Жена и пятилетняя дочь жили в Москве, сам он раскручивал филиал фирмы в Питере. Сначала планировал уехать туда на полгода, ну на год. Но судьба и руководство распорядились иначе, и ему пришлось остаться в Питере. Дела в его филиале шли успешно, фирма бурно развивалась и начальство здраво решило, что от добра добра не ищут. Тем более, ему сделали предложение, от которого было глупо отказываться. Работа ему нравилась, город тоже, и он без особых колебаний принял это решение. Ему удалось снять неплохую двушку в гулком дворе, похожем на колодец, в самом центре города, недалеко от Исаакиевского собора, где он и обитал уже третий год. Квартиру нельзя было назвать шикарной, но для одинокого мужчины она полностью подходила.
Поначалу он возвращался домой каждую неделю. Вечером в пятницу самолетом в Москву, в ночь на понедельник поездом обратно. Жизнь шла как скоростной фирменный поезд по накатанным рельсам - ровно и без сбоев в расписании. Затем эти поездки становились все реже, несмотря на то, что он по-прежнему стремился к дочери и жене. Но в последний год что-то изменилось у них дома. Он это чувствовал, хотя явных признаков ухудшения ситуации не было.
«С глаз долой - из сердца вон… Что-то пропало в отношениях. Тепло? Родственность? Участие? Интерес? А может у нее кто-то появился? Нет. Этого не может быть. Я бы заметил, почувствовал…» - он привычно шагал от метро к Ленинградскому вокзалу. До отправления поезда времени было предостаточно, и Андрей шел не спеша, невзирая на порывы осеннего ветра и мелкий накрапывающий дождик. Настроение было неважным. В голове заезженной пластинкой крутился сегодняшний разговор с женой.
Он не в первый раз затрагивал вопрос о переезде всей семьей в Питер.
«…Фирма солидная, работа интересная, зарплата достойная. Жить есть где. Город замечательный, не столь суматошный, как Москва. Погода? Ну, что погода? Вполне нормальная погода! И нет заполошенности и спешки, присущих Москве. Ну, подумай сама. Хороший вариант!» Но жена была категорически против переезда. И причины-то какие-то странные, неубедительные.
«Кандидатская? Да ты эту кандидатскую пишешь уже 6-й год!
Как не шестой? Санечке уже 5 лет, а ты ее начала писать еще до беременности. Да и кто тебе мешает продолжать это дело в Питере? Институты и там есть. Не тьмутаракань какая-нибудь, вторая столица как-никак. Родители? Да ты бываешь у них всего дважды в год! На дни рождения. Захочешь приехать – пожалуйста! Три часа времени от калитки до калитки. В чем проблема, Зоя?»
Он закурил. Сырой, промозглый октябрьский ветер трепал рекламные растяжки, холодил руки. Вдруг вспомнился Волгоград, из которого он был родом. Там в это время еще тепло… Как некоренному москвичу ему было нелегко понять жену.
«Ну что тебе эта Москва? Свет клином на ней сошелся, что ли? Да брось ты этот свой столичный снобизм! Надоело, ей-Богу! Люди везде живут! Ну-да, ну-да, мАсквичка – это звучит гордо! Плавали, знаем… Да, я из провинции. Но это вовсе не означает, что я человек третьего сорта! Ломоносов тоже был из поморов. И в отличие от тебя, между прочим, живущей на всем готовом и занимающейся непонятно чем «ради престижу», я своим горбом заработал и эту квартиру, и эту должность! Да кому кроме тебя нужна эта диссертация? Они продаются-покупаются на каждом шагу! Мы по этим показателям впереди планеты всей. Только вот живем почему-то хреново... Да не возражаю я и не попрекаю тебя деньгами! Пиши ее на здоровье, если она для тебя так важна. Не передергивай, для меня она тоже имеет значение. Но объясни мне: что мешает тебе это делать не в Москве? Научный руководитель? Да будешь приезжать сюда хоть три раза в месяц. Я тебе это обеспечу. Да не попрекаю я тебя деньгами и не считаю бездельницей! Все, я не хочу продолжать этот спор. Извини, мне пора ехать. Я не ухожу от разговора, мне действительно пора!»
