Комедия Абсурда. (Пьеса)

Краткая Историческая Справка:

АПОЛЛОН

Бог светоносный, неистовый, отрок преславный, прекрасный,
О Мусагет, о плясун хороводный, стрелец-дальневержец…
Златокудрый, вещатель грядущего чистых глаголов…
О всецветущий, ведь ты кифарой своей полнозвучной
Ладишь вселенскую ось, то до верхней струны поднимаясь,
То опускаясь до нижней…

Орфический гимн

МУЗЫ

Клио прошлых времен дела вещает потомству,
Мельпомена трагический вопль исторгает печали,
Радует Талия шуткой, веселым словцом и беседой,
Сладкую песню поет с тростниковою флейтой Эвтерпа,
Терпсихора кифарой влечет, бурей чувства владея,
С плектром в руке Эрато чарует и словом, и жестом,
Песни времен героических в книге хранит Каллиопа,
Звезды небес изучает Урания, неба вращенье,
Жестами все выражая, Полимния славит героев.

Авсоний

Действующие Лица

Аполлон -  чрезвычайно суровый молодой человек, постоянно находящийся в разъездах и возникающий на подвластном ему Парнасе от случая к случаю.

Муза Эрато – самая романтическая из всех Муз. Мечтает исключительно об Аполлоне и всё свободное время бродит вдоль морского берега с кифарой в руках и высматривает его корабль на горизонте.

Муза Клио – самая юная и прекрасная из всех Муз. Мечтает о многом и никак не может определиться, кому из своих поклонников отдать предпочтение.

Муза Эвтерпа – самая бойкая из всех Муз. Мечтает исключительно о славе и озабочена проблемой того, как ей  перебраться с Парнаса на Олимп.

Муза Каллиопа – самая умная из всех Муз. Состоит в конфронтации с Эвтерпой и пишет на Эвтерпу пародии, публикуемые в газете: «Парнасский Курьер».

Байкириус – племянник Ганимеда – весьма приятный молодой человек с разносторонними интересами. Возникает на Парнасе в отсутствие Аполлона.

Годиус – известный эссеист - основной поклонник Клио – прогрессивно мыслящий молодой человек, посвятивший себя безуспешному делу борьбы за повсеместное торжество демократии.

Ётиниус - критик,поэт и главный редактор "Парнасского Курьера". Тоже является поклонником Клио, но, в отличие от Годиуса, проводит свободное время не в борьбе за торжество демократии, а в сочинении музыкальных композиций.

Все остальные Музы, обычно говорящие хором.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

На авансцене находится каменная скамеечка, на которой сидит Эвтерпа, просматривающая последний выпуск “Парнассккого Курьера”. На Эвтерпе - глухой длинный хитон грязно-серого цвета с широкой лентой в виде пояса, за которую заткнута длинная флейта. На заднем плане возникает Байкириуc, завернутый в небрежно спадающую накидку, из-под которой просматриваются чёрная футболка и  джинсы

Эвтерпа: Так… Объявления о найме… Так-так-так… Кухарка… Прометею… Больно надо! Так… к Авгию… в конюшни… Чёрти что!  А что тут написала Каллиопа?! «Меня, раздетую, одели в туалете…» Вот гадина! Вы только посмотрите! Вот так вот взять меня и обо…!

Байкириус подходит к скамейке и спрашивает, прерывая Эвтерпу на полуслове: Ты что опять кричишь на весь Парнас?!
Эвтерпа, с возмущением на лице, суёт ему газету: Вот! Посмотри, что пишет Каллиопа на лучшее, что было у меня!
Байкириус берёт “Курьер” и начинает зачитывать пародию вслух: “Меня, раздетую, одели в туалете, и наказали впредь ходить одетой…» - Перестаёт читать и начинает смеяться: - Ха-ха-ха!!!
Эвтерпа выхватывает газету у него из рук и со словами: Да! Всем бы посмеяться надо мной! Но ничего! Я это вам попомню…!!! уходит со сцены.

Байкириус достаёт из кармана пачку Кэмела и закуривает со словами: Да, девушке всё мало, я смотрю. Ей всё неймётся… Бедная Эвтерпа… Уж сколько раз твердили миру… но…

На заднем плане возникает Эрато с задумчивым выражением на лице. Хитон на ней открытый, в отличие от хитона Эвртепы. Байкириус, увидев Эрато, восклицает: Опять грустишь, красавица моя?!
Эрато, вздрогнув, возвращается к действительности и, подойдя к Байкириусу, спрашивает: Что куришь? Снова перешёл на "Кэмел"?
Байкириус Да. «Кэптен Джек» порядком надоел! Вас угостить?!
Эрато. Спасибо, я при "Воге". Извлекает из глубоких складок хитона пачку “Вога” и вытаскивает сигаретку. Байкириус, с вопросом "Курьерчик ты успела пролистать?"щёлкает зажигалкой.
Эрато Да. Пишут – снова будет шторм на море.
Байкириус - в сторону Всё ясно. Значит, ОН не приплывёт... Поворачивается к Эрато. Ты хочешь посмеяться между делом? Я тут Эвтерпу видел только что! Она прочла стишок от Каллиопы! Ушла в слезах и всех нас прокляла! Ну, как обычно…
Эрато Бедная Эвтерпа...
Байкириус Да – это факт, но бог с ней, пусть живёт! А нам с тобой не выпить ли немного? Развеемся, как в прошлый понедельник. Я полностью свободен до утра! И, кстати, я тут сочинил поэмку… Обнимает Эрато за плечо и уводит её со сцены, продолжая говорить о своей поэме.

