Какие они, Ключи?
Деревенская свадьба – событие незабываемое. Где и когда такое можно еще увидеть, почувствовать, повторить и кто вспомнит, что это вообще когда-то было? Только сейчас я это понял.
А было это летом и давно. Мне тогда 24 года исполнилось. Свадьба намечалась в деревне Белые Ключи, моя двоюродная сестра замуж собралась. Приехали мы заранее, дня за три до свадьбы, чтобы повидаться, встречались-то не часто, только на свадьбах, да похоронах, разбросало наш род аж по трём губерниям. Приехали, конечно, не все. Если бы все, то столы в поле пришлось бы накрывать, чтобы всех усадить – две мои бабушки, вместе взятые, родили 24 ребёнка, ну, естественно, включая моих родителей. Представляете, сколько у меня дядюшек, тётушек, племянников, двоюродных, троюродных и прочих родственников – просто не сосчитать. Но, тем не менее, народу на свадьбу ожидалось много: родня, друзья, ну и вся деревня. Белые Ключи – деревенька небольшая, все жители, как одна семья. Я в деревне очень давно не был, шел по улице – удивлялся и радовался одновременно: каждый местный житель, старый и малый здоровался со мной, улыбался мне какой-то открытой, счастливой улыбкой, будто очень скучал без меня и вот, наконец-то я приехал. Удивительное дело, я их никого не знаю, ну, кроме родни, а они со мной здороваются. У нас в городе в нашем подъезде, где я уже больше десяти лет живу, и то здоровается далеко не каждый, а здесь… Чудеса!
И еще трава запомнилась – зелёная-презелёная и аккуратно, коротко постриженная. Присел я на скамеечку рядом с каким-то местным небритым, лохматым и помятым аборигеном и спрашиваю:
– Здравствуйте, уважаемый, а кто у вас в деревне так ровно и аккуратно газоны стрижёт?
А он мне:
– Здравствуйте. Скотина.
– В смысле? Кто скотина? – недоумеваю я, – вы кого имеете в виду?
– Кого, кого? – передразнивает небритый, – чудак человек, скотину и имею. Куры, утки, гуси, козы, овцы, коровы – они и стригут.
– А-а-а-а-а! – наконец доходит до меня, – вот почему она такая короткая и зелёная, она просто вырасти и пожелтеть, не успевает!
– Ясень-пень, – кивает лохматый, – вы, я вижу, на свадьбу... Зря всё это: свадьбы, гулянки. Все одно: после ссориться начнут, потом драться и разойдутся. Тьфу!… А бывает еще хуже: у меня вот жена вообще к другому сбежала. Я всё для неё, себя не жалел, работал как вол, а она вильнула хвостом и всё из дома вывезла. Всё. До последней нитки. Я делать с тех пор ничего не могу, всё из рук валится. Напиться бы и забыть её, но не на что, хата пустая, даже продать нечего… Может у вас хоть рубль или два найдётся – горе моё залить?
– Есть, – говорю ему, – как не быть. На такое дело, непременно, есть.
Субсидирую бедолагу этого и тут вижу, что брат мой на мотоцикле марки Днепр, мимо едет. Машу ему рукой, он притормаживает, и я сажусь в люльку.
– Тебе Петро чего там врал? Небось, про какую-то очередную беду, которая с ним случилась? – спрашивает брат.
– Да, рассказал, что жена ушла от него к другому.
– Я так и знал, – смеётся брат, – нет у него никакой жены, и никогда не было. Видит, что ты приезжий, значит можно денег на выпивку выпросить. Местные уже не дают ему денег, так он к приезжим и проезжим пристаёт.
– Да ты что?!! Ну, он прямо артист, рассказывал очень убедительно, я поверил, а значит деньги эти он честно заработал, – отвечаю я, – но это ладно, проехали… всё спросить тебя хочу, а почему деревня Белые Ключи называется, можешь объяснить?
– Лучше покажу. Поехали. Но, сначала домой заедем, сумку с посудой матери отдам, иначе не хватит посуды, чтобы столы накрыть на свадьбу.
Мы помчались по грунтовой дороге, брат на приличной скорости демонстрировал мастерство вождения, но всё же одну «хорошую» колдобину он «поймал» правым колесом и у меня долго потом болел локоть от удара об люльку. Въезжая во двор своего дома, брат, не останавливаясь, ударом переднего колеса распахнул ворота, стальная защелка ворот со стоном лопнувшей струны улетела в дорожную пыль, потом резко затормозил и ушел с сумкой в дом.
Смотреть «Белые Ключи» мы сразу не поехали, потому что нужно было ехать в обратную сторону, а там от пыли, которую мы только что подняли, стало не видно солнца. А пыль на дороге хороша – это нужно видеть, мягкая, как пух и как раз по щиколотку, но такое, естественно, только в сухую погоду. Немного переждав, мы отправились на пруд и по пути заехали в какой-то подлесок. Оказалось, что пруд с дороги не видно, он в зарослях схоронился, вокруг и в воде кустарник и деревья. Разделись до нага, чтобы трусы не мочить, и пошли купаться. Проплыли немного, и тут я брату говорю:
– Давай вылезать, вода холодная!