Он подошел к массивным дверям вокзала и остановился, чтобы докурить сигарету. И хотя поднятый ворот не спасал от противной мороси, заставляя сутулиться и ежиться, он решил постоять на улице. Входная дверь была тяжелая, и не каждому входящему удавалось с первой попытки ее открыть. Пожилая женщина с тележкой безуспешно пыталась потянуть тяжелую дверь на себя, и Андрей, взявшись за массивную ручку, с усилием ее открыл. Потом была женщина с маленьким ребенком, старик в мятом болоньевом плаще и, по-видимому, еще в довоенных галошах, стайка молодых крикливых девчонок. Это немного отвлекло его от неприятных мыслей. Он выбросил окурок и уже готов был войти, как его внимание привлекла фигура молодой женщины, спешащей к дверям. Хорошего покроя приталенное пальто чуть ниже колен, сапожки на каблуке, капюшон – все подчеркивало ее грациозность. Лица ее он не разглядел из-за глубокого капюшона и немного наклоненной головы, лишь успел увидеть прядь темных волос и прямую линию тонкого носа. Он рывком открыл перед ней дверь, отметил ее легкий благодарный кивок головой и, пропустив женщину вперед, зашел в зал. Здесь было тепло и гулко. Его взгляд непроизвольно нашел фигуру женщины, которая легким и красивым шагом шла перед ним. Сзади она показалась ему еще изящнее. Стройные ноги, тонкая талия, подчеркнутая поясом, небольшая сумочка на плече.
Встречает кого-то – мелькнуло в голове - Или за билетом…
Как любой нормальный тридцатичетырехлетний мужчина, он всегда садился в поезд с надеждой на маленькое чудо. Бывают же курортные романы, так почему бы не быть рельсовым романам, думал он. Без обязательств, без упреков, без проблем… Но ему почему-то в этом отношении не везло. Андрею все больше попадались такие же, как он, хмурые молчаливые командировочные, бабушки с плачущими внуками, либо молодые парочки, решившие прошвырнуться в выходные по столице. И хотя он не без основания считал себя верным мужем, но все же нет-нет, да и закрадывалась мысль: «А почему бы и не…?». А уж в свете последних семейных событий… Он опять помрачнел.
Андрей вдруг вспомнил, что ехать ему придется сегодня в СВ. Объяснялось это отсутствием билетов в купе, а в плацкарте он уже давно не ездил. Не студент, чай. Интересно, кто сегодня будет его попутчиком? А может попутчицей? Вот бы эта, в сапожках! Он поднял глаза от пола. Женщины не было. Стало досадно. Упустил… Ему вдруг стало очень обидно, что он не сумел толком разглядеть ее лицо.
«Вечно с тобой так!» – выругал он себя. – «Сопли жуешь».
Характер у него был легкий, веселый, и подчиненные его обожали. Были попытки завлечь его в любовные сети, заигрывания и другие женские хитрости, но он на них не поддавался.
– Воспитание не позволяет - смеялся он, отвечая на вопросы друзей, – я человек солидный, семейный…
Чувство потери не проходило. Такого с ним раньше не бывало.
«Куда же она исчезла?» – думал он, оглядываясь по сторонам. До отправления поезда оставалось около получаса. – «Поискать ее? А какой смысл? Все равно ведь не сможешь вот так запросто подойти и познакомиться. Ты не пикапер, навыков снимать девочек нет. Чертов скромник! Так, спокойно, давай рассуждать логически. Она была без вещей. Значит, не уезжает. Значит, либо встречает, либо покупает билеты, либо… Либо работает здесь. Первые два варианта дают шанс ее найти. Последний – нереально».
Он опять взглянул на часы. Время есть. Медленно прошелся по залу, вглядываясь в очереди стоящих за билетами. Сделав круг, и не увидев никого похожего, он прошел в другой зал. Безрезультатно. На второй этаж смысла подниматься не было. Досада постепенно переросла в раздражение. Вернувшись в кассовый зал, Андрей стал вглядываться в лица кассиров. Похоже, и здесь облом.
