Образ жизни Вероники не сильно отличатся от общепринятых канонов существования золотой молодежи. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Ведь, как известно, у каждой семьи есть свой скелет в шкафу.
Ника проснулась, но глаза не открывала. Она уже ощущала нарастающую головную боль, поэтому отчаянно пыталась ухватиться за рассеивающийся сон, и, хотя бы еще на часок, отдалить неминуемый подъем. Но желудок уже давал о себе знать легкой тошнотой, в горле пересохло и ужасно хотелось пить. Девушка с трудом подняла веки с остатками вчерашнего макияжа. Сфокусировала взгляд на часах. Так и есть, час дня! В этот момент что-то зашевелилось под одеялом. Удив-ленная Ника откинула шелковую простынь. Этим чем-то оказался очень даже симпатичный парень с большим количеством татуировок на теле. Ника подтянула колени под себя, обхватила руками голову и попыталась вспомнить подробности минувшей ночи. Оказывается, они с подружками поехали в ночной клуб и очень сильно набрались. А этот незнакомец, спавший беззаботным сном младенца в её постели, видимо, был одним из тех нахальных мажоров, которые клеились к ним у барной стойки. Девушка нехотя встала с постели, босиком прошлёпала на первый этаж огромного особняка на кухню, и с дикой жаждой припала к крану с хо-лодной водой.
- Верочка! – наслаждение прервала домработница Лидия Евгеньевна, - не пей воду из крана! В холодильнике есть минералка.
Лидия Евгеньевна была маленькой сухонькой женщиной пятидесяти пяти лет с аккуратно собранными в пучок седыми волосами. Она работала в доме се-мьи Бойко более пятнадцати лет.
- Деточка, ты снова вернулась на рассвете? Отец же волнуется!
- Не ваше дело, во сколько я вернулась! – огрызнулась девушка, - а для тех, кто волнуется – у меня есть волшебная штучка – мобильный телефон!
Ника налила в стакан ещё воды и ушла наверх. Она выглядела сейчас очень комично: остатки косметики были размазаны по лицу, растрепанные волосы торчали в разные стороны, а помимо трусиков и майки, на девушки был почему-то один чулок, и тот порванный.
Ника вошла в комнату и брезгливо поморщилась. Вещи были беспорядочно разбросаны, а воздухе витал стойкий запах перегара. Она подошла к парню, имя которого так и не удалось вспомнить, и плеснула на него воду. Он подскочил на кровати от неожиданности, а Ника, не дожидаясь, пока он придёт в себя, вы-толкнула его из спальни, швыряя в вдогонку вещи.
- Лидия Евгеньевна, проводите, - крикнула она сверху.
Через несколько мгновений перед лицом молодого человека захлопнулась тяжелая дубовая дверь. Он так и остался стоять в недоумении, удивлённо оглядываясь по сторонам. В одной руке парень держал свои джинсы, а в другой помятую рубашку.
«Что творит девчонка, совсем от рук отбилась» - пробурчала себе под нос старушка, укоризненно качая головой. Но она не сердилась на Нику, она её жале-ла. Ведь девочка была глубоко несчастна.
