Так вот, в одной маленькой, или не очень... Впрочем, это тоже не важно.
Итак, в какой-то деревушке, затеряной среди то ли необъятных лесов, то ли бескрайних степей, то ли вообще каких-то коралловых рифов посреди безбрежного океана жили то ли Старик со старухой, то ли парубок с дивчиной, то ли вообще просто разнополые двое в гражданском браке. Или даже в церковном. Впрочем, это тоже не важно. Важна разнополовость описываемых индивидов, поскольку в противном случае эту историю пришлось бы пометить грифом «Совершенно секретно». Но, по счастью, тут все в порядке.
Ну, так вот. Одним славным не очень теплым, но и не сильно холодным, но вполне себе ранним утром Она, проснувшись первой, заглянула в тумбочку, туда, где обычно лежали разноцветные бумажки, обычно называемые Деньги.
Так вот, Она заглянула в тумбочку и что же? А увидела Она, что там ПУСТО! Ну то-есть – совсем.
– Ах! – воскликнула Она, и из её с утра ненакрашенных, но тем не менее больших черных глаз сами по себе покатились слезы. Слезы были чистые как... Ну, скажем, как слеза. Хотя это немножко тавтология, но это не так важно тоже. Главное, что касаясь пола спальной, слезы вместо того, чтобы становиться мокрым местом, почему-то оставались такими же, как в процессе падения, и так круглыми, чуть вытянутыми капельками образовали скоро изрядную горку около кровати и даже немного под.
Тут наконец проснулся Он. Ну, например, оттого, что у него в носу зачесалось. Или от равномерных, как шелест волн, всхлипов Её. Или даже от повторяющегося цоканья где-то под кроватью.
Сначала, как обычно, Он попытался натянуть повыше одеяло и породолжить просмотр очень интересного, но прерванного на самом важном эпизоде, сна. Это не получилось, поскольку на другом краю одеяла сидела Она, и, как мы уже описали выше, производила быстро твердеющие на полу капли.
Подергав одеяло раза два, или даже три, Он понял, что заснуть снова не получится. Тогда Он пошуровал рукой под одеялом, пытаясь определить источник шума, но никого там не обнаружил. Тогда Он, свесившись, заглянул под кровать. Там было темно и пахло сушёными мухами. Стук, однако, был под кроватью сильнее, более того, в темноте падающие слезы светились как неоновые светлячки.
Свесившись немного дальше равновесного положения, Он, как и следовало по законам Ньютона, свалился в просвет между кроватью и второй тумбочкой, содержание которой в данной истории не важно, хотя в ней и можно было найти пачку носовых платков, несколько старых журналов и даже ручную мухобойку.
Оказавшись на полу, Он, вместо того, чтобы немедленно вскочить, почему-то кряхтя и чертыхаясь пополз в направлении странного светового явления. И уже совсем было достиг заветной цели – противоположного края кровати, но неожиданно просвет между кроватью и полом стал уменьшаться, и он самым банальным и неудобным образом застрял.
Читатель с некоторым воображением, несомненно, уже понял первопричину произошедшего казуса, а всем остальным это станет ясно совсем скоро.
Почувствовав некоторое необъяснимое шебуршение под кроватью в районе, простите за столь интимные подробности, своей попки, Она сначала поёрзала на месте, что, конечно, не помогло, а потом наклонившись, и даже перестав плакать, заглянула под кровать.
Из под кровати на Неё глядело Нечто с усами, покрытыми паутиной, и немного напоминавшего Ей что-то, очень хорошо знакомое. Это Что-то быстро приближалось, собирая по пути светящиеся шарики.
– Ах! – воскликнула Она во второй раз в нашей истории, и немедленно упала в обморок обратно на свою половину кровати, чем окончательно лишила подвижности Его.
Оставшуюся часть утра Она провела в обмороке на кровати, а он – под кроватью в безуспешных попытках выбраться из-под придавивших Его чар Её.
Такими наших незадачливах героев и обнаружила пришедшая, как обычно в полдень, уборщица. То ли гаитянка, то ли болгарка, а может даже и беженка с погружающихся в пучину теплеющего океана острова Сисиписи.
Немного поохав на своём мало понятном в данной местности наречии, уборщица залепила Ей пару хороших оплеух, что конечно было грубо, но очень действенно. Очнувшаяся Она увидела уборщицу, поняла, что еще рано и можно поспать, что и сделала с удовольствием.
Потом из-под кровати уборщица последовательно вымела полведра светящихся перламутровых шариков и немного помятого, но все еще вполне по-своему привлекательного Его.
Еще немного поохав, а может даже и чертыхнувшись – это сказать трудно, да и не нужно – уборщица щеткой почистила Его от налипших подкроватных мух, причем Он хихикал якобы от щекотки и пытался сделать уборщице козу. Получив в ответ свою пару увесистых и хорошо рассчитанных оплеух, Он аккуратно плюхнулся на своё место на кровати, и больше уже ничего не мешало плановой уборке спальни.
Тут следует отметить странный, но важный факт биографии вышеозначенной уборщицы.
Хотя и будучи в настоящий момент нелегальной беженкой из неизвестных мест, она происходила из вполне респектабельной семьи потомственных пиратов, ювелиров и ловцов жемчуга. Сразу смекнув, какое богатство удалость намести из-под кровати, шустрая девушка бысторо завершила уборку, помыла посуду, полила цветы на окне и в прихожей, подсыпала корма кошке и попугаю в клетке и сварила кофе. Что еще она успела сделать перед тем как немедленно сбежать, сказать трудно, да это и неважно. Кажется, хомяк остался некормленным.
Важно, что ныне бедная, но честная девушка, уходя, положила в Её тумбочку несколько некрупных, но вполне подобающих случаю купюр.
Как раз, когда за торопливой беглянкой с ведром в руках захлопнулясь, щелкнув, входная дверь, Она и Он одновременно открыли глаза.
Вокруг было чисто. Из кухни как обычно пахло свежесваренным кофе. В тумбочке шебуршали деньги. За окном то ли мычала корова, то ли ехал вездеход на воздушной подушке, а возможно шли пионеры под звуки барабана и полонеза Огинского.
Впрочем, эти детали не столь важны в данной истории.
Тут Вдумчивый Читатель может вполне резонно спросить:
– А какое, простите меня великодушно за наивность и даже некоторое нахальство, отношение эта история имеет к собственному заголовку? Не забыл ли уважаемый Автор рассказать еще что-нибудь важное, проясняющее смысл и позволяющее сделать правильные выводы, а неправильных выводов, напротив, сделать не позволяющее? И знает ли сам уважаемый Автор, что, собственно он имел в виду, а чего, соответственно, в виду не имел?
Тут Автор, вероятно, глубоко задумается, или, возможно, напротив – вскочит со стула, либо дивана, либо седла своего боевого осла, верблюда, слона или кобылицы.
А подумав, побегав туда-сюда, почесав репу и прочие интимные и общедоступные места своего организма, дав сена всем своим скаковым животным и заплатив причитающиеся налоги, Автор с уверенностью Джордано идущего за получением Нобелевки или даже Нобеля, идущего на вполне заслуженный им костер, скажет:
– Такинет! Никто не забыт и ничто не забыто в этой поучительной истории!
А немного поостыв после всех проделанных полезных, но необязательных для писателя работ, продолжит:
– Такида! Автор знает, где в облаках его смысл пролетает, и что он имел в виду, но не расскажет об этом. Ну разве что получив заряд вискаря в висок или как либо иначе будучи застигнут врасплох в процессе борьбы со злом чрезмерного употребления.
12/22/22-5/25/24