«Если она кассир, то ей нужно время, чтобы переодеться», - уговаривал он сам себя. Раздражение переросло в злость. На жену, на себя, на собственную нерасторопность и неподготовленность к подобным резким поворотам. – «Плюнуть на поезд, сообщить на работу, что задерживается на сутки и стоять у дверей. Хоть до утра. Дождаться во что бы то ни стало, подойти, познакомиться, а там… А там видно будет». Он продолжал ходить по кругу, заглядывая в кабинки с кассирами до тех пор, пока не поймал на себе внимательный взгляд милиционера. Его бросило в жар. Черт! Вот же больной! Все, хватить дурью маяться. Поехали! Он сделал несколько шагов в направлении к перрону.
- Гражданин! – рядом с ним уже стоял молодой лейтенант. – Ваши документы, пожалуйста.
- Я опаздываю на поезд.
- Не опоздаете. Прошу вас предъявить документы.
Андрей достал бумажник из внутреннего кармана куртки и, достав паспорт, протянул его милиционеру:
- Прошу.
- И билет, пожалуйста.
- А это еще зачем? Разве вы контролер? – раздраженно спросил Андрей.
- Если вы будете возражать, вы действительно опоздаете на поезд.
Андрей достал билет.
Лейтенант взглянул на билет, на паспорт и, козырнув, протянул документы Андрею.
- Ищете кого-то, Андрей Владимирович?
- Да. Себя.
- Смотрите, не опоздайте. У Вас осталось не так много времени.
Лейтенант улыбнулся и отошел. Андрей положил документы в карман и рассеянно взглянул в окошко ближайшей кассы. В дверях за спиной кассирши вдруг промелькнул изящный силуэт. Он успел отметить лишь белую блузку и темные, почти смоляные волосы.
Она? Кажется она! Странно, но ему почему-то стало намного легче. Он сделал глубокий вдох, задержал дыхание, и едва сдерживая нервный смех, поспешил к поезду. Не опоздать бы!
Улица опять встретила его пронизывающим ветром. Фонари освещали перрон, и в их ярком свете виднелись струи мелкого дождя. Андрей запахнулся поплотнее и поспешил к своему вагону. Прозвучало объявление о скором отправлении. Он ускорил шаг.
«Смотрите, не опоздайте. У вас осталось не так много времени».
Надо же! Ударил в самую точку. Не опоздать бы. Не опоздать…
- Вы куда, гражданин? А билет? А паспорт? – проводница недовольно смотрела на него – Жить спешите? Успеете!
- Опоздать боюсь, – через силу улыбнулся Андрей, делая шаг назад и протягивая документы. – К тому же их у меня сегодня уже проверяли.
- Кто проверял? Перронный контроль? Мы же не электричка. Вечно у вас тут в Москве какие-то заморочки и проблемы, – произнесла проводница, возвращая ему документы.
«Проблемы в Москве. Вечные заморочки… Не опоздайте…»
Какое-то наваждение.
Он прошел к своему купе в середине вагона. Купе было уютным и пустым. Привычно засунув сумку под сиденье, он снял куртку и повесил ее на плечики. Так же привычно достал документы, засунул их к себе в задний карман джинсов и нащупал сигареты и зажигалку.
В тамбуре никого не было. Он прикурил и, прижавшись лбом к холодному стеклу, стал вспоминать события последнего получаса.
На ум вдруг пришла статья когда-то прочитанная им. «Теория столба или женщина которая проходит мимо».
«Ты столб, Горбатов! Ты тупой, безмозглый, закомплексованный столб!
Что тебе мешало подойти к ней? Тем более на вокзале. Спросить здесь гораздо легче, чем на улице. Где тут перрон, начальник вокзала, Мавзолей, наконец! Да мало ли вопросов может быть у приезжего? Улыбка, шутка, короткий анекдот в тему. Завязал бы разговор, а там… Обменяться телефонами…»
Он почему-то ясно понял, что сегодня он упустил что-то очень важное, что-то очень недостающее ему в сегодняшней жизни. Упустил безвозвратно. «Не опоздайте. У Вас осталось не так много времени!» За окном бежала женщина, буквально волоча за руку мальчишку. «Успеют. Эти успеют…»
Андрей затушил сигарету и вернулся в купе. Перрон медленно проплывал мимо окна.
«Тронулись. Надо же! А я и не почувствовал», - вяло подумал он.
