Звезды маленькими фонариками высвечивали только одним им ведомую дорожку. Наступала грань между сегодня и завтра. Степан ощущал тишину вокруг себя. Мысль застряла где-то…
Застряла то ли костью, то ли ржавым изогнутым гвоздем, похожим на ту арматуру, на которой покачивался, несмотря на отсутствие ветра, кусок железобетона с хищными заостренными, словно когти стервятника, краями.
Вслед за арматурой началось и убаюкивающее движение звезд.
Степан, сглотнув, попытался пошевелиться. Застонал. В ушах зашумело. Тишину сменила боль: нудная, стервозная.
- Досада,- прошептал, шевельнув пересохшими губами. До дурноты хотелось пить. Фляжка. Нащупал спасительную емкость на поясном ремне, сбившемся на грудь. Сделав несколько глотков, сел, сморщившись и, оперся на угол стены. Несмотря на позднее время, стояла духота, в которую утихают смиренно даже настырные цикады.
- Где я? Который час? – Степан протер часы от копоти и пыли.
- Полночь!
Шумные голоса, мычанье коров и шелест покрышек проезжающих мимо поста автомобилей. Все как обычно. Но в этот раз случилось иное. Привычный уклад нарушил нарастающий гул. Случилось. Крики. Погас свет. Гроза? Нет. Старенький «Жигуленок» неуклюже клюнув носом, уткнулся в бордюр и тут же вспыхнул. Из распахнувшейся двери выскочила девочка лет десяти в белом платьице и, прижав руки к лицу, недоуменно смотрела то по сторонам, то на бушующее пламя.
- Иди сюда, сука, - высокий бородач дернул девчушку за косы, приподнял, ухмыльнувшись, бросил худенькое тельце в огонь. – Догоняй маму с папой. Сплюнув под ноги, расстегнул ширинку и помочился под дерево. Степан прицелившись, выстрелил. Бородач сложился пополам, как надломленная ветвь и рухнул на асфальт.
- Вот он. Вот он, - услышал Степан и метнулся в укрытие под грохот выстрелов и взрывов.
Тишина.
Ночь.
Очнулся от прикосновения к лицу. Приоткрыл глаз. Маленький черный котенок лизнул щеку мужчины и заскулил.
- Бедняжка. Пить хочешь?
Налил в ладонь из фляги. Котенок втянул ноздрями запах, шевельнув усами, робко посмотрел на Степана зелеными глазками.
- Не бойся, пей.
Подождав, пока пушистый комочек, утолит жажду, Степан положил его за пазуху. Раздалось благодарное урчание, постепенно перешедшее в похрапывание.
Степан, положив под голову автомат, постарался пристроиться таким образом, чтобы и самому было удобней лежать, наблюдая из подвала, через узкую щель между обрушившимися перекрытиями за улицей, и не нарушить покой животного. Котенок потянувшись, зевнул и оцарапал человека.
-Ух, демон, зверь с ангельским оскалом, - улыбнулся Степан. – Так и буду звать тебя – Демон, не возражаешь? Вот и ладушки, - погладил компаньона по заточению воин.
- Подарю тебя Уэлинке. Пошарив в кармане камуфляжной куртки, нащупал упаковку со шприцом. Вколов промедол в бедро. Приподнялся и, прихрамывая на поврежденную осколками ногу, сделал несколько шагов, споткнулся обо что-то мягкое, матерясь от всей души, не удержав равновесия, упал. Повернувшись на бок, включил фонарь. Луч выхватил из темноты кроссовок. Степан потянул к себе … Сдерживая приступ тошноты отбросил к стене обрубок женской ноги. Прикрыл куском рубероида, закурил, жадно затягиваясь и давясь терпким дымом, отматывая назад, словно кинопленку, события последних месяцев.
