Птица. (Лирика)

                                      Птица.
Белая футболка с надписью BOSS на груди, заправленная в потёртые джинсы, отданные братом – всё на пару размеров больше. На ногах «шанхайки» -  тапочки на мягкой подошве, считавшиеся очень модными. Худощавая, без выраженных женских прелестей. Тонкие волосы, не оформленные стрижкой, нависающая на глаза чёлка. Прямой, немного удлинённый нос. Улыбка, не сходящая с лица…и глаза – огромные глаза серого цвета, с  голубыми вкраплениями, обрамлённые длинными, тёмными, пушистыми ресницами.
Её звали Птица. Нет, конечно, у неё было нормальное, хорошее даже имя – Светлана – светлая, свет…, но никто и никогда не называл её по имени. Птица  - и всё.
Жила она на последнем этаже девятиэтажного блока. Какое точное название – блок. Дом словно собирали из них, прилепляя один к другому. Сначала на пустыре вырос один блок, который построили для приглашённых работников нового Пивобезалкогольного Комбината. Немного позже к нему приклеили блок – для трудящихся Спиртобъединения.
Дальше всё вырастали и вырастали новые блоки, их ставили то слева, то справа; поворачивали фасадом то в одну, то в другую сторону; присоединяли друг к другу то боковыми стенами, то углами. В конечном итоге получились самые настоящие каменные джунгли, состоящие из шестнадцати блоков. Птица жила в десятом. К нему примыкал, как ни странно, седьмой. Подъездная сторона десятого и фасадная седьмого, образовывали прямой угол. В седьмом блоке жила, тоже на девятом этаже, Милана.
Милана поселилась в этом доме одной из первых. На её глазах вырастала эта «китайская стена», обзаводилась двориками, подъездными дорожками, площадками для игр. Приезжали новые люди, обустраивали свои квартиры.
                                                      ***
Двор шептался о какой-то странной девочке-мальчике, Милана не понимала:
- Так, девочка, или мальчик?
- Не понятно, вроде девочка, а одевается – как мальчик. В футбол с пацанами гоняет, - отвечали дети.
Милана слушала с открытым ртом. Она была самой настоящей девочкой: в платьице, красивых туфельках, с туго-заплетёнными косичками, и играла в обычные девчачьи игры.
Её раздирало  любопытство, хотелось увидеть этого чудо-ребёнка – не то девочку, не то мальчика.
Жаркое июньское солнце загнало детей под своды арки. Играть не очень-то хотелось, но на речку, о которой все мечтали, идти было запрещено. Немного прохладная,  мирная всегда горная река, превратилась в ревущего, сносящего всё на своём пути монстра.
Девочки лениво «стучали мячом», передавая его друг другу. Скукотища.  Вдруг, в этом почти сонном царстве появилась она?...или он?
Действительно, было очень трудно понять – кто перед ними. Девчонки, как-то сразу подались назад. Милана не шелохнулась, хоть и стояла ближе всех к этому непонятному созданию. Наоборот, она разглядывала девочку-мальчика с нескрываемым интересом.
- Привет! Тебя, как зовут? – спросила она.
- Птица.
- Ты девочка или мальчик?
-  Догадайся.
                                                     ***
Звёзды почти рядом, дух захватывает. Одновременно страшно и здорово. Закрыть глаза и шагнуть в небо. Ночью, с высоты девятого этажа, не видно земли – возникает ощущение парения, будто нет этой бетонной громадины, будто только ты и небо. Милана стояла на балконе, глядя на мерцающие в вышине точки.
- Привет, - услышала она откуда-то слева. Повернула голову и увидела в открытом окне площадки соседнего подъезда чей-то едва различимый силуэт.
- Приве-е-е-т.
Милана вглядывалась в темноту до боли в глазах, силясь рассмотреть или хотя бы угадать говорившего.
- Не спится? – прозвучал снова чей-то не знакомый, кажется, голос.
- Ты, кто? - не выдержала Милана.
- Не узнала? Птица, я.
После знакомства, под аркой, прошло уже недели две. С Птицей никто не захотел общаться и она это почувствовала. Милана, удовлетворив своё любопытство, тоже потеряла к ней всякий интерес.
- Ты, что не дома, поздно ведь? – спросила она у Птицы.
