Приходим мы на вызов. В довольно благоустроенной квартире сидят две шестнадцатилетние пипетки. Одна вся в слезах. Другая, с выпученным от страха глазами. Как тот совенок из анекдота. На столе демонстративно лежит пустая пластиковая банка из-под каких-то таблеток. Состояние у "больной" с первого взгляда определяется, как "практически здорова". Наша страдалица картинно умирает. Дышит прерывисто из-за слез и истерики. Кисти рук опустошенно свисают с подлокотников папиного кресла. Взгляд куда-то в область люстры. Ну, юная Анна Каренина. Так и просится под поезд. Родителей-садистов рядом нет? Нет. Значит, причина ясна - несчастная любовь. Первый и самый главный вопрос: "что принимала?" Ее подружка передает нам упаковку из-под таблеток. Ни одной надписи по-русски. Кто ж травится прозаичными отечественными таблетками? Нормальные девочки из хорошей семьи будут пить только иностранные и только из красивой красочной коробочки. Рассматриваю надпись. Нахожу среди иностранных слов "Tabulettae Acidi ascorbinici". Все понятно. Витаминка "C" 30 таблеток. Показываю доктору и улыбаюсь одними глазами. "Ага", - говорит мой Олег Станиславович, - "приступай, Вадик, к лечению", - и зависает в полудреме над карточкой.
Все. Дальше моя работа. У нас четкое разделение труда. Каждый делает то, что у него лучше получается. А это у меня получалось здорово. Откуда я знаю? А после моего лечения рецидивов не было. Не вызвали больше на подобные суициды. Никогда.
"Сейчас будем желудок промывать", - говорю в никуда. "Ни-ихачу я!", - отвечает виновница торжества, - "я умереть ха-ачу". И начинает всхлипывать. Вот тут только дай слабину. Будешь всю дорогу нытье слушать об "о-о-он ха-ароший, но миня-а ни лю-убит, ка-азел ва-анючий". Резко переключаюсь на подружку и как рявкну:
- Какого хрена нас вызывали? Человек умереть хочет! Этого ему никто запретить не может. А у нас работы и так полно. С восьми утра без заезда надрываемся. Пожрать некогда.
Брутально так. С изрядной долей хамства. Чтоб почувствовала девонька, что сопли ей утирать никто не будет. Не хочешь - не надо, мол, дохни тут, и нас не трогай. Подружка застыла статуей, держа в руке заветную баночку из-под витаминов. Болезная наша решила, что мы сейчас можем развернуться и уехать. А умирать она совсем не хотела. Она хотела, чтобы ее любил мальчик-Сережа, а не умирать. Ну, этого я ей дать не мог, а вот толстенный желудочный зонд длинной около метра я начал не спеша разматывать. Делал это напоказ.
- Трехлитровую банку с холодной водой из-под крана. Холодной! И тазик какой-то.
Подружка испарилась в поисках заказанного.
- Тебя как зовут? Таня? Вот и прекрасно. Ты не бойся. Это не больно. Неприятно конечно очень. Но почти не больно. Ну, вот ты к стоматологу ходила зуб рвать в детстве? Да? Это не больнее.
Девочка уже сидела как мышь. Какой там нафиг Сережа. Ее тут сейчас пытать будут, как Зою Космодемьянскую.
- Да не переживай ты так, - продолжал увещевать я, - после промывания, поедем в больничку. Там тебя психиатр посмотрит. Мы всех суицидников возим к психиатру. Там обычно долго не держат. Неделю-две. Если все нормально.
Таня наша опухла от страха. Даже не сообразила, что минуту назад я кричал, будто мы сейчас развернемся и уедем, оставив ее умирать в мучениях. Понятное дело, что везти мы ее никуда не собирались. Ни к какому психиатру. Но она все приняла за чистую монету. К тому времени у кресла появилась банка воды и тазик в цветочек. Подружка стояла рядом, готовясь выполнить любые другие команды злобного доктора.
- Сейчас будем зонд вводить. Я его уже размотал. Я вот думаю, может тебя лучше через нос прозондировать...
- Ни нада-а, дяденька доктор. Пожалуйста. Лучше укол мне сделайте какой-нибудь.
- Ну, какой тебе укол. Ты эвон сколько дряни сожрала. А если инвалидом станешь? Таблетки серьезные, от них и паралич наступить может. Вот отнимется у тебя пол лица. То-то твой Сережа обрадуется. Нужно вымыть все гадость, которая у тебя в желудке. Иначе никак.
Девочку опять начало тянуть на слезы, но пару раз всхлипнув, она вспомнила, что это не поможет спасти половинку ее милого личика. Вся вялость куда-то делать и девочка живенько так:
- А можно я воду так выпью?
