в дымке света встающих, сереющих Солнц, вспламеняющих день.
Даже знаю я дату,
Это будет – по заутрене, в мае, двадцать восьмого числа –
В день весеннего солнцестояния.
Не закрою я глаз,
не взову к богородице, не заставлю вас ждать,
пока отповедь вымучивать станете,
Пока серого Солнца восход не сотрёт мою сущую память.
Я смиренно приму тогда
Вашу веру и ваше пророчество, растворюсь в буйном мире
солнцелюбивых и сонных.
Мерным стукам о горизонты, что с востока на запад подневно,
cтану я, может быть,
вожделенно внимать. Перестану вникать
в сути, меры, истоки и истины.
И пахучего гелия плавленой толике,
Что сквозь дымку запыленной с утра пелены, я позволю заполнить себя,
не оставив здесь места
для боли, для радости, для душевности, чувства и пения.
И тогда, обернувшись к вам, без улыбки, без глаз и без выражения
Об одном попрошу –
Дать мне в мае,
двадцать восьмого числа,
по заутрене,
в день весеннего солнцестояния
руки
сложить
на груди.
Ибо я не хочу
видеть дымно-рассветные Солнца,
слышать голос чужой в голове своей
И не чувствовать в мире
ничего,
ничего,
ничего,
ничего...