Кавалер медали «Хасидей умот ха-олам»1
1985 год. Япония г. Фудзисава. Префектура Канадзава
Руки отставного посла дрожали, глаза слезились, но Тиунэ Сугихара, в который уж раз вчитывался в текст полученного письма. Наконец, опустил документ на стол и кликнул супругу:
— Юкико, зайди, пожалуйста.
Минуту спустя жена вкатила в комнату сервировочный столик на колёсиках.
— Я заварила чай, такой, как любишь, — она с поклоном протянула супругу миниатюрную фарфоровую чашечку.
— Выпью, но позже. Лучше прочти это, — старик кивнул на листок бумаги, — в Израиль приглашают на торжественную церемонию. Будут награждать. А мне туда уже не долететь. Поздновато спохватились.
— Хочешь я, с сыном Хироки поеду? Там же будут журналисты, радио, телевидение. Мир, наконец, узнает о тебе, и это справедливо.
— Дорогая, сейчас, на закате жизни, часто думаю, почему я тем страшным летом так поступил? И сам себе отвечаю: на моём месте подобное делал бы каждый православный2, увидевший толпы беженцев, старики, дети и женщины, со слезами на глазах. Доведённые до отчаяния, они целовали мне обувь, но я знал, что в Токио по разному относятся к этим людям, ведь правительство давят нацисты.
— Ты всегда был бунтарём. Я помню как ты рассказывал, что в детстве хотел стать учителем английского языка.
— Тогда пришлось пойти наперекор воле отца видевшего во мне знаменитого врача, — Сугихара усмехнулся,— специально завалил вступительный экзамен, написав на листке бумаги только имя, и отправился изучать английскую литературу в университет Васэда.
— Что-то ты никогда не показывал диплом. Наверное, потерял при многочисленных переездах, или у первой жены остался?
— Ни то, ни другое. Я его попросту не закончил: не было денег на учёбу. Однако при этом выдержал экзамен, который организовало наше Министерство иностранных дел.
Юкико села рядом и нежно обняла супруга, склонив голову на его плечо:
— Дослужился до должности заместителя министра. Прекрасная карьера. Не каждому бог даёт такую возможность, - молвила женщина и печально вздохнула.
— Да, но закончилась она быстро. В тридцать пятом я подал прошение об отставке в знак протеста против жестокого обращения солдат с местным населением Маньчжоу-го.
— Зато нашёл меня! И через год состоялась наша свадьба. Я стала, как и ты, христианкой. Муж и жена должны поклоняются одним богам.
Она видела, что мужу тяжело воскрешать в памяти события тех далёких лет и хотела сменить тему беседы, но Сугихара остановил её жестом руки и еле слышно продолжал:
— Помнишь, дорогая, как Советы отказали мне во въезде в страну, объявили персоной нон-грата.3
— Конечно! И я была этому несказанно рада. Ведь тогда мы обосновались в соседней Финляндии, и ты, наконец, обрёл тихую канцелярскую работу в информационном отделе. Два года спокойной жизни.
— А потом Литва, Каунас и наше консульство, — перебил её старик,— японское правительство посчитало, что эта маленькая страна идеальное место для наблюдения за своим союзником Германией и пришедшими к власти фашистами.
Юкико слушала наливая в чашку ароматный напиток.
— Может не стоит ворошить прошлое? Эти страшные года канули в вечность. Будем сидеть вдвоём и вспоминать только хорошее, весёлое, радостное. Согласен?
— То что случилось через пару лет, весёлым не назовёшь, но радость от того, что я смог сделать, останется со мной до конца дней.
***
Первого сентября 1939 года Германия начала войну с Польшей. В соседнюю Литву от преследования нацистов бежало большое количество еврейских семей. Многие из этих несчастных желали уехать, как можно дальше от надвигающейся войны. Однако страны Европы одна за другой были оккупированы фашистами, а те, кто ещё сохранял суверенитет запрещали въезд еврейских беженцев.
***
Супруга кивнула, соглашаясь. Поставила тяван4 на столик, хотела ещё о чём-то спросить, но глянув, поняла, что любимый задремал. Поднялась, накрыла его тёплым пледом и бесшумно покинула комнату.