Ну, слава богу, догадалась. Конечно, ж выпьешь. Нужна ты мне триста лет, чтоб я тебя зондировал. Рукой тронул банку - вода ледяная. Такая и нужна. Если будет теплая или комнатной температуры, то будет быстро всасываться. А нам почиститься нужно, а не жажду утолить.
- Сама? А выпьешь? Воды будет очень много. Начнешь пить, а потом не сможешь. Придется все-таки зондировать. Давай сразу, не морочь голову.
- Нет, я сама. Честное слово! Все выпью, сколько скажете, - у девоньки в голосе опять начали проскальзывать нотки истерики. Не хватало только, чтобы опять слезы начались.Перебор, в общем.
- Ладно, пей.
И понеслась душа в рай. Литр внутрь. Литр наружу. Литр внутрь... Это только кажется что так легко. Попробуйте выпить хоть литр воды, когда пить совсем не хочется. А три литра? Но она пила как миленькая. И сквозь рвотные позывы просила.
- Только к психиатру не надо. Ну, не надо... Я больше не буду.
- Пей-пей. Посмотрим, насколько ты жить хочешь. Если не захочешь, как же без психиатра? Они там электрошоком быстро всю дурь из головы выбьют. Вместе со всякими сережами.
Поворачиваюсь к подружке.
- Набирай вторую банку.
Подружка рванулась на кухню.
- Как, еще одну? - горе-самоубийца жалобно смотрела на меня запухшими глазами.
- Еще и не одну, - я недвусмысленно взглянул на демонстративно оставленный на виду зонд.
- ...
Принесли вторую банку. В принципе уже и после первой можно было свернуться. Да по большому счету ее вообще можно было не промывать. Но я к своей работе подхожу тщательно. Сама напросилась.
- Что ж ты так неграмотно к самоубийству подходишь? Ведь пачкой лекарств себя не убьешь. Вены резать надо. Резать правильно. Не поперек запястий, а обязательно вдоль, чтоб кровь не остановилась. Или вот повеситься можно. Тоже очень действенно. Петля на шею - хороший метод. Все, кто умирают в петле, обязательно обмочатся, обгадятся. И висят с синим лицом, вывалив язык, воняют дерьмом на всю квартиру. Зато гарантия. Девочка смотрела на меня затравлено.
- Или вот еще метод есть. Вставляешь два остро отточенных карандаша в нос и со всей дури бьешься лицом об стол. Карандаши в мозг. Благодать. А дальше лежишь себе спокойно в морге, когда из тебя внутренности вырезают. Но тебе-то уже все равно. Ты мертвая и некрасивая.
К концу второй банки девочка просто не могла уже пошевелиться. Живот вздулся. Глаза тупые. И рвотный рефлекс напрочь пропал. Натянул перчатку и начал помогать. Два пальца в рот, поглубже…
- Буэ!!!!! - Вытер полотенцем детскую рожицу.
Сама девочка уже даже руками двигать не могла. Вода выходила чистая. Можно было заканчивать. Но еще нужно было время для успокоительной терапии. Не простаивать же банке. Принесли третью. Я уже полуобнял измученного ребенка за плечи и пел ему дифирамбы:
- Ну, сама подумай, Танюша, стоит этот болван-Сережа таких мучений? Ты ведь такая красивая девушка. Личико милое, фигурка стройная.
Танюша наша жалобно и преданно поглядывала мне в глаза. Не врет ли этот хитрый дядька? Дядька не врал. Не любил он это дело. Ребенок и в самом деле был приятным во всех отношениях. За исключением подростковой дури.
- Да если бы мне было лет на семь меньше, я б тебе показал. Жалко, что ты такая маленькая. Ты же очень красивая. И умная, как я уже сейчас вижу.
К концу экзекуции наша Таня не могла ни двигаться, ни говорить, ни, кажется, даже думать. Она была счастлива, что это подходит к концу. Только одна мыслишка ее тревожила. А вдруг будет четвертая банка? Ладно... Хватит с тебя девяти литров. Живи, малолетка, и радуйся, что можешь этой жизнью наслаждаться... Она тебя еще порядком истреплет. Жизнь-то. Но после сегодня ты сто раз подумаешь, прежде чем пытаться с ней расстаться.
Лето 2008
C другой интерпретацией описанных событий можно ознакомиться в рассказе "Не мои воспоминания" у Тюти Языкатой: http://www.grafomanam.net/poems/author/33ksana/
Писано это было с моего ведома и согласия, в процессе спора двух законченных графоманов(меня и Тюти, разумеется) о том, как писать лучше. Однако, воспринимать это стоит, не как соревнование, а лишь как разные манеры изложения.