* * *
Конец зимы выдался теплым. Температура поднималась до двадцати градусов, что даже для этих мест в Южной Осетии было в диковинку. Люди поснимали теплые вещи, расслабились. Но ночью неожиданно похолодало. С гор подул промозглый и свежий ветер. Пошел снег, холодный, мокрый. Степан, поглядывая на хмурое небо, разочарованно натянул тельняшку, откупорил термос. Плеснув немного обжигающего крепкого чая, посмотрел на спавшего напарника по караулу, отпил и включил переносной телевизор, приглушив звук. С экрана кандидат в президенты, обаятельный человек с отточенной дикцией говорил о национальных ценностях, о поддержании народных традиций, о Содружестве независимых государств, о сотрудничестве с западными партнерами, о нанотехнологиях. Степан, не дослушав, переключил канал на спортивные новости. Его отвлекли звуки посыпавшихся ручейком камней, шагов и едва слышной песни на незнакомом языке. По крутой тропинке с корзинкой спускалась девушка в дубленке, чуть прикрывавшей колени. Голова незнакомки была повязана черным платком, на ногах – черные блестящие сапожки. Надев каску, Степан сделал два шага навстречу. Девушка от неожиданности оступилась и, ойкнув, присела.
- Давайте помогу, - сказал Степан.
Девушка, засомневавшись, кивнула в знак согласия, оперлась на руку офицера и, попытавшись сделать шаг, запрыгала на правой ноге.
- Подождите малость. Я за аптечкой, - Степан помог ей сесть, заспешил в блиндаж и вернулся спустя минуту.- Давайте ногу. Давайте, давайте. Нужно снять сапог и посмотреть что и как.
Девушка покорилась. Глубоко вздохнула и зажмурила карие глаза.
- Дышите, дышите, все нормально. Небольшой вывих. Сейчас повязку тугую сделаю, - произнес Степан, аккуратно положив женскую ножку на свое колено.
- Спасибо тебе… Вам, - покосившись на лейтенантские звездочки, бархатным голосом ответила девушка и неожиданно спросила: - Кукурузу хочешь?
- Что-что?- опешил Степан.
- Кукурузу, - девушка подтянула поближе корзинку, открыв крышку, вынула желтый ароматный початок.
- Кукуруза зимой! Откуда? - посматривая на свои грязные ладони, спросил Степан.
- А мы ее летом в морозильник складываем. Затем варим. Бери не стесняйся, - надевая, морщась сапог, ответила девушка.
Степан покрутил початок.
Выдержав гроссмейстерскую паузу, девушка развязала платок. Черные длинные волосы упали на плечи.
- Ешь, ешь, не отравленная. Не бойся, - улыбка обнажила белоснежные зубы.
- Ты смелая, - ответил Степан.
-Устала бояться и дрожать при каждой встрече с чужим человеком. А потом я же вижу кто передо мной. У тебя добрые глаза. Глаза о многом говорят.
- Ты умная.
- Не льсти. Не люблю.
- А что ты любишь?
- Мечтать.
- Как тебя зовут?
- Уэлинка.
- Повтори еще раз, пожалуйста.
- У –э-л –и –н – к-а.
-А меня – Степан, - офицер прикоснулся к щеке девушки тыльной стороной ладони.- Ты испачкалась.
- Сильно? – прижалась.
-Чуть-чуть, Уэ…
- Можешь называть меня Олей.
- Оленькой можно?
Уэлинка вздохнула неопределенно, - мне пора. Дед, наверное, переживает.
- Дед? А родители?
- Их нет.
- В отпуске.
- Их убили в прошлый геноцид грузины.
- Прости.
- Принимается. Не грузись… «чому ж я не сокол, чому ж не лятаю!» - запела, покачиваясь, - нет, не так, -
«…и смеркается тихо, но верно…
Ты кричишь, чуть жива, но беззвучно,
Бьешься в стены, несчастная… учит
Ирреальное жизни мгновенно.
…и летаешь во сне. К сожаленью,
Не умеешь парить без Морфея,
Плачешь, глупая, сердце немеет,
В клочья – душу в угоду сомненью.
Войны, смерти, несчастия, люди,
И над ними – спокойное небо…
Равнодушной бы мудрости мне бы
И простора… когда же он будет?!
