись машину, спешащую на вызов. А вдруг это к тебе? К твоему ребёнку или к твоим родителям?
Был такой случай. Мужик упорно игнорировал все сигналы и требования пропустить машину. Было это на Фонтане, где старые и узкие улочки. А скорая прорывалась к нему домой. Нет, правда. Он, когда подъехал к своему дому и увидел, что это к нему... Он просто.… Ну, вы поняли?!
Добрались мы в считанные минуты. Диспетчер всегда просит встречать машину, чтобы не терять драгоценные минуты. Вот и здесь, подъезжая, мы увидали парня, бегущего навстречу и размахивающего майкой над головой.
Впрочем, место происшествия было найти не сложно. Толпа людей окружила утопленника. Истерично орала барышня, которую держал парень – наверное, друзья. Блин, есть же такие идиоты, которые снимают на мобильный. Это что – шоу?! А если бы на месте пострадавшего были они?!
Мы пробились внутрь.
Два мужика качали девочку. Надо сказать, довольно профессионально. Женя приоткрыл глаз девчонки – зрачок не реагировал.
- Валентинович, кубик адреналина под язык! Атропин и кардиомин по кубику в мышцу… Воду слили? Давно качаете? - это уже к спасателям.
- Воду слили, качаем минут 10.
- Лариса, интубационную трубку. Качаем, не останавливаемся!!!Валентиныч, коли, дорогой!
Девчонка дернулась.
- А, не нравится! - обрадовался Женя.
Девчонка начала шевелиться, из трубки потекла пенистая жидкость.
- Лариса, сушить! Андрей, давление! Николаич, носилки - забираем!
Шоу закончилось уже в машине, где не мешают зеваки и где было прохладно (Николаич, спасибо, включил кондиционер)
Девчонка лежала на носилках и выглядела обалдевшей. С возвращением, РУСАЛКА!!!!!
Да, денек сегодня задался. Мы снова на родной подстанции. Время 19:30. В старом стерилизаторе, в котором в советское время стерилизовали материал и шприцы, допекалась картошка в мундире. На базарчике возле супермаркета мы прикупили селедочку и помидоры. Ужин обещал быть… но загадывать не стоит.
Поужинали и расположились на перекур в беседке. Город остывал. Вот сейчас часовое затишье – пока народ ужинает и собирается на прогулку, а затем пойдут уже чисто ночные более специфические вызовы – колотые, резаные раны с перфораций сальника, черепно-мозговые – разнообразные последствия алкоголя на стадии «ты меня не уважаешь – идем поговорим». Кто-то уже садится за руль, предварительно полирнув за ужином 300 грамм водочки для аппетиту вместе с бутылочкой пивка. Где-то родители, накормив маленького ребенка на пляже кукурузой, пирожками с мясом или йогуртом, судорожно набирают «03», потому что у ребенка льется изо всех дыр. Кто-то кончается от гиперкриза – бо на огороде надо было посапать ВСЮ картошку, полить помидоры и собрать огурцы. А еще закрутить банок 45 салата. Да и ягода начала сыпаться, её тоже надо было собрать, перебрать и закатать компотик. А еще успеть приготовить ужин на 12 человек – гости с Москвы-Белоруссии и невестка с сыном пришли. Устала… А за ужином рюмочку – одну, не грех. Вот она-то уж совсем лишняя оказалась.
Или днем ребенка пчела укусила возле горлышка. Отек начался, да так, что когда мы приехали, девчонка уже хрипела, а мать синела – помощь нужно было оказывать обоим. Стойким оказался только папа. Он упал в обморок уже после того, как мы уехали. Впрочем, за ним мы не возвращались. Он сам очухался. И приехал следом в больничку. Где еще дважды( вот сволочь какая!!!) отключался, пугая молоденьких медсестёр:
- Ой, доктор он прячется!!!!!
- Медсестра (вы дура?),он не прячется, мы его теряем! А впрочем, дайте ему нашатыря и… пинка под зад. Нашел, где падать в обморок!
И «клиету»:
- Мужчина, здесь в обморок можно падать только за деньги. На шару падайте в обморок на улице. Или дома.