Было уже поздно, и усталость давала о себе знать. Захотелось раздеться и лечь, но сначала следовало дождаться проводницу.
Его вдруг пробило крупной дрожью. Согреться, что ли? Коньячку хлебнуть? Он достал из сумки четвертушку настоящего армянского коньяка, который ему постоянно привозил в качестве презента один из старых партнеров. В его дорожной сумке наряду с дежурными умывальными принадлежностями всегда лежала такая бутылочка и пара миниатюрных металлических стаканчиков. Как раз для таких случаев. Глотнуть, расслабиться и заснуть… Он вытащил коньяк со стаканчиками и запихнул сумку под сиденье. Внимательно посмотрел на бутылку. "Ной" - гласила надпись на этикетке.
- Ной, не ной... Не опоздайте, у вас осталось мало времени....
Ну где же эта проводница?
«Уж полночь близится…» Он вдруг вспомнил, что документы необходимо положить в сумку, а сумку положить под сиденье. От греха подальше. Андрей наклонился и попытался достать сумку. Столик мешал и он, просунув под него голову, нащупал край сумки, необдуманно упрятанную в самый угол.
- Добрый вечер, – прозвучал мягкий голос.
От неожиданности Андрей дернулся и стукнулся затылком о металлический обод столика. Стаканчики подпрыгнули, и один из них скатился на пол. Поза была крайне неудобная, и он чувствовал себя глупо. Осторожно, чтобы не получить по голове еще раз, он неловко вывернулся, кряхтя дотянулся до стаканчика и только после этого поднявшись, посмотрел на вошедшую.
«Так не бывает», - мелькнуло в голове. Сердце вдруг тяжело ухнуло куда-то вниз и остановилось. Это была она. Та самая, в сапожках и капюшоне. То, что это была она, он понял мгновенно. Этого просто невозможно было не понять.
«Так не бывает!» Андрей вдруг закашлялся. Не вовремя и не к месту. Кашель бил его с такой силой, что он, вскочив с сиденья, буквально вылетел из купе, при этом чуть не сшиб стоявшую в дверях женщину. В тамбуре было по-прежнему пусто. Платком вытерев рот, он сделал глубокий вдох и достал сигарету.
«Черт! Черт! Черт! Как же отвратительно и не к месту все вышло! Как же смешно и глупо ты выглядел! Еще этот дурацкий кашель… Но как она тут оказалась? А кого тогда я видел в кассе? Неужели ошибся?» - мысли гнались, одна опережая другую. Андрей вдруг осознал, что такого впечатления на него не производила еще ни одна женщина. «Парень, ты что? Что с тобой? Ты влюбился в пальто? В сапожки? В придуманный образ? Ты даже лица ее толком не видел!» Но это помогало слабо. Он поднес огонек зажигалки к сигарете и неожиданно для себя потушил ее.
А вдруг она не курит? Для некурящего запах табака в маленьком купе – это ужасно! Он решительно смял сигарету. Сегодня он курить больше не будет! Но что же делать? Как подойти? О чем говорить? Его сонливость мгновенно прошла. Андрей почувствовал легкую дрожь.
А ты успел разглядеть ее глаза? Какие глаза! А голос! Глубокий, нежный. «Улыбающийся…» - он растопырил пальцы и внимательно посмотрел на руки. Пальцы дрожали.
«Только этого еще не хватало», - раздосадовано подумал он. – «Ну что ты, в самом деле, как двенадцатилетний пацан, которого застукали за просмотром неприличных картинок? Взрослый же мужик! Соберись! Расслабься! Улыбнись!»
Он улыбнулся своему отражению в темном стекле. Улыбка получилась натянутой и какой-то пластмассовой.
«Легче, легче», - уговаривал он себя. – «Еще раз попробуй».
Вторая попытка получилась не лучше. Ему не понравилось.
«Ладушки, разберемся!» – он сделал несколько глубоких вдохов и решительно вышел из тамбура.
В купе сидела проводница с раскрытым планшетом.
- Задерживаетесь, – недовольно сказала она. – То жить торопитесь, то не дождешься.
- Но я все же, кажется, успел, – голос был предательски хриплым. Андрей кашлянул, чтобы прочистить горло.