Мне бы небо погладить крылами,
Прикоснуться дыханьем к лазури,
Наполнять синевой дух до дури,
Сократив эту жизнь между нами…» *
- Здорово у тебя получился экспромт, - похвалил Степан.
- Опять льстишь?- нахмурилась Уэлинка. – Бери еще кукурузу. Ребят своих угостишь. Я полетела.
Степан ощутил тепло ее ладошек.
- Подожди. Я пулей.
Вернувшись, подхватил девушку на руки: - Полетели вместе. Держись крепче.
Вскарабкался по крутому склону. Уэлинка обхватила его за шею правой рукой, левой показывая тропинку. Степан задержался у раскидистого клена, вспомнив строки:
« И простора… когда же он будет».
- Оленька, это твои стихи?
- Быть может. Какая разница, ведь это всего лишь слова. Не достучаться до небес, бог спит и правит миром бес, - сорвала девушка зеленый листик и пощекотала Степана возле носа.
- Сумасшедшая,- тот, несмотря на получаемое удовольствие, попытался увернуться.
Девушка быстрым движением кисти отпустила листик в свободное парение и, посмотрев в упор на Степана, спросила: - Ты цыган или еврей?
- Вот тебя и раз, - усмехнулся парень. – Ты чего это?
Опустил ее на землю.
- Ну, ты такой смуглый, словно Яшка цыган из «Неуловимых» и картавишь почти так же, как Яков Натанович, наш препод прикладной математики в университете.
- Мстительный еврей, - усмехнулся Степан, вспоминая, как в училище к нему прикрепилось прозвище – «Мститель», за то, что когда он, хоть и редко, но проигрывал поединок по боевому самбо, обязательно добивался реванша и выходил из него с честью.
-Я русский, Уэлинка, если для тебя это так важно.
- Да, нет, не очень. Не обращай внимания. Это я для поддержания разговора спросила. Мы все – дети Галактики. А ты такой смешной…
- Вот тебе и два, - тихо отреагировал лейтенант. Поднял слегка заупрямившуюся поклажу – чернобровую пушинку и, выбравшись на шоссе, спросил, - куда дальше?
- Я в «Шанхае» живу возле железнодорожной дороги, мой рыцарь. Пусти. Сейчас брату звякну.
- Я донесу, - оборвал ее Степан.
- Не надо. Ты всю ночь нас охранял. Устал – отдохни, - быстро набрала Уэлинка номер на мобильном. Поздоровалась на русском, остальную фразу произнесла на осетинском языке.
-Сейчас Алан подъедет. Иди Степа. Иди.
- Встретимся? – спросил лейтенант.
- Понравилась…. кукуруза?
- Не только, - посмотрел на отвернувшуюся девушку и через секунду заметил, - ты такая разная, то мягкая, то…
- Колючка от кактуса, - рассмеялась Уэлинка и, заслышав шум приближающегося автомобиля, сделал знак пальцем Степану, чтобы он уходил в указанном направлении.
Степан спрятался за деревом.
«Нива» с визгом тормозных колодок остановилась возле девушки. Молодой человек лет тридцати, распахнул дверь. Выскочив, посмотрел по сторонам, помог Уэлинке и нажал на газ. Девушка обернулась и, увидев, что Степан наблюдает за ними, показала язык и расхохоталась.
Накануне сплошных майских праздников дежурный по КПП позвонил Степану и сообщил о том, что к нему приехали. Лейтенант, сбежав по ступенькам, увидел знакомую «Ниву».
- Ты Степан?- хмуро буркнул Алан, сверля глазами офицера.
- Здравствуй, - сказал Степан.
- Садись, - кивнул на переднее пассажирское сидение, - мы тебя в гости зовем.
Когда Степан расположился рядом, увидел, что Алан протянул раскрытую ладонь. Пожав ее, спросил: - Мы, Государь всея Руси?
- Мы – Цаликовы, - держись, быстро поеду. Рванул с пробуксовкой …
Ехали, молча, поглядывая друг на друга. Только возле небольшого дома, Алан повернувшись, спросил: « Жену дома оставил?»
- Жену, двух сыновей и дочку, - спокойно ответил лейтенант.