С другой стороны возникают Клио и Каллиопа. Одновременно с этим откуда-то начинают доносится звуки флейты - кто-то пытается подобрать мелодию “Лунной Сонаты”

Каллиопа: Погода портится.
Клио: Да, обещали шторм. Ты слышишь эти потуги Эвтерпы?
Каллиопа: Их не услышит разве что глухой.
Клио: Уж лучше б свои письма сочиняла! - Говорит голосом Эвтерпы: Ётиниус, я требую от Вас, чтоб Каллиопы грязные нападки Вы перестали в прессе издавать!
Каллиопа – смеётся: Да, помню, помню! Бедная Эвтерпа! И Зевсу пригрозила отписать! Мол, папу попрошу, и Вас закроют!
Клио: Ага! Уже просила десять раз! Дождётся ведь, что он её с Парнаса сошлёт на Север, лет на двадцать пять!
Каллиопа: И там пусть дальше пишет, всё, что хочет! “Меня в сортире стали раздевать…”

На заднем плане возникает Эвтерпа. Каллиопа умолкают. Эвтерпа направляется к Музам со словами: Я слышала! Про стих мой говорите?!

Клио. Уймись, Эвтерпа!
Каллиопа – в сторону.Да! Уймётся – как же…
Эвтерпа. Я требую публичных извинений!
Клио и Каллиопа одновременно. За что?!
Эвтерпа. За оскорбления меня!
Каллиопа смеётся.
Клио. За оскорбления?! Да кто посмел, Эвтерпа?!
Эвтерпа машет газетой. Смеётесь, да?! Смеётесь надо мной?! Ведь сами же меня и оскорбили! Чем был так плох мой стих про туалет?! Вы пишите не лучше, между прочим! Вот, Клио, вот они – твои стишки! - Разворачивает газету и декламирует, глядя в текст. - Киты будут плыть по-кругу… Я буду писать тебе письма! Знаешь, если закинуть удочку: получишь, минимум, корыто, новое! Я, хотел бы, как рыба, не знать, где начинается круглый аквариум! Я хотела бы знать, где начинаются рыбы!
Клио и Каллиопа переглядываются.
Эвтерпа, отрываясь от текста. Вот это, между прочим, чистый бред! В моих стихах, хотя бы, всё понятно! А у тебя ни слова не поймёшь!
Клио. Эвтерпа, знаешь, sapienti sat…
Эвтерпа. Ха! думаете снова посмеяться?! Не выйдет - изучила я латынь! Меня вы этим больше не проймёте!
Каллиопа. А как с французским? Parlez-vous François?
Эвтерпа. Да на фиг он мне сдался, ваш французский?!
Клио. Что значит «на фиг"?! А Сартр?! А Камю?!
Эвтерпа. Такого в жизни я читать не буду!
Каллиопа. Оно и видно…
Клио. Что же ты читаешь?
Эвтерпа. Сапфо, Аполлинера и Дидро!
Каллиопа и Клио переглядываются.
Клио. Должно быть, в переводах, да, Эвтерпа?
Эвтерпа. В оригиналах!
Клио. Да… сильна…
Каллиопа. Ну-ну…
Эвтерпа. Вы эти все «ну-ну» мне прекратите, а то я Аполлону расскажу!
Клио. И Зевсу заодно!
Эвтерпа. Могу и Зевсу!
Каллиопа обращаясь к Клио. Похоже на шантаж. Ты не находишь?
Клио – в сторону. Была Эвтерпа шантажом сильна…
Эвтерпа. И кстати, там Эрато, между прочим, с Байкириусом снова пьёт Шираз!
Каллиопа. И что с того?
Эвтерпа. Так что же будет дальше?! Вдруг он её сегодня соблазнит?!
Клио. Тогда ты снова жалобу напишешь! «Байкириус Эрато соблазнил»!
Эвтерпа. Смеётесь, да?! А как же Аполлон?!
Каллиопа. Эвтерпа, успокойся, ради бога!
Эвтерпа. И не подумаю! Сейчас я им устрою!
Клио. Пойди, проспись! Ты явно не в себе!
Эвтерпа. Вы, что, ему потворствуете?! Клио!
Клио. Потворствуем, представь себе Эвтерпа! И мой совет – не суйся в их дела!
Эвтерпа. Не суйся?! Я должна смотреть спокойно, как этот хлыщ с Эрато пьёт вино?!
Каллиопа. А с кем ей пить? Уж явно не с тобою!
Эвтерпа. Да я…!!! Да он…!!!
Клио – в сторону. Неведом ей покой…
Каллиопа. Забудь об этом. Чем-нибудь сегодня ты нас порадуешь? К примеру, новой прозой?
Эвтерпа. Что?! Чем?! О чём?!
Клио. О новом туалете…
Эвтерпа. Ах, так?! Ну, всё! Вам всем пришёл конец!
Каллиопа – в сторону. Эвтерпа точно тронулась мозгами…
Клио. Давай, давай!  Иди и напиши! Мы все хотим услышать продолженье!
Эвтерпа. Так… смейтесь, смейтесь… Ухожу от вас!!!

Вскидывает голову и уходит гордой походкой.Клио и Каллиопа провожают её глазами.

