Однажды, … миллионов лет назад, в райских кущах первобытной Земли сидела на апельсиновом дереве очень симпатичная обезьяна. Звали ее Юю и была она по доисторическим меркам просто красавица. Невысокого роста, изящная и гибкая, с очаровательной продолговатой головой, Юю по праву считалась у местных обезьяньих парней завидной невестой. Особый шарм ее черненькому личику придавал длинный локон волос, спускавшийся с плоской макушки до самой нижней губы. Юю только что позавтракала чуть переспелыми апельсинами и, лениво наблюдая за невысоким полетом веселых попугаев, блаженно качалась на тонких апельсиновых ветвях. Воздух был прозрачным и вкусным, как связка бананов, по небу медленно ползли причудливые облака, с гор дул освежающий ветерок – все вокруг этим чудесным беззаботным утром дышало спокойствием и безмятежностью. Раскачиваясь на зеленой ветке, Юю размышляла о предстоящем втором завтраке и никак не могла решить, остаться ли на этом дереве, или переползти на соседнее, полное сочных манго.
И вдруг…
Небо покраснело и раскололось на две ужасные половины. В образовавшуюся трещину с воем ринулся ледяной луч и, скрежеща и извиваясь, врезался в землю прямо посередине изумрудной полянки под апельсиновым деревом. Окружающие деревья заволокло густым фиолетовым дымом, пахнущим глупым птеродактилем, упавшим в красную лужу на склоне местного вулкана, на соседних холмах зажглись разноцветные огоньки, а попугаи дружно заорали дурными голосами. От такого страшного катаклизма Юю ненадолго потеряла сознание, и только невероятной силы безусловный хватательный рефлекс не позволил ей свалиться с дерева. Юю пришла в себя оттого, что из возникшей посреди фиолетового дыма дыры послышались звуки, которых она никогда в жизни не слышала:
- Козыныч, твою мать! Я тебе говорил, что тормозить на параболе нужно в первой фазе! Ты чуть нас не угробил!
- Если бы я в первой фазе затормозил, тебя бы по этой параболе размазало как… Да выключи кулькулятор, сдохнуть хочешь?
- Я его еще вчера выключил, ты меня на понт не бери. Лучше череп пристегни, я не хочу тут один подыхать. Елки-палки, у меня батарейка вытекла, ну, едрен батон, попал!
- У меня тоже…
- Здесь дышать-то хоть можно? Козыныч, где у нас газощуп?
- Какой газощуп, ты на чем прилетел, товарищ космонавт? Череп пристегни, поле отключаю.
- Погоди, дай просохнуть.
- Наверху просохнешь, надо отключать, а то может развернуть.
- Давай!
- Все системы, кроме… Да мать его за ногу! Ни черта не работает. Леха, отключаю!
- Да отключай же!
Юю замерла. Из дыры показалось неописуемое чудовище. Какие-то отростки, щупальца, рога и копыта. Самый уродливый бородавочник по сравнению с этим монстром показался бы идеалом красоты. Следом вылез еще один персонаж, не менее страшный. Они энергично размахивали своими отростками, а из шишкообразных наростов сверху доносилось:
- Смотри, тут полно зелени! Может, и кислород есть? О! Птицы!
- Что, проверить хочешь?
- Боязно как-то. Помнишь, на Медузе вот в таких вот райских кущах Митяй череп снял?
- Не, меня там не было…
- Да был ты там, не помнишь... Мы еще тогда по полсрока отмотали, а нас туда перевели. Клюкву тамошнюю собирать.
- Не, не помню… Я где только клюкву не собирал… Ну, а что твой Митяй? Копыта откинул?
- Не то слово. У него башка взорвалась. Сначала покрылась какой-то плесенью, а потом – бац! – и нету. Там такие червяки незаметные по воздуху летают, так вот они в крови размножаются как бешеные и сосуды не выдерживают. Полный алес капут, короче. Ну чё, думай, у тебя голова как у коня, скафандры один хрен через полгода накроются.
- Я тут, пока летели, определился…
- Раньше определяться надо было.
