Под моим окном в моём саду живёт яблоня. Каждую весну она радует глаза людей и птиц буйным цветом, и щедро подаёт надежды на богатый урожай. Здоровое дерево, благоухающее и источающее такую жизненную энергию – что просто обалдеть можно! Пчёлы вьются и жужжат в ней и вокруг неё, а аромат далеко витает такой, что у многих болит голова! Пьяные пчёлы набивают полные лампасы жёлтой пыльцою, и работают над нею несколько дней, непокладая крыльев, перекачивая Её сласть в даданы моего соседа–пчеловода. В такие дни прохожие люди очень часто останавливаются возле моей калитки и бессовестно любуются на мою красавицу. Иногда, завидев меня, они беззастенчиво, буквально вслух восхищаются: Ах, какой буйный цвет у вашей яблоньки! – ни у кого по вашей улице деревья не цветут и не пахнут так же сильно, как у вас! И с мечтательной улыбкой кокетливо добавляют: дадите попробовать яблочков?!
– Конечно же, дам! – как не дать?! – приходите только – по осени! – Говорю я им с улыбкою.
Я давно устал, а затем и перестал объяснять всем проходящим о своей незадаче. А сам, затаив досаду, думаю: эх, ну неужели и нынче Ты опять сбросишь с себя все завязи? – Я ведь за столько лет и сам так и не попробовал ни одного яблочка с всеобщей моей любимицы.
Что за напасть? – не знаю. Уж я и холил её, и лелеял, и белил, и удобрял, и каждую веточку своими руками купоросом опрыскал медным – думал, может, она больна, может, червячок какой точит её? А может быть, она просто набирается сил, а вот, отдохнёт, отдохнёт, да на следующий годик как даст! – мне яблочек. Нам...
И всё впустую – ни на следующий, ни на через–следующий год – ничто не меняется. Да никакая она не больная! – не путёвая она просто, – Думается мне, – Все силы отдаёт в цвет, в мёд, в запах, в красоту. Не предназначена она для яблочек, одно только название – что яблонька, а сама – цветочек!
Ну, что поделать? – знать, природа у неё такая; сорт такой... Зато цветы какие у неё, а запах какой! – и цветёт то она чуть дольше, чем все другие яблони. Однако, всё равно, очень быстро это наваждение проходит, и отлетает как с белых яблонь дым. А вот, нет бы ей – всё лето так цвести! Э–эх!..
А ведь и среди людей есть такие же пустоцветы: красивые, великолепные, яркие! – все на показ. А потом всё проходит, глядишь, – ан, нет ни семьи, ни детей, ни сада своего. Ни яблоньки...
И так думал-размышлял я над яблоней много лет. (Лет, наверное, семь, или восемь). Но да не стоило бы мне вам об этом рассказывать, если б не тот случай. Как вот теперь помню: только-только начались семнадцатые лунные сутки, хотя на дворе было уже далеко за полдень. Я подошел к своей яблоньке и стал с нею разговаривать. Обнял её за самую толстую ветку, притянул к себе, и спрашиваю: Ну что, красавица моя?! – порадуешь ли ты меня нынче своими яблочками? И тут то ли Её аромат мне в голову дал так, то ли солнце голову напекло, – не пойму, только почудилось мне, будто бы яблоня ответила мне. И ответ её был положительным, – настолько положительным, что э-эх!!! И на меня вдруг снизошло и обрушилось такое счастье!
Обильно, как и всегда в такое непродолжительное время яблониевого цветения жужжали пчёлы, но они все расступились передо мною, и я всем своим лицом зарылся в Её цветках! Я дышал Ею полной грудью, – не мог оторваться! А когда, наконец, оторвался – я был весь в ней! – вернее в её пыльце. Я сам весь буквально пах Ею! А ещё – весь тот день, и ещё несколько последующих дней – мне хотелось плясать – плясать и прыгать! Что я, собственно, с удовольствием и делал! На меня все смотрели, как... Я не знаю, как на меня смотрели все! – я этого не замечал: я просто плясал! Плясал и прыгал!
Что было дальше? А вот это мой догадливый читатель уже и сам знает! Да! В тот год она не скинула наземь своих завязей, и к концу лета у меня было много яблок! – от Неё!!!..
(С) Вадим Малахов
