не заметил в городе своём.
Будто бы невесту подло бросил –
мы теперь впервые не вдвоём.
Я преступник. Я мечту угробил
тем, что ей реальность обещал.
Для неё мой опыт – это гробик
(я же думал – колыбель качал).
Кроны клёнов – жалкие решётки,
только я не в силах убежать.
Даже рюмка препротивной водки
не способна вытащить гулять
мой безумно трезвый твёрдый разум,
что скреплён цементом глупых дел…
И – стена, стена возникла сразу –
Кирпичами дней, их мёртвых тел.
И тюрьмой огромный мир поднялся,
где свой срок уже я отсидел,
потому что осенью остался
там, где я остаться не хотел.
Где тяжёлым летним словом «надо»
я убил осеннее «а вдруг».
Я самоубийца. За оградой
кладбища замкнётся жизни круг…
Догораю. А точнее – тлею.
Вот моя клиническая смерть:
как туннель – осенняя аллея,
только в осень мне уж не успеть.
Я – вероотступник. Подоспело
правое возмездие не зря:
проза жизни в горле прохрипела…
…перекрыт мне воздух ноября.