- Слушай, когда раньше? Ты еще день назад баланду хлебал, кто же знал, что этот козел ключи на столе оставит? Но я примерно знаю, где мы. От одного досрочника слышал. В этом секторе единственная обитаемая планета, на тысячи парсеков ничего подобного нет. Он говорил, что здесь была колония нуледиан, потом, правда, они отсюда свалили неизвестно почему. Улавливаешь?
- Чего улавливаю?
- Ты что, нуледиан не видел? Они так же как и мы дышат, только гелием, а не азотом, но это одно и то же.
- То-то я думаю, чего-то они какие-то не такие. Помнишь, один у нас в третьем блоке сидел? Вообще-то человек как человек… Только маленький очень. Козыныч, а, может, этот твой кореш чего перепутал? Ты смотри, это вопрос жизни… Я имею в виду, нашего с тобой экзистенциализма. Чего уставился?..
- Ну, Леха!.. Я, короче, определился. Мы в пятом квадрате, я карту видел в швартовой. Думаю, можно здесь дышать.
- Попробуй.
Они замолчали и начали бродить по поляне. Юю очень боялась всяких чудищ, а также своей соперницы Ёё, которая постоянно хватала Юю за… Вообще, Юю была не смелого десятка. Поэтому, когда одно из безобразий подошло к апельсиновому дереву и определенно уставилось на нее, она вторично потеряла сознание.
- Ого! Козыныч, смотри, это же обезьяна!
- Ну и что, на Капеке такие же обезьяны водородом дышат, да и причем здесь флора и фауна? Тем более подохнем, тут наверняка всякой заразы летает по шею.
- Был я раз на одной планете в системе Бенони, мы с приятелем там работали понемножку. И вот там такие вот обезьяны в барах пиво подносят, ученые, что ли? И вообще у них там нормально обезьяну в кабинет отвести. Пятьдесят золотых. Ну, с обезьянами они там живут.
- Как это?
- Ну, что «как»? Обыкновенно! Ты вот на Арнии местных девчонок пробовал? Ну, у которых по четыре груди и по две этих… Это же такая экзотика! Туда вся наша галактика летает. И на Бенони точно так же. Для них, наверное, обезьяны – экзотика. Они и сами, правда, как обезьяны все, ну, вот и не брезгуют.
- Леха, ну ты и… Ты о чем думаешь? Нам бы решить, как жить дальше, а ты все о том же. В полете мне все уши прожужжал о своей адвокатше, а сейчас про обезьян.
- А я о чем, по-твоему? Нас, может, тут никогда не найдут, место совсем глухое, я о дальнейшей жизни и думаю. А адвокатша, кстати, была… Как сейчас помню: возьмешь, бывало, дело на прочитку, ну, естественно, в отдельной комнате и в присутствии представителя защиты. Душевная баба была. Я ее тогда чуть не уговорил пистолет мне под подолом принести. Хе-хе…
- Да ты достал уже со своей отдельной комнатой! Здесь у тебя точно никаких адвокатш не будет.
- Это почему это? Пролетит кто-нибудь, подберет нас.
- Ага, и обратно на Алькатрас.
- Ты же ошейники снял… Как нас узнают?
- Ошейники, ошейники… А пальцы? А сетчатка?
- Ну, блин, Козыныч! Я больше в тюрьму не пойду. Что я там забыл? И нахрена мы тогда…
- Если бы не тот камень… У меня же все было настроено. Через неделю в Делле, а там… До границы всего четыре парсека. Пешком бы дошли…
- Ага, я сам чуть не обделался. Как лупанет по обшивке!
- А все-таки повезло нам, что мы сюда попали. Сидели бы сейчас в какой-нибудь ртути по шею, или на голом пепле. А здесь смотри: атмосфера, растительность, животные. Животные… Животные!!!