- Смотри, обидишь сестру, пеняй на себя, - вытащил ключ зажигания Алан.
- Не бойся, не обижу, - закурил Степан и протянул Цаликову пачку.
- Я не курю. Если слово не сдержишь, то,… - многозначительно провел ладонью возле горла.
- Так мне уйти? – чувствуя, что закипает, с металлическими нотками в голосе отпарировал Степан.
- Ладно,- похлопал его по плечу Алан,- пойдем мясо кушать, вино пить, - и, распахнув скрипнувшую калитку, пропустил гостя во двор.
Взору Степана предстал ухоженный сад. По цветущим веткам деревьев сновали, щебеча птицы. Возле колодца возлежал мохнатый пес загадочной породы. Заметив незнакомца, бодро вскочил на мощные лапы.
- Фу, Шайтан, – осадил его Алан.
Степана продолжил беглый осмотр, вспоминая слова отца: « Если в доме по – соседству с людьми живут зверушки, птицы, то люди в этом доме – добрые. Можешь им доверять, сынок».
Дом напоминал старика, который сидел на низкой скамейке возле крыльца, опираясь иссохшими ладонями с узловатыми пальцами на отполированную до блеска мозолями и временем темную палку. Старик подслеповато щурился. Окна дома тоскливо поблескивали на солнце потрескавшимися местами стеклами. Тем не менее, чувствовалось, что жилище строилось не один год, основательно, с любовью и надолго. По выкошенной траве с визгом друг за другом бегали два удивительно похожих мальчугана лет пяти- шести.
Под черешней со спеющими плодами стоял большой стол, возле которого хлопотала молодая и симпатичная женщина.
- Дед - Сослан, дети - Тохар и Фидар, жена-Диана, - бросил Алан.
- Мир вашему дому, - приложил Степан правую руку к сердцу.
Женщина кивнула. Дети, открыв рты, уставились на незнакомого дядьку. Старик снял парусиновую шляпу.
Степан замялся: - А где…
- Уэлинка в доме. Проходи, проходи, солдатик, - жестом пригласила женщина и, глядя в след, приложила ладонь к губам.
- Здравствуйте, - еще раз поприветствовал Степан и, поднявшись по ступенькам, постучав в деревянную дверь, вошел в помещение. На пороге его остановил запах мебели, фруктов. В небольших комнатах было убрано, уютно, прохладно и сумрачно. Лишь несколько солнечных лучей пробивались сквозь густую поросль виноградных листьев и задернутых бордовых портьер. Степан почувствовал себя неловко, увидев собственное отражение в камуфляжной форме в зеркалах.
Уэлинка выбежала навстречу. Высокая и статная в черных обтягивающих джинсах. Вязаная сиреневая кофточка с короткими рукавами, черная в маковых цветах шаль на плечах. Открытая улыбка. Нос с маленькой горбинкой, чуть полные губы…
- Приехал? Привет! Соскучилась. А ты?- выпалила залпом. Прижалась к Степану.
- Соскучился? Спрашиваешь. Еще как, - посмотрев на дверь, поцеловал девушку .
Она, ответив, обняла его за плечи. Отстранилась:- Пойдем к нашим, а то дед сейчас скрипеть начнет, да и Алан…
- Суровый у тебя брат.
- Напускное. Для пущей важности. Мы цивилизованные люди и…
-Ничто человеческое вам не чуждо, - продолжил Степан.
- Нам, - поправив его Уэлинка и, взяв под руку, вывела во двор.
Алан ловко орудуя острым ножом, нарезал мясо на крупные куски и нанизывал на шампуры. Рядом разгорался костер. Заметив Уэлинку и Степана, бросил нож по направлению к сараю. Нож, пролетев метров пятнадцать, воткнулся в дверь, задребезжав .
- Поборемся? - спросил Алан, вытирая руки.
-Кто проиграет, моет посуду, – предложила Уэлинка.
- Я посуду мыть не буду, - усмехнулся Алан.
- Куда ты денешься, если проиграешь, - хмыкнула Диана.