* * *
Дмитрий Александрович Бойко, отец Вероники, был владельцем крупной сети казино. В свои сорок шесть лет он выглядел гораздо старше. Волосы у вис-ков покрывала благородная седина. Сам он был крупным, высоким мужчиной, с едва намечающимся брюшком. С матерью Веры, Татьяной, Дмитрий познакомился еще, будучи студентом. Танечка была милой, доброй и красивой девушкой из интеллигентной семьи. А Дима приехал из маленького городка, жил в общежитии и подрабатывал на заводе. У них была настолько сильная любовь, им на всё было наплевать. Таня пошла против воли родителей и вышла за Диму замуж. Поначалу они так и ютились в его комнатушке общежития. Но потом грянула перестройка и Дима, что называется, попал в струю. Сначала они с другом держали ларёк, потом открыли маленький магазинчик, затем игровые автоматы. Дима с Таней купили квартиру, потом машину, стали отдыхать за границей. Но Дима оказался как-то связан с криминалом. Таня забеременела, и это был очень желанный ребенок. Но её родители всё так же отказывались воспринимать мужа дочери, и, естественно, не были рады Таниной беременности. Таню очень огорчало такое положение дел, но она ничего не могла поделать. На нервной почве у нее случился выкидыш. Это был уже шестой месяц беременности, поэтому потеря ребенка очень пагубно от-разилась на здоровье Татьяны. Реабилитационный период длился несколько ме-сяцев. Врачи в один голос твердили, что беременеть ей больше нельзя. Но девуш-ка очень сильно хотела ребёнка. Она знала, что Димка послушается мнения вра-чей, поэтому, когда забеременела второй раз, до последнего скрывала от всех своё положение. Радостную новость Татьяна сообщила мужу, будучи уже на третьем месяце. Дима с ужасом воспринял услышанное, ведь он безумно переживал за здоровье своей супруги. Но Таня была настолько счастлива, что Дима поверил в её силы, и с радостью ожидал появления на свет их маленького чуда. Он оберегал Таню, трепетно заботился о ней, носил на руках, буквально сдувал с неё пылин-ки. Таня мечтала о девочке. «Моя маленькая Вероничка, - мечтательно гладя себя по животу, часто повторяла Таня, - моя вера, моя победа».
Беременность в последние месяцы протекала очень тяжело. Таня почти не вставала, ноги отказывались ходить, ужасно болела поясница. Даже по ночам Та-не снились кошмары.
Понимая необходимость кесарева сечения, Дима нашёл самых лучших врачей в городе. Роды длились одиннадцать часов. Нервное напряжение нарастало. Дима не отходил от дверей операционной. Он вслушивался в каждый звук, доносившийся из-за плотно закрытых дверей.
- У вас девочка, - вышедший врач в белом халате устало стянул марлевую повязку и опустил глаза.
- А Таня? Как Таня? К ней можно?
Человек в белом молчал, казалось, вечность.
- Ваша супруга скончалась. Мне очень жаль.
Всё, что происходило дальше, напоминало бред. Просто абсурд какой-то. Дима сходил с ума. Он ушёл в запой, который продолжался две недели. А когда наконец-то вернулся в реальность, для него оказалось новостью то, что у него есть дочь. Их с Таней крошечная девочка. Всё это время с ребенком была Катя, старшая сестра Димы. Она работала переводчиком, поэтому график работы был свободным. Катя не слишком близко знала Таню, потому что всё время проводила в разъездах по всему миру, но тоже очень болезненно переживала произошедшее, и всеми силами старалась помочь брату. Дима к ребенку даже не подходил.
- Убери, убери эту тварь с моих глаз! – орал он в порыве ярости, - ненавижу!!
- Боже, Дима, это же твоя дочь! – но Катя прекрасно понимала его состояние.
- Нет, это не моя дочь! Это она забрала у меня Таньку!, - Дима кричал и плакал от безысходности, - это она должна была умереть, а не Таня! Таня, Танеч-ка, родная моя, любимая, Танюша, - сил плакать у него больше не было, он забился в угол и жалобно скулил.
Шло время, постепенно Дима успокаивался. Со временем пришло осознание того, что маленькая Вероника – его дочь, его плоть и кровь. Их с Таней плод любви, их некогда желанный ребенок. Он так же понимал, что Таня не одобрила бы никогда такого отношения к малютке. Иногда ему даже казалось, что его жена знала, чем это может для неё обернуться, но всё же пошла на этот шаг, ведь они должны оставить в этом мире частичку себя. На самом деле очень любил свою маленькую девочку, но эту любовь он хранил очень глубоко в душе и никогда её не показывал. Для девочки нанимали нянек, гувернанток. Она ни в чем не знала отказа, у неё всегда были лучшие игрушки, самые красивые платьица, любые сла-дости. Единственное, и самое главное, его был лишен ребенок – это родительское тепло. Между Верой и отцом всегда стол невидимый барьер. Дмитрий редко брал её на руки, а малышка, подсознательно чувствую холодность отца, начинала пла-кать, да и на руки к нему шла неохотно. Они никогда не гуляли вместе в парке, Дима не покупал дочке разноцветные шары и сладкую вату, не катал на качелях. Он просто с головой ушёл в работу, чтобы как можно меньше бывать дома и не видеть ребенка.
