Убитый и всеми забытый уже.
И мог бы, судьбу окликая: «Мадам,
Позвольте, я Вам поднесу чемодан!»,-
В Чите под перроном похмельный «боржом»
По-братски делить с привокзальным бомжом...
Я мог бы калымить в тобольской глуши,
Где хуже медведей тифозные вши.
Тяжелым кайлом натирая ребро,
Под Нерчинском в штольне рубить серебро
Я мог бы... Но жизнь, изгибаясь дугой,
По-барски дарила и шанс, и другой.
Иные галеры - иной переплет.
И вновь под ногами старательский лед:
В словесной руде пробиваюсь пером,
Меня подгоняет читинский перрон
И тот, кто остался лежать на меже,
Убитый и всеми забытый уже.