А мы… мы пока просто сидим и пьем чай.
Да, кстати, я обещал рассказать историю о Боречке.
Так вот. Маевка позади. Диспетчеру звонит женщина. Она в истерике. Диспетчер смогла разобрать, что какой-то Боречка умирает. Выяснила адрес и послала кардиобригаду. Бригада приехала, поднялись, на пятом этаже их встречала женщина. «Спасите Боречку, он умирает!!!»
Бригада зашла и грохнулась от смеха. В зале на персидском шикарном ковре лежал огромный (80 кг!) ротвейлер. Ему таки-да, было плохо. Бедное животное лежало и еле слышно стонало. Собрав анамнез, врач выяснил, что Боречка тоже хорошо провел маевку. В обычные дни его рацион не слишком разнообразен: говяжья грудинка, немного, один - ну, два кила в день от силы. Хозяйка пояснила, что «Боречка не кушает другое. И вообще он должен поддерживать форму. Он – племенной кобель». А на маевке животное дорвалось до шашлыков и Другова Мясца, которым его потчевали все подряд. И под шумок он еще сожрал боооольшую копченую курочку. Вот скотина! В общем, у собачушки не сработала поджелудочная, и был маленький запорчик.
Ребята отработали свой 50-долларовый гонорар с лихвой. Подкололи собачушку но-шпой и промыли до чистой воды. Извините за интимные подробности, но работали прямо на персидском, а теперь уже безнадежно засранном ковре. Уезжая, врач дал рекомендацию уже как заправский ветеринар:
- Не кормить, посадить на воду и гонять, как сидорову козу. У вашего Боречки ожирение, а это чревато гипертоническими кризами!!! - А чтоб поддеть породистого любовника, добавил грозно: - И ИМПОТЕНЦИЕЙ!!!
Занавес!
(Надеюсь, хозяйка не приняла всерьез эти слова доктора).
Вернулись мы только после полуночи. Злые, голодные и дико уставшие. Бахнулись в комнате отдыха на кушетки…
На часах полтретьего ночи. Час быка. Самое тяжелое время в сутках. Еще этот час называют «время смерти». Это действительно так. В этот промежуток времени примерно с 2 до 3 часов ночи все физиологические процессы в организме приостанавливаются или проходят с минимальной частотой.
Не спится. Меня мучает какая-то мыслишка. Анализирую сегодняшнее дежурство. Может, я что-то сделал не так? Да нет, вроде все нормально. Никаких боков. А мысли возвращаются к тому вызову на аппендицит. Что-то там было не так. Но что?! Утро вечера мудренее. Поворачиваюсь на один бок – там храпит Женя. Поворачиваюсь на другой - там храпит старая, как наша подстанция, фельдшерица. И, по-моему, это совсем не храп. Поворачиваюсь на третий бок. На четвертый. Нет, по-моему, сегодня я уже не засну!!!! Может, чайку попить??? А в заначке печенье осталось от ужина. Только всё поломанное……
Ну, вот и светать начинает, смена подходит к концу. Но, слава богу, ночных вызовов пока нет. Ха…!
- «Трембита», - заспанным голосочком просипела двоечка, - На вызов!
Женя забухтел: «Ну, чё мы – крайние?» Диспетчер, всё понимая и сочувствуя, успокаивала:
- Ребята, просыпайтесь, здесь совсем рядом, на Бригадной.
Заспанные и ворчащие, мы сели в машину. Прохладненько. Августовские ночи уже холодные. А небо ночное - высокое и прозрачное. Впрочем, до Бригадной ехать 2-3 минуты, не больше.
Опять пятиэтажка. Зассаный подъезд. Слава богу, всего второй этаж. Поднимаюсь первый, за мной Лариса. Женя задержался в машине: консультирует коллежанку – у них какой-то тяжелый ребенок. А врач молодая.
Дверь открывает женщина: заплаканное лицо, застиранный халатик, загнанный вид: «Помогите, сыну плохо».
Проходим в квартиру… оборванные обои, и ремонтом не пахнет. Кругом нищета, бедность выглядывает изо всех углов. А тараканы выглядывают не только из углов, но и просто дефилируют по кухне, не обращая на нас никакого внимания.