Вероника росла, и единственным её другом была тётка Катя. Она всегда с удовольствием рассказывала маленькой девочке о её маме, которая живёт сейчас на небе с ангелами, и наблюдает с облака за своей малюткой. Ника всегда пред-ставляла Таню доброй феей из сказок в голубых воздушных одеждах… ведь ей никогда не суждено было узнать, что такое мама.
Время шло, и с каждым днём дочь и отец всё больше и больше отдалялись друг от друга. Рано или поздно это должно было случиться, и Ника узнала правду о том, как умерла ее мать. Теперь она поняла причину того, почему они с отцом такие чужие… Она тоже почувствовала свою вину.
В переходном возрасте Ника, с её вздорным характером, превратилась в сущего дьяволёнка. Ребёнок рос полностью предоставленным самому себе. Ведь никто не объяснял ей, что такое хорошо, а что такое плохо. При живом отце Ника чувствовала себя круглой сиротой. Даже с Катей они теперь виделись очень ред-ко. Тётка вышла замуж и была занята теперь обустройством быта и семейными заботами.
Однажды Ника поняла, что, по сути, она никому не нужна на всём белом свете, что никто её по-настоящему не любит. И постепенно превращалась в эгоистичную, избалованную, самовлюбленную стервочку, которую ничего, кроме собственной персоны, не интересует. Благо, обо всём остальном позаботится папочка.
* * *
Ника вышла из особняка, надела солнцезащитные очки, и лёгкой походкой направилась к своей машине. В свои девятнадцать лет она выглядела так, будто только сошла с обложки глянцевого журнала. У неё были светлые от природы волосы тёмные, почти чёрные глаза, очень редкое сочетание. Пушистые ресницы предавали взгляду загадочность, а маленькие ямочки на щеках смягчали резко очерченную линию подбородка. Тонкая и изящная фигурка была словно вырезана из слоновой кости. Походка её была уверенной, а вздёрнутый подбородок и резкие движения выдавали агрессивный настрой.
Ника хлопнула дверцей своего новенького Порше, вжала педаль газа в пол, и стремительно покатила по приветливым улочкам любимого города. Её надо было заехать в университет, чтобы напомнить преподавателям, как она выглядит.
Пара уже давно началась и, не утруждая себя стуком и извинениями за опоздание, девушка прошла к месту, где сидели подруги, громко цокая каблучками по паркету.
- О, что я вижу? – сухонький седой лектор опустил очки на кончик носа, - госпожа Бойко, если мне не изменяет память, почтила нас своим присутствием!
- Здравствуйте, Николай Николаевич, - отозвалась Ника.
- Никак, предстоящая сессия вынудила вас нанести визит в нашу цитадель знаний?
На этот раз девушка не удостоила преподавателя ответом.
- И как же вы собираетесь сдавать экзамены, уважаемая?
- Сдам как-нибудь, уж постараюсь
- Извольте. – Николай Николаевич поправил очки и продолжил лекцию.
«Папочка сдаст за нас сессию» - услышала Вероника язвительное замечание откуда-то сзади.
- Заткнись, сука! – отпарировала она. Настроение было окончательно испорчено.
После занятий, не добавивших в голове знаний, Вера покаталась какое-то время по городу, затем перекусила в Макдоналдсе, и поехала на мойку. Нужно было привести свою любимицу в порядок. Ужасно раскалывалась голова. Пока мойщики занимались машиной., Ника бесцельно слонялась по площадке перед боксами и без интереса наблюдала за рабочими. Один мыл чью-то машину, напевая тихонько какую-то старую песню. Другой ковырялся под капотом машины, потом грязно выругался, вытер грязной тряпкой руки и закурил. А вот какой-то молоденький паренёк, видимо, закончил свою работу на сегодня. Он пожал сотрудникам руки, надел шлем, оседлал своего железного коня и с шумом умчался прочь.
«А не слабый у него мотоцикл, - подумала Ника, неплохо разбиравшаяся в подобного рода технике, - японец. И откуда у него, интересно, деньги на такую машинку…»
- Готово, мадмуазель, - весёлый мужичок попытался изобразить реверанс.
