Яков Есепкин
Палимпсесты
Из Кафки
Пятый фрагмент
Веи мертвых царевен легки,
Шелку смерти подобны, блистают
Звезд чертоги, со них ангелки
К нам летят и мучительно тают.
И еще феи тьмы разлиют
Червотечный холодный диамент,
И восковницы столы увьют,
А в альбомах сордится путрамент.
И, Господе, тогда сквозь ночной
Лунный огнь, чрез вишневую мрачность
Мы прельем бальзамин ледяной –
Яд цветов, коим суща призрачность.
Восьмой фрагмент
Кровоцвет лишь невинный сорвет,
Мы ль иные букетники деем,
В наднебесности млечной плывет
Ночь-царица, о ней ли и рдеем.
Красный мертвенный блеск холодит
Золотыя скульптурницы ада,
И Геката из тьмы восследит,
Как бледны гости нощного сада.
Где и юны, смущенье тая,
Променад совершают бесстрашно,
И под фижмами их лядвия
Носят царства истемное брашно.
Семнадцатый фрагмент
И куда от юродных бежать,
С ангелками ли ныне алеять,
Будем небеси черные жать
И порфирные вишни лелеять.
Прегляди, сколь еще и темны
Аониды в незвездности аур,
Как томительны вещие сны
Царской оперы, павшей во траур.
И пиры к небесам востекут,
И начнут хоры мглою точиться,
Где по хвое нас присно влекут,
Где и суе безсмертью учиться.
Двадцать восьмой фрагмент
Сильфы Трира достигнут равнин
Моравийских, забытая местность
Господь-Богом и стоит лепнин
Райских неб, кои чтят бессловесность.
И легко ли одесно платить
За судьбу, исполать мертвым осам,
Нас хотели в огне воплотить –
Не достало свечей камнетесам.
Совершая ночной променад,
Юны царств и во чаде узреют,
Как тлеют меж пустых колоннад
Звезды смерти и ангелы реют.
Тридцать шестой фрагмент
Антикварные яства горчат,
Отемнились фалернские вина,
Яко нас Иды вновь соличат,
Позовем к нощным блядям раввина.
Туне ль емины с кровью несли
О фарфоровой слоте гияды
Спящим агнцам, вседивно их чли,
Во бочонках лелеяли яды.
Но смотри, чтицы каддишей злы,
Принцы крови успенные ницы,
И эфирность лиют на столы
Золотыя от слез меловницы.
Фарфорницы и хрусталь
Восьмой фрагмент
Малахитовых чаш волшебство
Меж фарфорниц готических тает,
Бледных фей и гадалок родство
Ночь-царица огнем сочетает.
Изливается горний хрусталь,
Блещут матовой негой топазы,
И лафитники чает Грааль,
И под золотом севрские вазы.
Славен дивами камерный бал,
Со звездами горят цикламены,
И альковников пламень всеал,
И о воске уста Мельпомены.
Одиннадцатый фрагмент
Воск хрустальный менады сольют
В кубки, чудно свитые канвами,
Тще ли бледные феи пеют,
Млечность лядвий темня кружевами.
Ах, мы сами еще не хотим,
Уходить из пиров сех высоких,
Одниц белые рамена чтим
И взыскуем царевн милооких.
Всякий смертник одесно ль живой,
Что Снегурочки тают на хорах
И биется хрусталь роковой
О мерцающих ломких фарфорах.
Девятнадцатый фрагмент
Ах, взвивайся, арома пиров,
Новогодних ли, святочных бдений,
Упиемся золотой шаров,
Станет гоям вина и хождений.
И в Магнесии ль снег золотой
Наметать будет нощно сувои,
Мы всечаем лишь мглы превитой,
Благодержной таинственной хвои.
И царевн лона эльфов манят,
И чаруют их течные шелки,
И по кругу русалок гонят
О Звезде картонажные волки.