Осторожно открыв один глаз, Юю увидела, как из противоположных кустов на поляну выскочил молодой саблезубый тигр. Юю хорошо знала этого придурка. Бояться его, конечно, было нечего, по деревьям лазить он не мог, но по земле, надо признать, бегал быстро, хотя и очень громко. Далеко слыхать. В другое время Юю обязательно кинула бы в тигра гнилым апельсином, так, для смеха, но сейчас ей стало страшно интересно, что будут делать чудища с этим дурачком, - сразу съедят, или сначала немножко покалечат. Второй вариант, с точки зрения зрелищности, ей нравился больше, она уже представила себе как расскажет о битве чудовищ этой дуре Ёё, и та лопнет от зависти.
Но чудища повели себя как-то странно. Вместо того чтобы наброситься на тигра и разорвать его на мелкие кусочки, они сперва покраснели, а затем начали раздуваться. Глупый тигр при виде двух красных шаров сделал такую удивленную морду, что Юю чуть было не захохотала на весь лес, однако, чувствуя напряженность момента, она только нервно сорвала с ближайшей ветки апельсин. Чудовища между тем молча стали подкатываться поближе друг к другу. Тигр определенно ничего не понимал, но невиданные красные шарики его, как и любого дурака кошачьей породы, очень заинтересовали. Поведя для храбрости полосатым хвостом, он осторожно, своей (ха-ха) якобы бесшумной походкой, двинулся к чудищам, которые теперь были не чудища, а шарики. Юю услышала тихие голоса:
- Козыныч у нас в п-поле какие-то дырки, у меня скафандр красный изнутри. Надо его как-то прогнать, а то, боюсь, пробьет защиту.
- Чем ты его прогонишь? Разве что… Сейчас, погоди…
И тут он прыгнул. Юю так и запечатлела его в своей коротенькой памяти: распластавшегося над дырой, лапы с длиннющими когтями врастопырку, глаза черные-черные, а пасть такая огромная и зубастая, что мурашки по шкуре. Тигр врезался со всего маху в красный шар, отчего тот прогнулся и позеленел, с треском рванул когтями поверхность и вдруг, ошалело заорав, подпрыгнул выше апельсинового дерева, рухнул вниз и с каким-то утробным хрюканьем исчез в кустах.
- Видал?! – разнеслось над поляной. – А че ты думал, - 500 децибел!
Шар, который остался красным, медленно сдулся, снова превращаясь в шишковатого не-понять-кого. Второй, ставший зеленым, как бы нехотя перевернулся, и в его боку Юю увидела страшное черное отверстие, сочащееся густым, цвета спелой вишни соком.
- Лёха, ты что… Я же его ультразвуком. Он же… Ты же видел? – Услышала Юю сдавленный голос.
- Козыныч… Он меня, кажись, достал… Защиту пробил. Посмотри.
Бесформенная зеленая груда чуть шевельнулась, и из рваной дыры показалась… Юю чуть не вскрикнула от удивления. Из дыры медленно высунулась рука! Почти точно такая же, как и у неё, только белая и безволосая. Рука судорожно сжимала пальцы и была перемазана тем самым вишневым соком, вид которого почему-то был очень неприятен Юю.
- Козыныч, - сказала рука. – Он меня порвал. И ещё…
- Лёха, - чудище, напугавшее тигра, склонилось над рукой. – Лёха, ты погоди, сейчас, вот, блин…
- Козыныч… тут… у меня скафандр пробит, я, слышь, я… дышу воздухом… тут воздух… есть.
Из чудища выползли какие-то щупальца и полезли в дыру к зеленому.
- У тебя в животе… Лёха, у меня же ничего нет! Как же ты? Что же мне теперь…
- Козыныч, достань меня, плохо мне…
- Ладно, ты подожди, подожди… Ладно, отцепляю череп, провались оно все пропадом!