Ника села за руль своего автомобиля и медленно покатила по проспекту. Остановившись на светофоре, она заметила слева того самого паренька, о шикар-ном средстве передвижения которого думала пол часа назад. Он с вызовом по-смотрел Нике в глаза и погазовал.
- Погоняться решил, малыш? – крикнула Ника. Он ничего не ответил, - ну что ж, не отставай, бэби!
Светофор загорелся зелёным и Порше рванул с места, оставляя на асфальте чёрный след от шин. Красавчик на Хонде мгновенно умчался вперёд, и в какой-то момент пропал из вида. Но машине Вероники понадобилось совсем мало времени, чтобы сравняться и обогнать его. Азарт возрастал с каждой секундой, они уже не тормозили на светофорах, машины сигналили, перепуганные люди шарахались в стороны. Отметка на спидометре Порше зашкаливала, скорость превышала допустимые пределы. Весь мир Ники сузился в этот момент до размера Хонды, а её водитель видел лишь маленький спортивный автомобиль. Парочка сумасшедших пересекла черту города, и они выехали на трассу. Порше и Хонда почти поравнялись, но в этот момент Ника увидела стремительно приближающийся грузовик, выжала педаль тормоза, резко вывернула руль и вылетела на обочину. Машина заглохла. Ника вцепилась в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. В глазах её читался откровенный ужас, губы побелели, всё тело дрожало.
Юноша рванул дверцу на себя.
- Ты цела? – он попытался вытащить Нику из машины. Но этого не понадобилось. Девушка выскочила из авто как ошпаренная, нервно закурила и принялась осыпать и без того перепуганного парня оскорблениями.
- Ты идиот! Кретин чёртов! Я чуть не разбилась из-за тебя, а ты еще спрашиваешь всё ли со мной в порядке??? – она нервно ходила вокруг машины, рассматривая её на предмет возможных повреждений. С Порше всё было в порядке, если не считать пары незначительных царапин. Ника всё никак не могла успо-коиться. Попутчик вдруг схватил её, обнял и попытался успокоить.
- Тише, тише, всё хорошо, успокойся.
- Да пошёл ты!!! – Ника с силой оттолкнула парня, прыгнула в авто и унеслась прочь, поднимая за собой клубы пыли.
«Сумасшедшая» - подумал парень.
* * *
В эту ночь Ника никак не могла уснуть. Её то морозило, то бросало в жар. А наутро у девушки поднялась высокая температура.
- И где ж тебя угораздило так простудиться – причитала Лидия Евгеньевна, - на улице ведь тридцатиградусная жара!
Ника пролежала в постели всю следующую неделю.
Когда болезнь отступила, Ника была ещё очень слаба. Но лежать в постели ей жутко надоело, поэтому она собралась и тихонько улизнула из дома, пока отец был на работе. Кружилась голова, от слабости было тяжело идти. Но, устро-ившись за рулём своего любимого авто, девушка испытала прилив энергии. Ника поехала в ту самую мастерскую, где всегда обслуживалась, ведь теперь нужно было устранить царапины, которые остались на Порше после злополучной гонки. Девушка медленно ехала по улицам любимого города, наслаждаясь приятным ур-чанием мотора под капотом.
Когда она увидела его, сердцебиение участилось, предательски повлажнели ладони. Такое было с Никой впервые. Похоже, парень не на шутку её зацепил.
- Привет, Шумахер! – весело подмигнул паренёк в рабочем комбинезоне.
- Здравствуй, здравствуй, - скептически ответила Ника.
- Займусь твоей тачкой.
- Валяй!
Через два часа «косметические процедуры» были окончены, и молодой человек вручил девушке ключи.
- Может, прокатимся? – неожиданно для себя предложила Ника.
- Только на этот раз я за рулём!
Выехав на дорогу, молодые люди обнаружили, что до сих пор не знакомы.
Владельца Хонды звали Александром. Он учился на пятом курсе университета, и был на год старше Ники, а в свободное время подрабатывал на СТО.
