Допозна просидев в Интернете, Никита, как всегда, не особо задумывался о том, что утром ему нужно будет ехать на учёбу. А так как Подмосковье – это далеко не Москва, дорога в столичный институт занимала много времени, и вставать поэтому приходилось очень рано.
До станции, к тому же, надо было либо долго топать пешком, либо несколько остановок толкаться в пригородном автобусе. Который, вдобавок, ходил, как на душу взбредёт.
Никита в охоточку повалялся бы ещё часок-другой, однако, пробуждаться ото сна всё равно было необходимо именно сейчас, и, вздохнув, он решительно скинул с себя одеяло.
Напялив треники, он прошлёпал к гантелям, несколько раз качнул их, и поплёлся на кухню, где мать уже возилась с завтраком. Отец за столом читал газету.
– Доброе утро, – заспанно промычал Никита.
– Доброе утро, сынок, – почти хором ответили родители.
Мать, колдовала над сковородкой. Взглянув на сына, она с укоризной добавила:
– Ну что ж ты с собой делаешь? Ведь опять не выспался. Как насчёт чувства меры? Неужели так уж необходимо столько времени проводить за компьютером?
– Ну, мам, ну, увлёкся, – буркнул Никита. – Ничего, в выходные отосплюсь. – Глянув в окно, он протянул. – Ух, ты, какая темень!
– Октябрь месяц. Как положено, – поучительно сказал отец. – И, действительно, сынок, за компьютером столько сидеть не стоит. Вредно. Это я тебе как врач говорю. Ладно, давай ешь быстрее, а то на электричку опоздаешь. Лучше выйди с запасом. Автобусы эти совсем расписания не соблюдают. Пройдись пешком, так вернее. Заодно и взбодришься.
Родив единственного ребёнка в сорок лет, мать в сыне души не чаяла, и с детства с Никиты буквально пылинки сдувала.
Всю жизнь проработавшая в школе, она хотела, чтобы мальчик рос гармонично развитым, таскала его по театрам и музеям, прививала интерес к хорошей литературе. В то же время, и старалась не отказывать сыну, если тот клянчил какую-нибудь модную шмотку, ради всего этого усиленно подрабатывая репетиторством.
Отец был более сдержан, но тоже не отставал, правда, скорее, по спортивной части – ходил с сыном на футбол, учил туристическим хитростям-премудростям.
Он был старше жены на десять лет, и когда выводил маленького Никиту на прогулку, прохожие умилялись:
– Какой у вас очаровательный внук!
Надо сказать, что Никита, при всём при том, рос хорошим парнем, всегда имел много друзей, и вовсе не был «тепличным растением». Столь рьяная забота немолодых родителей его нисколько не испортила.
Однажды Никита изъявил желание заниматься боксом. Мать отнеслась к этому неодобрительно, но, вняв настойчивым просьбам сына и заступничеству отца, скрепя сердце, согласилась. Однако, увидев Никиту на ринге, она схватилась за голову. Вечером ему высказала:
– Нет, ну это – не спорт, это – убийство какое-то! Вы же там друг друга поубиваете! Гладиаторы!
– Вот те раз! Почему убийство, почему гладиаторы? – возразил тогда Никита. – Мы даже дружим между собой.
– Хорошая дружба! – возмутилась мать. – Так молотить друг дружку!
Последней же каплей стало, когда мать увидела по телевизору трясущегося Мухаммеда Али. Она просто взмолилась:
– Сынок, я тебя прошу, даже умоляю! Бросай ты этот бокс, не нужен он тебе! Посмотри, к чему он приводит. Ну, сделай это ради меня!
Никита надулся, но уступил…
…Покончив с завтраком, Никита потянулся, и пошустрил собираться в институт. Вслед за ним в коридор выскользнул отец.
– Надеюсь, ты не забыл, что завтра у матери День рождения? – тихо спросил он.
– Как я могу забыть? – чуть обиженно пробасил Никита. – Я и подарок уже приготовил.
Через несколько минут он уже застёгивал у двери свою куртку-косуху. Мать, посмотрев на сына, восхищённо воскликнула:
– Какой же ты у нас красавец!
– Уж, какой есть, – улыбнулся Никита. – Ладно, я полетел. Не скучайте тут без меня.
На улице было темно и холодно. За ночь подморозило, и лужи на асфальте покрылись корочкой льда.
«Надо под ноги смотреть, а то ведь и навернуться можно» – мрачно усмехнувшись, подумал Никита.
Во дворе Никитин приятель Витёк прогревал машину. Не отличаясь никакими способностями, он, тем не менее, неплохо устроился, возя какого-то большого начальника. Завидев Никиту, он приветливо помахал Никите рукой:
– ЗдорОво, академик! Зацени «бумерок»!
