Ну чё ты? Старая добрая ночка. И снова мы с тобой в бегах… вот только ты бежишь от солнца, а я от бешенных собак.
Дела как. Как… ты ещё не знаешь. Она умерла. Так… как-то очень уж молча. Ни позвонила, ни записки, ни скандала… просто, пока ещё как-то есть – раз – и уже нет. Иногда смерть приходит к нам не чёрным монахом с кассой и не шикарной дьяволицей с клыками, а дешёвым, подлым воришкой. И становиться весьма мерзким тот достойный момент, когда сама обратная сторона жизни злоупотребляет твоим гостеприимством, и сновидения запирают тебе прикосновения с явью. Да, вот так вот. Когда я вошел, она уже не жила. Что-то из обрывков сознательности, то и дело, перебивало глупые мысли как о просто дурной шутке. Не знаю, кто ещё из нас замер. Попытался заглянуть в лицо, но его там не оказалось… «какая мелочная смерть» - подумал я - «душу унесла - понятно, но лицо-то зачем?». Даже не предупредила! Хотя (оглянулся на зеркало)… нет предупреждала ведь, так кричала ведь. (отвернулся) Зверьив нрав!
Тихо-тихо-тихо… ой, вырвалась, надежда-то, с цепей и носиться в припадке по душе – камере пыток. Ну как я ей скажу, что тебя нет!? Она же у меня последняя… маленькая. Тихо-тихо… аж след жжёт, вот взбесилась. (на зеркало) Да, заткнись ты! Чего ты хочешь?! Да ты права! Ну чё ты молчишь? Смейся! Восторгайся! Сегодня, как никогда, ты можешь себе позволить такую лёгкую шалость, как улыбку. Прости. Прости… ты права – я, должен был быть с ней, а не ты. Ты права, я плачу. Ты… ты всегда права! Тебя придумали, как правду… кто тебя выдумал? Наверно он был единственно смелым человеком. Не знаю… ну хорошо, я согласен – ты верна, но что дальше? Как быть? Каков план? Следом за ней? Так я ж трус. Жить по-новому? Так ведь, трус, же.
Ночь. Бабуля, Ночь, ты такая большая! Раздави меня! Упади на меня, что бы я превратился в тонкую кровавую простыню и душа моя замороженная разлетелась в дребезги, в песок повсюду, за тысячи километров отсюда!
А почему, собственно, все говорят шёпотом? Вера, любовь, достоинство я к вам обращаюсь. Да вы. Теперь и вы готовите для меня очередную порцию обмана? Удачно. Что ж я вам такого ужасного натворил? Вот тебе, любовь,… я когда-нибудь говорил тебе - нет? Ни разу. Когда-нибудь обделял тебя угощениями? А ты. Вера, ты мужественно служила мне на полях и бизнеса, и личного интереса... я гордился тобой, всегда щедро одаривал тебя искуплением всех грехов! Но как же так?… Сейчас, когда мне очень не хватает твоего железа. Куда же вы!?
(оглядывается на зеркало) Ну вот я и гол. (отворачивается).
О нет! НЕТ!!! Только не это! Нет! Чего вам надо! Я не открою! Вас там так много!!! А-а… тоска, узнал, а как же, твой жвачный голосок… не выдам душу, так и знай. Не выручить вам её и рук моих! Проваливайте! Одиночество, чего ползёшь, как прокажённый ручеёк нет место для тебя и для твоей прислуги тоже! Забирай всю эту грязную и плешивую шпану и выметайся! О-о… и ты туда же, ах ты мразь, предатель! Тоже мне, гордость. Проваливайте!!!
(бешено ворошиться. резко замирает. оглядывается на зеркало.)
Так вот почему ты молчишь.
Малютка я, мудрое зеркало и гигантская ночь.
Она умерла только из-за того, что жизни ей в общем стало мало для полёта! Любимая, ты всегда была сильней меня.
Зеркало, ночь… кого я слушаю!?
(стук в дверь)
(делает шаг к двери. стук в дверь сильнее)
(два шага. стук ещё сильней. он останавливается)
(стук переходит в удары)
Стоп! Спокойно! Кто это? Я спрашиваю, кто? Будишь молчать тебе же хуже, если ты хочешь по пасть в мой дом. Я знал, что ты придёшь, что ты вернёшься за мной. Я верил, что ты любила меня. Но за чем ты ломаешь мне дверь? Твои красивые руки. Когда я в первые дотронулся до этой тонкой, не смущённой городской пыткой, кожи… как мне тогда было нужно это искреннее чувство идеала, что протянула мне руку. Эти лёгкие, казалось хрупче самого моего собственного самообладания – равного нулю, волосы. Твои унеженные черты лица. Что говорить о красоте!? К чему описывать, когда каждый раз, вспоминая, хочется сказать по разному и всегда не хватает слов?! Я тут подумал… а откуда здесь дверь?