Он протянул проводнице билет. Больше всего сейчас он боялся встретиться взглядом с попутчицей. Она сидела на краешке дивана, изящно подогнув под себя ноги. Серая юбка соблазнительно обтягивала бедра, открытый ворот белоснежной блузки подчеркивал чистоту кожи. Андрей краем глаза заметил чистую линию плеч, переходящую в высокую шею в полуповороте головы.
«Безукоризненна!» - отметил он про себя. Он хотел и страшился остаться с ней наедине. Проводница шумно встала.
- Так, ну вас я определила, - сказала она, обращаясь к пассажирке. – Вы уж простите. Сами понимаете, ветераны. Но надеюсь, вам здесь будет не хуже, чем в том купе с тремя стариками.
- Спасибо и вам, и начальнику поезда. Надеюсь, я не доставила вам много хлопот.
- Да не за что. Чай будете? – проводница уже обращалась к ним обоим.
- Буду, – автоматически ответил Андрей. И похвалил себя за сообразительность. Для начала чайку попьем вместе, а там глядишь и…
- Благодарю вас, мне не надо, – женщина мягко улыбнулась.
От звука ее голоса у него мурашки пробежали по спине. А какая улыбка! Сколько в ней женственности!
Проводница вышла из купе, прикрыв за собой дверь. Андрей, чувствуя себя деревянным Буратино, так же деревянно сел на свой диван и тупо уставился на дверь. Наступило тягостное, какое-то обжигающее молчание. В зеркале отразились ее колени и руки. Тонкие пальцы крутили колечко.
- Вы позволите? – прервал неловкую паузу ее голос.
- Что? – Андрей вздрогнул.
- Вы позволите? – повторила она вопрос и улыбнулась своей мягкой улыбкой.
Он поднял глаза на ее лицо. Молодая женщина смотрела на него с легкой укоризной. В глазах прыгали лукавые и как будто все понимающие смешинки.
- Ах, да! Простите, - Андрей резко встал и, неловко повернувшись, зацепил рукой бутылку коньяка. Она гулко ударилась о столик.
- Простите, – повторил он и поставил бутылку ближе к окну. Стараясь не поворачиваться к ней спиной, он как-то боком неловко вышел из купе и осторожно закрыл дверь. Сердце опять стучало глухо и тяжело. Андрей вышел в тамбур и, переводя дыхание, привычно потянулся за сигаретами.
«Нет!» – одернул он себя. – «Сегодня ты курить не будешь».
Нет, так действительно не бывает! Не было ни гроша, да вдруг алтын!
Он смотрел в темное окно, но ничего не видел. Перед ним стояли ее глаза, улыбка и чистая линия плеч. Он вглядывался в это отражение так пристально, как хотел бы смотреть на нее наяву. Он понимал, что если не будет контролировать себя, то будет пялиться на нее, не отрывая взгляда и даже не моргая, чтобы не упустить ни одного мгновения. Самое ужасное было в том, что ему этого действительно очень хотелось.
«Ну, ты и влип, парень!» – рука опять привычно потянулась за сигаретой. Ему что-то надо было делать, чтобы отвлечься от картинки и успокоиться. Он стал делать приседания.
«Десять… пятнадцать… двадцать три…» - считал он шепотом, шумно выдыхая воздух.
Пожалуй, достаточно. Он опять посмотрел в окно. Она по-прежнему была там и улыбалась ему.
«Вы позволите?»
Конечно, позволю! Я вам все позволю! Интересно, кто она? Дизайнер? Модельер? Стилист? Хозяйка косметического салона? Какой-нибудь референт в крутой компании? Журналистка? И как ее зовут? Он попытался дать ей наиболее подходящее имя, но ни одно из вспомнившихся его не устраивало. Все они были какими-то плоскими, неинтересными, «невкусными».
«Здравствуйте, меня зовут Андрей. А как ваше имя? Вы живете в Москве? Нет? В Петербурге?» Именно так – в Петербурге. Самый раз. Солидно и не вычурно.
