Кто я? Монгуш Хенче-Кара.
Журфаковец московский. Снилась.
В Москве – тувинская гора,
Река Ишкин по ней змеилась.
А у реки – село Ишкин....
Но я на пастбище родился.
В семье – девятый. Младший сын
Дарымаа, Сальды.. Словчился
В чабанской юрте завопить:
Мол, новый в мир пришел землянин.
Тува... Мне в ней расти и жить –
Инопланетный мир саянин.
Чуть выше – Красноярский край,
Хакассия, алтайцы – справа,
Буряты – слева... Шедрый рай...
Саяны – горная оправа
Для Центра Азии... У нас
Царь-Енисей берет начало.
Тувинский золотой запас –
Весь в недрах... Прочего немало:
Железо. уголь, медь, асбест,
И золото. Предполагают --
И нефть в тувинских недрах есть,
Минводы, точно, протекают
Целительные. А леса?
Животный мир – пушнина, рыба?
Культуры нашей чудеса –
Резьба по камню?... Вот как глыба
Под чуткой мастера рукой
Фигурки выдает для шахмат
Волшебной красоты такой,
Что олигархи только ахнут –
И за ценой не постоят.
Национальные костюмы –
Для кутюрье бесценный клад.
А горловое пенье? Думы
Горьки: немеряно казны –
Так отчего ж тувинцы нищи?
Страна, народ мой не казни,
Верни изъятые деньжищи.
Танну-Тува была страной
Самостоятельной в двадцатых,
Тридцатых – и пошла войной
На Гитлера. А тот – в досадах:
На карте не сумел найти
Туву, примкнувшую к Союзу
С Монголией – к ее чести...
Тува Союзу – не в обузу.
Для Красной Армии овец
Давала, добрые овчины,
Все, чем богата... Под конец
Вошла в Союз – и нет причины,
Чтоб ей вне дружбы пребывать
С республиками... Впрочем это
В младенчестве не мог я знать...
Когда в Туву приходит лето
Отару гонят чабаны
На горные луга у речки.
И старика и пацаны –
Все в деле, чтобы ни овечки
На перегоне не унес
Волчище лютый, все на стреме.
Бдит Билекпен, поджарый пес,
Отец с ружьем – он главный в теме.
Но мама, бабка, даже я –
Из девяти детей последыш –
У всех по палке, нет ружья --
Настороже... Придешь, приедешь
На место – снятую с коня,
Выстраивают шустро юрту.
Здесь мало проку от меня,
Я мал. К овечьему йогурту
Привык. На кисленьком расту.
Стоит из войлока жилище
Семейное -- не на версту –
Одно верст на сто, чтобы пищи
Хватало овцам. Их у нас
В отаре до трехсот. Ягнята...
За всеми нужен глаз да глаз.
Бдим день и ночь. Чабанство – свято
Для нас, тувинцев. Сто веков –
Охотники и овцеводы.
Мохнатых яков – злых быков
Разводим. Не враги природы,
.
Не губим. И она дает...
Нам пропитание – маралы,
А маралиха пусть живет –
Закон охотничьей морали.
Живем на западе Тувы
В Сут-Хольском горном кожууне.
Наверно б здесь иззябли вы,
А мы не распускаем нюни.
А кстати, имя кожуун
От озера берет большого.
У бурых скал бурлит бурун.
Их, бурунов подводных много.
От них вода – белым-бела.
Сут – молоко. Вот объясненье,
Откуда первая пошла
Часть в имени его. Есть мненье,
Что многославный хан Чингис,
О нем, великом, мир наслышан,
Во-первых, несомненно из
Из наших, из тувинцев вышел,
А, во-вторых, у этих скал
Завоеватель похоронен.
Пока его здесь не искал
Никто и, вроде бы, не склонен...
Его потомок, хан Монгу,
Считают, предок всех Монгушей.
Едва ли подтвердить могу,
Но не слыву в народе врушей...
В отрогах Западных Саян –
Бора-Тайга с Кызыл-Тайгою –
Два пика... Озеро... Бадан,
Грушанки... Сказочной такою
Картиной услаждался взор...