Степан, оценив крепко сколоченную фигуру противника, который был старше его лет на пять, предложил: - Давай для первого раза, быть может, на руках?
- Армрестлинг? Согласен, - рывком скинул майку Алан, освободив край стола, поставил две табуретки по разные стороны.
Степан, сняв куртку, услышал, как ойкнула Диана, увидев мощные бицепсы.
- Уэлинка, подержи часы. Заметив, что Алан держит наготове левую руку, ухмыльнулся, - так ты левша? Добро, попробуем левой, - крепко обхватил кисть соперника, - поехали.
Мальчишки, подбадривая отца, кричали подпрыгивая: « Папа – папа».
Диана, зажав платок зубами, молча, наблюдала за схваткой. Дед Сослан, встав со скамейки, кряхтел и вытирал пот со лба. Уэлинка скандировала то Алан, то Степан. Постепенно, по мере того, как рука Алана все ближе приближалась к поверхности стола, шум начал утихать. Когда Степан, посмотрев на публику, стремительно дожал соперника, Уэлинка прошептала: - Степа.
Алан, недовольно сморщившись, поднялся: - Повторим после ужина. Я отыграюсь.
- Когда вымоешь посуду?- съязвила тут же Диана.
Опередив Алана, Степан обнял его: - Победила дружба.
- Степан, … - взмахнула руками Уэлинка.
- Мы не на войне. Давайте лучше я вам спою. Гитара есть? – спросил лейтенант.
-Есть, есть, - впервые за все это время проронил, дед Сослан. – Споешь, споешь. Не на войне, но ты вышел победителем в честном поединке. И за это полагается награда. Вот держи.
Степан увидел, как дрожащая рука протягивает небольшой кинжал.
- Держи, держи, нельзя отказываться, - повторил старик.
- Благодарю, - чуть наклонил голову Степан, - сохраню.
- И не применяй его без нужды, сынок. – Попросил хозяин.
- Обещаю.
- Молодец, молодец, - похлопал его старший Цаликов, - а теперь веселитесь, пойду, прилягу.
Уэлинка помогла дедушке подняться по ступенькам. Вынесла и, подав Степану гитару, села скрестив ноги на траву. Он, настроив инструмент, сказал: «Какой сейчас год? 2008. Послушайте песню группы «Високосный год». Музыка и голос переплелись с треском костра.
«Так вот теперь сиди и слушай
Он не желал ей зла
Он не хотел запасть ей в душу
И тем лишить ее сна
Он приносил по выходным ей сладости
Читал в ее ладонях линии
И он не знал на свете большей радости
Чем называть ее по имени….»
Алан наполнил бокал красным вином, поставил рядом с лейтенантом.
……….
«Какая в сущности смешная вышла быль
Хотя, что может быть красивее
Чем сидеть на облачке и свесив ножки вниз
Друг друга называть по имени».
Степан, передав гитару Алану, отпил немного из бокала: - Хорошо! – тремя глотками допил, улыбнулся, - кто – то шашлыком обещал угостить?
-Горит, мясо горит, - засуетился возле мангала Алан.
Южная ночь, как ей и положено наступила стремительно. Тохар и Фидар, позевывая, дергали Диану, которая мыла посуда, за подол: - Мама, скоро домой?
Степан, взглянул на часы: - Пожалуй, пора и мне.
- Степа, ты, когда в Россию возвращаешься? – теребя платочек, спросила Уэлинка.
- К зиме, - затушил лейтенант костер, - а там видно будет.
Алан завел двигатель машины и настойчиво посигналил. Степан направился к калитке.
- Я завтра уезжаю во Владикавказ надолго, вернусь к августу, - Уэлинка взяла Степана за руку, - останешься?
Тот взглянул на «Ниву, и, заметив, как Диана энергично захлопнув дверку, помахала ему рукой, обнял Уэлинку, - покажешь, где у вас душ?