Он вдруг вспомнил, что она была без вещей. Одна сумочка. А может, взяла из камеры хранения? Точно! Как же это он сразу не догадался?! Она пошла в камеру хранения, пока он метался по залу как пес, потерявший своего хозяина! Дурак! Как же ты не сообразил сразу? Мог бы предложить свою помощь, и мы бы шли вдоль поезда и разговаривали. Был бы железный повод познакомиться и произвести нужное впечатление! Стройный, сильный, галантный мужчина легко и небрежно тащит тяжеленную сумку, при этом непринужденно ведет разговор, придерживая ее за локоть свободной рукой на ступеньках. А она бы слушала его, иногда отвечая короткими фразами, смотрела ему в глаза и улыбалась. Он так явственно увидел эту картину, что даже застонал от досады. Внезапно дверь в тамбур открылась, и туда ввалились парень с девушкой.
- А она мне говорит, - услышал он возбужденные девичий голос, – курсовая не готова, поскольку нет полных данных по исследованию рынка ваших услуг. Представляешь?! Я ведь эту курсовую скатала один в один с сайта сданных курсовиков! - Она прикурила от сигареты парня и затянулась. – Вот же стерва!
Андрей поморщился. Картинка исчезла, очарование пропало, образ размылся, мягкий, «улыбающийся» голос сгинул под натиском громкого возмущения. Он повернулся от окна и посмотрел на девушку, невольно сравнивая ее с Той женщиной. Обтягивающие джинсы, свитер, какие-то побрякушки до пупка, дымящаяся сигарета, нога в ботинке на толстой рифленой подошве, упертая в стену.
«Вот интересно, для чего ей в городе вибрамы?" - мелькнуло у него в голове. - "Это деваха. Та – Женщина. Вот и вся разница».
Он неожиданно успокоился.
Дверь в купе была приоткрыта. Андрей тихо постучал и, услышав «Заходите, пожалуйста», аккуратно открыл дверь. Она полулежала, до пояса укрывшись одеялом, и читала какую-то модную книжку. «Мураками, кажется», – отметил про себя Андрей - "А я сколько раз обещал себе почитать его! Вот и была бы тема для беседы."
- Вам нравится современная японская литература? А японская поэзия? Хокку, танка… А мне больше нравится арабская поэзия. Она не столь вычурна как японская, более понятная для меня, что ли… Например Мирза Шафи Вазех. Он менее известен, чем Омар Хайям, но мне нравится больше. Какая глубина мысли, какие изящные обороты…
Где рай земной? — вы спросите меня,
В сердцах красавиц, на спине коня.
Или вот это:
Добру и злу дано всегда сражаться.
И в вечной битве зло сильнее тем,
Что средства для добра не все годятся,
Меж тем, как зло не брезгует ничем.
А вот еще:
Разумно рассуждать куда как мудрено.
И все же во сто крат трудней молчать умно.
Он поймал себя на том, что продолжает тупо стоять и пялиться на ее книжку. Хорошо хоть губами не шевелил.
Да, тебе действительно лучше помолчать, Андрей Владимирович.
Он повернулся и стал готовить постель.
- Вы можете погасить свет, - услышал он ее голос. Она включила бра над головой. Андрей послушно щелкнул выключателем.
"Как же мне перед ней раздеться посимпатичнее, без сопения и глупой возни под одеялом? Учат же этому где-то. Вон, в стрип-клубах не протолкнуться, причем мужской стриптиз гораздо популярнее почему-то. Повременю с этим", – он сел поближе к окну и, делая вид, что внимательно смотрит в окно, стал разглядывать ее отражение. Теперь это можно было делать спокойно, не опасаясь быть застигнутым врасплох. Густые, темные, почти смолянистые волосы, стильная стрижка. Умело наложенный макияж подчеркивал чистоту линий. От нее исходила какая-то тонкая, едва уловимая прозрачность. Тонкая цепочка на шее. Тонкая высокая шея, узкие запястья, длинные пальцы, колечко с небольшим камешком (обручального кольца нет, отметил он параллельно с какой-то радостью), безукоризненные ногти, в меру длинные. При этом она вовсе не была худой. Она была изящной и гармоничной как… Как китайская ваза.