Великолепное поверье
Тувинцы знают с давних пор.
Жила колдунья, что и зверю
И людям раны исцелять
Умела травяным настоем.
На горных пастбищать встречать
Случалось чабанов ей, кои
Могли ее подхарчевать.
И не противилась желанью
Колдунья за харчи воздать –
На берег озера с лоханью
Целебной жидкости пришла –
И выплеснула зелье в воду...
С тех пор вода белым-бела,
Но стали местную природу
Целительницею считать.
Здесь редкий горный гусь гнездится,
Марала, кабаргу встречать
Случается... Тува гордится...
Отец охотиться востер.
Он знает всех зверей уловки.
У юрты разожжен костер,
Сварная печка для готовки
Зимой. Есть правила еды.
Сут – (молоко) – святая пища,
Ак чем. Тувинцы им горды.
Прогонит нечисть от жилища,
Поможет в исполненьи дел.
Кропят ак-чемом духам неба,
Чтоб дали радостный удел.
Гостей встречая, им без хлеба
Подносят в знак почтенья сут,
Тувинский чай, шай тоже с сутом.
А для кропления нальют
Сут в тос-тарак – чтоб пересудам
И сглазу крепкий был заслон,
Отверстий в тос-караке – девять.
Сосуд – священный. Сделан он –
Не кем-нибудь. Умеют делать –
Шаманы. Лишь у них берем.
Кропить – занятие для мамы.
Кропленьем защищает дом,
Предотвращая злые драмы:
О, мои островерхие горы,
Примите белую пищу - сут,
О, мои седые хребты - тандыларым,
Примите мою радость - ак чем!
Сметана, масло, сыр, творог,
Йогурт, кумыс и простокваша –
Свои, свежайшие – и мог
Всегда поесть. Корова наша
Привыкла при отаре быть
И наши козы и козлята.
На выбор – козье могут пить,
Коровье молоко ребята.
А взрослым подавай мясцо.
Готовьтесь радостную мину:
Надеть к обеду на лицо.
Верблюжье мясо, оленину
Говядину, конину есть,
Козлятину и мясо яка.
Так, сколько насчитали – шесть
Видов мяса? Восемь? Всяко
Любой тувинец предпочтет
Деликатессного барашка.
Изиг хана идет в зачет
На праздничном обеде. Тяжко,
Коль не привычен, столько съесть.
Богатыри сказаний древних
Могли умять в один присест
Барана... В эпосах напевных
Прописано, как должно сесть
В большом ответственном застолье,
Как есть, что есть, а что не есть,
Чтоб доброе добавить доле:
Как бы ни был ты богат,
Не бросай голову барана.
Как бы ни был ты беден,
Не ешь с голени мездру.
Лопаточное мясо один не ешь.
У нас готовят согажу.
Берут баранью печень с салом.
Рецепт подробней изложу.
Сковороду калят за малым
До покрасненья -- и на ней,
На раскаленной сковородке
Печенку только разогрей
Да не прожарится в середке.
Потом на ломтики разрежь
И каждый сальником укутав,
Жарь до готовности – и ешь
Горячими. Коль бес, попутав,
Заставит слишком много съесть,
Водой не запивай холодной.
Чай, шай тувинский в юрте есть.
Пренебрегай и новомодной
Привычкой газировку пить...
Хан – колбаса. Но кровяная.
В кишки промытые налить
Кровь с луком, только не до края –
При варке лопнет. И укроп
В кишки добавь, нарезав мелко.
И шелковым шнурочком, чтоб
Не развязалось, крепко-крепко
Края потуже затяни..
В кровь можно лишь воды добавить –
-- А молока?
-- Его – ни-ни!
Тем счастье можешь напрочь сплавить.
Бульон тувинский -- кара-мюн.
В нем варят потроха и мясо.
Сей черный суп – густой болтун –
Целебен – витаминов масса.
Лапшой заправлен и пшеном.
Мучные есть деликатессы.
Далган ячменный -- день за днем –
Он для тувинца стоит мессы.