Клио. Сейчас пойдёт, устроит им скандал!
Каллиопа. Не думаю. Скорей, пойдёт шпионить. Засядет за ближайшим валуном  и будет любоваться в свой бинокль...
Клио. Да… Что тут скажешь? Всем – свои бирюльки. Вот дождь пошёл…
Каллиопа. Тогда мы пьём глинтвейн.

Уходят со сцены.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Эрато и Байкириус сидят на золотых рунах под навесом из белой парусины, закреплённой на четырёх шестах. Рядом с Байкириусом - большая амфора и два серебряных кубка. Перед Эрато находится блюдо с виноградом. Из-за груды больших валунов, подле которой расстелены руна, высовывается Эвтерпа. В одной руке она держит зонтик, в другой – театральный бинокль. На её плече висит большая хозяйственная сумка.

Байкириус. Ну что, подруга, выпьем за Эвтерпу? Берёт амфору и разливает вино по кубкам.
Эрато - задумчиво. Да, за Эвтерпу мы ещё не пили…
Байкириус. Ведь если б не она с её стихами, я вряд ли смог бы сблизиться с тобой.
Эрато. Да, смех сближает… так же как и слёзы…
Байкириус. Что слёзы? Лишь вода, моя Эрато. И не смотри на море, Зевса ради! Вот - пей вино, и грусть твоя уйдёт!

Эрато с глубоким вздохом берёт кубок и делает несколько глотков. Байкириус тут же подливает ей новую порцию. Эвтерпа, отложив зонтик, пытается взобраться на груду валунов, чтобы оказаться поближе к авансцене.

Эрато – с новым вздохом. Вино, мой друг, меня не успокоит, и грусть мою им тоже не унять. Оно во мне лишь обостряет чувства, и боль моя становится сильней…
Байкириус – в сторону. А кто просил влюбляться в Аполлона?! Поворачивается к Эрато. Ты мне позволишь фразу на французском, хоть мой прононс, ужасен, Mon Ami?
Эрато кивает.
Байкириус. Цитирую тебе Аполлинера. «За болью радость следует всегда…»
На глазах Эрато появляются слёзы. Она осушает их краем хитона и опустошает свой кубок. Налей ещё!
Байкириус. Вот это разговор! А то – всё слёзы, слёзы! Сколько можно?!
Эрато. Мы за кого-то собирались пить?
Байкириус. Как за "кого-то"?! Ясно, за Эвтерпу! Она собою подает пример! Своим усердьем! Трудится как пчёлка! Пока мы пьём, она творит в тиши, далёкая от всех мирских соблазнов!
Эрато. Прекрасный тост! Как пчёлка! Это точно!

Эвтерпа, восседающая на груде камней, говорит в сторону. Я эту «пчёлку» вам ещё попомню…

Байкириус. За нашу  пчёлку будем пить до дна!
Эрато. Эвтерпа, пчёлка, за тебя свой кубок я поднимаю, хоть твой мёд – не мёд, а патока, что в рот я брать не стану…
Байкириус. Да, в рот возьмём мы лучше виноград… Отрывает виноградину от грозди. Эрато, вот…

Эвтерпа – в сторону. Ах, патока, что в рот вы не возьмёте?! Ну-ну! Я это тоже вам попомню! Смотрите-ка на этих голубков! Теперь её он кормит виноградом… Так, камеру пора мне доставать! Отставляет зонтик, извлекает из сумки фотоаппарат старинного вида, ложится на живот и, упираясь локтями в камни, наводит объектив  на Эрато и Байкириуса.

Эрато. Как хорошо сидеть и слушать дождь, и пить вино, и морем любоваться, чьи волны о тебе напоминают, мой Аполлон, прекрасный Аполлон…
Байкириус – в сторону. «Мой Аполлон, прекрасный Аполлон…» Сказал бы я, да Зевс, боюсь, услышит... Поворачивается  к Эрато и многозначительно произносит. Другое средство знаю я от боли. Тебя оно излечит, cher Ami…
Эрато. Какое средство? Морфий, надо думать?
Байкириус – подсаживаясь к Эрато на предельно близкое расстояние. Не морфий, друг мой. Это – поцелуи…

Эвтерпа – в сторону. Давайте, голубки мои, целуйтесь! А я потом отправлю эти снимки и «Вестник», и в «Курьер», и в «Телеграф», и в «Daily Times», и в «Tribune», и в «Morning…»

Эрато – отодвигаясь от Байкириуса. С тобой я целоваться не могу!
Байкириус - двигаясь вслед за ней. А чем я плох?!
Эрато. Хорош ты, а не плох, но ты же знаешь…
Байкириус. Я знаю лишь одно - что ты прекрасна! Позволь мне раз тебя поцеловать и боль твоя пройдёт, как наважденье!
Эрато. Предательством я это назову…
Байкириус. А я – лишь данью красоте, о, Муза!
Эрато. А что на это скажет Аполлон?!
Байкириус. Он скажет: «Поцелуй его, Эрато!»
Эрато. Да?
Байкириус. Да! Всего лишь скромный поцелуй!

Эрато перестаёт отодвигаться и закрывает глаза. Байкириус обнимает её и собирается поцеловать. Эвтерпа подаётся вперёд и производит грандиозный обвал. Камни, зонтик, фотоаппарат и хозяйственная сумка катятся вниз. Эвтерпа, с криком «О-ё-ёй! Спасите!», скатывается вслед за камнями и оказывается на золотом руне между отскочившими друг от друга Эрато и Байкириусом. Первым в себя приходит Байкириус.