И запах… Он не курил уже около часа и поэтому смог уловить… Он почуял едва-едва уловимый аромат. Это не было даже привычным запахом духов. Это был запах чистоты и свежести. Это был запах настоящей аристократической женщины. Такой, как она. Его фирма занималась элитным парфюмом, и он знал, что означает такой запах. Это ее духи! Они предназначены для нее! Как же она потрясающе безукоризненна! Ни одного изъяна… При этом она ничем не напоминала холодных красоток с равнодушно-надменным взглядом из глянцевых журналов. От нее исходило какое неуловимое, живое тепло. До него вдруг внезапно дошло, почему ни одна из женщин не могла затянуть его в свои сети, хотя среди его знакомых и коллег было немало красивых и умных женщин. ОНИ ЕГО НЕ ВОСХИЩАЛИ!!! А здесь было мгновенное восхищение и такое же мгновенное понимание – вот она! Его Женщина! Вспышка. Да. Именно это слово. Ему не хотелось отрывать от нее своего взгляда ни на мгновение. Интересно, есть у нее кто-нибудь? Ну что за дурацкий вопрос? Разве может быть такая женщина одинокой? Это нонсенс! Он поставил локти на столик и опять зацепил бутылку с коньяком.
- Хотите коньяка? Говорят, он расширяет сосуды, успокаивает сердце. Да и согреетесь. Спать будете сладко-сладко. Настоящий, армянский. Подарок. - Чуть смущенная улыбка тронула его губы.
- Пожалуй, выпью глоточек. Даже с удовольствием. Продрогла я немного. Все никак не согреюсь, – мягкая улыбка, извиняющиеся нотки. Само очарование!
- О! Тогда одним глоточком не отделаетесь, – он улыбнулся еще шире, отвинчивая пробку.
- Ну что, за приятное знакомство? Меня зовут Андрей. Должен сказать, я не слишком везучий по жизни, но, кажется, небо наконец услышало мои молитвы и мне сегодня фантастически, несказанно повезло! Не буду скрывать – я всегда мечтал о чем-то таком, о такой попутчице… Кстати, я вам уже говорил, что вы потрясающе, невероятно привлекательны?
… Поезд несся вперед с огромной скоростью. Иногда в темное купе залетали случайные лучи от прожекторов, стоявших на переездах. Его рука мягко накрыла ее руку, ощутив нежность и тепло ее кожи.
- Мне очень хочется верить, что эта встреча не послед…
Хррряцк!!! Дверь открылась с характерным вагонным клацаньем и в купе вплыла проводница, неся чай в подстаканнике. Андрей от неожиданности вздрогнул. Картина волнующе-прекрасного романтического вечера исчезла, как эпизод фильма под натиском рекламы. Его спутница лишь на мгновение оторвалась от книжки, бросив взгляд на проводницу, и опять углубилась в чтение.
- Спасибо, - буркнул Андрей, и сам поразился, сколько плохо скрываемой досады прозвучало в его голосе. Он помешал ложечкой чай. Звук показался ему слишком громким. Даже пронзительным. Отложив ложечку, отхлебнул. Чай был горячий и невкусный. Он обжегся и втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. В тихом купе это прозвучало неприлично громко и неуместно.
«Все у тебя не так, болван!» – выругался он про себя. Ни заговорить, ни имя узнать, ни представиться, ни даже выпить предложить…
Пить чай расхотелось. Он стянул туфли и забравшись под одеяло, стал неуклюже снимать с себя джинсы. Они были узкие и плохо слушались. Андрей задержал дыхание, чтобы не сопеть и, злясь на себя, буквально сдирал их. Одеяло и простынь мешали, все было ужасно неудобно, и он, барахтаясь и путаясь во всех этих тряпках, остервенело елозил ногами. Наконец это ему удалось, но одеяло сползло на пол. Так, а вешать их как? Надо вставать… Он непроизвольно глянул на спутницу и увидел, что та лежит на боку, спиной к нему. Ему показалось, что ее плечи трясутся от едва сдерживаемого смеха.
Так. Все, хватит! Андрей шумно и досадно выдохнул и, встав, повесил джинсы на вешалку. Затем уже даже не пытаясь прятаться, демонстративно снял носки и засунул их в туфли. Вдруг ужасно захотелось курить.
«Нет, это будет уже слишком», – решил он. – «Хватит с нее и моей полуголой задницы». Стянул с себя рубашку и повесил поверх штанов.