Обжаренный ячмень в муку
Размалывают. В пиалушке
Чуток добавят сахарку,
Топленым маслицем – (треть кружки) –
Дополнят. Заливают шай,
Размешивают... Есть – горячим.
А хочешь – тараа вкушай.
В нем просо, шай и сут... Иначе
Слегка готовят. Долго ждут
Покуда покуда просо набухает.
А шай оставшийся сольют.
И выпьют. Тараа съедает
Тува как кашу. Боорзак:
Замешивают круто тесто
На суте с сахаром... Чудак,
Топленым маслом сдобри!... Место
Приготовления мукой
Посыпь сперва, чтоб отлипали.
То тесто раскатай рукой,
Разрежь на дольки... Их купали
В кипящем масле – больше лей!.
Обжаренные печенюшки –
Отрада для души моей.
В Туве они идут – как сушки...
На этом рос я и крепчал.
Лет с трех – уверенно чабанил.
Я за отару отвечал
Как взрослый. И не хулиганил.
Пока малыш -- на мне чучак –
Рубашка с примитивным кроем –
Играем в юрте в сайзанак:
Из голыцей чего-то строим.
Воображаем:
-- Я отец!
Я мать!
-- А я шаман. Камлаю!.. –
В вображении – малец –
В любые дали улетаю.
Игрушек нет. Но для игры
Красивые речные камни
Берем – и создаем миры.
Сокровица дает река мне...
Играли в кости. Их берем
В коленях съеденных животных.
Мы так играем, ка живем...
Защитой от деньков холодных --
С чучаком носят болуки –
Из войлока -- не то пинетки
Не то особые носки
Для маленьких. Завозы редки.
Валяют обувь старики.
Поверх чучака тон-халатик.
Для самых малых пояски
Не предусмотрены.
-- Ну, братик,
Пойдем, поможешь попасти.
Запах полы всегда направо,
Четыре пуговки...
-- Расти,
Братишка, догоняй ораву... --
Здесь не до шалостей. Всерьез
Ответственность -- ведь волк не шутит.
Лет с четырех – верхом... Подрос –
В седло... Когда пурга закрутит,
Овец в кошару заведем,
Из юрты перейдем в избушку,
Морозы, вьюги переждем...
Речной голыш мне за игрушку.
Когда подрос, мне дали кур.
Кур – пояс. Для тувинца знаком
Самостоятельности...
-- Чур
Без бубенцов! –
-- Еще, однако,
Тебе нельзя без бубенцов.
Они – священным оберегом
В Туве извечно для мальцов.
И, озаботившись обедом
У печки или костерка,
К их звону постоянно мама
Прислушивается, сынка
Так контролируя... Программа
Обычаем утверждена.
В шесть лет бубенчики снимают,
Тем подтверждая, что сполна
Теперь сыночку доверяют.
Идем на горные луга.
В дожди, морозы, вьюги тяжко.
Бедою – стужа и пурга.
Со мной мой рыжий друг – дворняжка,
Лохматый, рыжий Билекпен.
Его мы в юрьу не пускаем.
Положено быть псу вне стен,
Стеречь... Особо не ласкаем,
Что сами не съедим – ему.
На Билекпена уповаем,
Когда доносится сквозь тьму
Вой волка... Отвечает лаем
Бесстрашным хрипло Билекпен...
Он честно стережет отару.
Семейства полноправный член,
Работает со мной на пару:
Овечек вместе с ним пасу.
Он это длает успешней.
Врага зубастого в лесу
Почует и не даст, что б грешный
Отаре наносил урон...
Лет в семь увидел я впервые
Ээлектросвет... Чудесный, он
Все чувства пробудил живые...
С сестрой Ичин спустились с гор
За солью... Все мне интересно.
Тропинку помню до сих пор:
Наш вороной шагал неспешно.
Мы вышли засветло. Пока
Спускались, медленно темнело.
Доверились чутью конька
И в сумерках спускались смело.
Тропа зигзагами вела.
Над нами звезды засияли.
Вдруг... будто горстка звезд сошла
На землю – и конька позвали –
Он веселее зашагал.
А звезды – ярче с каждым шагом.