Байкириус. Так-так… Эвтерпа в роли папарацци! Ты не ушиблась, пчёлка?!
Эвтерпа поднимается и произносит со злорадством. Ушиблась! Не по собственной вине! Тебя к суду я привлеку за это!
Байкириус. За что за «это»?!
Эвтерпа. За твои делишки!
Байкириус. Ах, за «делишки»!
Эрато. Ты невыносима!
Эвтерпа. Зато блюду себя и честь свою! А ты готова с каждым проходимцем…
Байкириус – в сторону. «Блюдёт себя…» А как же не блюсти с таким-то жалом в интересном месте…
Эрато. Прости, но это – не твоя печаль!
Эвтерпа, подбоченясь. Представь – моя! Парнас  ты наш позоришь! Что скажет Зевс?! Что скажет Аполлон?! «Целуй его,  развратница Эрато?!» Они узнают правду от меня! От них я ничего скрывать не стану…  
Байкириус – в сторону. Эвтерпа жизнь отдаст в борьбе за правду…
Эрато. Эвтерпа, потрудись покинуть нас!
Эвтерпа  со словами: «Что, жаждешь получить свой поцелуйчик?» подбирает фотоаппарат, сумку и зонтик.
Эрато. Да, жажду!

Эвтерпа ухмыляется. Байкириус подходит к Эрато. Эвтерпа, на глазах у которой они целуются, демонстративно плюётся, потом берёт свою камеру и пытается сделать снимок. Камера не работает.  

Байкириус – отрываясь от Эрато. Ещё вина? Ведь амфора цела, хоть тут и происходят камнепады, поскольку пчёлки слишком тяжелы…
Эрато. Да, будем пить.
Эвтерпа – очень громко. Я ухожу!
Байкириус. И Зевсу – наш привет!

Эвтерпа вешает сумку на плечо и уже собирается уходить, как вдруг вспоминает о бинокле. Мне надо сверху кое-что забрать!

Эрато и Байкириус опускаются на руна, игнорируя присутствие Эвтерпы. Байкириус разливает вино. Эвтерпа опускает на землю сумку и зонтик, вскарабкивается на груду камней и начинает искать свой бинокль. Внезапно её взгляд падает в сторону моря. Выражение её лица медленно меняётся с недовольного на  чрезвычайно довольное с мстительным блеском в глазах. Она спускается обратно, подбирает свои вещи и кинув взгляд на целующихся Эрато и Байкириуса, произносит в сторону. Та-а-ак, голубки, вот тут вы и попались! Там в бухту заплывает Аполлон…

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

На авансцене – палатка, отдалённо напоминающая бедуинский шатёр. Пол палатки устелен рунами, на одном из которых, с кубком вина в руке, сидит чрезвычайно суровый на вид Аполлон. По правую руку от него находится Клио, по левую - Каллиопа. Обе – бледные и взволнованные. В глубине шатра – пять оставшихся Муз, одна из которых тихо играет на кифаре.  Аполлон, нарушая  затянувшееся молчание, обращается к Клио.

Аполлон. Так, Клио, что здесь было без меня?
Клио. Здесь всё по-старому… Ничто не изменилось…
Аполлон. Никто не болен?
Клио. Нет. Здоровы все.
Аполлон. Не отъезжал ли кто-нибудь с Парнаса?
Клио. Нет, Мусагет, никто не отъезжал.
Аполлон. Тогда ответь мне – где твоя сестра?

Клио краснеет и смотрит беспомощным взглядом на Каллиопу.

Каллиопа опускается на колени: Позвольте мне ответить, Мусагет

Аполлон перестаёт смотреть на Клио и переводит глаза на Каллиопу. Ну, говори.
Каллиопа. Она в большом расстройстве, если честно. Она на днях тут сочинила стих… «Меня раздели в женском туалете…»

Звук кифары умолкает. Клио зажмуривается. В глазах Аполлона появляется ничем не прикрытое изумление.

Каллиопа – с прибавившейся уверенностью в голосе. Весь стих сейчас Вам прочитаю я! Откашливается и цитирует: «Меня раздели в женском туалете и начали, где хочешь, целовать…»

Аполлон прерывает её красноречивым жестом и словом: «Достаточно». Клио дрожит и продолжает держать глаза крепко зажмуренными.

Каллиопа. Простите, Мусагет! И дело в том… соблазн был велик, а я - слаба… и я не удержалась, если честно… Пародию решила написать. Её сейчас Вам тоже прочитаю... Откашливается и громким голосом начинает цитировать: «Меня одели в женском туалете…»

Аполлон снова прерывает её – теперь уже только жестом.

Каллиопа. Простите, Мусагет. И вышло так, что я её отправила в газету,  в «Курьер» в «Парнасский», и сегодня утром была опубликована она, и у сестры расстройство с этим вышло, когда она газету прочитала! Ушла в слезах, и, видно, где-то плачет!
Аполлон. «Ушла в слезах и, видно, где-то плачет…» Сегодня ты с речами не в ладах, поэтому молчи. С меня довольно твоих косноязычных объяснений.

Каллиопа встаёт с колен и устремляет свой взор на амфору

Аполлон поворачивается к Клио. Кто посещал Парнас и сколько раз?
Клио. Н-не помню… Т-точно не п-припоминаю…

Аполлон усмехается. Клио нервно теребит золотое руно. Пауза затягивается.