- А это, чем тебя не душ? - Радостно открыла небу ладони девушка, по которым забарабанили крупные капли. – А, давай не спать всю ночь, бродить по лужам, укрывшись стареньким зонтом. Свистеть, как соловей- разбойник, не думать ни о чем плохом, забудем о простудах, что дел скопилось уйма незавершенных, смотреть в витрины и ждать, когда погаснет свет, и дрогнут лишь гардины… Давай бродить по лужам и слышать капель шепот тет -а –тет…
Затем вернемся в полнолунье с тайной для нас двоих, для приглашенных?
Степан, расхохотавшись, под звуки грома, взял девушку на руки и побежал в дом.
Его разбудил грохот, грохот железнодорожного состава. Степан высвободился из объятий Уэлинки. Девушка тихонько вздохнула и перевернулась на спину. Степан, полюбовавшись ее красотой: высокой грудью, изгибом бедер,… прикрыл Уэлинку пледом и вышел на крыльцо. Закурив, подошел к колодцу и, умывшись из ведра, присел на скамью, подстелив скатерть. Шайтан, звякнув цепью, высунул морду из будки.
-Тсс, - приложил Степан палец к губам, - не балуй, песик.
Тихо хлопнула дверь. Уэлинка, закутавшись в простынку, подошла к Степану. Тот усадил ее на колени и поцеловал в губы.
- Дай докурю, - сделав несколько затяжек, щелчок отбросила окурок, - нарожать тебе деток, Степа?
- Сколько и когда? - поправил ей волосы.
- Сколько душе заблагорассудится.
- Твоей или моей?
- Одной, нашей – общей, - задрожала вдруг девушка, - она же у нас теперь общая? Да, Степа?
- Да, да. Уэлинка. Общая и навсегда. Нарожай, - вытер с лица девушки набежавшие слезы, - возвращайся быстрей из Владикавказа, я буду ждать.
Осыпая его поцелуями, она бормотала, словно в беспамятстве: - Я буду звонить тебе, каждый день, каждый час, каждую минуту…
Не забывай меня, жди. Будь осторожным и благоразумным.
* * *
-Будь осторожным и благоразумным, - прошептал несколько раз подряд Степан. Луч света прокрался в подвал вместе с запахом пороховой гари.
- Так, надо выбираться дружок, - аккуратно переложил Демона в карман, похромав к окну,
играя желваками, подергал решетку, - добротно сработано, ничего не скажешь, - если бы рвануть гранатой? Но где ее взять, вот в чем вопрос. Да и перекрытия окончательно рухнут, тогда туши свет.
Что у нас патронами?
Пересчитал, - негусто, - вставил на место рожок. Погладил автомат. Вдруг мелко задрожала земля. Сильней, сильней…
- Наши, - еще сомневаясь, но с ноткой надежды, прохрипел осипшим голосом. Высунув ствол в щель, полосонул очередью возле башни танка. Тот, притормозив, нервно крутанул стволом.
Тогда Степан выстрелил еще раз, но уже короткими очередями, словно морзянкой, телеграфируя в небо: – Я здесь. Я свой. Му- жи- ки…
- И, правда, наш. Лейтенант, - склонился над постанывающим Степаном сержант -десантник.- Тебя как сюда занесло под руины, пехота?
- Не слышит он. Контузия. Грузим. Потом разберемся, - видишь, хреново парню совсем. Еще не довезем до медиков, - прокричал капитан- танкист и они, подхватив Степана, заспешили к танку.
Больно ударившись головой о броню, Степан нащупал котенка в кармане: « На месте. Терпи, Демон. Теперь все будет в ажуре».
Танк, закоптив выхлопной трубой, объехал сгоревшие «Жигули» и труп лошади без головы…
… Дома без крыш, без рам. Поваленные хаосом деревья и столбы электропередач с оборванными проводами. В небе пронеслись носами к земле два вертолета...
На улицах люди – мертвые, много, живых нет…
- Повезло тебе парень, - слух уже постепенно возвращается, с ногой хуже, но благо, что гангрена не началась. А, то бы пришлось ее того- этого, ногу,- кашлянул и распрямился хирург полевого госпиталя, - похлопал Степана по руке. Тот, увидев, что на полу возле блюдца с молоком, свернулся калачиком котенок, улыбнулся: « Спасибо, доктор. Какое сегодня число? 10 августа?». Покачал головой и откинулся на подушку.