Из комнаты выползает наркоманско-алкашное создание неопределенного возраста. Перегар и запах немытого и обосанного тела (а не он ли автор запаха в подъезде???) вытесняет все запахи из кухни. Существо не признает в нас своих. Типа зеленые человечки. Оно вдруг срывается и бежит на балкон, шустренько перелазит через перила и пытается спуститься по винограду. А внизу облом. Даже очень большой облом. 130 кг. И зовут этот облом Женя Рыбалко. Врач-кардиолог первой подстанции одесской скорой помощи... И наш Тарзан лезет наверх.
Мать пытается нам что-то объяснить. Да что там объяснять?! Делирум тременс - белая горячка. Горячка белая. Да-да, совсем белый и совсем горячий. «А чего вы нас вызвали? Ему надо психиатрическую бригаду вызывать».
Втаскиваю вместе с матерью сыночка-алкаша назад в квартиру. Он тяжело дышит. В глазах тот блеск и сме*уевинка, какая есть у всех психов. Он дрожит и оглядывается по сторонам.
- Ладно, мы пошли, - говорю я. Сейчас перекинем наш вызов на психов.
Лариса уже в коридоре. Подхватываю укладку в левую руку и направляюсь к входной двери...
Ой, не надо нарушать неписаные правила: «Не поворачивайся спиной к психам и пидо…расам!!!!». Я уже в коридоре, а Животное хватает пустую тару и идет на нас, как Матросов на амбразуру. Моя Лариса, - во барыня какая! - верещит дурным голосом и впадает в ступорное состояние. Спасибо, Лора, что ты не брякнулась в обморок на этот грязный пол!
Животное прёт на меня уже с разбитой бутылкой. В башке всего одна дурная мысль: «Блин, если огрею его укладкой, то столько стекла /ампул/ перебью!» А я таки гений и мыслитель! Появилась вторая мысль: «А ведь шрамы останутся на морде! Кому тогда я, такой Квазиморда, нужен буду?!»
Таки я гений - 2 мысли за 2 минуты. Впрочем, все это происходит мгновенно. Правой рукой я закрываю лицо, левой держу укладку, какой-то третьей рукой выталкиваю Лору в коридор и… с удивлением смотрю на свою руку. Третий и второй пальцы на уровне второй фаланги разрезаны. На запястье резаная рана и возле локтя тоже хорошо разрезано. Кровь течет по руке. Появляется третья мысль: «Пижаму жалко…». Не, таки я - Спиноза.
Лора выходит из ступора, и в ней просыпается профессионализм. Рядом с нами появляется Женя. А вот втроем в коридоре нас бы этот Джек Потрошитель порезал бы, как пить дать.
В квартире, из которой мы ретировались, слышится шум, крики и что-то падает. Лариска обрабатывает мне раны, я пытаюсь вызвать у нее сочувствие и поскуливаю, когда она заливает мне раны йодом. Надеваю перчатку, а две раны на руках заклеиваем лейкопластырем. БЛИН, НО ШИТЬ ПРИДЕТСЯ - ЭТО ВЕРОЧНО! Женя по рации запросил подкрепление. Через пару минут затопали «02, мальчики по вызову» – тревожная группа из ближайшего РОВД. Эти цацкаться не будут: готовьте попу, расслабьтесь. Валят мордой в грязный пол и не сильно буцкают – больной все-таки.
- Лора, пять аминазина! – командует Женя.
Я прошу ее:
- Лора, уступи парня мне, а?
Лора смотрит на меня удивленно.
КОЛЮ. Зло, жестко и глубоко. Животное хрипит на полу и изрыгает какие-то ругательства. Ничего, дружок, сейчас к тебе приедет «Скорая сволочь», и ребята даже рубашку подарят. Белую. В плечах хорошо и вообще везде хорошо сидит. «Что-что, больной? Рукавчики длинные?! Ничего, сзади завяжем!!!!»