Юю увидела, как от чудища, звонко чвакнув, отделилась верхушка и снаружи оказалась голова, очень похожая на голову её двоюродного брата, которого все называли просто У. Это была нормальная голова, вся волосатая, с глазами, ушами, ртом и носом. И… очень красивая. У бедной обезьяны даже дух захватило. Куда там её дружку Уха-Оху! У него, негодяя, только одно на уме. Как бы самых толстых личинок первому сожрать. А такая голова, конечно, оставила бы самых толстых личинок своей подружке. И ещё бы земляных орехов накопала бы и ей принесла, а не слопала бы все на месте. Юю мечтательно вздохнула. А когда снова посмотрела на чудище с очень красивой головой, то снова (в который уже раз!) чуть не свалилась с дерева. Чудовище превратилось в прекрасного, стройного… Ну вот, скажем, вожак в их семье – старый Ёх. Огромный, сильный, очень злой. Все его боятся и все завидуют. Пузо у него до земли (ну, если вместе с древней гордостью, - так это самое у них называется) висит, руки длиннющие, а как рявкнет, так и не знаешь куда провалиться. Как даст пинка Уха-Оху, так он с дерева летит куда-то, потом только через два дня весь в репьях приползает и скулит жалобно. А все считают старого Ёха самым красивым… Но тут! Все, в общем и целом, то же самое. И руки и ноги, и живот и спина. Но и как-то все не так, как-то все гораздо красивее… Юю увидела, как новоявленный красавец запустил руки в зеленую кучу и достал оттуда еще одного, точно такого же прекрасного и стройного. Только второй был какой-то…
- Леха… Я ничего, понимаешь, ничего не могу сделать, у тебя живот порван, а у нас даже аптечки нет, – услышала Юю.
- Мне холодно. Козыныч, я, в натуре, подыхаю, что ли?
- Ты брось это, держись. Как я здесь без тебя?
- Все, кранты. Руки холодеют. Козыныч, ты это… Если когда-нибудь будешь на Маури, найди там брата моего, Миху.
- Найду, найду…
- Скажи, что Толян с Первой ему привет передает, ну, и от меня тоже привет… Ох, как больно!
- Ты держись, Леха! Боже, как глупо! Мы ведь и на Алькатрасе, и где только не были, сто раз сдохнуть могли… А ты - здесь, когда все почти кончилось!
Юю с любопытством смотрела на двух своих (конечно своих, она же первая их увидела) прекрасных друзей (конечно друзей, если тигр – их враг), и никак не могла понять, отчего один развалился на траве, а другой то нагнется над ним, то вскочит и бегает вокруг. Наверное, они просто устали в битве с тигром, и теперь хотят поспать. Вон, тот, который лежит, уже уснул, а второй сидит рядом на корточках и что-то шепчет. Юю вдруг вспомнила, что из-за всех этих потрясений и невиданных событий попустила свой утренний сон, и тоже решила немножко поспать. Глаза ее стали слипаться, и вскоре она заснула, полностью забыв и об ужасной молнии, врезавшейся посреди белого дня в изумрудную полянку, и о прекрасных чудовищах, и о нахальном тигре, которого они так смело и весело проучили.
Козыныч похлопал рукой по свежей, пахнущей дождем земле. Маленький черный холмик под высокой пальмой в обрамлении неестественно зеленой травы… Эх, Леха, Леха! Один, совсем один. Запас обеспечения жизнедеятельности – пять месяцев, если использовать скафандр через день – почти год. А что потом?
Он посмотрел вверх и увидел на дереве ту самую обезьяну, которую Леха…
- Привет, красавица! – сказал Козыныч, и улыбнулся.
Обезьяна долго глядела на него маленькими умными глазками, потом протянула руку, сорвала апельсин и бросила его вниз.
- Спасибо, - поблагодарил Козыныч. – Похоже, ты меня не боишься. Ну, давай знакомиться. Тебя как зовут?
Обезьяна сморщила носик и показала Козынычу длинный красный язык.
- Меня зовут Адам. Я, – Козыныч ткнул себя пальцем в грудь, - Адам, а ты, ты кто?
Обезьяна помотала головой, оскалилась и выкрикнула что-то нечленораздельное.
- А, так, значит? Это мне и не выговорить. Ну, что же. Тогда я сам тебя назову. Была у меня в столице одна девчонка. Конечно, была она немножко покрасивей тебя, ты уж не обижайся. Ну, просто не такая волосатая. Звали ее Ева. Как тебе имя, нравится? Ну, вот и договорились.
Козыныч протянул ладонь к обезьяне:
- Ты – Ева.
Снова показал на себя:
- Я – Адам.