Днем, опираясь на костыли, вышел на свежий воздух. Цхинвали внизу. То, что осталось от Цхинвали…
Сожженный город свернулся в клубок нервов, и замер ...
Степан приметил часового в полной боевой амуниции: « Боец, дай, пожалуйста, бинокль». Жадно всмотрелся в знакомые кварталы и переулки. «Университет. Центральный универмаг. Железная дорога. Где – то здесь дом Цаликовых.
Черт, дым мешает».
- Ночью опять обстрел был, - сказал часовой, вешая на шею бинокль, - наши гаубицы подавили грузинскую артиллерию. Командир на разводе сказал, что Путин прилетел во Владикавказ, теперь крышка Саакашвили.
- Прорвемся, прорвемся, - поглядывая на бронетехнику и грузовики с подкреплением, проезжавшие мимо, согласился Степан и вдруг интуитивно обернулся.
-Не может, быть! Уэлинка? Уэлинка!
Девушка оглянувшись, отрешенно скользнула взглядом по лицу Степана, затем одной рукой схватилась за сердце, другой за дерево.
- Родная, - заспешил к ней Степан, - это я, узнаешь? Что с тобой? Что ты здесь делаешь?
Обнял, всматриваясь в осунувшееся лицо: синяки под глазами, седая прядь.
- Уэлинка, очнись.
-Степа, я… Степа, подожди, дай присяду. Опустилась на землю.
-Ты ранен? – зарыдала навзрыд, - ты жив, а дедушка, его нет больше, его убили.
- Тихо – тихо, успокойся, - гладил ее по волосам Степан.
- Выпей, поможет, - быстро открутил крышку фляжки,- выпей.
Уэлинка, сделав маленький глоток, поперхнулась, - это же водка!
- Спирт медицинский разведенный, рассказывай, если можешь, что случилось. Ты же должна быть во Владикавказе?
- Дай сигарету, - попросила девушка.
- Говори громче. Уэлинка, я плохо слышу.
- Сигарету!
Прикурив, вытерла слезы:- Я вернулась седьмого числа вечером. Сидели во дворе. Пили чай. Вдруг, бах-бах. Ужас. Мы в подвал, который дедушка вырыл на всякий случай после прошлой войны. Вскоре Алан приехал. Прорвался чудом . Привез Диану и ребятишек, а сам в ополчение подался. Где он сейчас не знаю. Часа через два в паузах между обстрелами, Диана решила посмотреть, что с домом. Слышим крики и очередь . Снова крики. Я хотела выбежать, но дед преградил дорогу. Сам выбрался наверх. Я детей попрятала под топчан, люк приоткрыла, а там, а там…
А там двое чужаков. Один с автоматом, другой с пулеметом. Светловолосый бандит повалил Диану на стол. Сорвал одежду. Дед кинулся на него с палкой. Другой – черный, араб, как мне показалось, дедушку прикладом по голове. Он убил дедушку! А Диану изнасиловали на моих глазах, Степа.
Девушка вновь затряслась в плаче.
Степан остановил проходившего мимо врача: - майор, нужна помощь.
-Одну секунду. Сейчас я успокоительный укол ей сделаю.
Уэлинка закатила глаза, выдохнула.
- Как ты?
- Немного легче, - если бы не Шайтан, если бы не Шайтан, они и Диану бы пристрелили. Шайтан, когда стрельба началась, сорвался с цепи и убежал. Думали, сгинул. А он за баней спрятался. Услышал крики Дианы, чужой говор, подкрался и не сразу, но кинулся на них. Арабу горло перегрыз, а украинца погнал вон со двора.
- Какой украинец еще?
- Тот светловолосый на украинском языке говорил. Сейчас, мол, посмотрю, чем осетиночка от наших запорожских дивчин отличается.
-Ты ничего не путаешь?
-Нет- нет-нет. Что я дура?
Степан вытер пот с лица: - Пошли, полежишь немного на моей койке, Оленька.
