Входит ночь с просмолённым амбре.
Но я ей почему-то не верю,
Как актрисам в ночном кабаре.
Тяжелы у неё чемоданы
От прилежно уложенных звёзд,
И детина из личной охраны
Пол луны ещё в тамбур занёс.
За ночной наблюдаю посадкой
У торчащей в проходе ноги,
А в соседнем купе кто-то сладко
Сверлит храпом бессонниц мозги.
Безымянный в окне полустанок
Пол газеты, шурша, проволок.
И лежит кукурузный початок,
Представляя обглоданный бок.
Нечто вроде пожухлого леса
За бетонным перроном молчит.
И лишь старый фонарь с интересом
В окна поезда тускло глядит.
Поезд дёрнул, захлопнулись двери,
И поплыл полустанок в окне.
Ночь в четвёртом купе, как в пещере,
Стелет простынь сухую вполне.
Я не вижу её и не слышу,
Только чувствую ночи гипноз.
Меня бережно поезд колышет,
Я под стук засыпаю колёс.
Снится мне: открываются двери –
На несчастье моё и беду –
И врываются ветры, как звери
Шумной брагой на полном ходу.
Я гляжу, как несёт по проходу
Вроссыпь звёзды и лунную пыль,
И разбуженный голос народа
Материт, кто сюда их впустил…
Просыпаюсь, дрожу, выжидаю…
Поезд мчится, колёса стучат.
А в четвёртом купе – я-то знаю –
Ночи снится её звездопад.