- А снег?
- Он скучал и змеился под ноги прохожим и, в мятых сугробах свой век коротать не желая, истаял.
- И где он?
- Прибился к кочующим стаям. Он с ними уйдет в поднебесные топкие плавни, чтоб вновь, обессилев в полете, споткнуться о ставни в далеком краю. И упасть, облепив подоконник. На время.
- Надолго?
- До срока. Великий Затворник, устав от зимы, полынью в льдистом небе продышит, чтоб выпустить солнце, дожди, и, под сводом провисшим...
- Простуду?
- Возможно. И полные талого снега ботинки. И насморк.
- А мы? Он ведь здесь еще не был?
- Я думаю, был. Снег ушел.
- Как же?
- Ночью, неслышно. По лунной дорожке. По выгнутой - кошкою - крыше. По ленте дождя он поднялся на небо.
- До срока?
- На время. Взлетел и пропал в оперенье сороки-Зимы.
- Дождь идет...
- Это ангелы снежные плачут. Ты спи. Вот увидишь, с рассветом все будет иначе. С рассветом раскроются в небе промерзшие створки и выпустят свет из-под выцветшей за зиму корки.
- А ты не ложишься?
- Мне в ночь. Я сегодня на страже.
- Что ты сторожишь?
- Этот город под спутанной пряжей иссякшего снега и туч, ветхий лед, мокрый ветер, несущийся прочь - сквозь весну - в неизбежное лето.
- Так лето и правда придет?
- Несомненно. И снова я буду нанизывать прошлое - слово за словом.
И если вода запоет завтра по водостокам, я наше "вчера" - бусин горстку - припрячу. До срока.