Они покатались немного по городу, потом купили в Макдоналдсе еду, и отправились перекусить прямо на набережной. Саша оказался весёлым, общи-тельным молодым человеком. За час, что они просидели на лавочке, Ника узнала всю историю его жизни, начиная с рождения, и заканчивая именем его любимого попугайчика. Веронике было очень легко с ним общаться, в его обществе ей было приятно и спокойно.
Так началась их дружба. Такая странная дружба двух, совершенно не похожих людей. Подружки Ники посмеивались над ними, но ей было наплевать на чужое мнение. Вероника чувствовала, что Саше можно доверять. Она видела, что он искренне к ней относится. Она не боялась показаться смешной или глупой. Ей просто было хорошо. Саша был очень умным, начитанным. С ним всегда было интересно. Молодые люди проводили почти всё свободное время вместе. Они гу-ляли по парку, ели мороженое, ходили в кино, на выставки. Саша часто водил Нику на концерты начинающих, никому не известных групп. И даже прокатил пару раз на своей Хонде. Девушка часто ловила завистливые и восхищенные взгляды прохожих, которые, наверное, думали, что Ника и Саша пара. Они действительно хорошо смотрелись вместе. Ника – яркая блондинка, и Саша – слегка смуглый, высокий и худощавый брюнет, с карими глазами и кокетливой родинкой над верхней губой. Но, тем не менее, Саша никогда не выходил за тонкую грань их такой трогательной дружбы, хотя, по тому, как он смотрел на подругу, можно было многое понять… И Ника это очень ценила.
* * *
В последние месяцы Вероника стала плохо себя чувствовать. Её мучила бессонница, недомогание, она быстро уставала, похудела. Время от времени у Ники без видимых причин поднималась температура, и держалась несколько дней. Не на шутку обеспокоенный Саша настоял на том, чтобы девушка показалась врачу и сдала все необходимые анализы. Ника не любила больницы, поэтому, когда были готовы результаты, она попросила отца забрать их.
Дмитрий Александрович шёл по больничному коридору и невольно поёжился. Грязные, серые коридоры, мрачные медсёстры, тусклые лампы.
Врач дрожащими руками протянул ему листок с заключением. Приговор звучал страшно: СПИД. Это был страшный удар. Сердце отца, словно тяжёлыми молотами отбивало дробь о рёбра. Тошнота подкатила к горлу, руки похолодели, липкий пот прошиб всё его тело. Запущенная стадия. Он понял, это конец.
Вернувшись домой, Дмитрий Александрович закрылся у себя в кабинете и не покидал его до вечера. Он снова и снова пробегал глазами по строчкам, и не мог в это поверить. В какой момент это произошло? Как? Давно ли? По вине ли Ники? Наркотики? Или в больнице? Врачи? Почему именно Вера? Ответов никто дать не мог. Отец свернул бумагу в несколько раз и убрал в нижний ящик стола. Он решил ничего не говорить дочери. По крайней мере, сейчас.
* * *
Ника ходила по комнате. Было три часа ночи, она никак не могла уснуть. Как назло, кончились сигареты, а курить хотелось невыносимо. Ужасно болела голова. «О! У папы наверняка есть!» - подумала девушка, и отправилась в отцов-ский кабинет.
Посмотрев во всех ящиках, сигарет Ника не нашла. Открыв последний ящик, девушка заметила свёрнутый листок, небрежно брошенный поверх документов. А поскольку все бумаги всегда находились у отца в идеальном порядке, листок её заинтересовал.
«Бойко Вероника Дмитриевна…»
Девушка пробежала глазами по бумаге, потом ещё раз и … её словно током ударило. Это был шок. Земля ушла из-под ног, в горле запершило, стало тяжело дышать, а сердце рухнуло куда-то вниз. Ника медленно опустилась на пол, и, казалось, всё вокруг остановилось. У девушки было такое ощущение, будто её ударили чем-то тяжелым по голове. В ушах звенело, перед глазами плавали крас-ные круги. В какой-то момент она вообще перестала понимать, что происходит.