Избушки. В окнах свет сиял
Так ярко, что слепил... Дворнягам
Давно был слышен наш приезд –
Приветствовали дружным лаем.
Тот лай был точно благовест.
Он означал, что завершаем
Поездку. Старшая сестра
Чулбак, замужняя встречает.
В избу заводит. Свет костра
Большого так не озаряеет,
Как тот, что в доме у Чулбак.
И я сощурился от света...
-- От электричества, чудак! –
Сестра со смехом мне на это...
На Мурзууна, 35
В селенье Хор-Тайга есть школа.
Туда решили записать
Меня :
-- Пойдешь учиться скоро. –
В селении -- и интернат.
Мне восемь. И велят учиться.
Но школа с сердцем невпопад.
Не удается приловчиться
К учебе. Сильно заскучал.
Сентябрь, октябрь терпел сверх силы,
А после в горы убежал,
Откуда дали так красивы.
Еще я Бернса не читал,
Но мысли из стихотворенья,
Считай, с рожденья разделял,
Невыносимое томленье...
В горах мое сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу.
Прощай, моя родина! Север, прощай, -
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!
Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,
Прощайте, поникшие в бездну леса,
Прощайте, потоков лесных голоса.
В горах мое сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах мое сердце, а сам я внизу!
Но за два месяца уже
Я начал в буквах разбираться.
Отец сказал:
-- Ну, что ж, Хенче,
Вернулся -- будем управляться
С отарой вместе... А потом...
Все ж надо продолжать учиться... –
Ах, горы, горы! Вы – мой дом.
Кто удосужился родиться
На горном пастбище, навек
К нему привязан точно цепью.
Родное любит человек.
Кто – тундру, кто гордится степью,
А сердце горца навсегда –
В горах... Я год в них оставался...
-- Поедем вновь, сынок, туда.
Так надо... –
Я повиновался.
Большие комнаты, а в них –
Где пять, где семь, где целых двадцать
Мальчишек – и обложки книг.
Столы, чтоб сесть и заниматься.
И воспитатели при нас
Под крышей интерната жили.
В учебу погрузись на час,
Уроки выполни... Дружили...
В селе из русских – только две
Учительницы. Остальные –
Тувинцы... Редко – в галифе.
Вот эти-то порой хмельные.
А кто в тувинском – никогда.
В состав тувинского костюма
Вошли за долгие года,
Одежды,те, что мудро дума
Народная изобрела:
Тон с куром-поясом и шапка –
Чтоб издали видна была --
Борт – башенкой. И безрукавка –
Кандаазын, хоректээш.
Хурме – коротенькая куртка,
Чувур и наколенник – дэш.
Чувур – штаны. В них бегать юрко
Удобно. Сапоги – идик
С носками – уком надевают....
Потом продолжу... В данный миг –
В мозги науку мне вбивают...
Я обживаю интернат.
Голландки в наших дортуарах,
Когда снаружи – пятьдесят,
В раскале... Мы здесь -- не на нарах
И можем выйти погонять
По льду на речке на «снегурках»,
В хоккей азартно поиграть.
Потом назад – и на печурках
Одежду, валенки сушить...
В апреле, даже марте – лыжи.
Со спортом нравилось дружить.
Позднее, к теплым дням поближе –
В футбол и волейбол играл...
Участвовал в районных смотрах –
Пел в хоре... Ясно, мой вокал –
Не горловой. Мы в песнях бодрых
Восславим Ленина. Поем
О партии и комсомоле.
Я об искусстве горловом
Поведать должен поневоле,
Поскольку знаю: есть вопрос...
В чем уникальность? Исполнитель
Берет два звука сразу. Взнос
Тувы – традициеноситель:
Здесь стилей больше, чем ин-где.
Своеобразное искусство,
Бельканто Азии. Им-де
Единственно способны чувства
Мы, азиаты, выражать...
Этнограф Яковлев пытался
То впечатленье передать,
Когда тем пеньем восхищался:
«Его в словах не описать.
Тот хоомэйлээр из хрипов
Умеют только извлекать
Немногие из местных типов.