- Мать ушла куда-то, а я ключи потеряла, - ответила та.
- И, когда она придёт?
- Может, завтра.
                                                  ***
Мама Птицы была  своеобразным человеком. Вышла замуж, родила двоих детей и, как-то быстро устала от семейного быта. Развод с мужем произошёл почти молниеносно.
Он – муж, толи чтобы не страдать рядом, толи ещё по какой причине, сразу уехал из этого города. Мать пустилась во все тяжкие. Какой- то из её мужчин занимался бальными танцами, она начала танцевать с ним. Стройная, симпатичная, гибкая от природы – мама Птицы очень быстро стала своей в мире танца. Начались бесконечные гастроли, конкурсы, репетиции, но…
Со временем её стали вытеснять более молодые красавицы. Незаметно она осталась не у дел. Сначала негодовала, вопрошала вскидывая руки к потолку «Как же так?», но вскоре нашла себе новое занятие. Она стала посещать какую-то секту. Целыми днями ходила проповедовать, ездила на  собрания, конгрессы, нигде не работала, жила тем – что подадут.
Дети, можно сказать, выросли без неё. Птица один день мать любила, один день ненавидела. Старший брат Птицы к матери относился НИКАК, даже поколачивал иногда.
У Миланы тоже был брат, только младший. Их отец покинул семью, когда дети были маленькими, воспитывал их отчим. Родители Миланы работали на одном производстве,
мама начальником, отчим у неё в подчинении – что часто являлось причиной для скандалов. Иногда за ними приезжала серого цвета Волга, значит, случилось ЧП. Неважно, какое было время суток, они быстро собирались и уезжали, всегда вместе.
                                                ***
Ночевать одной  страшно. Милана не могла уснуть, включала свет в комнатах, коридорах, на кухне, даже в ванной и туалете. Ничего не помогало, страх не уходил. Немного отвлекал включенный телевизор, но легче всего было переживать такие ночи на балконе.
- Хочешь, переночуй у меня, я одна сегодня, - предложила Милана.
- Какая у тебя квартира? – спросила та.
- 272.
- Сейчас приду.
Через несколько минут Птица уже осматривала с любопытством ярко освещённые комнаты.
- Хорошо живёте, - заключила она.
Милана, успокоенная присутствием дома живой души, была добродушна и весела. Она накормила ужином гостью, расстелила для неё постель родителей. Птица не захотела сразу ложиться спать.
- Давай поиграем, - предложила она.
- Во что поиграем?
Птица сказала, что играть они будут в семью, что она будет папой, Милана мамой и ещё у них будет ребёнок. В ребёнка превратили любимца всей семьи, пёсика по кличке Цезарь. Он безропотно дал завернуть себя в какие-то тряпицы и послушно уснул, уложенный заботливыми «родителями» в кровать.
- Нам тоже нужно ложиться, завтра на работу, - заявила Птица и легла , призывно отогнув край одеяла. Милана немного смутилась, но последовала её примеру: «Ведь, это игра» - подумала она.
Какое-то время они лежали, делая вид – что спят. Вдруг, Милана почувствовала руку на своей ноге. Рука тихонько ползла вверх:
- Ты чего, - отпрянула она.
- Ты ведь, как будто, жена. Не знаешь – что муж с женой делает? – засмеялась Птица.
- Я не хочу так играть, пойдём лучше с собакой погуляем, совсем забыла его вечером выгулять, - засобиралась Милана.
Птица охотно согласилась. Девочки размотали Цезаря, и пошли на улицу. Они ходили по ночным тихим дворикам и молчали. Цезарь, обрадованный внезапной прогулкой, носился в зад – в перёд и звонко лаял. Милана иногда незаметно поглядывала на Птицу, силясь понять – что она за человек, зачем она так себя повела. Птица чему-то улыбалась.
Небо стало светлеть, поднялся прохладный ветерок. Милане хотелось пойти домой, но она боялась, что эта странная девочка пойдёт с ней.
- У нас свет в окне, - произнесла, вдруг, Птица.
Они, как раз подходили к своей «китайской стене». Милана проследила взглядом туда, куда смотрела Птица, действительно, на девятом этаже тускло светилось одно окно.
- По домам? – обрадовалась Милана.
- По домам, - согласилась Птица.