Так, что бы еще сделать? Он секунду подумал и решительно снял с себя майку. Его взгляд непроизвольно упал на зеркало. Торс конечно не как у Шварценеггера, но вполне приличный, загорелый, в меру развитый, а на прессе даже проглядывают пресловутые кубики. Он инстинктивно втянул в себя живот и расправил плечи. Ему захотелось демонстративно постоять или даже пройтись в таком виде по купе, хотя идея была дурацкой. Андрей легко наклонился и поднял упавшее одеяло. Расправив постель, шумно, не стесняясь, улегся на спину.
«Тряпка!» - выругал он себя. – «Пацан! Ты чего испугался? Женщин никогда не видел? Да, она фантастически хороша! Да, таких ты еще, кажется, не встречал, но она всего лишь женщина. Все, хватит. Теперь спать. И постарайся не храпеть».
Он закрыл глаза. Мерный шум двигающегося скоростного поезда успокаивал, уводя в какую-то нирвану…
«Смотрите, не опоздайте…»
...Чьи-то пальцы мягко касались волос на его груди. Затем кончики пальцев нежно коснулись его губ и медленно прошлись обратно, от подбородка до солнечного сплетения. Он непроизвольно поднял руки и притянул к себе лицо незнакомки. У нее были очень мягкие, невероятно нежные губы. Прижав ее к себе, он, задыхаясь, неистово целовал шею и плечи, опускаясь все ниже...
В окно ударил свет прожекторов, и колеса вагона загрохотали на стрелках. Андрей очнулся и увидел, как в зеркале отражаются огни очередной станции. Спутница спала на своем месте, лицом к нему, укрывшись одеялом до самой шеи. В бликах мечущегося света он смотрел на полуоткрытые губы, на тонкий, с едва уловимой горбинкой нос и разлет бровей… Странно, но эта горбинка ничуть не портила ее и даже придавала изюминку ее внешности.
Поезд продолжал лететь сквозь ночь по гладкому «бархатному» пути.
«Мы с ней как два рельса», – вдруг подумал он. И так же, как поезд соединяет собой рельсы, и тогда они становятся одним целым, так же и нас соединило это купе, этот поезд. Только вот рельсы всегда рядом и никогда вместе. И как стрелки то сводят, то разводят их в разные стороны, чтобы никогда больше не встретиться, так и нас сводят и разводят вокзалы. Уже окончательно погружаясь в сон, он вдруг подумал: «Завтра обязательно надо будет взять у нее телефон…»
Андрей проснулся за двадцать минут до прибытия поезда от стука дверей. Потянулся, взглянул на часы и понял, что проспал. В купе он был один, и ему никто не мешал быстро привести себя в порядок. Натягивая джинсы, он нащупал пачку сигарет. «Может и курить бы бросил», – мелькнула какая-то шальная мысль.- «Вот только умыться не успеваю», - поморщился он. – «Ладно, все равно через полчаса я буду уже дома». Настроение было бодрое, Андрей был собран как всегда в понедельник утром. Он запихнул в кармашек сумки непочатую бутылку коньяка и так и не пригодившиеся стаканчики.
Приоткрыв дверь, он увидел свою попутчицу, которая стояла в коридоре у окна напротив их купе. Она оглянулась на шум открываемой двери.
- С добрым утром, – ее взгляд и голос опять погнали мурашек по спине мужчины.
- И вас с прибытием, – ответил Андрей.
Сейчас, в ярком свете, он смог лучше разглядеть ее лицо и глаза и не смог не отметить ее невероятную для столь раннего утра свежесть. Как будто только что из салона красоты. И как ей это только удается? Поезд дернулся и остановился. Андрей вернулся в купе и сел на диван. Успею, чего толкаться? И еще. Я не уйду первым!
Телефон! Надо же обязательно взять у нее телефон! Где мои визитки? Он лихорадочно стал рыться в сумке в поиске бумажника.
Его попутчица вошла в купе, взяла с дивана свою сумочку и шагнула обратно в дверь. На мгновение остановившись, как будто запнувшись, она полуобернулась и, глядя прямо ему в глаза, произнесла с легким нажимом:
- А знаете… Вчера я бы с удовольствием выпила с вами по рюмочке коньяка.