Певец вбирает внутрь себя
Побольше воздуха. И сразу
Из глубины нутра хрипя,
Выводит музыкально фразу.
Сопровождается тот хрип
Нехитрым аккомпанементом.
Двуструнный топшулурм под щип –
Он примитивным инструментом
Себя покажет чужаку.
Но здесь, в тувинской парадигме,
В нем мысль и чувство начеку.
И звуки те мудрее книг мне
Рассказывают о Туве,
О древности и дне грядущем.
Душе тувинской и главе
То пение – беседа с Сущим.
Глубокий вдох – и долгий хрип.
Он обрывается внезапно
Как недовыплаканный всхлип.
Чужой ментальности – занятно,
Для нас так много значит хрип...
Кыргыраа – как плач верблюдиц
По верблюжонку, что погиб...
Метафора – то плачут люди.
Сей стиль считается степным.
Стиль хоомей – гудящий, низкий.
Преданье связывают с ним:
Сиротка-юноша тувинский
Жил у подножия скалы,
Что резонировала звуки
Грозы, ответствуя – «курлы» --
Гудением... Не чужд науки,
Гуденье воспроизводить
Стал горлом юноша, а вскоре
Соседей пению учить
Он стал – и признан первым в школе
По пенью в стиле хоомей,
Что стало колыбельной нашей,
Которая и гор древней...
Сыгыт вначале был для плачей
И он напоминает стон,
Со свистом также схож немного...
Стиль эзенги стремянный. Он –
Стиль конного пути... Дорога,
Идущий иноходью конь,
Чепрак, цепляющий за стремя.
У русского была б гормонь,
Тувинец занимает время,
Ритмично шорканье стремян
Копируя тувинским пеньем.
Стиль – точно выборный баян.
Певец, порадуй нас уменьем...
Борбаннадыр – ритмичный стиль...
Искусство древнее в народе
Живет и не уйдет в утиль.
В нем мудрость и любовь к природе,
И нежность тихая души,
Скупой на словоизверженья.
Слова и не нужны в глуши,
Где нет людей, а вдохновенье
И наблюдательность ведут
К детальной звукопередаче
Того, в ухо там и тут
Влетает – к жизненной удаче
Те знания... Они нужны
Охотнику в Туве, шаману.
Отсюда исходить должны
В их понимании... Устану
Об этом долго говорить.
Мне не далось искусство это.
Однако же его ценить
Умею... Я всегда на лето
Обратно в горы уезжал.
С отцом и матерью, как прежде
По горным склонам кочевал,
В тувинской щеголял одежде.
Мой друг лохматый Билекпен
Состарился – и не помощник.
В село отправлен, чтоб у стен
Чужих грустить о днях, когда на мощных
Мохнатых лапах обегал
Отару нашу, как хозяин.
Теперь почтенный аксакал,
Увы. – метафора развалин...
С седьмого класса старший брат
Акан-оол меня приветил,
Взял в дом оседлый. Рад – не рад!
Село Целинное... На вертел
Хрущевских планов нанизать
Туву совместно с Казахстаном
Стремились, чтобы показать:
Суровый край партийным планам
Не может противостоять
И здесь выращивать пшеницу
Возьмется... Будет вымерзать --
И пусть. В отчетную страницу
Район – Тандынский кожуун
Запишет цифру сбора злаков,
В нее партийный говорун
Припишет пару лишних знаков,
За что похвалят как-нибудь...
Акан-оол пасет овечек,
Отцовский продолжая путь.
А я, растущий человечек,
Вступивший на стезю наук,
Их постепенно постигаю,
Не выпуская книг из рук,
От строчки к строчке в них шагаю.
Потом в селе Кара-Хаак
Я поселился в интернате –
В моем ученье – новый шаг.
Отныне я -- в редакторате
Всех общешкольных стенгазет....
Пришла нерадостная новость.
Что друга первых детских лет
Нет -- Билекпена... Жизнь суровость
Явила – приоткрыла дверь
В створ смертных, значит – невохвратных
Совсем болезненных потерь.
В один из дней своих закатных
Ушел из дома старый пес –
В чащобе где-нибудь скончался –
И часть моей души унес.
