(хорошо не целиком в кумач), -
Рубанула по колено ногу
Пьяная с устатку военврач,
И судьба легла горелым блином
На культю из рваных мышц и жил
В сотне верст от ихнего Берлина
Под стопарь за тех, кто не дожил.
Я тогда вобще был редко трезвым, -
Нам ведь как откушавшим стократ
Обещали раздавать протезы
Чуть ли не богемского стекла.
Ну, а что? Страна везла трофеи
Всех калибров и за будь здоров,
Те, кто в курсе, ботали по фене,
Хоть и про фламандских мастеров.
Ну, а я со вдовой медсестричкой
Год еще гостил в госпиталях,
Прежде чем до суеты столичной
Дохромал на куцых костылях,
Где в родной до жопы коммуналке
Новый подселенец в полный рост
Разъяснил мне, что, конечно, жалко,
Но Москве я на хер не прирос,
Дескать, я ей как на теле грыжа,
Даром что геройский большевик,
По колено ей же отчекрыжен -
Капитально порчу внешний вид
И мешаю щерить блядский прикус
Нищей кодле братских каторжан…
Вобщем, понимая, что не рыпнусь,
Те, кто засылали за можай
Не пытались (а какого ляда?)
Из себя корёжить корешков,
Только разрешили под приглядом
Покидать манатки в вещмешок.
Через пару дней, махнув неловко
Костылём у носа патруля,
Я пошел уже по уголовке
В те же заповедные края…
Так и разменяв, как рваный чирик,
Век почти на горстку медяков,
Я из них те самые четыре
Под подклад зашил особняком,
Хоть уже и память черно-белым
Из рефлексов вымарала страх ,
Давит в бок трофейный парабеллум,
Чуть не так положит медсестра.
Ей то хрен ли - телефон в розетку
И дежурь в два уха, ведь дедок
Капитаном полковой разведки,
Как домой, ходил за передок
Не её козырными ногами.
Ей-то хрен ли - утром осовев,
Саданёт иголку под пергамент
Желтой корки в устье синих вен
И отчалит утомлённой фифой
В мир иной, куда и звук не вхож,
Как скрипит от уха к уху финка
Или в печень чмокает штык-нож.
В мёртвый мир ленд-лизовских эрзацев…
Или это может быть игра,
Что в больнице на протирку задниц
Дефицит наркомовских ста грамм,
И с мундира старого режима
Раз в году звенит иконостас,
Что уму уже непостижимо
Просерать своих в который раз.