- Твоюууу мать! Инспектор! 35 долларов! А я им землю утаптываю! Дожил!
Еще он очень интересно приветствовал утром нашу группу. Открывает дверь, сначала входит его прическа-аэродром, сдобренная изрядным количеством лака для волос. Потом появляется подпухшая женькина физиономия. Уже улыбается преподавателю, готовясь извинится за опоздание. Замечает, что того нет. Улыбка тут же сползает с лица. Окидывает всех нас сонным скучающим взглядом. И произносит, растягивая слова:
- Бляааа... Как же вас всех много...
- И тебе привет, Женя, - смеемся.
До поступления в училище(а поступал он везде своими силами, несмотря на крутого папу. Что не может не вызвать уважения) Женя год проработал санитаром в морге. Это не прошло бесследно:
- Когда я буду богатым, у меня будет свой, частный морг, - не раз заявлял он нам.
Взгляд становился мечтательным...
- Вадик! Вадик! Дай листочек в клеточку! Ну, дай, а!?!
Получив лист, Женя медленно, со вкусом проводит по периметру линию, обозначая границы будущего заведения.
- Во-от... В моем морге все будет прилично... Пол из черного мрамора... Здесь будет комната санитаров...- побольше, чтоб девок можно было водить... Здесь параша... А вот здесь... вдоль стены... у меня будут жмурики лежать... Мои хорошие...
На лице у Жени мечтательная улыбка. Он тщательно вырисовывает силуэты на каталках вдоль стены. Они походили на иллюстрацию к песенке «ручки, ножки, огуречик, получился человечек». У Жени получались трупики. Очень жизнерадостные почему-то. Лежали, растопырив конечности, и улыбались. Было еще много чего забавного, связанного с Женей. Но о проститутках и травке - ни слова. Депутат, все-таки.
Заходим в дверь отдельно стоящего здания с вывеской "морг". Расположенного недалеко от больницы. Они плотно сотрудничают. Кто не знает, между больницей и моргом почти всегда есть подземный коридор. Чтоб удобнее умерших доставлять. Облицованное кафелем, просторное помещение. В углу стоит подсвеченный лампой деревянный письменный стол, в стиле "советский ампир". Посредине три прозекторских стола – широкие, металлические, со стоками для жидкости.
- Цинк, - Женя стучит костяшками пальцев по одному из них. Звук тут же отражается эхом от пустых стен.
Встречает нас санитар. Паренек наших лет. Не поступил в медицинский. Теперь здесь перебивается. С Женей за лапку. Женя на своей территории. Халат расстегнут. Руки в карманах модных слаксов.
- Покажи им холодильник, - просит санитара.
Замечаем, что одна из стен морга не обложена кафелем. Там квадратные дверцы в отдельные холодильники. В каждом помещается ровно один бывший человечек. Очень удобно. Открыл, чуток выдвинул, на бирку глянул - не тот. Задвинул обратно. Открывает ближайший к нам. Выезжает прелестная девичья головка, с нежным синюшным оттенком. Вроде бы даже слегка улыбается нам. Как бы здоровается.
- Странгуляционная борозда, - Женя тычет пальцем в шею мертвой девочке, - повешение.
Если борозда одна, значит сама повесилась. Было бы две - сначала удушили, потом подвесили.
Женя кайфует. Он готов часами рассказывать о судебной медицине. Это его конек. После моргов, конечно.
Появляется из подсобки главный герой этого места. Доктор-паталогоанатом. Росту в нем не больше 160 сантиметров. Широкоплечий, с сильными руками. Рыжая шевелюра, с рыжей же боцманской бородой. Вылитый моряк Папай, из популярного мультика. Глаза хитро улыбаются. Закуривает выдернутую откуда-то "приму" без фильтра.
- Натощак пришли? - выдыхает свежим перегаром, - нам тут за вами убирать резону нет.
- Продолжаем, - командует санитару.
Санитар сдергивает белую простыню с приличной горы, лежащей на крайнем столе. И переходит к работе писаря. Дальше доктор сам. На столе женщина. Лет шестидесяти. Огромная. Ее тело не вызывает никакого сочувствия. Только брезгливость, и мысль: "неужели и я когда-нибудь буду так лежать?". Брюхо уже вспорото, грудины нет. Доктор аккуратненько кладет только раскуренную сигаретку на краешек цинкового стола. Мундштуком к телу, расстояние до которого всего несколько сантиметров. Бух. Моя одногруппница повисла на руках у стоящих рядом. Лицо зелененькое-зелененькое. Очень к обстановке подходит. Машут на нее подружки конспектами. Ей приходить в себя не хочется. Но женское любопытство берет свое. Что ж там дальше будет... А дальше маленький доктор закатывает рукава, натягивает перчатки. берет со стола окурочек свой. Втыкает его в уголок рта - там будет его место до самого конца действа. На лице всплывает веселенькая ухмылка... Ну, эсэсовец на работе, честное слово. Ставит к прозекторскому столу маленький табурет. Забирается на него, и начинает шарить руками внутри мертвой тетки...
- Щааас... Посмотрим, посмотрим... А что наша девочка ела перед тем как копыта откинула? Моя ты бубочка. Салатик ела. Ого, сколько салатику. Бедненькая, даже переварить не успела.
- Пиши, - кидает санитару, и диктует текст патанатомического заключения, - внутренняя стенка желудка видимых изменений не имеет...
Лето 2008