Аполлон. И эти речи слышу я от Музы, что Музою Истории зовётся…
Клио. Простите, Мусагет. Отвечу я. Нас Мнемосина трижды посещала, Хариты девять раз, Эфир здесь был, Ирида, Мойры…
Аполлон. Ирида, Мойры - с этим всё понятно! А был ли здесь Байкириус, ваш друг?
Клио. Да, был три раза…
Аполлон. И когда в последний?
Клио. С-сегодня утром нас он посетил…
Аполлон. Ах, утром…

Повисает новая пауза. На заднем плане возникает Эвтерпа – уже без сумки и зонтика. Она поспешно направляется к палатке с громким криком «С приездом Вас, мой Мусагет Великий!». Клио закрывает глаза ладонью, Каллиопа пытается незаметно для Аполлона пригрозить Эвтерпе кулаком. Остальные Музы тревожно переглядываются. Аполлон, дождавшись, когда Эвтерпа опустится перед ним на колени в знак приветствия, произносит: Ну, что, сладкоголосое созданье? Чем можешь ты порадовать меня? Стихов твоих давно уже не слышал…
Эвтерпа. Последнее могу я прочитать…
Аполлон. Читай. Тебя всегда отрадно слышать…
Эвтерпа. Меня раздели в женском туалете и начали, где хочешь, целовать…

Аполлон гневно выплескивает вино из кубка на руно перед Эвтерпой. Эвтерпа умолкает. Аполлон обращает свой взор на Каллиопу со словами «Так-так…» Каллиопа возводит глаза к небу, скрываемому тканью палатки.

Аполлон. Так значит, об Эвтерпе я услышал. А где ж Эрато?
Каллиопа. Неизвестно нам.
Эвтерпа. Я знаю, где Эрато, Повелитель!
Каллиопа – в сторону. Язык бы твой я вырвала тебе!
Аполлон. И где же?
Эвтерпа. Я могу Вас отвести!
Аполлон. Она одна?
Эвтерпа. Нет, не одна, Владыка! С Байкириусом пьёт с утра Шираз!
Аполлон. Так я и думал!
Эвтерпа. Так если б только пили, мой Властитель! Другое происходит там сейчас!
Каллиопа. Ты лжёшь, Эвтерпа!

Аполлон резко встаёт. Следом встают Каллиопа и все остальные Музы, включая Эвтерпу, успевающую сказать: «Не лгу! Он там сейчас её целует!»

Аполлон. И где они?!
Эвтерпа. У северной скалы! Там, где навес…
Аполлон. Всё ясно! Оставайтесь здесь, понятно?! Обходит Эвтерпу, и едва ли не бегом покидает сцену. Эвтерпа, как только он исчезает, собирается покинуть палатку со словами: «Мне, сёстры, срочно надо в туалет…»
Каллиопа и Клио одновременно. Нет, стой!

Эвтерпа пытается убежать, но Музы хватают её за хитон. Она пытается вырваться с криками: «Дуры! Пустите меня!» В глубине сцены возникает Годиус, изумлённо замирающий при виде кричащей Эвтерпы и удерживающих её Муз. Музы, заметив Годиуса, отпускают Эвтерпу, которая начинает приводить свой хитон в порядок. Годиус, придя в себя от изумления, быстрыми шагами подходит к палатке. Клио краснеет.

Годиус. Что здесь стряслось?!
Каллиопа. Что здесь стряслось?! Эвтерпа только что сестру свою  родную заложила!
Эвтерпа. Не заложила я! Сказала правду!
Годиус. Байкириус?
Каллиопа. С Эрато пьёт вино. А эта их сдала и не моргнула!
Эвтерпа. Он там её целует, между прочим!
Клио. Тебя сестрой назвать после такого не повернётся больше мой язык!
Эвтерпа. А мой – тебя! И всех вас, заодно!
Годиус. Да… представляю… Надо что-то делать…
Каллиопа. Да что тут сделаешь?! Вот этой разве что язык отрезать!
Эвтерпа. Ха, я представляю, что Байкириусу там сейчас отрежут!
Годиус. Эвтерпа, а тебе что за корысть?
Эвтерпа. Влюблённую пусть из себя не корчит! «Ах, Аполлон, Великий мой Кумир…» Стишков ему вон кучу настрочила, и плачет всё – «люблю его, люблю»! А где любовь?!
Каллиопа. Тебе ли о любви судить, Эвтерпа?!
Эвтерпа. А кому ж ещё?! Я о любви побольше написала, чем вы, все вместе взятые! Вот так!
Клио. Ага! «Меня раздели в туалете…!»
Эвтерпа. Отвечу фразой “Sapienti sat”!
Годиус. Смотри-ка, и латынь мы изучили промежду делом! Налицо прогресс!
Эвтерпа. Смеётесь?! Смейтесь, смейтесь надо мной! Я своего добилась, между прочим!
Музы и Годиус одновременно. Чего?!
Эвтерпа. Того, что Аполлон меня отметит, и преданность мою вознаградит!
Каллиопа – в сторону. Пинками в зад…
Клио. Так что мы будем делать?
Годиус. Ждать, что ж ещё. Ждать и молиться Зевсу, чтоб капли крови там не пролилось…
Клио. А что с Эвтерпой?
Каллиопа. Гнать её отсюда! Она ведь собиралась в туалет!
Эвтерпа. Сама уйду!
Каллиопа. Возмездие тебя ещё настигнет!
Эвтерпа. Меня настигнет, а Эрато-дуру, уже настигло за грехи её!  Уходит со сцены с самодовольным выражением на лице.
Годиус провожает её глазами, а затем говорит. Нет, ждать нельзя!  Звоните Ганимеду!