Дмитрий Александрович тоже не спал в эту ночь. Он всё думал, как такое могло случиться. Он не мог смириться с безысходностью положения. Он думал о Тане, думал о том, как много в жизни несправедливости и боли… Он плакал впервые за много лет, с того дня, когда не стало его жены. Конечно, отец понимал, что нужно быть сильным, потому что впереди их ждёт что-то невыносимо ужасное…
И тут он услышал крик. Дмитрий мигом подскочил с постели и через несколько мгновений был уже у дверей своего кабинета. Ника сидела на полу, покачиваясь из стороны в сторону, плакала, кричала, задыхалась… В руке у неё был тот злополучный листок.
- Папа, это правда? – в полных ужаса глазах мелькнул отчаянная надежда на то, что может быть это нелепая ошибка. Или случайное совпадение. Может это однофамилец… или… О Боже…
Отец медленно подошёл к Нике, опустился рядом с ней на ковёр, погладил по волосам.
- Это правда.
Сил плакать уже не было. На смену первому шоку пришло болезненное осознание реальности. Ника не могла поверить в то, что это происходит именно с ней. Они так и сидели с отцом, обнявшись. Наконец то рухнула та незримая стена, которая отделяла их друг от друга столько лет, и появилось взаимопонимание. Будто снова стали одним целым две, давно разъединенные половинки. Нике вдруг стало очень спокойно на душе. Она почувствовала любовь своего отца, которую он всегда так тщательно прятал, его поддержку, его силу. Им не нужно было даже что-то говорить друг другу. Они всё поняли без слов.
- Сколько, - голос Ники был хриплым, - сколько мне осталось?
- Люди живут с этим годами, дочь, - отец попытался придать голосу уве-ренность. – Мы найдём лучших врачей, может быть за границей, и потом, сейчас существует столько лекарств.
- Тсс, - Ника прикоснулась пальцем к его губам, - прекрати, пап. Это только всё усложнит. – Ника показалась сейчас такой взрослой. – Мне надо научиться с этим жить. И проживу я ровно столько, сколько мне отмеряно. Не буду цепляться за жизнь. Не хочу жить искусственно, на лекарствах. Не хочу превращать наш дом в лазарет. Не хочу мучить тебя…
В эту ночь она действительно стала взрослой. Ника поняла, что жила не-правильно. Не те ценности были для неё важны. Ведь у человека только одна ценность – жизнь. И никакие материальные блага не могут заменить духовное бо-гатство. Не с теми людьми она общалась, не с теми была близка. Она поняла, что всё это время её окружали пустышки. Как жаль, что Саня появился так поздно. Вероника размышляла над тем, как бесцельно проживала свою жизнь, жалела о том, что не сделано. И о том, что уже не успеет сделать… Ведь каждый прожитый день – маленькое чудо. Правильно говорят «Проживай каждый день так, как буд-то он последний». Никто не знает, когда наступит его последний день…
Отец и дочь так и проговорили до утра, сидя на полу в её комнате. Сейчас они напоминали старых друзей, которым многое нужно друг другу рассказать. Они вновь узнавали друг друга. И много говорили о матери Веры. И не было в мире более близких людей в этот момент, чем отец и дочь, связанные своей ог-ромной бедой.
* * *
Через неделю Ника приехала на СТО. К ней тут же подбежал Сашка.
- Где ты была? Что с тобой? Почему ты не отвечала на мои звонки? И приезжал несколько раз, но твоя домоправительница отвечала, что тебя нет!!!
- Поехали. Поговорить надо. – Сухо ответила девушка. Голос её был усталым. Под глазами залегли тёмные круги. Взгляд был пустым.
Ника жала на педаль так, будто пыталась выжать из машины все силы. Саша был напуган её поведением. Он вцепился в ручку так, что побелели костяшки пальцев. Они выехали за город.
Ника вышла из машины. Саша последовал за ней, ожидая объяснений. Они уселись на ещё зелёную траву, хотя уже наступила осень. Кое-где на деревьях уже появлялись жёлтые и красные листья. На улице было не так жарко. Всё вокруг было спокойно. Воздух наполняло странное ощущение чего-то безвозвратно уходящего.
Сань, послушай, - неуверенно начала Ника, - нам не стоит больше встречаться.
Саша удивлённо посмотрел на подругу.
- Очень оригинальная шутка! А главное – смешная.
- Саша, я говорю вполне серьёзно – сухо произнесла девушка.