- Ой, какой котенок ! Прелесть. Персидский, экстремал, - на лице Уэлинки впервые появилась улыбка, иди ко мне лапочка, иди. – Как его зовут, Степа? – опускаясь на постель, спросила девушка.
- Демон.
- Демон, Демон. Хороший. Пушистый, разговорчивый, - закрыла глаза Уэлинка, засыпая.
Степан, посидев немного в палате, пошел на перевязку. Вернувшись, забрал котенка, сел возле любимой охранять ее хрупкий покой.
Уэлинка проснулась через несколько часов. Увидев в руках Степана кинжал, сказала: - Сохранил. Не потерял. А дедушку я с соседями у черешни во дворе похоронила.
- Нда, успокойся, моя девочка, успокойся.
- Ничего, я уже пришла в себя, - поправила волосы Уэлинка, - Степа, где тут у вас можно умыться?
- Там, - показал костылем Степан, - я тебя провожу.
- Не надо, я сама, - поцеловав его в щеку, выскользнула из палаты.
Не успел Степан заправить кровать, как Уэлинка, вернулась и, прижавшись к нему, громко с металлическими нотками сказала на ухо: - Там, этот светловолосый украинец в вашей российской военной форме. Он, это он, Степан. Через две палаты. Я этого мерзавца до смерти не забуду.
-Посиди здесь, Уэлинка, - нахмурился лейтенант, - оставайся здесь, прошу тебя,- прикрикнул, видя, что девушка собралась следовать за ним.
Откинув осторожно полог, стараясь не привлекать внимания, подошел к той палате, о которой говорила только что Уэлинка.
На кровати, сложив на груди руки в бинтах, лежал офицер с погонами капитана.
- Друг, закурить не найдется? – присел рядом Степан.
- В тумбочке возьми, - буркнул тот в ответ и повернулся на бок.
- Дай бог тебя здоровья, земеля, - прошептал Степан и вернулся к Уэлинке.
- Похоже, ты права. Нужно сообщить по команде. Уже смеркается, как бы, не смылся к утру гаденыш.
- Степа, не бросай меня. Не уходи.
- Ладно, Уэлинка, давай перекусим армейской пайкой, потом видно будет….
К ним в палату заглянул хирург: - Приятного аппетита! Как вы тут?
- Без проблем, - ответил Степан, - вот тушеночкой балуемся. Огурчиков нет малосольных, майор?
- Вижу, что без проблем, раз уже шутить изволишь. Молодцы, отдыхайте.
Когда постепенно улеглась суета, и окончательно стемнело, Уэлинка взяла Степана за руку и потянула за собой.
«Ты куда?» - задал он ей немой вопрос.
« Пошли» - взглядом ответила девушка и, взяв фонарик, вышла из палаты.
Светловолосый спал, похрапывая.
«Уэлинка», - посмотрел на девушку Степан.
- «Степа», - ответила Уэлинка, протянув раскрытую ладонь.
Степан, вытащив кинжал из ножен, помедлив, передал его девушке, навалился на наемника, зажав рот.
Уэлинка резким движением вонзила лезвие по самую рукоять под ребра насильнику. Подождав, когда тот перестанет дышать, с облегчение выпрямилась, тряхнула волосами, вытерла нож о простынку.
«Пошли, Степан».
В своей палате сполоснула спиртом кинжал, вставила в ножны и бросилась ничком на кровать. Степан лег рядом и молча, обнял ее.
Едва – едва начало светать! Степана толкнула в грудь пустота. На тумбочке лежала записка:
« Степа, не переживай, я здесь все тропки знаю с детства. Демона я забрала. Детям будет радость. Диана сильная женщина, но я волнуюсь все же, как бы она с ума не сошла. Да и за мальчуганами нужен присмотр. Не достучаться до небес…».
Степан, переоделся в свою окровавленную форму. Подойдя к шоссе, остановил армейский «Уазик».
« Куда, лейтенант?»
- Домой. В Цхинвали, - откинулся на жесткую спинку .
Внизу за поворотом постепенно просыпался город…
* Сумасшедшая попрыгунья – автор стихотворения