Мне помнится, как он старался,
Берег отару, как свою.
Он был мне преданнейшим другом.
И я считал, что он в семью,
Как равный входит... Вместе вьюгам
Глядели в строгое лицо...
И горько – он ушел, бедняга.
Из цепи выпало кольцо...
Несчастная моя дворняга...
Восьмой в Ишкине кончил класс,
Девятый класс прошел в Целинном.
В Кызыле сдал десятый... Раз! –
И в юноше худом и длинном
Я в зеркале не узнаю
Мальчишечку с лугов Саянских.
Кто он? Так это ж я стою!
Рос, рос в условиях спартанских –
И вырос. А куда теперь?
Была мечта – пойти в пилоты.
Но зрение... Закрыта дверь.
Чуть не заплакал. Ладно, что ты?
Не мальчик, нечего реветь.
Другие станем брать вершины.
Небесная закрыта твердь,
Но есть другие для мужчины.
Какие? Я стихи писал.
Был школьной стенгазеты лидер.
Директор школы раз позвал
В свой кабинет...
-- Ты это видел? –
Опубликован мой стишок,
Представь, в тувинской молодежке
Стихи в газете – просто шок!
Журнал увидел. На обложке –
Весомо, крупно:
«Журналист».
Перелистал. Смирнова Маша –
О факультете. Мысль. Как блиц:
Не здесь ли будущее наше?
Я стану журналистом. Да!
Тогда я всю Туву объеду,
Сомоны все и города,
Нечестных призову к ответу
Восславлю честных, чтобы их
Во всей республике узнали.
Я – баатур в мечтах моих...
Но надо поступить вначале...
Учиться хочется в Москве,
Где для республики есть квота.
Сдавал экзамены в Туве.
Здесь конкурс для своих. Кого-то
Экзамены в мечту введут.
Кого-то подведет удача.
Отставшие пребудут тут,
А первые взлетят... Задача –
Стать первым. Поднажал и сдал.
По всем предметам -- лучший. Первый.
Москва. Высокий пьедествл.
Но каждый шаг – удар по нервам.
Сентябрь в шестьдесят восьмом –
Начало трудной эпопеи.
И эту крепость мы возьмем.
Я прочих разных не тупее.
Из однокурсников моих
Всех ярче впечатлил Анпилов.
Загадочно улыбчив. Тих...
А что-то в парне от вампиров...
Семестр стрелою пролетел.
Я впечатленья не осмыслил.
Сдал сессию, домой хотел...
Сосульки на носах повисли –
Такой в Хакассии мороз.
Я полетел до Абакана.
Промерз и заболел всерьез –
Судьба лягнула окаянно.
Пока я вышел из пике,
Промчалось чуть не полсеместра.
Что делать в этом тупике?
Декан, главнейший наш маэстро,
Отправил в академку. Так
Судьба за первый класс лягнула.
Повторно начинать журфак
Придется... Будто из загула
В Москву вернулся в сентябре.
В общаге поселён с Диаррой.
Еще с монголом... В серебре
Сентябрьских серпантинов старый
Наш флигелек на Моховой.
Я в жизнь студенческую снова
В нем окунаюсь с головой.
Здесь языки всему основа,
Литература и истпарт.
Физвоспитание в почете.
Я взял среди самбистов старт.
Но слаб. Болезнь меня на взлете
Подрезала. Пришлось уйти
В «ослабленную» группу. Ладно.
Мне лишь бы главное спасти
Учусь. Доходит все. Отрадно.
Мне надо русский подтянуть.
Ведь я же из тувинской школы.
На это скидок нет, отнюдь.
Терплю подначки и уколы,
Тянусь. Конечно подтянусь –
Не видится альтернативы.
Уж если я за что берусь,
Мобилизую все активы,
Что есть в душе и голове
Для достижения победы.
Я привыкаю жить в Москве.
Ребятаа-москвичи – всеведы.
Их школу с нашенской сравни –
Они по всем предметам выше.
Ну, что ж, Хенче-Кара, тяни
Хоть за уши себя до ниши
Какой нибудь, но с ними в ряд
Чтоб встать по знаниям и речи.