Каллиопа кивает, извлекает из глубокого кармана сотовый телефон и начинает звонить. Одновременно с этим опускается  занавес.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Поднявшийся занавес открывает вид на шатёр Аполлона, взволнованных муз и Годиуса, нервно набирающего на крохотном телефоне цифры.

Годиус. Чёрт! Занято! Вот так у нас всегда – не дозвонишься до того, кто нужен!
Клио. Не стоит Ганимеда вовлекать, иначе весь Олимп потом узнает…
Каллиопа. Олимп, сестра, узнает так и так! Эвтерпа постарается на славу!
Одна из Муз. Смотрите! Аполлон... Идёт сюда…

На сцене возникает Аполлон. По лицу его невозможно сказать, какие чувства он испытывает. Он подходит к Музам и Годиусу, обводит их глазами и произносит: Я отбываю. Здесь меня ничто сейчас не держит. Счастливы все Музы, и значит, счастлив и спокоен я, и странствия свои могу продолжить…

Музы переглядываются.  Клио начинает смотреть на Годиуса. Годиус встаёт на одно колено и говорит: Хвала тому, кто мудр и справедлив…
Аполлон усмехается. Мудрее тот, кто время не теряет и жнёт плоды, не дав им перезреть…
Годиус. Не жнёт, а лишь любуется, поверьте!
Аполлон. Глазам привык я верить, не словам! Глазам, которым лучше бы ослепнуть!
Годиус. Поспешен вывод Ваш, о, Мусагет!
Аполлон опускает руку на рукоять меча. Рассудит время, был ли он поспешен! Прощайте, Музы! Годиус, прощай!

Каллиопа пытается что-то сказать, но Аполлон, не слушая её, разворачивается и покидает сцену. Годиус поднимается с колена со словами: Уж если кто-то счастлив, так Эвтерпа…
Каллиопа. Забудь о ней! Послушайте меня! Эрато не должна узнать об этом!
Клио. Да! Надо быстро разобрать шатёр!
Годиус. Шатёр оставим, руна лишь заменим!

Музы быстро складывают золотые руна в одну стопку и раскладывают новые – обычные – из другой стопки. Годиус уносит в сторону амфору с вином.

Каллиопа. Ну, вот! Успели!
Клио кивает в глубину сцены. Годиус был прав, уж если кто-то счастлив, так Эвтерпа…

Из темноты возникает Эвтерпа. На её лице высвечивается нескрываемое самодовольство. Она кричит, обращаясь к  Музам: Байкириус ничтожный умерщвлен?!

Годиус в сторону. Коль не она, то наша жизнь была бы такой же пресной, как вода в пруду…

Каллиопа тихо обращается к нему и Музам. Отвлечь Эвтерпу нужно. Кто возьмётся?
Годиус, поворачиваясь к Эвтерпе. Я отвлеку… Эвтерпа, твой вопрос – пример тому, как рьяно ты радеешь за честь девичью! Ты нам – образец! Достойна ты хвалы и почитанья в отличие от тех, кто пьёт Шираз!

Эвтерпа краснеет от удовольствия. Годиус отходит от Муз, берёт Эвтерпу под локоток и говорит ей вкрадчивым голосом: Да и стихи твои примером служат и вкуса, и таланта и того, что истинной поэзией зовётся, ведь в них звучат и сердце, и душа! Ты – соловей наш, милая Эвтерпа! Не посчитай мои слова за лесть, но все твои творения – шедевры…
Эвтерпа – с обидой. Шедевры – да! Но кто их признаёт?
Годиус. Бывает, что признание приходит посмертно, друг мой. Стоит умереть, и все поймут, чего они лишились…
Эвтерпа. Ещё чего! Мне рано помирать!
Годиус. Конечно рано! Радуй нас, пиши! Пиши сейчас! Твори! Настанет время, венец лавровый Зевс тебе сплетёт…

Каллиопа в сторону. Терновый, да к тому же не венец, а веник, что б поддать тебе по заду за все твои проделки и стишки!

Эвтерпа. А Каллиопа все мои стихи в посмешище берёт и превращает!
Годиус. Пародии – свидетельство того, что никого оставить равнодушным не можешь ты! Поверь мне, соловей! Ты всех затмила! Ты - наш гордый Феникс, что восстаёт из пепла каждый раз, блистая опереньем драгоценным! Расправь крыла, Эвтерпа, и лети!
Эвтерпа. Куда?!

Клио в сторону. На Лесбос…

Годиус. К звёздам! Стань звездой! Укрась собою небосвод парнасский!
Эвтерпа. А как?!
Годиус. Начни с того, что проведи средь нимф лесных и прочих состязанье! В стихах пусть состязаются они! И той, что победит, вручишь ты кубок – Эвтерпы Дар…
Эвтерпа. Ух ты! А судьи кто?! Иль мне самой…
Годиус. Нет! Музе не пристало судить других! Ты вдохновлять должна! Ты -  Божество! Беги к себе скорее, бери перо, пиши… пиши в «Курьер», что конкурс ты сегодня объявляешь!
Эвтерпа – с воодушевлением. А можно конкурс «Апассионата»?! Бетховена безумно я люблю! На музыку слова пускай напишут!
Годиус. Пускай, пускай! Бетховен, Моцарт, Бах! Огромен выбор – всё, что пожелаешь! Пиши в «Курьер» и подбирай жюри!