- Ничего не понимаю, - Саша только развёл руками, и ошарашено смотрел на девушку своими большими чёрными глазами.
- А ничего и не надо понимать. Это наша последняя встреча. – Ника еле сдерживала слёзы. Он ни о чём не должен знать. Пусть запомнит её такой. Моло-дой, красивой, весёлой и беззаботной. Он не должен видеть то, что будет с ней дальше. Он не должен из-за неё страдать. По её щеке медленно скатилась слеза.
- Вер, объясни, пожалуйста, что происходит? Ты же прекрасно понимаешь, что не уйду просто так, - Александру с трудом удавалось держать себя в руках.
- Я больше не хочу тебя видеть! – выкрикнула девушка, резко встала и на-правилась к машине.
Сашка догнал её, схватил за руку и рывком развернул к себе. Он взял её лицо в свои руки и пристально посмотрел в глаза.
- Я тебе не верю.
Девушка медленно опустилась на землю. Она не хотела ничего объяснять другу, но и держать всё в себе больше не могла.
- Я неизлечимо больна.
- Что??
- Я неизлечимо больна. У меня СПИД. – Ника произнесла это медленно и обреченно.
У Саши потемнело в глазах. Первые несколько секунд он ничего не понимал. В душе творилось нечто невообразимое. Шок, страх, боль, обречённость, нежность, надежда… Тысячи разных чувств охватили в этот момент его душу. Хотелось куда-то бежать, что-то делать. Остановить время, и подумать, как быть дальше. Саша постарался взять себя в руки. Он встал, закурил и принялся ходить из стороны в сторону, о чём-то судорожно размышляя.
- Сань, успокойся! Перестань ходить туда сюда! Ничего уже не изменишь!
Сейчас Ника успокаивала его, хотя, по идее, это он должен был её успокаивать. И откуда только взялись силы у этой маленькой хрупкой девочки, чтобы держаться предельно спокойно и хладнокровно?
Саша, наконец, остановился. Он присел на землю возле Ники и обречённо смотрел куда-то вдаль, пытаясь привыкнуть к этой страшной мысли.
- А у тебя СПИД, и значит, мы умрём, - процитировал он слова одной известной песни.
- Самое время спеть! – усмехнулась Ника.
- Я буду с тобой до конца. – произнёс парень.
- Нет, Саш, сейчас я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.
Но он уже всё для себя решил.
- Я разделю это с тобой.
- Боже, Санечка! Да зачем тебе всё это надо? Это моя жизнь! И моя беда! Я прошу тебя, просто уйди! Просто забудь! Жизнь нужно ценить! Понимаешь? Важен каждый день! Каждый вдох драгоценен! О, я так хочу жить – Ника кричала и плакала…
Саша схватил её, крепко прижал к себе и прошептал на ухо:
- Я буду с тобой. Я не позволю этому забрать тебя у меня. Я люблю тебя.
Он поцеловал девушку. Он вложил в этот поцелуй всю свою нежность, всю свою горечь, всю свою боль, всю свою любовь.
Ника попыталась вырваться, она изо всех вил отбивалась от Саши, выкри-кивала что-то о том, что он сошёл с ума, и не понимает что делает, осыпала его грязными ругательствами, но ему было всё равно.
Нику захлестнула волна безудержной страсти. Она всё ещё сопротивля-лась, но эта волна уносила её всё дальше и дальше от остатков здравого смысла. Новые, невиданные ощущения охватили её душу, завладели её телом. Мир вокруг замер. Они больше не ощущали реальности. Две души, соединенные любовью, два тела, пылающие огнём, слились в одно целое и растворились друг в друге… на ковре из жёлтых листьев…
* * *
Любовь их была безгранична. Они жили и дышали друг другом. Любовь их была всепоглощающей. На какое-то время эти двое забыли о том, что с ними происходит. Они просто были счастливы. Ника жила в квартире, которую снимал для них Саша. Они вместе ходили по магазинам, вместе готовили ужин, устраи-вали пикники на природе. Саша очень подружился с Дмитрием Александровичем. Они несколько раз ездили втроём на рыбалку. Мужчины подолгу сидели с удоч-ками на берегу реки, говорили о футболе, о политике. А Ника, как умела, жарила пойманную рыбу на костре, и все дружно хохотали над её очередным сожженным кулинарным шедевром.