Они раскованней глядят,
Пусть я по сути человечьей
И опытней, богаче их,
Но им театры и музеи
Достуаны были, горы книг...
Внимательней, Монгуш, глазей и
Тянись за ними, друг, тянись...
Кучборская... О ней судачат:
Она из мхатовских актрис.
С нее мой путь к наукам начат.
Она высокий смысл сердцам
Приносит, давнее сплавляя
С сегодняшним. Едва ли сам,
Гекзаметры в тиши читая,
Их так бы сердем ощутил,
Как в исполнении великой
Профессорши... Превыше сил...
Разбуженное сердце, тикай
Чеканным строчкам в унисон
Записывай, душа, Гомера
В анналы генные... Не сон:
Внушаемая сердцу вера
Все зримым делает тотчас
И поселяются навеки
В душе и Гектор, и Аякс,
Герои, богочеловеки.
Была в общаге кутерьма:
Сверхобнаглевший иорданец
Буянил... Вот еще чума!
Спиртным без меры одурманясь,
Скотиной полной представал,
Шумел... А староста общаги
Буяна долго усмирял,
Потом, ужн весьма в напряге,
Пощечину буяну дал...
Тот побежал скорей в посольство,
Нажаловался... А финал:
За то, что гостя в беспокойство
С обидой вместе русский вверг,
Его отчислили... Жестоко!
Для всех старался человек.
И вот теперь ему – морока.
Марлен с литведдом так трудны,
Хоть все я прохожу повторно.
Английский... Знания бледны,
Борюсь с ним тщетно, но упорно –
И все же прохожу рубеж
Кошмарный зимнесессионный...
Домой, в Туву... Там снова меж
Родных свой провожу законный
В трудах научных перерыв.
Конечно, всем в Туве известно,
Что я в Москве, и рты раскрыв,
Рассказы слушают. Мне лестно.
Потом семестры понеслись
Стремительною вереницей.
Хвосты? Да. Кое-что на бис
Пришлось пересдавать. Столице
Ты не прикажешь: поумерь
Все требования к тувинцу.
-- А это что еще за зверь? –
Столица спросит. Нет. К зверинцу
Меня, Мосва, не относи.
Я поднимаюсь шаг за шагом.
Теперь, пред мною не форси,
Москвич! Пусть трудно. Пусть с напрягом,
Я от тебя не отстаю.
Я МГУ-шник полноправный.
На том уверенно стою –
Студент успешо-благонравный.
Я многое могу сейчас.
На семинарах я – оратор....
Фадеичев, зам. босса в ТАСС –
Моих двух курсовых куратор.
Недельной практикой дебют
Ответственный в Московской прессе:
В газетке зиловской дают
Мою заметку о процессе
Соревнования в цехах...
Я начал курс второй с картошки –
Таскали грязную в мешках...
Мне легче, чем другим немножко:
По вторникам освобожден,
По счастью, напрочь от военки.
Наш курс на ней – как батальон.
Свободен – и снимаю пенки:
Еще один свободный день
Дает мне фору для науки.
Учусь, стараюсь – мне не лень...
Порою нагружаю руки –
Ведь нужен заработок всем.
Нередко разгружал вагоны.
Случалось – по три дня не ем –
И что?... Мэтресса из Сорбонны
Литературу нам дает,
Гоняет, вредная, по текстам...
И логика – предмет забот.
И, буду пред собою честным:
Я в ней не понял ни черта.
Философ тоже нас доводит,
Истпарт – такая маета...
Но дни идут – и все проходит...
Большая практика была
В «Тувинской правде» неуспешной:
Отдача, говорят, мала,
Ленился. Дескать, я... Конечно,
Мне пратика далась трудней:
Я в русской областной газетке.
Но все же публикую в ней
Хоть малые, но три заметки.
Пусть мне за практику – трояк,
Я вписываю в плюс итоги.
Творил на русском. Я, журфак,
На верной, правильной дороге...
Курьерским мчался третий курс,
Звездой Кучборская сияла.
В учебе я вошел вл вкус –
Еще два года до финала...