Когда мой двоюродный брат Макс наливал очередную порцию прозрачного дурмана, я поделился с ним нехитрыми мыслями о семейном единстве. А он как всегда меня высмеял. Он всегда такой. Ироничный, немного злой, но очень умный.
– Мой юный друг, ты совершенно не прав в своих недалеких наблюдениях – самоуверенно заявил Макс, чокаясь со мной.
– В чем же я неправ, о Мудрейший из Мудрых? - спросил я, попытавшись превратить своё раздражение в иронию. Мой вежливый собеседник изобразил на своем прыщавом лице фирменную ухмылку:
- Эта иллюзорная идиллия так легко тебя обманула. Не разочаровывай меня. Прислушайся внимательно и ты сам все поймешь.
После чего он залпом выпил и, издав странный звук, вдохнул в себя маринованный гриб.
Я последовал его совету, и первым кого я услышал, был наш дед. Он громко стукнул рюмкой по столу и обратился в пустоту:
- Такую страну развалили, дерьмократы… Нету на вас Сталина, христопродавцы. Ну ничего... Недолго народ терпеть будет воров на своей шее.
После снова налил.
На заднем фоне, словно где-то далеко за кадром зазвучал голос Макса:
– Наш любимый дедушка пьет сейчас столичную в 91 году. Развал СССР стал для него огромным потрясением, и потому он застрял в этом маленьком временном промежутке. Он уже никогда не увидит нового мира.
– Что за глупости? Если я сейчас его о чем-то спрошу, он ведь ответит...
– Попробуй – неожиданно легко согласился мой злонравный кузен.
– Деда... передай шашлычок, пожалуйста!
– А армия какая была... эх... Сижу я в бункере, под землей, а там такая сила спрятана, что всю их Америку...
Дальше его речь превратилась в сбивчивое бормотание-мантру, и я уже ничего не смог расслышать. Просьба о передаче мяса была проигнорирована. Престарелый офицер в отставке продолжал активную дискуссию с невидимыми собеседниками.
– Вот видишь, он остался на том поле боя. Он застрял во время Разлома. Потому его мир – это Вечная Война.
– Может ты и прав конечно... Но это же старческое, бывает... Остальные то точно тут.
– Ты не прав, дружище! Обрати свое драгоценное внимание на твою маман и тетю Лиду.
Мама вместе с соседкой, по совместительству лучшей подругой, обсуждала преимущества новой жидкости для мытья посуды. Прямо идиллическая сценка из телевизионной рекламы.
– Они вроде бы в своем времени… - неуверенно начал я, на что Макс, усмехнувшись, ответил:
– Да, во времени они не переместились, но пространственно не здесь, а дома. Причем каждая у себя.
Отец радостно, перекрывая общий гомон, общался с бывшим однополчанином.
– А вот твой отец преодолел одновременно и пространство и время.
Папа, окончив говорить по телефону, радостно сообщил маме:
– Мишка звонил… Ну, помнишь, мы вместе в госпитале лежали…
Но мама его не услышала, поскольку была в наше время и дома, а он в 87 году, в Кандагаре. Дядя и его новая молодая жена рассказывали об очередном для дяди и первом для его жены медовом месяце.
– Наши молодожены сейчас находятся в прошлом году, в турецком поселке Сиде – догадался я, а мой брат поморщился.
– Угадай, где сейчас твоя сестра – предложил он.
Сестра что-то быстро набирала в ноутбуке. Иногда отрывалась, чтобы взглянуть на небо и улыбнуться чему-то своему. Скрытому.
– Она сейчас где-то в будущем – предположил я.
- Точно, на аниме-фестивале в Таганроге. Он будет через месяц. Костюм для косплея ещё не готов, но она уже там. Общности нет. И никогда не было. Эта веранда – не крепость среди бушующей жизни. Это бесконечное множество одиноких, разобщенных миров. Они не стыкуются друг с другом, не видят друг друга. В их вселенных нет иной жизни...
- А как же мы? Мы-то понимаем друг друга.
- Мы с тобой – сталкеры. Мы способны путешествовать между ними. Мы умеем сжимать наши огромные вселенные до размеров небольшой сферы, которая летит в бесконечном вакууме между мирами.
...В голове что-то щелкнуло. Наша веранда в одно мгновение расширилась до бесконечности, стала похожа на странный лоскутный ковер, фантасмагорическое переплетение множества странных и непохожих друг на друга миров. В этих мирах жили люди. Они что-то кричали, доказывали, тужились, но были друг от друга слишком далеко, чтобы увидеть и понять других. Я слышал общий гомон, это была одна большая общность монологов. Пространственно-временной континуум разорвался, словно кинопленка под напором пламени, и сквозь дыры я увидел множество порталов в иные реальности. В одной из этих дыр дядя Женя, ещё молодой и кучерявый, играл на баяне, в другой племянник в костюме Спайдермена сражался со злобным динозавром, до боли напоминающим крокодила Гену, в третьей… в третьей темной комнате сидел ещё совсем маленький Макс и плакал.
Я моргнул и картинка исчезла.
– А где ты? – спросил я у брата.
– Здесь и сейчас… - ответил он, опустив глаза.
– Я тебе не верю.
– Послушай, это всего лишь игра – сказал он зло – у тебя дурацкая привычка принимать все мои слова всерьез.
С этими словами он встал и пошел в сторону деревянного туалета. Он шел, опустив плечи и голову, внезапно поникший, словно злобный вампир одним глотком выпил из него всю жизнь. Таким я его видел только однажды. На похоронах его матери…
– Это не игра! - крикнул я вслед - Это совсем не игрушки! Мы видим их всех... и у нас есть ключи. Нужно открыть эти двери. Соединить их.
Макс ничего мне не ответил, громко захлопнув дверь своей персональной вселенной. Это будет очень непростым занятием – строить мосты, соединяя их всех. Но я неожиданно понял, что готов потратить на это свою бесконечно короткую жизнь.
Налил себе снова, встал и произнес тост:
– Я хочу выпить за Общность. Общность всех собравшихся здесь людей. За всех вас, дорогие!
Члены семьи наградили меня осоловелыми взглядами, но ничего не ответили. Что ж, у меня ещё будет много времени, а пока...
Я сел в тень каштана, достал плеер, вставил в уши наушники и перенесся к холодным берегам Альбиона, в начало 80-х, на концерт Пинк Флойд.
23 октября 2007 г.