Чай по-английски, привкус молока.
В газете утренней нет объяснений,
куда бегут над нами облака
и о работе для меня нет объявлений.
Кому я нужен, кроме, как себе?
В шоферы не пройдет кандидатура,
мешки таскать с мукою на горбе
и русской обучать литературе.
Нигде не нужен, разве что писать.
Когда льет дождь, пишу довольно много:
зачем листве осенней опадать,
куда ведет от кладбища дорога.
Скотч-виски в баре с пивом подают,
но я туда являюсь редко,
поскольку там с деньгами люди пьют,
а я на нищем уровне отметки.
Ни немец и ни русский я теперь,
а беженец по Хельсинской программе.
Их денег хватит, чтобы выйти в дверь
и по грибы пойти в сорочьем гаме.
Писать стихи не смогут запретить
ни камера тюремная, ни ссылки.
И без бумаги можно сочинить,
лишившись их на волю пересылке.
Так что в культурной ссылке нахожусь,
немецкими властями в глушь затолкан.
Порой с утра и до ночи тружусь,
флажками загнан, как степные волки.
Но здесь не степь, а горы и холмы,
поля на них и фермерские будни.
Зажиточны, забыли скорбь сумы,
когда после войны их путь был труден.
Об этом я писал уже в стихах
и повторяться не имеет смысла,
пусть в комнатке моей дым коромыслом
в пахучих их голландских табаках.
Их с лагерной махоркой не сравнить,
они приятны, будто женщин ласки.
Хотя, конечно, надо не курить
и вовсе не сгущать событий краски.
Есть лес и продовольственный паек,
а книгу издадим еще в Париже.
Итак, сегодня пасмурный денек
срывает листья и несет на крыши.
Не хочется под вечер мне творить.
Взяв портмоне, я марки подсчитаю
и в бар пойду, чтоб рюмку пропустить,
где с фермером соседским выпиваю.
Он пену пива вытрет вдруг с усов
и спросит: - Написал, герр литератор? -
Махну рукой в ответ, поймет без слов,
уставится опять на радиатор.
Тепло нам в баре, дождик за окном.
О чем он думает? Зерно на элеватор
давно отвез, большой отстроил дом,
сам пахарь и еще механизатор.
Поговорили, будто два немых.
Я ничего не смыслю в их трехполье,
а он в стихах. Два кулака литых
чернеются подсолнухами в поле.
1991 г., северная Бавария (Поппенхаузен)
© Copyright: Вячеслав Левыкин, 2021