Эвтерпа, вдохновлённая предложением Годиуса, забывает обо всём остальном и покидает сцену, бормоча под нос: А, может, лучше «Лунная Соната»? Ля-ля, та-та… Какой же там мотив…? Музы и Годиус провожают её глазами.

Каллиопа. Хвала Богам, избавились на час!
Клио. И будет нам позор на всю округу! «Эвтерпы Дар»!
Годиус смеётся.  Не нам! Не нам, а ей!
Каллиопа. Ей и жюри! Подобное судить – лишь навлекать немилость Аполлона…
Клио.  Ах, Аполлон…! Забыли мы совсем…
Годиус. Его корабль отчалил! Посмотрите!
Каллиопа. Отчалил, да, но кратким будет путь! Вернётся он опять - её увидеть!
Клио. Увидеть и сказать, что он влюблён…
Каллиопа. Увидеть и забрать её с собою! Тогда не надо будет ревновать…
Годиус. Гадать не будем! Извлекает из глубокой складки в хитоне газету. Клио, это что?!

Клио принимает воинственную позу. Музы переглядываются и покидают сцену, оставляя Клио и Годиуса наедине.

Годиус. Так что это?!
Клио. Газета!
Годиус. Да! А в ней?!
Клио. Стихи?
Годиус. Стихи, конечно! - труд совместный! Наш стих о рыбах! Клио, как же так?! Не для газет на свет он появился! В «Курьер» стихи пускай Эвтерпа шлёт, а нам грешить подобным не пристало, тем более редактор в нём – профан!
Клио – с возмущением в голосе. Ётиниус – мой друг, а не профан! И пишет он прекрасно, между прочим!
Годиус. Ётиниус?! Прекрасно?! Ну и ну! Он не в ладах ни с метрикой, ни с рифмой! И лексика скудна, и смысла – ноль…!
Клио. Себя готовишь ты в жюри к Эвтерпе?!
Годиус. Нет! Лишь тебя пытаюсь вразумить!
Клио. Оставь попытки!
Годиус. Клио, ты наивна! Ётиниус бездарен!  
Клио. Он – поэт, которого в ряду других поэтов я назвала бы лучшим, а тебя…
Годиус. Назвать – одно, а быть - совсем другое!
Клио. Вот дураком и будь, а я пошла!
Годиус. Да Зевса ради!
Клио. Ну и до свиданья! Разворачивается и уходит.
Годиус. Так-так… Ушла… Ну, что ж, пойду и я...

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Посреди сцены – стол, за которым сидит Эвтерпа перед громоздкой печатной машинкой. К столу приставлены хозяйственная сумка и зонтик.  Кроме этого, рядом со столом находится большая мусорная корзина, доверху забитая бумагой. Эвтерпа печатает что-то с усердным видом, затем ударяет по последней клавише и произносит радостным голосом: Ну, вот, письмо в редакцию готово! Кха!-Кха! Его должна я прочитать… - извлекает из машинки лист бумаги с отпечатанным текстом, встаёт со стула, принимает позу римского патриция и декларирует громким голосом - Я, Муза, что Эвтерпою зовётся, а также – «Фениксом», «Парнасским Соловьём»  и «Лучшим Украшеньем Небосклона», всем сообщаю, что решила Я устроить конкурс «Лунная Соната» и первый приз в нём – мой «Эвтерпы Дар» - горшочек, на котором распишусь я, и свиток всех стихов вложу туда! Условия у конкурса такие – к «Сонате» надо написать слова, чтоб можно было спеть её, как песню – «Ля-ля, та-та, ля-ля, та-та, ля-ля!» - А если вы не помните мотива, ко мне идите, - напою я вам, ведь соловьём недаром я зовуся, и  в детстве в школьном хоре пела я! Второй же приз - мой свиток без горшочка, а третий – все мои черновики… - кидает взгляд на мусорную корзину - В жюри у нас известные поэты, но помните, что главный спонсор – я! Срок конкурса – четвертый понедельник, считая от сегодняшнего дня! Стихи прошу мне присылать по почте, а Я их буду размещать сама на созданной мной лично стенгазете, которую Я «Феникс» назвала…