Женя что-то говорит старшему тревожной группы. Тот кивает лобастой головой. Женя забирает у меня укладку. Лорик поддерживает меня под руку. Она - само сострадание и мать Тереза. Вот сейчас можно просить у нее всё, что хочешь. Женское сострадание. Быстро пытаюсь решить, что мне нужнее: фиолетовый фломастер или новые носки, где у каждого пальчика свой карман?
Николаич дремлет. Будим:
- В железнодорожную, Николаич!
- А кого везем?
- Да вот, Валентиныч решил поиграть в Рембо...
Включается позднее зажигание. А ведь все могло окончиться драматичнее. Отгоняю от себя эту дурную мыслю.
В кармане звякнули улики. Да-да-да. Поступил, мягко говоря, неправильно. Я должен был оставить пустые ампулы на столе. Чтобы бригада, приехавшая за нами, видела, что и в какой дозе введено.
Они, не зная, что введено, зааминазинят его еще пятью кубиками.
Мда… В ближайшие три-четыре дня я не завидую парняге. Ссаться под себя - это только малая часть тех удовольствий, что он испытает.
В травмпункте меня быстренько и довольно красиво шьют. Восемь швов. Блин, а пальцы не гнуться. Хирург успокаивает: "Сухожилья не повреждены. Будешь еще рукоблудить!!!!!!!!!!!!»
Все смеются. Но немножко нервно. Женя дает мне подзатыльник.
- Женя, - кричит Лора, - у него сотрясение будет!
Женя спокоен:
- Не может быть того, чего нет.
Я хнычу: давайте домой. Накатить хочется.
На подстанции нас ждут с нетерпением коллежане и меня лично - дознаватель и мать этого придурка. Она плачет и рассказывает, как ей тяжело, сын полгода назад освободился, не работает, но не колется, честно не колется. «Да, пьет, но не колется, ей-бо». Она просит:
- Я заплачу, сколько скажите. Только не в тюрьму моего Коленьку. Я этого не выдержу больше…
Мы выходим на улицу, и я обнимаю эту несчастную Мать. Ну, все равно она ЛЮБИТ своего Коленьку. Даже такого!!!!
- Я не буду писать заявление, - говорю я.
- Спасибо… - шепчет она, и пытается поцеловать мою пострадавшую руку. - Я заплачу, соберу деньги и заплачу, сколько надо?
Отвечаю:
- 23 гривны.
Она недоуменно смотрит на меня. Плюс Женя смотрит на меня. Лариса шепчет сокрушённо:
- Ну, я же говорила, - сотрясение.
- Да я вроде бы не сильно, - оправдывается Женя.
Женщина непонимающе смотрит на меня.
- 23 гривны стоит бутылка «Десны» в ближайшем магазинчике. Надо раны протирать, - объясняю я.
Женщина бежит в магазин. Я получаю еще один подзатыльник. Поворачиваю голову в строну своих: вы думаете, ей будет легче, если его посадят?!
Женя хмыкает, Лариса обнимает меня.
Хэппи-энд, 7 утра. Мы пьем коньяк и закусываем остатками печенья. До конца смены остался часик. "Трембита" нас уже не побеспокоит. Можно расслабиться.
Трамвай, виляя боками на неровном пути, как неприличная женщина, подкатывается к остановке. Я становлюсь у открытого окошка. Вдыхаю пока еще прохладный утренний воздух. Обычная рутина. Обычный будничный день. Обычная жара +45 .
Трамвай резко тормозит. Я легонько стукаюсь головой о стекло. В башке короткое замыкание. Дежавю!!! Я внезапно понял, что меня мучило вчера целый день. На попе ребенка с аппендицитом была родинка - темное пятнышко с левой стороны. Я начинаю смеяться. Нет, это даже не смех, а форменная истерика.
Пассажиры в непонятке оборачиваются на меня. «Зита и Гита». Апофеоз дня.
Индийский старый фильм о потерявшихся сестрах. Ржачка начинается с новой силой. У меня на заднице такое же пятно и в том же месте, где у парнишки с аппендицитом! Я выскакиваю на остановке и ловлю такси:
- В пятую городскую больницу!!!
Достаю телефон и набираю номер. «Привет, братишка!!!»
Но впрочем, это совсем уже другая история…