Как же они были счастливы!
Их счастье омрачало лишь невозможность строить планы на будущее. Они не могли обсуждать цвет обоев, которые будут в их семейном гнёздышке, не могли выбирать имя будущему ребёнку. Не планировали совместный отпуск следующим летом. И от этого было невыносимо больно. Любовь их была обречена.
Время неумолимо бежало вперёд, приближая час расставания. Болезнь прогрессировала. Ника чувствовала себя хуже с каждым днём. Не могли уже по-мочь ни врачи, ни лекарства.
Жизнь вокруг текла своим чередом. Люди ходили на работу, готовились к предстоящим праздникам, ссорились, мирились, ждали премьер новых фильмов. Для Ники это уже не имело никакого значения. Её время вышло. Для неё уже бы-ло не важно, что будет модно в следующем сезоне, ей не нужно больше думать о предстоящей сессии, она не будет больше гулять по свежевыпавшему снегу. Она не родит ребёнка, не поведёт его в школу первого сентября. Она не будет дарить подарки на праздники своим любимым мужчинам. Не будет поливать цветы на подоконнике. Ника никогда не будет провожать мужа утром на работу. Она не увидит его первые седеющие волосы. Она никогда не состарится… Когда пони-маешь, что завтра для тебя, возможно, не взойдёт солнце, становится очень страшно. Этот липкий страх сдавливает горло своими холодными пальцами, ста-новится тяжело дышать. Начинается паника. Хочется бежать, но куда? Хочется спрятаться, но от кого?
* * *
В этот день Ника решила провести ночь в доме своего отца. Сашу она попросила отпустить её одну. Когда она поцеловала его на прощание, парню показалось, что любимая уходит навсегда. Но он тут же попытался отогнать плохие мысли, и пообещал заехать к ним завтра вечером.
Ника долго бродила по дому. Она рассматривала каждую деталь, предметы интерьера, будто пыталась запомнить каждую мелочь. Она бережно брала в руки каждую статуэтку, любую безделушку, перелистывала книги в библиотеке, просматривала семейные альбомы. Лидия Евгеньевна накрыла ужин в столовой. Ника с аппетитом уплетала её кулинарные изыски. А потом они с отцом долго сидели в беседке на улице, смотрели на звёзды, пили зелёный чай и болтали о всякой ерунде.
Ночью девушка долго не могла уснуть. Она думала об отце, о Саше, о том, что не успела сделать, о том, что не успела узнать. Она давно уже смирилась с неизбежностью конца. Поэтому и была так спокойна. А когда, наконец, Морфей унёс её в своих объятиях в царство сновидений, Ника увидела свою мать. Она бы-ла очень красивой, в белых одеждах, с распущенными волосами. «Мама, мамоч-ка!» - успела подумать Вероника и погрузилась в чёрный холодный мрак…
* * *
Февраль. Холодно. Моросит мелкий дождь. На улице было сыро и пасмурно. Даже небо роняло слёзы.
Дмитрий Александрович с застывшей в глазах болью смотрел на мокрую сырую землю, которая скоро навсегда похоронит в себе его дочь. Тёмные круги залегли под глазами, волосы поседели. Он понимал, что ему не для кого больше жить. Он знал, что скоро уйдёт. Ничто в мире не вечно…
Незамужних девушек по традиции хоронят в свадебных платьях.
Даже когда последнее дыхание покинуло её тело, Вероника была прекрасна. Светлые волосы, аккуратно уложенные на подушке, бледное, почти прозрач-ное лицо, белые губы, цветы…
«За что, Господи, за что?» - немой вопрос застыл на губах отца.
Собралось много людей: родственники, друзья, одногрупники и даже некоторые преподаватели из университета. Все, кто знал Веронику, пришли проводить её.
И лишь одного человека не было среди них. Его не было в городе, его не было в мире, его не было на это грешной земле.
Они снова были вместе. Далеко… Выше облаков. Выше звёзд. Они были вместе там, где ангелы обвенчали их
Любовь…