– Классно, – похвалил Никита. – Что, «менял я тачки, как терьям-терьям перчатки»?
– Моя, что ли? – ухмыльнулся Витёк. – Шефа! Но машина – п…здец!
– ВиктОр, слышь, выручи, подкинь до станции, – попросил Никита. – А то меня плинтухать по такой погоде, честно говоря, ломает. За шесть секунд доедем.
– Лады. Мне всё равно в ту степь. Залазь, – весело скомандовал Витёк.
Доехали, действительно, быстро. Никита едва успел рассказать другу свежий интернетовский прикол.
– Спасибище, удружил, – поблагодарил Никита. – Я бы пёхом ещё долго топал.
– Можно было бы и быстрее, – похвастался Витёк. – Но дорога скользкая.
– Всё равно, зашибись!
– Ну, бывай, – протягивая краба, улыбнулся Витёк. – Грызи гранит науки. Завтра вечером, кстати, чего делаешь? Мыслишка есть одна. Намечается кой-чего.
– Не-е, Витёк, завтра у меня точняк не получится, – замотал головой Никита. – У мамы День варенья.
– Это меняет дело, – согласился Витёк. – Тады в другой раз. Ладно, НикитОс, порулил я. Скалку свою не забудь.
– Не скалку, а тубус, – прыснув, поправил Никита.
– Ну, тубус. Какая разница.
Никита выбрался из «бумера», махнул другу рукой, и зашагал в сторону платформы.
Холодный ветер просифонивал насквозь. «Ну и погодка, – подумал Никита. – Самое мерзостное время года. Ни зима, ни осень, а не пойми чего».
Наконец, он очутился на станции, где, поёживаясь от холода, толпились будущие гости столицы.
Было ещё совсем темно, но уже многолюдно. Заспанная продавщица вовсю пыталась впаривать какие-то подозрительные беляши. Невдалеке от неё парнишка раскладывал на лотке газеты и журналы. Новый рабочий день начинал свой ход.
Никита выудил затаённую пачку сигарет. Дома он не курил, и родители даже не догадывались, что он курит. Затянувшись, Никита взглянул на часы. До прибытия ближайшей электрички на Москву оставалось ещё двадцать минут. Тут он вспомнил пару вчерашних сетевых приколов, и у него невольно выползла улыбка.
Меж тем, мимо станции с гулом промчался дальняк – поезд дальнего следования, освещая мощными фарами тьму перед собой. Никита вспомнил, как в детстве каждое лето родители возили его на юга. К морю.
«Классные у меня родители, – подумал Никита. – Как бы завтра маме с утра цветы раздобыть? Она-то всегда встаёт раньше меня».
Внезапно Никита услышал за спиной возню. Он машинально обернулся.
Какие-то два явно поддатых парня, один жирный, другой тощий, хватали за локоть молоденькую девчонку, а та пыталась вырваться:
– Никуда я не пойду!
– Пойдёшь, коза драная, – шипел жирный. – Куда ты денешься.
– Я сейчас кричать начну.
– Поори, поори, – злобно выдавил тощий. – Х… кто за тебя вступится.
– Помогите! – закричала девчонка. Никто из толпящихся на платформе даже не шелохнулся. Жирный с тощим заржали.
– Помогите! Есть тут мужчины?! – ещё сильнее завопила девчонка.
Никита не выдержал. Сказалось родительское воспитание:
– Алё, мужики, в чём дело?
– Отвали, клещ, – сплюнул жирный.
– Оставьте девушку в покое, – сдержанно сказал Никита.
– Захлопни вафельницу. Если не хочешь, чтоб тебе хрюкальник начистили, – процедил тощий.
– Оставьте девушку в покое, – жёстко повторил Никита.
– Ты зае…ал, сосок, – ощерился жирный, и неожиданно нанёс Никите тяжёлый удар под дых.
Несмотря на боль, Никита устоял, и сумел ответить. Сказалось боксёрское прошлое.
Но жирного это только разозлило. Он с остервенением послал свой огромный кулак, целясь в голову Никите, но Никита ловко сумел увернуться.
Вдали, тем временем, показались слепящие фары мчащегося мимо станции очередного поезда дальнего следования.
Никита крепко вмазал жирному по физиономии. Жирный, с воем схватился за щёку.
Тут тощий исподтишка с такой силой ударил Никиту, что тот согнулся. Похоже, на руке у тощего был кастет. Девчонка страшно завизжала.
Никита, пошатываясь, не удержался на скользком асфальте, и его ноги поехали… В сторону края платформы…
… Последнее, что было в жизни Никиты, единственного сына престарелых родителей – это оглушительный гудок поезда, ослепительные фары, и жуткий, нечеловеческий визг девчонки.