В глубине сцены возникает Годиус. Эвтерпа прекращает свои декларации и произносит, обращаясь к Годиусу: Письмо готово! Лишь одна проблема – не знаю я, кого в жюри позвать! Ётиниус навряд ли согласится, он с Каллиопой…
Годиус, прерывая её. Рад услышать я, что ты письмо так быстро написала…  
Эвтерпа. Так письма мне писать не привыкать! – загибает пальцы – Пишу я Зевсу - раз, в Сенат, на Форум, в Верховный Суд…
Годиус в сторону. Вот-вот, наслышан я, как жалобы строчишь ты беспрерывно на всех и вся! – обращается к Эвтерпе – Так что решила ты? Вивальди? Моцарт? Бах?
Эвтерпа гордо. Не Бах! Бетховен! С Бетховена решила я начать! Пусть пишут песню «Лунная Соната»!
Годиус. Прекрасный выбор!
Эвтерпа. Да! Пришла пора хотя б кому-то вспомнить о великом! А то у каждой тут свои дела – одна спилась с каким-то проходимцем и все другие - тоже ей под стать – лишь пьют, да пляшут, да пускают сплетни, да гадости болтают про меня! Одна лишь я радею за искусство!
Годиус с едва уловимым сарказмом. О, да, Эвтерпа! Верно, ты одна!
Эвтерпа вдохновенно. И даже создала я стенгазету…
Годиус - снова прерывая её. Которую ты «Феникс» назвала!
Эвтерпа. Да! И теперь вопрос за самым малым! Скажи, кого в жюри мне приглашать?!
Годиус в сторону. Тех, кто в искусстве смыслит ровно столько, сколь ты сама! - поворачивается к Эвтерпе - Всех тех, кто служит вам!  
Эвтерпа морщит лоб. Чего?! Кому?!
Годиус. Поэзии, Эвтерпа! Эрато, Каллиопе и тебе! Трём Музам от поэзии! Понятно?!
Эвтерпа. Понятно! И кому теперь звонить?
Годиус. Сама подумай. Видимо, поэтам!
Эвтерпа. А если "Музоманам" на Олимп? В редакцию журнала?  
Годиус. Зевса ради! И им же и письмо своё отправь! Пусть будет конкурс широкомасштабным!
Эвтерпа. Широко… что?
Годиус. Масштабным.
Эвтерпа. Это как?
Годиус широко разводит руками в стороны. Таким… большим…
Эвтерпа. Развёрнутым?!
Годиус. Да, да! Что б весь Олимп принять в нём мог участье!
Эвтерпа - поражённо. И боги тоже?!
Годиус. Нет, но кроме них, достаточно народу на Олимпе. Поклонников искусства, скажем так…
Эвтерпа. И значит обо мне тогда узнают…
Годиус. Все, кто читает славный «Музоман».
Эвтерпа – с восторгом. Тогда я в «Музоман» звоню сейчас же! – подходит к своему столу, берёт адресную книгу, листает её, потом поворачивается к Годиусу – Но только телефон сломала я... Он у меня случайно поломался...

Годиус протягивает Эвтерпе свой сотовый телефон. Эвтерпа набирает номер, сверяясь с адресной книгой.

Эвтерпа. Алё? Простите, с кем я говорю? С приемной? Я – Эвтерпа… Да… с Парнаса… с Главредиусом… Да… Благодарю! Алё, Главредиус?! - Годиус, отвернувшись в сторону, смеётся – Эвтерпа говорит! Спасибо, а у Вас? Приятно слышать… Да… Аполлон? Уехал по делам… Эрато? Пьёт Шираз вторые сутки… Одна? Нет-нет, Байкириус с ней там! Она с ним целовалась этим утром!... Да, да, могу я подтвердить сама! Нет, фотографий сделать не успела!... Конечно, жаль… Сломался аппарат… Вы новый мне подарите?! Спасибо!...  Да, да! За этим прослежу сама! Да, сразу Вам… конечно, я отправлю… и негативы!...  Нет, я о другом! Я конкурс тут задумала… Конечно…  Стихи на музыку… Бетховен Людвиг Ван… На эту, как же… «Лунная Соната»! Да… Приз? Горшочек… эээ… «Эвтерпы Дар!», а в нём пергамент… Свиток со стихами… Моими, да… Жюри?... Конечно! Да!... Спасибо! Вам письмо сейчас отправлю с доставкой срочной! Да!...  Аревуар! – возвращает телефон Годиусу и воодушевлённо произносит – Главредиус войдёт в состав жюри!
Годиус  в сторону. Конечно! Кто бы в этом сомневался?! – обращается к Эвтерпе – Ну что ж, мой друг, я счастлив за тебя.
Эвтерпа – не обращая внимания на Годиуса. Теперь-то я прославлюсь однозначно, и нос утру всем Музам остальным, включая эту пьяницу Эрато, и дуру Клио…
Годиус.  Клио здесь причём?
Эвтерпа. Притом, что тоже надо мной смеётся, и гения во мне не признаёт! Поддакивает стерве Каллиопе и пишет чёрти что, а не стихи! Ты прочитал её стишок о рыбах?! «Киты плывут по кругу»! Ну и бред!
Годиус в сторону. За комплимент мы это посчитаем… - обращается к Эвтерпе – Ну, что ж, вперёд! Иди, бери конверт…
Эвтерпа. Письмо отправлю, и за стенгазету примусь сейчас же! Надо нимф привлечь – пускай украсить мне её помогут – цветочки нарисуют по углам и заголовок сделают – «Эвтерпы печатный орган «ФЕНИКС»»! Как?! Звучит?!
Годиус. Звучит, звучит! Звучнее не бывает!
Эвтерпа – с удовлетворённым видом. И сразу же в ней конкурс объявлю и вывешу газету на вершине, там, где у нас в амфитеатр вход! На самом видном месте! Пусть читают!  Они теперь от зависти умрут!
Годиус в сторону. Да, Музам обеспечено веселье…
Эвтерпа. Как жалко, что уехал Аполлон! Его б в жюри я тоже пригласила!
Годиус в сторону. Боюсь, подобный  фарс – не для него…
Эвтерпа. А после новый конкурс объявлю я!
Годиус в сторону. Горшков не хватит, если так пойдёт…
Эвтерпа. А может, Зевсу выслать приглашенье?!
Годиус. Не торопись – начни с того, что есть. Главредиуса хватит для начала.
Эвтерпа. Ну ладно. Принимаюсь за дела!
Годиус. Дела большие ждут тебя, Эвтерпа!
Эвтерпа. Да, на дороге к славе! Я пошла! Конверты кончились, пойду, возьму у Клио…
Годиус. Иди, иди… - понижает голос – да только не споткнись…

Эвтерпа уходит с озабоченным видом. Годиус провожает её глазами и произносит: Смех смехом, только несть у нас числа поэтов, Музой чьей назвать Эвтерпу способен я…  Такие вот дела…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