***
Дипломату снилась далёкая, предвоенная Прибалтика и родное, созданное им с нуля, консульство.
Многочисленные иудеи, успевшие покинуть Польшу, заполонили всю приёмную. Люди, перебивая друг друга, рассказывали невообразимое, о жизни в Варшавском гетто и в спешно созданных концлагерях. Литовцы, сотрудники дипломатического представительства им не верили. Их страна не один год вела с Германией торговые отношения. Немцев здесь уважали, а советских людей откровенно боялись.
На миг старику показалось, что он просыпается, но нет. На этот раз
тревожный сон вернул его в ещё более страшные дни.
15 июня 1940 года. В одночасье суверенная маленькая Литва стала частью Страны советов.
Теперь в его кабинет зачастили и местные евреи. Только в столице они составляли более четверти от всего населения.
Но реальных возможностей покинуть новую стану уже не осталось. Все, ранее выданные, загранпаспорта в одночасье были аннулированы.
Совет министров новой союзной республики категорически потребовал от дипломатов закрыть посольства и консульства.
Ему помогло знание русского языка. Ценой невероятных усилий удалось договориться с властями новой республики о тридцатидневной отсрочке закрытия диппредставительства — для завершения текущих дел, главным из которых стала разработанная совместно с дипломатом из Нидерландов Яном Звартендейким5 схема спасения еврейской диаспоры. Решено было выдавать им разрешения на выезд в Кюрасао – остров в Голландской Вест-Индии.6 Формально для поездки туда не требовалось визы. За месяц выписали свыше двух тысяч разрешений на въезд в колонию.7 Но прямиком из Прибалтики на Антильские острова не попасть. Нужно было получать транзитные визы других стран. С властями Советского Союза, после долгих переговоров, договориться всё же удалось. Сотрудники соответствующего ведомства соглашались пропускать беженцев, но только после полной оплаты стоимости проезда, конечно же, в валюте, и при наличии транзитной визы Японии.
Затем серьёзные препятствия стала чинить родная страна, ставшая союзницей Германии. Правительство империи Восходящего солнца никак не желало принимать у себя десятки тысяч беженцев. Более того, в МИДе узнали
о «документальных вольностях» своего консула. Полученная Сугихарой депеша грозила серьёзными карами за самоуправство. И самое лёгкое из возможных наказаний — увольнение со службы без выходного пособия.
Старик вздрогнул и проснулся. Потянулся за чашкой, но взять её не смог, и та со звоном упала на пол.
Верная хранительница очага тут же вбежала в комнату с немым вопросом на устах.
Тиунэ, окончательно прогоняя сон, обратился к жене:
— Помнишь, как делала мне массаж руки и плеча? Сейчас так сможешь? Пальцы совсем занемели. Раньше я мог вот этой рукой по шестнадцать часов в сутки выписывать несчастным людям визы. А ты массировала онемевшие руки и разминала пальцы.
— Потом ты стал писать разрешения на выезд, разорвав фирменные бланки пополам, а когда и они закончились, продолжал выдавать документы на чистых листах, — супруга краем платка вытерла слёзы.
Отставной дипломат нежно погладил её по руке и улыбнулся:
— Почти все беженцы не имели нужных документов. Я уже не говорю о деньгах необходимых для оплаты консульских услуг. Некоторые приходили в консульство, не имея на руках ничего. Ты же знаешь, я не отказал никому.
Юкико улыбнулась и подытожила:
— А потом взял да и кинул в толпу провожающих эту счастливую печать, прямо из окна поезда, навсегда увозящего нас из Литвы и её тут же подобрали.
Год спустя
Старый дипломат тихо скончался в любимом городке 31 июля 1986 года.
Его, конечно же, наградили:
Орденом Командора со звездой. (Республика Польша. Посмертно)
Орденом заслуг перед Республикой Польша. (Посмертно) и Крестом спасения погибающих (Литовская Республика. Посмертно).
А Министерство иностранных дел Японии прислало вдове официальную бумагу. В ней от имени правительства приносились извинения за увольнение супруга и даже указывались причины появления на свет этого приказа: «Сокращение штатов».
***
Ныне Тиунэ Сугихара — в Японской православной церкви почитается как святой, в лике праведных!