– Погоди, так не узнаешь, что такое «Ключи». Ты ныряй поглубже, нужно резко приподняться и ногами вниз, как будто глубину меряешь, – объяснил брат.
Так мы и сделали. И тут я понял, что это за «Ключи» – на глубине вода, как жидкий азот, ну, просто ледяная, у меня даже пальцы на ногах судорогой свело. Я, как ужаленный, выскочил на поверхность, потом на берег и завопил:
– Хватит, хватит, я всё понял, ключи со дна бьют. Поехали домой греться, я уже весь белый и даже синий!.. Интересно, а почему пруд в лесу выкопали?
– Не было здесь леса. Просто для укрепления берега по периметру колья из свежеспиленной ветлы специально поглубже вбили. Эти колья потом корни пустили и стали деревьями и лесом, то есть лесополосой… вернее лесокольцом, вот, – пояснил брат, – а на дне ключей нет никаких, просто самая холодная вода внизу. Ключи там, поодаль, их два. Отец, в бытность председателем колхоза, решил здесь пруд обустроить: выбрал место пониже ключей, выкопали экскаватором котлован, а от ключей прокопали каналы, на дно которых насыпали песок с меловой галькой – вода котлован и заполнила. А чтобы не переполнялся пруд, сделали отвод в виде лотка и вкопали деревянное колесо, которое жернова вращает. Во-о-о-н мельница эта. Видишь? Слышишь, колесо по воде шлёпает? Правда, один канал от источника уже не работает, его бобры оккупировали, плотин там понастроили. Их никто не тревожит: то ли лень, то ли бобров жалко... Ну, вот, теперь ты знаешь, какие они «Белые Ключи», можно домой ехать.
Дома пили чай, знакомили меня с вновь прибывшими родственниками, некоторых я уже знал, но далеко не всех. Вечером выпили по паре рюмок самогона – я впервые пробовал этот «напиток», ужасного мутно-молочного цвета и ещё более ужасного вкуса, пахнущего то ли керосином, то ли кирзовым сапогом. Но, думаю, что это с непривычки, потому что остальные пили, нахваливали и причмокивали.
Утром я проснулся рано, потому что чей-то голос бубнил за занавеской, а над ухом зудела муха. Я стал рассматривать кошку, лежащую рядом с дырой в деревянном полу, видимо кошка караулила мышей. Из половой прорехи выглядывала бледно-зелёная тщедушная травинка. Вспомнилась командировка в Брянскую область: там в некоторых деревенских хатах пол был вообще земляной, трава ковром на полу росла, а водопровода как такового совсем не было, люди набирали воду в колодце, опуская в него ведро с помощью «журавля» – конструкции, похожей на деревянный подъемный кран.
В этот момент мои воспоминания были прерваны каким-то простуженным, женским криком «По-мо-ги-те-е!», доносившимся, видимо, из соседнего двора. Я вскочил, выбежал за занавеску и спрашиваю сидящих за столом родственников:
– Вы слышали!!? Похоже, где-то пьяный муж гоняет жену. Нужна помощь!
Седой и бородатый дед, сидящий у окна, спокойно ответил:
– Ему уже не поможешь. Ну, разве только голову отрубить, и – в суп. Это петух у бабки Марьи так кричит, хочет крикнуть «ку-ка-ре-ку», а получатся «по-мо-ги-те». Что-то с горлом у него. Может гланды? Бывает такое. Вон у нас все куры одинаково квохчут, а одна рыжая почему-то басом, как гусак: «го-го-го». Вы в городе скотины-то не видите, разве что – в телевизоре. Не знаете, как она разговаривать умеет и как её, кормилицу, вырастить.
Дед с шумом отхлебнул чаю. Я узнал – это его голос бубнил с самого ранья, и не давал мне выспаться. Дед еще отхлебнул, затем немного позвенел ложечкой в своей чашке и продолжил:
– Не знаете, как свой пай выкосить, сено собрать и сберечь. Не знаете, что овце на зиму нужен один воз сена, а корове – восемь. А еще – скотину пасти надо. Раньше, до паспортизации деревни, пастухов колхоз нанимал. А после, когда народ с паспортами из деревни разбежался, счастливую городскую жизнь шукать – пришлось скотину пасти поочерёдно. Оно конечно, что за жизнь, что за работа в деревне: пастух, свинарка, доярка, телятница. А в городе – все манагеры, то бишь менеджеры: белый воротник, чистые руки. В городе раньше без паспорта на работу не брали, а теперь – пожалуйста, у всех паспорта. Оно конечно, в городе всякие вкусности, одёжка красивая в ЦУМах и ГУМах. А мы раньше как? Овец пострижешь, а шерсть отвезешь в чесальню. Там её от мусора очистят, потом пряжу делают – нить шерстяную, а уже после вяжут из неё одежду.
Я бы еще долго слушал деда, но в комнату вошёл брат, позвал меня и, когда мы вышли во двор, сказал:
– Он 24 часа в сутки может говорить, пойдём, лучше коня тебе покажу, он такой красавец.